Читать книгу TONUS. Игры Богов - Антон Маркович Ивлев - Страница 6

Не хочется новых отрицательных эмоций, беседу с пленниками мы решили отложить на утро, как говорится «утро вечера мудренее». Я пригласил Стаса в кабинет, достал бутылку Camus Napoleon Rare Old, раскрыл Humidor, взял доминиканскую сигару. В кабинете я всё-таки заменил газовый Hi-Tech камин на классический вариант. Мне не хватало успокаивающего потрескивания и запаха дров. С дровами на острове, в отличие от России, проблемы, приходится покупать. Не беда, не так часто я развожу здесь огонь. Сейчас я, с наслаждением, вдыхаю русский запах сгорающей берёзы и слышу знакомый и привычный звук потрескивания горящего дерева. Раскрыл коробку, подаренную Клодом. Достал тот самый диск с посланием мастера ритмов. Прочитал, ощутил накатывающую слезу. Это было фактически прощание человека, отдавшего жизнь современной музыке. После проникновенных слов звучание диска воспринимается иначе. Живи, старик, ты ещё у меня на презентации французского комплекса ТЕТ-А-ТЕТ отыграешь!

Мы молчим с другом, вкушаем аромат дорогих сигар и качественного коньяка, наслаждаемся добротной музыкой. К нам, нарушив устои, заглянули наши любимые женщины, принесли ароматный кофе, одновременно присели на колени, разумеется, каждая к своему мужчине, сделали легкие затяжки сигарного дыма, лизнули коньяк и, поцеловав, убежали. Мы переглянулись с другом и рассмеялись. Сговорились они или нет, но спектакль вышел короткий, но яркий. Настроение сразу ещё больше улучшилось. Сделав пару глотков вкуснейшего кофе, я почувствовал зуд желания тела и ласк любимой подруги и извинился перед Стасом. Думаю, что у него в голове возникли аналогичные мысли.

Лена ― хороший психолог, она была уже в спальне, абсолютно голая. Не дав мне толком пройти через порог, женщина прильнула ко мне долгим, жарким поцелуем. Смокинг из тонкой итальянской шерсти не мешал почувствовать жар возбуждённого, дрожащего женского желанного и желающего тела. Мы успели соскучиться друг по другу, а угроза войны ещё больше обостряет тягу мужского организма к продолжению рода. В моём случае, новая жизнь уже рядом. В слегка округлившемся животике возлюбленной уже бьётся сердечко будущей красавицы. Думаю, что родится самая красивая блондинка, француженка с большими, выразительными, возможно синими глазами. Я встал перед женой на колени и передал поцелуй будущей дочке. Я осыпал тело любимой всё более крепкими поцелуями, целуя внутреннюю, нежную часть бёдер, утыкаясь щекой в пушистый лобок. Ноги уже не держали красивое тело жены, я перенёс желанную возлюбленную в постель, избавившись, с треском, от дорогой одежды. Лена раздвинула красивые ноги, и я продолжил поцелуи, вдыхая аромат страстного желания блондинки и получив, вместе со сдерживаемым криком-ревом, порцию сквирта в лицо. Меня очень радует такая реакция чувствительного женского организма. Я нежно и медленно вошёл в мокрое лоно. Оргазм у любимой следовал за оргазмом. Я услышал похожие крики из другого конца коридора. Лена тоже, наверное, слышала, попыталась засмеяться, но новый крик не позволил осуществить задуманное, исказив страстью красивое лицо. Она больше ни на децибел не сдерживала громкость своих криков. К её звукам добавилось моё рычание. Я бесконечно люблю свою женщину, не забывая благодарить Бога за нашу встречу два года назад. Я рухнул рядом с любимой, всё ещё сотрясаемой волнами удовлетворения, женой. Женой от Бога! Кошечка, слегка успокоившись, ласково вылизала моё лицо от своих выделений и слилась губами долгим и очень нежным глубоким поцелуем. Её язычок работал всё более энергично и шаловливо. Кошачьей грацией девочка стала спускаться ниже, уделив особое внимание моим набухшим соскам. Её рука не даёт отдохнуть моему «другу». Похоже, что его ждёт очередная порция радости. Вот и он почувствовал шалости блядского языка. «Другу» тепло, точнее, горячо и очень приятно снова оказаться во рту проказницы. Он, стараясь преподать себя в лучшем свете, ещё больше увеличился в размерах, мол, вот я ― какой! А его хозяйке это и нужно, амплитуда движений головы стала больше, всё глубже засасывая счастливчика вглубь рта. Моя голова начинает кружиться, мозги улетают куда-то в сторону от блаженного тела. Я не слышу своего крика, я вообще не осознаю, где нахожусь. Наверное, в нирване. Глаза закрыты, в голове происходит продолжение праздничного салюта. Да… Это происходит всё же со мной. Не сразу, но я возвращаюсь в реальность, ощутив солоноватый поцелуй лучшей женщины, снова в губы. Я бессилен, чтобы ответить. Приоткрыв глаза, я вижу так любимую мной блядскую улыбку красивой любовницы, моей самой родной жены. Мы оба счастливы и улыбки переходят в громкий смех. Наш смех поддерживает эхо, не менее громкого смеха, из дальней комнаты, в конце коридора.

Это ― Жизнь. Жизнь двух, любящих друг друга, красивых современных людей. Полноценная жизнь, в которой каждый из нас, доставляя партнёру удовольствие, пожалуй, ещё большее удовольствие от этого получает сам. Как тут не вспомнить противоположные отношения, когда запустившая себя мясистая баба, уперев руки в бока грязного, не имеющего цвета и формы «платья» победно сообщает поддакивающим рыхлым разведёнкам: «А я сваму сёдня не дала! (аплодисменты), и на той няделе не дала, не заслужил, сучий потрох, козлина, бля! (бурные аплодисменты)». Да кому ты, грязь, нужна! Кто сказал, что мужик должен заслуживать близости, ты сама, вошь, заслужи! Вот такие мысли, как ложка дёгтя в бочке мёда. И это тоже «жизнь», «жизнь» двух ненавидящих друг друга дебилоидов. Что же, каждому своё!

Мы оделись в домашнюю одежду и счастливые, еле передвигая ноги, спустились в гостиную. Дети смотрели на огромный экран телевизора. Местные новости, репортаж о презентации. Успели к концу, завтра утром посмотрим или в интернете найдём.

– Дочки! Есть хотите?

– Папуль, налей, пожалуйста, белого вина. И сыр с мёдом и орехами, если есть, дай, пожалуйста, ― Машуле уже девятнадцать лет… Ни разу не видел, как она пьёт вино, я очень много чего не видел из её жизни. Я кивнул подошедшей Лоре и попросил ещё каких-нибудь холодных закусок и фруктов.

– И мне тоже, только красного! ― пискнула Анечка. Сестра грубо её осадила.

– Мала ещё, мелочь!

– Лора, приготовь какой-нибудь вкусный безалкогольный коктейль Анечке и Лене, пожалуйста! Я поддержу Машу. И чай с пирожными, чуть позже, мне Earl Grey.

– Лора, я тебе помогу! ― корректная Лена ушла на кухню, оставив меня с дочерьми. Обе прижались ко мне на диване, я обнял их. Мы просто молчали. Нам было хорошо вместе.

Утро. В офисе ― выходной день. Комплекс Елены работает без выходных, но я запретил кому-либо покидать территорию острова. Охрана на том же уровне, что вчера. Мы со Стасом добрались на катере до берега, пересев на пристани в Гелендвагены к парням Стаса. Едем в сторону склада. Через сорок минут мы на месте. Снаружи никаких движений, никто не давал повода привлечь внимание. Два наших Mercedes G 500 быстро проскочили в открывшиеся ворота. В принципе, делать здесь мне нечего, ничего нового я не услышу, смотреть в глаза крысе мне неинтересно. Если он профессионал, вряд ли будет умолять меня о пощаде, да и не наше дело решать его судьбу, мы его через пару дней отпустим, судьба его уже решена хозяевами, за провал операции вряд ли он останется жив. Другое дело, террорист. Он будет уничтожен. Мы направились к арабу. Стас задал вопрос на родном языке исламиста. Тот злобно шипел, не забывая вставлять в несвязную речь, заученные с младенчества, суры из Корана. Я подошёл ближе, молча, посмотрел в чёрные глаза фанатика. Ненавижу. Не задав ни одного вопроса, я перечеркнул своим большим пальцем своё горло и развернулся, уходя. Мразь этого не ожидала. Я слышал английскую речь вслед. Мне было неинтересно. Если Стас что-либо услышит полезное, хорошо. Нет, значит, нет. Я подошёл к Виктору. Он поздоровался, я промолчал.

– Ты мне хочешь, что-нибудь сказать, что я ещё не знаю? ― спросил я бывшего «соратника» спокойно глядя сквозь него. Он мне был совершенно неинтересен.

– Нет смысла, Тони. Я просто выполнял свою основную работу. Меня никто не подкупал. Я военный человек и приказы не привык обсуждать, какими бы неумными они не были. Я связан присягой. По-человечески ты мне очень симпатичен, и мне искренне жаль, что наверху решили так всё решили. Можешь не верить, но я хочу, чтобы ты выиграл эту шахматную партию. Ферзя я не знаю, по слону, то есть офицеру дам подсказку ― он ушёл на повышение в Москву из Пеноморска. Я имел контакт только с ним. Это мой тебе прощальный подарок, Тони. Я любил и уважал тебя. Прости…

– Прощай, Виктор. Бог простит.

Я не стал сейчас говорить Виктору, что не я буду его судить. По-человечески мне его жаль, не смотря ни на что. Советская идеология психологически профессионально зомбировала кадровых военных, особенно таких, как Виктор людей с лычками василькового цвета. Сколько загублено душ после тупой фразы, что приказы не обсуждаются. А если приказ отдаёт не Родина, в лице преданного командира, а продажная мразь? Нужно даже в погонах оставаться человеком. Поэтому мой порыв жалости и понимания Виктора ошибочен. Нет, мне его не жалко. Но не я судья. Бог уберёт с поля лишнюю пешку. А информация, которую мне «подарил» Виктор действительно ценная. Всё-таки я не зря приехал. Мы сели со Стасом в Гелендваген и направились обратно на остров. Нужно продумать план дальнейших действий.

Дома я попросил не беспокоить меня часа полтора. Мне хотелось побыть одному, послушать вчерашние, подаренные Клодом диски.