Читать книгу Преступления в искусстве - Антон Павлович Кротков (Стратегов) - Страница 1

«Украденное искусство»

Вступление

Преступления, в которых фигурируют всемирно-известные произведения искусства, сразу же становятся «историческими» и «сенсационными». Но не менее самих похищенных шедевров любопытствующую публику начинают остро интересовать личности злоумышленников и противостоящих им арт-детективов – сыщиков, специализирующихся на возвращении знаменитых картин, скульптур и прочих раритетов. И если в полицейских обыватели обычно склонны видеть всего лишь хорошо обученных профессионалов, то каких только романтических мотивов не приписывают музейным ворам. В этой связи можно вспомнить французского официанта Стефана Брейтвайзера, который, по мнению газетчиков: «из бескорыстной любви к искусству» умудрился украсть почти 300 картин и скульптур из частных галерей и небольших музеев Европы. Когда же музейного «несуна» на очередном деле всё-таки поймали его престарелая матушка, увидев телевизионный репортаж об аресте сына, поспешила ликвидировать домашнюю коллекцию «трофеев». Изрезанные в мелкие куски картины отправились на свалку, а скульптуры – на дно ближайшего водоёма. Выяснилось также, что за всеми ограблениями стоит семейная драма. Отец будущего грабителя, – коллекционер картин, бросил семью, когда Стефану было всего семь лет, забрав на прощание все ценные вещи. Прошли годы. Мальчик вырос, и, желая заслужить прощения отца, начал собирать единственным удобным ему способом собственную коллекцию. Впоследствии он надеялся поразить ею воображение бросившего его родителя. Картины он хранил у себя в комнате, и, как утверждал на суде, даже реставрировал некоторые из них. Действительно нелепая и трагикомичная история. Впрочем, гораздо чаще в роли грабителей галерей и частных коллекций выступают расчётливые и психически нормальные уголовники, которых в похищаемых старинных манускриптах и иконах интересует исключительно обещанная за них перекупщиками цена.

Глава 1 «Кража тысячелетия»

Музейной краже, как особому « элитарному» направлению в воровском ремесле столько же лет, сколько и самим музеям. Но только в XX веке вскоре после окончания Второй Мировой Войны в связи с антикварным бумом, преступления, совершённые в отношении музейных коллекций приобрели характер эпидемии. Главная причина тому – резкий скачок цен на предметы искусства и в особенности на живопись. Например, если в конце сороковых годов цены на картины импрессионистов и экспрессионистов едва дотягивали до 10 тысяч долларов, а за работы самого Ван Гога немногие ценители готовы были отдать от силы 5-7 тысяч баксов, то всего через несколько лет счёт уже пошёл на сотни тысяч. В наши дни американские, японские и новые русские супербогачи ожесточённо сражаются между собой за право заплатить десятки миллионов долларов за полотна мастеров старой школы или авангардистов. Причём не каждый проигравший в честной аукционной борьбе, готов смериться со своим положением. На интернациональном чёрном художественном рынке всегда найдутся посредники и исполнители, с превеликим удовольствием готовые взяться за криминальный заказ…

Кто смел, тот и съел

Согласно классическим канонам жанра, преступление такого рода должно совершаться под покровом ночи. Злоумышленникам положено, опасаясь охраны, тайно проникнуть в музей и далее передвигаться, что называется «на мягких лапах». Но гангстеры, посетившие 21 августа 2004 года музей Эдварда Мунка, или не ведали о существующих традициях или же были настолько умны и уверены в себе, что предпочли внезапным штурмом ошеломить музейную охрану и полицию города Осло.

Итак, дело было в 11 часов утра, когда смотрительницы экспозиционных залов ещё сонно хлопали ресницами, а мужчины в синих форменных рубашках службы безопасности откровенно скучали в служебной комнате перед мониторами видеонаблюдения. Посетителей пока ещё было мало; многочисленные автобусы с туристами должны были начать парковаться у центрального входа в музей где-нибудь так через час-полтора. А пока вид редких фигур в строгом интерьере музейных залов способен был вызвать только усиленную зевоту у местных секьюрити. И вдруг трое крепких мужчин буквально ворвались в здание с улицы. Налётчики были вооружены, а их лица скрывали глубокие капюшоны. И это происходило не так уж далеко от центра Норвежской столицы и всего в нескольких кварталах от ближайшего полицейского участка! Естественно, что к столь наглому налёту никто не был готов. На некоторое время охрана буквально оцепенела у телемониторов, где в ярком свете многочисленных потолочных ламп уверенно орудовали молодчики, только что взявшие самый престижный музей Норвегии штурмом. Пока один грабитель держал посетителей и смотрительниц под прицелом автоматического пистолета, двое его подельников снимали со стены картины: «Крик» и «Мадонна». Оба полотна принадлежали к самым известным работам Эдварда Мунка. Страховочная цена первого была 45 миллионов долларов, вторая же оценивалась в 25 миллионов.

Написанное в 1893 году полотно «Крик» считается библией экспрессионизма. Для нескольких поколений исследователей эта картина была и остаётся до сих пор хранилищем множество зашифрованных загадок и потенциальных сенсаций. Так, например, психологи уверены, что «Крик», это отражение психического расстройства, которым долгие годы страдал художник. Историки же полагают, что этой работой Мунк предвосхитил все ужасы наступающего XX столетия. Астрономы утверждают, что кровавое небо, увиденное мастером было результатом грандиозного извержения вулкана Кракатау (Индонезия), унесшего почти 50 тысяч человеческих жизней и т.д.

В 1882 году Мунк впервые провёл выставку своих работ в Берлине и сразу же стал мишенью для многочисленных обвинений в антиискусстве. Даже многие прославленные мэтры живописи, но привыкшие к традиционной художественной манере, обвиняли молодого коллегу в непрофессионализме и даже в хулиганстве. И практически сразу раздались голоса критиков, развивающих тему его психического нездоровья. Но одновременно с толпой гонителей у Мунка появились и многочисленные почитатели и заказчики. А в 1899 году Норвежская национальная галерея приобрела одну из его работ, тем самым, продемонстрировав недоброжелателем, что родина признаёт талант своего сына. В 1940 году страну оккупировали немцы. Нацистская пропаганда во главе с доктором Геббельсом давно причислила Мунка к числу лидеров «дегенеративного искусства». Любопытная деталь. Ещё перед началом войны президент Имперской палаты изобразительных искусств профессор Адольф Циглер уговорил Гитлера организовать выставку реквизированных образцов декадентского искусства, чтобы продемонстрировать обычным немцам всё умственное убожество их авторов. Так 31 марта 1936 года в Мюнхене было организовано это пропагандистское мероприятие. Но к крайнему недовольству нацисткой верхушки зрители явно имели своё собственное, часто отличающееся от официального, мнение насчёт картин Макса Бекмана, Эмиля Нольде, Ван Гога, Матисса и других. Достаточно сказать, что за несколько дней работы, пока власти не опомнились и не прикрыли её, выставку успели посетить более 2 миллионов простых граждан Германии. Что же касается Мунка, то только заступничество тайных покровителей спасло художника от застенков Гестапо и позволило ему пережить войну.

Несмотря на кажущуюся спонтанность грабежа, скорее всего воры тщательно отрепетировали свои действия с секундомером в руках. При этом на них работало то обстоятельство, что намеченные ими картины висели в ближайшем к выходу зале. Поэтому, пока охранники созванивались с полицейским участком и решали, как им задержать бандитов до прибытия спецназа, те успели скрыться с похищенным на ожидающей их машине. Причём, проходя мимо видеокамер на выходе из здания, криминальная троица даже добродушно помахала «бдительной» охране на прощание.

В последующие часы и дни норвежская полиция в содружестве с оперативно подключившимся к делу Интерполом действовала очень активно, подкармливая прессу регулярными обещаниями вычислить и изловить преступников по горячим следам. Но к великому разочарованию художественной общественности вместо украденных картин и пойманных злоумышленников на очередной пресс-конференции полицейский чиновник был вынужден признать, что всё чего удалось добиться его коллегам, это сразу же найти брошенный похитителями в нескольких километрах от города автомобиль «Ауди». При этом задача по обнаружению в его салоне каких-либо биологических следов разыскиваемых людей (например, микрочастиц их кожного эпителия или волосинок) для определения ДНК преступников оказалась сильно осложнена тем обстоятельством, что похитители предусмотрительно распылили в машине специальный состав, уничтожающий все подобные улики.

Поразительно, что в Норвегии, с её практически нулевым уровнем преступности, именно художественное наследие Мунка чаще всего обеспечивает работой полицейских детективов и журналистов криминальной хроники. Например, в 1994 году тот же «Крик» уже становился объектом для преступного посягательства. Тогда злоумышленники тоже действовали предельно нагло и цинично. Дело в том, что в день кражи на другом конце города проходили торжества по случаю открытия в Норвегии зимних Олимпийских игр. Естественно, что основные полицейские силы были задействованы для обеспечения должного правопорядка на столь значимой для маленькой страны церемонии. А в это время два преступника вскарабкались по лестнице на крышу музейной пристройки, вышибли окно, стремительным броском преодолели несколько десятков метров по экспозиционным залам, сорвали со стены картину и в столь же спринтерском темпе покинули место преступления. На всё провсё им понадобилось всего 50 секунд! Потом один итальянский тележурналист, освещающий в своём репортаже очередное «ограбление века», даже напрямую обратился к похитителям картины и одновременно к норвежскому правительству, первым предлагая прийти в полицию с повинной, а второму – вместо тюрьмы включить покаявшихся воров в национальную сборную этой страны по одному из беговых видов олимпийской программы или по многоборью.

Артнеппинг или заказ чёрного коллекционера?

Очень долго после кражи картины мировая художественная общественность жила надеждой, что злоумышленники пошли на преступление с целью так называемого (по аналогии с похищениями людей). Дело в том, что иногда шедевр похищается не по заказу некоего коллекционера, а с целью вернуть его за крупный выкуп законным владельцам. Обычно в этом случаи жулики соглашаются на небольшой процент от реальной цены взятого ими в «заложники» произведения искусства. Если учесть, что некоторые эксперты оценивают потенциальную аукционную цену украденного «Крика» в сумму от 70 до 100 миллионов долларов, то в качестве отступных злоумышленникам страховщики могли бы выплатить от 1 до 10 миллионов долларов. Так уже однажды было с «Криком», когда выкравшие его из музея воры, уже через несколько дней после совершённого ими преступления, потребовали за свой «трофей» выкуп в 1 миллион долларов. Переговоры с жуликами шли под покровом повышенной секретности, но журналистам всё же удалось выяснить кое-какие детали происходящего. Например, читатели одной из норвежских газет узнали, что посредником между преступниками и агентами страховой компании выступает некий итальянский адвокат, обладающий незаурядными дипломатическими способностями и обширными связями, как в антикварном мире, так и в преступной среде Европы. Правда адвокат свою миссию выполнить так и не смог и тогда в дело вступил гораздо более профессиональный специалист.

Лучший из лучших

Руководство Скотленд-Ярда всегда недолюбливало своего начальника Художественного и антикварного отдела Чарлза Хилла за слишком независимый характер и склонность к ковбойским методам в работе. Некоторые крупные чины из британского МВД даже недоумевали, как такой солдафон мог возглавить работу самого «интеллигентного» (в том смысле, что занимающегося такой тонкой материей, как искусство) департамента английской полиции. Действительно в характере инспектора Хилла хватало «металла». Ещё бы ведь за его спиной были два года войны во вьетнамских джунглях в составе рейнджерского спецназа самой крутой в американской армии 82-й воздушно-десантной дивизии, а затем ещё 10 лет работы простым патрульным констеблем в одном из самых неблагополучных районов Лондона. Но одновременно были в его жизни учёба на историческом факультете Вашингтонского университета, в элитарном Тринити-колледже (Кэмбридж), а, кроме того, блестяще оконченный курс теологии в Кингсколледже в Лондоне. Но главное, что за годы работы начальником антикварного отдела Скотленд-Ярда Хилл по праву заслужил почётную репутацию лучшего артдетектива мира. На его счету сотни возвращённых законным владельцам шедевров. И именно Хилл в 1995 году вскоре после первого похищения картины Мунка, великолепно сыграв роль посредника, защёлкнул наручники на запястьях людей, пытавшихся за миллион «баксов» продать ему краденый «Крик».

Но на этот раз удачливые воры хранили молчание. И это не смотря на то, что самостоятельно найти покупателя на украденную ими суперкартину было чрезвычайно сложно и рискованно. Ведь любой добропорядочный коллекционер или посредник, к которому бы они обратились, сразу же должен был понять, с чем он имеет дело и исполнить свой гражданский и человеческий долг, сообщив в полицию. Но, к сожалению, на этот раз скорее всего не обошлось без тайного заказчика, ибо на контакт с представителями норвежского музея и страховой компании так никто и не вышел. Поэтому, вероятно, всё же правы те пессимисты, которые считают, что на многие десятилетия главному шедевру Мунка уготовано почётное место в недоступной для глаз посторонних частной галерее какого-нибудь «доктора Но».

Криминальный рынок украденных произведений искусства занимает третье место в рейтинге направлений преступного бизнеса после торговли наркотиками и оружием. По оценкам экспертов ФБР его годовой оборот составляет около 5 миллиардов долларов. Статистика также свидетельствует о том, что полиции удаётся вернуть в музеи и частные коллекции лишь одно из каждых десяти похищенных произведений искусства. Причём большинство таких счастливых находок происходят случайно. Типичный пример произошёл не так давно в России, когда в ходе операции против российско-узбекской организованной преступной группы, занимающейся перевалом наркотиков из бывшей советской республики в Западную Европу, милиционеры обнаружили в подмосковном особняке одного из наркобаронов полотна русских художников XIX века, похищенные из Государственного музея искусств Узбекистана.

Крупнейшие кражи художественных полотен

Место и год кражи

Количество похищенных картин

Некоторые наиболее ценные пропажи

Сумма ущерба (в миллионах долларов)

1975, замок Рассборо (Ирландия)

45

Бернардо Беллотто: «Вид Флоренции», а также полотно Якоба ван Рейсдала:

«Кукурузное поле»

80

1991, музей Ван Гога (Нидерланды, Амстердам)

20

Работы Винсента Ван Гога:

«Поле пшеницы и кипарисы»,

«Едоки картофеля»,

400

1993, Музей современного искусства (Стокгольм, Швеция)

7

Пабло Пикассо: «Стрекоза», «Художник»

60

1999, Похищена с борта яхты «Коралловый остров»

1

Пабло Пикассо: «Портрет Доры Маар».

6

2003, частная галерея замка Драмланриг (Шотландия)

1

Леонардо да Винчи: «Мадонна с веретеном»

90

2002, музей Ван Гога (Нидерланды, Амстердам)

2

Работы Винсента Ван Гога: «Вид на море у Свехенинге»,

«Паства выходит из реформистской церкви в Ньюнене»

80

2004, частная коллекция (Лимпинвуд, Австралия)

20

Поль Сезанн: «Мальчик, сидящий на высоком стуле»

6

Глава 2 «Голливудский сюжет»

Чтобы купить подлинную историю жизни этого человека несколько крупнейших американских кинокомпаний устроили между собой настоящую аукционную свалку, ожесточённо пытаясь перебить цену конкурентов. В итоге отбывающий длительный тюремный срок профессиональный вор получил от продюсеров победившей студии банковский чек на сумму со многими нулями. Так что же за история так привлекла «денежных мешков» с крупнейшей в мире «Фабрики звёзд», что они были готовы «за ценой не постоять»?

Завязка

В час ночи 18 марта 1990 года к зданию бостонского музея Изабеллы Стюарт Гарднер подъехал полицейский фургон. Из машины вышли пятеро мужчин в форме городских «копов» и направились к служебному входу. Местная охрана без колебаний открыла дверь «стражам порядка» и тут же была ими связана. Музейным служащим залепили рты скотчем и оставили в дежурном помещении под присмотром одного из вооружённых налётчиков. После этого штурмовая группа разделилась: двое занялись отключением сигнализации и камер видеонаблюдения, в то время как их товарищи забирали собственно то, за чем они сюда пришли. Добычей преступников стали 13 ценнейших произведений искусства таких мастеров, как Рембрандт (похищено сразу три картины этого автора в том числе «Буря в море Галилейском» – единственный морской пейзаж художника), Эдгар Дега («На скачках», «Кортеж в пригороде Флоренции»), Вермеер (знаменитое полотно «Концерт») и др.

По оценкам экспертов суммарная стоимость украденного из бостонского музея составляет от 300 до 500 миллионов долларов. Одна только «Буря» Рембрандта оценена страховщиками в 15 миллионов долларов, а «Концерт» Вермеера – в 70 миллионов. Любопытно, что за любую информацию, которая поможет вернуть всё это фантастическое богатство, администрация музея сразу же назначила вознаграждение в один миллион долларов (через семь лет сумма возросла до пяти миллионов).

Буря эмоций

Известие о столь грандиозном ограблении буквально потрясло Америку. Случившееся в прессе сразу объявили крупнейшим ограблением в сфере искусства за всю историю США. Многие упрекали руководство музея в ненадлежащей организации охраны национального достояния. Так Стивен Келлер – один из крупнейших экспертов в стране по вопросам корпоративной безопасности разразился чрезвычайно гневной статьей на страницах одной из крупнейших американских газет. Вот лишь одна выдержка из этого эмоционального материала: «До каких пор у нас будут набирать в музейную охрану рыхлых и близоруких увальней, против которых даже не требуется применять оружие, достаточно прикрикнуть на этих «пацифистов» пострашней или на худой конец дать им крепкого пинка под мягкий зад и можно спокойненько снимать со стен картины ценою в миллионы. Может быть нам пора, наконец, взять пример с того же Израиля, где в музейную охрану берут отставных военнослужащих из элитных бригад армейского спецназа и разведки». А знаменитый американский писатель Джон Апдайк, словно живых людей, оплакал в своей поэме, похищенные шедевры. Есть в этом сочинении, например, такие проникновенные строки: «Томясь в своём убогом тайнике, известном лишь самим ворюгам, наверно, пленники теряются в догадках: «кто нас похитил и с какою целью?» А может, ими уже любуются во дворце эмира, или на вилле у манильского туза?».

Украсть, чтобы выжить

Вскоре после начала следствия выяснилось, что примерно за месяц до кражи организаторы преступления опробовали на практике различные варианты своих действий. Так в начале февраля недалеко от служебного входа в музей произошла жестокая драка между несколькими мужчинами. Дело было поздно вечером на тёмной части улицы, так что находившиеся у мониторов камер слежения охранники наблюдали только мужские силуэты, ожесточённо топчущие ногами кого-то лежащего на земле. Правда вскоре бедняге каким-то чудом удалось подняться на ноги, вырваться из рук напавших на него костоломов и добежать до дверей музея. Теперь в ярком свете фонарей охранники видели на своих мониторах страшное окровавленное лицо человека, отчаянно умоляющего впустить его в здание и тем спасти от приближающихся преследователей. Но начальником дежурной смены в тот день был сотрудник, превыше всего в жизни ценящий параграфы служебной инструкции. Поэтому всё, что он мог сделать для полуживого парня, это вызвать по телефону полицейский патруль и службу спасения. Но самое удивительное произошло несколько минут спустя. Осознав, что в музей его не впустят, «невинно убиваемый» человек вдруг перестал «погибельно» колотиться в дверь. С явным чувством хорошо сыгранной роли он закурил и расслабленной походкой направился к своим «убийцам». После чего вся компания уехала на одной машине. Теперь, после ограбления, у полиции уже не было никакого сомнения, что это была разведка боем, проводимая с целью выявления слабых места в охране музея. Видимо тогда организаторы нападения и решили, что для их целей не придумаешь лучшего прикрытия, чем форма офицеров полиции.

Дочь преуспевающего нью-йоркского торговца текстилем Изабелла Стюарт Гарднер всю свою жизнь была очень богата и потому могла себе позволить любую блажь и любой каприз. Но к счастью для города Бостона, который миллионерша очень любила, её смелые фантазии обычно распространялись на область высокого искусства. Так, будучи страстной поклонницей Италии, Изабелла распорядилась выстроить на купленном ею участке городской земли точную копию одного из венецианских дворцов для задуманного ею частного музея. Ещё при своей жизни Гарднер сделала свою коллекцию доступной для всех желающих. И надо сказать, что многих в это роскошное четырёхэтажное здание привлекали даже не столько великолепные картины старых мастеров и тысячелетние китайские вазы, сколько возможность увидеть саму эксцентричную даму. Дело в том, что дворец был задуман мисс Гарднер одновременно, как музей и личная штаб-квартира. Поэтому, разглядывающая великолепные пейзажи публика, тайно надеялась, что ей повезёт стать свидетелями выхода хозяйки дома в парчовом домашнем халате с любимым львом по кличке «Рекс» на поводке. Кстати, после смерти меценатки многое здесь осталось, так, как было задумано ею при жизни. Например, специально для уставших посетителей в залах музея всегда накрыты столы с фруктами в вазах и всем необходимым для приятного чаепития. Что же касается собственно экспозиции, то благодаря тонкому вкусу Изабелла Стюарт Гарднер и фактически неограниченным финансовым ресурсам, имевшимся в её распоряжении, здешняя коллекция мало уступает собраниям ведущих музеев мира. Предметом особой гордости данной коллекции живописи являются прекрасно подобранные картины старых мастеров: в первую очередь итальянцев, голландцев, французских импрессионистов. Впрочем, незваные посетители, нагрянувшие в музей мартовской ночью 1990 года, позарились, почему-то, на полотна только голландских живописцев. Быть может они имели конкретный заказ?

Само расследование долго не приносило сыщикам никаких зацепок. Правда, примерно через три месяца после ограбления, от одного из своих «жучков» – тайных агентов-осведомителей в криминальном мире Бостона полицейские детективы получили информацию, что будто бы кражу организовал «крёстный отец» местной ирландской мафии Джеймс Балджер. В пользу этой версии свидетельствовало то обстоятельство, что налёт на музей произошёл в канун Дня святого Патрика – главного праздника всех ирландцев. Курировавшие следствие агенты ФБР великодушно поделились с коллегами из департамента городской полиции города Бостона, что данный «криминальный авторитет» много лет тайно работал на них (а заодно на британскую МИ-6 и одновременно на Ирландскую республиканскую армию (ИРА)), сдавая американским кураторам главарей конкурирующих «бригад», британской разведке – боевиков ИРА, а партизанам-сепаратистам тайных агентов правительства. Но примерно год назад в ФБР решили по-тихому избавиться от Балджера по причине того, что он стал совершенно неуправляем и в частности регулярно лично совершал убийства людей, наладил поставку в страну крупных партий наркотиков. Но опытный бандит сумел уйти от фэ-бэ-эровских «чистильщиков». Было это так. Агентам удалось обложить Балджера, словно затравленного зверя, в одном из многоквартирных домов на окраине города. Прорваться с боем из западни бандит не мог, ибо весь район был оцеплен спецназом, на всех ближайших крышах засели снайпера, а в воздухе постоянно барражировали армейские вертолёты. Но просто сидеть и ждать, когда в квартиру ворвётся штурмовая группа и нашпигует его тело автоматным свинцом, ирландец тоже не собирался. Он знал, что живым его приказано не брать и напряжённо искал выход из казалось бы совершенно безнадёжной ситуации. И он его, в конце концов, всё-таки нашёл. Двумя этажами ниже квартиры, в которой забаррикадировался Балджер с любовницей и двумя телохранителями, шло отпевание умершего еврейского раввина. Бандиты воспользовались таким случаем. Они вытряхнули покойника из гроба, куда лёг Балджер. Его телохранители тут же подхватили необычную ношу на плечи и устремились к выходу из здания. Когда скорбная процессий с рыдающей грудастой «вдовушкой» появилась на улице, снайперы через свои прицелы только проводили её удивлёнными взглядами до катафалка, который быстро рванул прочь. Впоследствии ФБР назначило за голову Балджера награду в миллион долларов и включило его в колоду самых разыскиваемых спецслужбами США преступников под мастью туз пик (тузом крестей в этой колоде значится сам Осама бен Ладен). Но главное, что агенты ФБР вполне допускали, что их бывший подопечный, как человек прошедший хорошую жизненную школу выживания в самых критических ситуациях, вполне мог стоять за налётом на музей, чтобы в критической ситуации предложить властям сделку: «Вы отпускаете меня живым на свободу, а я верну вам картины; в противном же случае мои люди уничтожат их».

Стоящие фантастических денег шедевры нередко используются в качестве залога или формы оплаты при расчётах между крупными мафиозными кланами. Например, достоверно известно, что украденная людьми другого крупного босса американо-ирландской мафии по кличке «Генерал» из поместья Рассборо-Хаус картина Габриеля Метсю «Дама, читающая письмо», в итоге была переправлена в Стамбул в оплату крупной партии турецкого героина.

Сюжетный поворот

И вот когда следствие уже готово было принять как главную версию преступления ограбление по заказу главаря ирландской мафии, в деле совершенно неожиданно появились новые действующие лица. В 1997 году некто Уильям Янгуорт – профессиональный антиквар, имеющий к тому же несколько тюремных отсидок за махинации с крадеными предметами искусства, предложил властям штата Массачусетс довольно оригинальную сделку: они выплачивают ему обещанную руководством ограбленного музея премию в 5 миллионов долларов и выпускают из род-айлендской тюрьмы закадычного друга антиквара – профессионального вора Майлза Коннора. А за это он – Уильям Янгуорт торжественно клянётся вернуть городу Бостону и стране похищенные у них шедевры. В доказательство серьёзности своих слов Янгуорт продемонстрировал на устроенной им пресс-конференции подборку фотографий одного из трёх похищенных полотен Рембрандта. Кто-то из присутствующих на пресс-конференции репортёров логично поинтересовался, каким образом Коннор мог быть причастен к музейной краже, если в 1990 году он «мотал» очередной тюремный срок. При ответе на этот вопрос на лице тёртого жизнью торговца древностями появилось такое мудро-философское и одновременно снисходительное выражение, будто бы он объяснял азбучные истины неразумному дитяте: «Уж поверьте моему опыту, юноша, для людей уровня Майлза Коннора не составляет труда и в тюремной камере продумать и организовать дело так, чтобы всё прошло без малейшего сбоя. Может быть, для вас джентльмены, это прозвучит немного пафостно, но в своём деле он – гений!».

Преступное обаяние звезды

В мировой прессе этого человека уже давно не именуют иначе, как «преступный гений» или «легендарный преступник». В своём воровском ремесле Майлз Коннор действительно достиг впечатляющих достижений, за что в итоге удостоился сомнительной чести угодить в одну из самых охраняемых тюрем США на особый режим содержания. Любопытная деталь: администрация тюрьмы, в которой сидит Коннор, настолько опасается его, что раз в три месяца специально приглашает из Нью-Йорка профессора психологии, чтобы он, протестировав важного зэка и дал своё заключение о его ближайших намерениях, то есть спрогнозировал наиболее вероятные сценарии возможного побега. Возможно, что именно Коннор послужил прототипом для доктора Ганнибала Лектера из знаменитого кинофильма «Молчание ягнят». А ведь по мнению людей, хорошо знавших Майлза в юности, он вполне мог сделать блестящую карьеру учёного-математика, шахматного гроссмейстера или бизнесмена. Будущий преступный авторитет родился в очень приличной семье. Достаточно сказать, что его отцом был комиссар полиции, а матерью – школьная учительница. Кстати, все братья и сёстры Майлза стали законопослушными членами общества, например, один из его братьев является очень уважаемым в стране религиозным проповедником. Как уже было сказано, Коннора бог талантами тоже не обидел. Ещё в школьные годы он написал несколько очень толковых математических статей для научных журналов, за что удостоился исключительной чести в 15 лет получить приглашение от одного из лучших университетов США. В эти же годы на счету подростка уже числились несколько выигранных шахматных турниров, в том числе один, проводившийся с участием взрослых мастеров. Коннор является членом суперэлитарного клуба Mensa, объединяющего людей разных национальностей с рекордно-высокими показателями коэффициента интеллекта – IQ (для обычного человека без гениальных генов в ДНК этот показатель не может превышать число 100, но чтобы стать членом клуба Mensa необходимо доказать, что твой IQ «зашкаливает» за отметку 148 баллов). На момент кражи координаторы клуба оценивали IQ Майлза, которому на тот момент было около 60 лет, в 165 баллов. По их мнению, примерно такими же показателями ума обладали Николай Коперник (160), Чарльз Дарвин (165), Исаак Ньютон (160), Вольфганг Амадей Моцарт (165), Альберт Эйнштейн (170). Не сложно сделать вывод, на что способен человек, имеющий столь развитый мозг. Постепенно полицейским стала открываться механика кражи, организованной Коннором из тюремной камеры. Главными исполнителями его замысла были достаточно квалифицированные воры – Бобби Донати и Дэвид Хотон. По неподтверждённой информации трое остальных участников музейного налёта были мелкими уголовниками, привлечёнными в дело в качестве дополнительной ударной силы. От этого расходного материала Донати и Хотон избавились через несколько часов после ограбления, зарыв тела в лесу. Впрочем, и сама эта парочка, видимо, так и не успела воспользоваться прибылями от миллионных трофеев. Уже к лету 1991 году Бобби Донати и Дэвид Хотон покинули этот мир при чрезвычайно загадочных обстоятельствах. Но полицейские не сомневаются, что это Коннор распорядился убрать опасных свидетелей и претендентов на долю от реализации сокровищ бостонского музея. В интервью журналу «Тайм», данному вскоре после громкого заявления антиквара Янгуорта, Коннор заявил: «Невозможно доказать, что это я придумал, как ограбить музей Гарднера. Любой суд объявит меня невиновным по этому делу, ибо все ниточки ведут к Бобби Донати и Дэвиду Хотону, которые уже давно отвечают перед гораздо более серьёзным судом Всевышнего. А я абсолютно чист! Но зато я знаю, где картины, и готов пойти на сделку с властями в обмен на иммунитет от судебных преследований по этому делу и, естественно, обещанные за информацию о картинах деньги…».

Но в итоге власть так и не решилась выпустить из тюрьмы столь опасного преступника, даже в обмен на бесценные картины. И тогда Коннор решил заработать, предложив откровенную историю «Ограбления века» голливудским продюсерам из компании Mandalay Pictures. 13-ть же похищенных картин до сих пор пребывают в зазеркалье криминального антикварного рынка. Тем же, кому в наши дни доведётся побывать в Бостоне, в знаменитом музее, предстоит увидеть посреди экспозиции пустые рамы – скорбные памятники, удерживаемым преступниками великим полотнам, таким, как знаменитое «Похищение Европы» Тициана и другим. И под каждой такой рамой будет висеть табличка с лаконичной надписью: «Украдено 18 марта 1990 года».

Пятёрка лучших кинофильмов, посвящённых похищениям произведений искусства

1 «Доктор Но», 1962 год, Великобритания-США.

2. «Гамбит», 1966 год, США

3. «Как украсть миллион», 1966 год, США

4. «Возвращение «Святого Луки»», 1970 год, СССР.

5. «Западня», 1999 год, США

Глава 3 «Фальшивая улыбка «Джоконды»»

Каждый день тысячи людей стремятся попасть в особый зал Лувра, чтобы своими глазами увидеть самую знаменитую картину в мировой истории. И практически на каждого, кто впервые воочию видит портрет кисти великого Леонардо да Винчи, загадочная улыбка «Джоконды» производит ошеломляющее впечатление. При этом мало кто из зрителей догадывается, что, возможно, он восхищается всего лишь современной копией оригинального полотна XVI века. В среде профессиональных искусствоведов и знатоков живописи уже не одно десятилетие ходят упорные слухи об «обмане века». Ведь известно, что без «Моны Лизы» главный музей Франции сразу бы лишился львиной доли своих доходов, а заодно и репутации хранилища суперкартины. Да и сам великий флорентинец, создавая в 1503 (по некоторым данным в 1506 году) портрет жены местного торговца шёлком, видимо, в какой-то мере предвидел удивительную и трагическую судьбу своего творения, ведь исполнил он его в новаторской для того времени манере «сфумато», что по-итальянски означает «исчезающая как дым»…

Кража, которой не могло быть

Директор Лувра месье Омоль получил свой пост благодаря влиятельному родственнику в Управлении изящных искусств Министерства просвещения Франции, в чьём ведении находились все музеи страны. Как любой прорвавшийся наверх честолюбец Омоль обожал давать интервью газетчикам и фотографироваться для самых модных журналов. При этом данный чиновник всячески превозносил собственные административные таланты, благодаря которым дела в возглавляемом им музее просто обречены на то, чтобы всегда идти наилучшим образом. Когда же один корреспондент поинтересовался, как в Лувре обстоят дела с охраной его главного достояния – «Джоконды» (прим. автора – по-итальянски «ла Джаконда» означает буквально «весёлая, игривая женщина), Омоль самоуверенно заявил, что легче умыкнуть Нотр-Дам де Пари (прим. автора – собор Парижской Богоматери), или взять штурмом главное банковское хранилище США Форт Нокс, чем похитить данную картину.

После этого интервью прошло менее года, когда 21 августа 1911 года «Мона Лиза» просто исчезла со своего обычного места на стене «Квадратного салона» Лувра. Причём обнаружили пропажу вовсе не местные сотрудники, а молодой студент-художник, который специально в этот день пришёл в музей писать копию знаменитого полотна.

Уже на следующее после кражи утро скандальная новость была на первых страницах всех крупнейших мировых газет. Фактически дело о похищении «Джоконды» стало первой мировой сенсацией, которая состоялась благодаря новым возможностям иллюстрированных изданий, чьи корреспонденты оперативно передавали горячие новости в свои редакции из любой точки мира посредством недавно вошедших в широкий обиход телеграфа и телефона. Именно пресса была главным действующим лицом в этой скандальной истории. После очередного разоблачительного газетного материала следовали увольнения ответственных чиновников и происходили крутые повороты в следствии. Первым за собственную самоуверенность поплатился месье Омоль, который без долгих разбирательств был уволен со своего поста. Затем уведомления об отставке получили и другие ответственные сотрудники музейной администрации и министерства. Не помогли даже слабые попытки некоторых увольняемых чиновников оправдаться тем, что, по их мнению, картину явно украл преступник чрезвычайно опытный и хитрый, противостоять которому было чрезвычайно сложно. Впрочем, факты как раз говорили об обратном. К примеру, журналисты журнала «Петит Паризьен» провели собственное расследование состояния дел в Лувре и выяснили, что при желании украсть картину вполне мог какой-нибудь городской клошар (прим. автора -парижский бездомный