Читать книгу Штрафники Василия Сталина - Антон Павлович Кротков - Страница 4

После неприятного разговора с Зинаидой Красовской всё пошло наперекосяк. Вечером Нефёдов получил телеграмму от Тэсс. Ольга сообщала, что ей неожиданно предложили интересную работу, и поэтому не сможет приехать. Она давно мечтала устроиться по специальности. Но как дочь «врагов народа» везде получала отказ. Правда, перед самым отъёздом Нефёдова на юг между супругами состоялся почти дружеский разговор. Борис сообщил жене о своём намерении порвать с нынешним окружением и сделать всё для того, чтобы они вновь стали дружной семьёй. Ольга тоже радостно намекнула, что появился человек, который обещает помочь ей устроиться на должность младшего редактора в один журнал. И вот судя по этой телеграмме, неизвестный Борису кудесник выполнил своё обещание. Конечно, стоило порадоваться успеху любимой женщины, но на душе Бориса отчего‑то кошки скреблись. Ведь он так надеялся, что их окончательное примирение состоится уже завтра.

Здесь, возле моря им обоим легко было погрузиться в атмосферу их юности. Вспомнить то его курсантское лето в Каче, куда Ольга приехала на отдых вместе с матерью. Любуясь рядом с ним на опускающийся в море солнечный диск, она обязательно должна была вспомнить те романтические качинские закаты, первые признания в любви и поцелуи, венчание в старой армянской церкви с проволочными обручальными кольцами…

Вместо этого Борису пришлось вновь столкнуться с повсюду преследующей его бывшей любовницей. Вечером Нефёдов зашёл на танцевальную площадку. Нет, танцевать он не собирался. Настроение для этого было не самое подходящее. Просто не хотелось оставаться наедине с собственными невесёлыми мыслями. А тут громкая весёлая музыка, атмосфера праздника, которой невольно заражаешься. Танцплощадка располагалась в санаторском парке недалеко от моря, в окружении бурной тропической растительности. В паузах между выступлениями оркестра был слышен шум прибоя. Волосы танцующих девушек романтично шевелил лёгкий бриз. В синем вечернем небе кружились крупные южные насекомые. Иногда над головами танцующих с громкими криками проносились экзотические птицы…

Наблюдая со скамейки за кружащимися в медленном танце возле эстрады парочками, Борис вдруг подумал о том, что кому‑то из отдыхающих в этом южном раю лётчиков вскоре после возвращения в свою часть предстоит отправиться во фронтовую командировку. Некоторые из этих парней, возможно, будут сбиты в Корейском небе. До Нефёдова доходили недобрые слухи о высоком мастерстве американских пилотов и великолепном качестве их самолётов. Конечно, профессия офицера предполагает готовность в любой момент выполнить приказ, даже ценою собственной жизни. Но мысль о том, что кого‑то из этих полных жизни молодых мужчин скоро не станет на этом прекрасном свете, показалась Борису нелепой. Когда шла война с немцами, всё было предельно ясно. Или мы им сломаем хребет, либо фашистская чума уничтожит нас. Там любой порядочный человек, не задумываясь, был готов, что называется, за ценою не постоять. Просыпаясь утром, Борис никогда не знал, доживёт ли до заката наступившего дня. Как командиру ему приходилось терять своих людей, но Нефёдов понимал, что это оправданные святые жертвы во имя спасения Родины. Как для лётчиков Люфтваффе, так для советских пилотов, это была бескомпромиссная борьба на выживание, в которой не было места джентльменству. На западном фронте британский ас мог пощадить экипаж повреждённого германского бомбардировщика, позволив ему уйти. А немцы в свою очередь великодушно позволяли английскому самолёту, который сбросил над их аэродромом контейнер с новыми протезами для пленённого английского безногого аса Дугласа Бадера, спокойно улететь домой. На Восточном фронте ничего подобного произойти не могло. Пилоты «Мессеров» частенько расстреливали наших парней, выпрыгнувших на парашюте. Советские лётчики тоже не прощали «тевтонским рыцарям» не малейшей ошибке в бою…

Но стоит ли нынешняя цель того, чтобы на её алтарь вновь были положены чьи‑то жизни? Всего пять лет прошло после окончания чудовищной мировой бойни, пожравшей миллионы людей по всему миру. А те, кому фантастически повезло уцелеть, вместо того чтобы наслаждаться этой зелёной травой, чистым воздухом, растить детей, любить своих женщин, вновь на запредельных скоростях гоняются друг за другом в «предбаннике» космоса, чтобы убить. Нет, видимо, склонность к самоуничтожению заложена в самой природе человеческой…

А между тем начавшаяся новая война постоянно напоминала Нефёдову о себе. То и дело он узнавал о гибели в далёкой неведомой ему Корее знакомых лётчиков. А однажды почти перед самым отъездом в отпуск Нефёдов взлетел с подмосковного аэродрома с заданием выполнить полёт на большой высоте. Забрался Борис на своём МиГе тысяч на тринадцать. В какой‑то момент стал поправлять кислородную маску и случайно локтем затем тумблер настройки радиостанции. И вдруг в наушниках зазвучали взволнованные голоса:

– Серега, сзади «Сейбры», по мне стреляют, отсекай их!

– Вася, крути вправо! Я прикрою.

– А гадина, бей его!

– Петро, прикрывай!

– Я горю, Сёрёга!

– Вася прыгай!

И русский мат. Где‑то там все гудит, сплошной рёв, слышны звуки выстрелов … Борис явственно почувствовал, насколько там всё серьёзно.

Задумавшись, Борис не сразу заметил приближающуюся к нему Красовскую. Хотя не заметить её появление было сложно. Визит знаменитости на танцплощадку произвёл эффект внезапно случившегося у всех на глазах чуда. Конечно, среди отдыхающих ещё днём прошёл сенсационный слух о приезде «звезды». Но многие только слышали о появлении популярной артистки, но ещё не видели её собственными глазами. Теперь лица всех присутствующих были повёрнуты в одну сторону. Даже оркестранты, без единого сбоя исполнившие за этот вечер уже не один десяток популярных шлягеров, вдруг выдали катавасию звуков.

Походкой королевы Зинаида шествовала через расступающуюся перед ней толпу. В другой ситуации «звезда» получила бы удовольствие от зрелища в очередной раз упавшей к её ногам публики. Но теперь ей было не до того. Брошенная женщина думала только о том, как вернуть своего мужчину или хотя бы отомстить напоследок ему и ненавистной сопернице.

– Разрешите пригласить вас на танец, – с улыбкой произнесла Красовская, едва приблизившись к Нефёдову. – Будем считать, что сейчас очередь белого танца и дамы приглашают кавалеров.

Хотя это общение было неприятно Борису, он не мог оскорбить даму отказом. Как только они отошли от украшенной разноцветной мозаикой ограды, оркестр бойко заиграл новую мелодию, явно желая реабилитироваться после недавнего конфуза.

– Я вижу, ты хочешь, чтобы я уехала?

И так как Борис молчал, Красовская пояснила:

– Ты не думай, я приехала вовсе не для того, чтобы что‑то требовать и отравлять тебе жизнь. Ничего кроме благодарности я к тебе не чувствую. Именно поэтому я здесь…. Ты ведь знаешь, что у меня везде имеются почитатели. Я попросила одного фотографа с киностудии незаметно поснимать на досуге твою жёнушку. Знаешь, бабское сердце на такие вещи чувствительно. И я не ошиблась…

Красовская внимательно наблюдала, какой эффект её слова произвели на партнёра. Видимо, на лице у Бориса что‑то отразилось, потому что Зинаида злорадно улыбнулась.

– Да, я не ошиблась: оказалось, что и в самом деле на твою милую Оленьку несколько месяцев назад положил глаз крупный партийный товарищ, то ли из московского горкома, то ли бери ещё выше. Уж не знаю, как они познакомились. По моим сведениям, ухажёр будто бы случайно увидел её на улице и решил подвезти на своём персональном авто. Потом стал помогать приглянувшейся одинокой мамаше по разным нуждам. Сейчас вроде на работу пристраивает. Да и то ведь бабу понять можно: трудно ей одной вертеться – без нормальной работы, да ещё и с дитём на руках. К тому же она ведь зла на тебя за наши с тобой похождения. Вот и решила отомстить! Я бы на её месте тоже роман закрутила, лишь бы насолить покрепче обидчику.

На этот вечер Красовская надела белоснежный юбочный костюм, модную шляпку, выписанную через знакомого атташе из Парижа. На её правой ручке висела изящная сумочка в цвет туалета из блестящей кожи. На груди изящная брошь в виде нескольких серебряных лепестков ландыша, окаймлённых ниточками зелёных изумрудиков. Борис знал о странном свойстве глаз бывшей любовницы менять свой цвет в зависимости от освещения, а может и от настроения дамы. Было что‑то колдовское во взгляде её нынешних – зелёных «ведьминых» глаз, которые ещё днём – в первые секунды их встречи казались карими. Теперь блеск изумрудов только усиливал впечатление нечестной игры, затеянной их хозяйкой.

– До сих пор я считал тебя, Зинаида, обыкновенной нормальной дрянью, – жёстко произнёс Нефёдов. Его светло‑голубые глаза тоже потемнели, сделавшись цвета предштормового моря. – А у тебя, оказывается, кроме артистического дара ещё и склонность к провокаторству имеется.

– Думай, как хочешь – обиженно надула ярко напомаженные губки актриса. – Только я не вру. Просто уберечь хотела тебя – дурака от напрасных хлопот. Ты своей Олечке теперь не нужен. Она со своим новым хахалем прекрасно проживёт. Кстати, у меня и адресок имеется. Могу снабдить по старой дружбе. Вот, возьми.

Красовская небрежно извлекла из сумочки и протянула Нефёдову какую‑то бумажку.

– Он мужчина одинокий, с высоким положением и материальным достатком. С сыном её принял. А ты кто? Пьянь, неудачник. Тоже мне орёл, «герой воздуха»! Попомни моё слово: надоешь ты своему Ваське, выкинет он тебя обратно на помойку, с которой когда‑то подобрал. Из авиации тебя тоже скоро наверняка попрут. По здоровью спишут или за поганый характер. Кому станешь нужен? Сдохнешь ведь под забором, как бродячая собака…

Перед глазами Бориса плыл красный туман, как при запредельных лётных перегрузках. Мысли в голове спутались в какую‑то мешанину: «Вот так фокстрот! Неужели эта стерва права, и Ольга действительно изменяет мне?! А ведь похоже на правду. Эта, внезапно появившаяся после стольких лет безысходной безработицы вакансия действительно выглядит подозрительно. Неужели „ухажёр“ помог! Нет, не может быть! Бред какой‑то!!! Не такой Тэсс человек, чтобы вот так – тайно, фактически исподтишка предать. Она не стала бы скрывать».

Но тут же по‑прокурорски беспощадно прозвучал для Бориса голос собственной совести: «А ты её не предал, когда связался с этой киностервой? Как говориться: посеешь ветер, пожнёшь бурю. Ольга действительно, имеет полное право на месть».

Красовская удовлетворённо наблюдала за вихрем эмоций на лице мужчины. В качестве главного доказательства она извлекла из сумочки несколько фотографий и вложила их в руки Борису:

– На, полюбуйся! Чтобы впредь знал, кто тебя действительно любит, а кому ты обязан прорезавшимися на своей дурной башке рогами.

На фотографиях была запечатлена Ольга с каким‑то мужчиной солидной комплекции. Они были пойманы фотографом в разных ситуациях: вот парочка, почти по‑семейному держась подручку, выходит из известного Борису ресторана. Вот кавалер услужливо открывает перед своей спутницей дверцу шикарного «ЗИМа». На третьей фотографии Тэсс и её спутник заходили в какой‑то дом, судя по массивным резным дубовым дверям – в солидный отель или в подъезд привилегированной жилой высотки.

– Они и сейчас наверняка у него дома, – язвительно сообщила Красовская, довольно закуривая. – Лежат себе в постельке нагишом и над тобой дураком посмеиваются. Ты её тут ждёшь, а она плевать на тебя хотела! Мой чекист мне так об этом и сказа…

Борис поднял на осекшуюся на полуслове и мгновенно побледневшую Красовскую прозревшие глаза. Хорошая актриса – на этот раз она немного переиграла порученную ей роль. Увлеклась и потому выдала себя случайной репликой. Не упомяни Зинаида слово «чекист» и до Бориса не скоро бы дошло, в какую скверную историю его пытаются втравить. Но теперь всё стало ясно, как божий день. После Испании и позже Нефёдову приходилось иметь дело с тайной советской полицией, и он неплохо знал их методы. Лубянские фантазёры любили придумывать разные провокации, чтобы оказавшийся у них под колпаком человек сам наделал глупостей, что называется: «загнал себя за флажки». «Если заговора нет, его можно срежиссировать» – таково было обычное кредо следователей сталинского «ордена меченосцев».

Похоже, те, кто стоял за Красовской, ожидали что лётчик, известный своим взрывным характером, узнав про измену жены, помчится в Москву, и будет пойман во время «покушения» на крупного партийного деятеля. Естественно, потом ни один советский следователь и судья не поверит в то, что поводом для нападения на ответственного советского работника была банальная ревность. Такое преступление могло быть расценено на территории СССР однозначно – только как диверсия против государственного строя.

Мгновенно очнувшийся от наваждения Борис с презрительной улыбкой швырнул фотографии на землю. Ничего более не сказав Красовской, он быстро направился к выходу с танцплощадки.

– Ты ещё пожалеешь об этом, мерзкий ублюдок! – в бессильной ярости взвизгнула за спиной Нефёдова актриса. Не зная, куда выплеснуть накопленный яд, она залепила звонкую пощёчину какому‑то упитанному увальню в панаме, удивлённо уставившемуся на бьющуюся в истерике богиню экрана.

– Чего зыришься, толстяк. Пошёл вон!

Бориса не мог больше не о чём думать, кроме как об Ольге и сыне. Как он жалел, что из‑за собственной глупости оттолкнул Тэсс от себя. Теперь их разделяли сотни километров, и он не мог защитить любимую женщину от грозящей ей беды. Нефёдов уже не сомневался, что неожиданно поступившее жене профессиональное предложение – обычный крючок с наживкой. Это было обычной тактикой ЧК‑НКВД – усыпить бдительность жертвы награждением, долгожданным назначением на вышестоящую должность, выданной путёвкой в хороший санаторий или пришедшим вне очереди ордером на квартиру. Годилось любое «угощение», лишь бы обрадованный человек размяк и потерял бдительность. Именно так был арестован накануне войны знаменитый командующий ВВС Павел Рычагов с женой – генералу с семьёй дали отпуск и арестовали по дороге на курорт.

Внезапным арестом легко ввергнуть человека в психологический шок, чтобы на первом же допросе заставить оклеветать себя и близких людей. Ведь несчастного выхватывают из такой прекрасной жизни в тот момент, когда всё начинает складываться просто прекрасно! И вдруг недавнего баловня судьбы запирают в тюремный бокс, потом ведут на допрос, грубо кричат на него, всячески унижают, бьют.

Скорее всего, чекистам нужна не Ольга, а он. Но взяв Тэсс фактически в заложницы, они смогут добраться и до него. На Нефедова давно было заведено личное дело на Лубянке. Об этом он знал совершенно точно. И, видимо, в связи с какими‑то неизвестными Борису обстоятельствами не успевшую запылиться папочку решили извлечь из архива. Конечно, Борис не мог знать наверняка, зачем он снова понадобился костоломам с Лубянки. Возможно, это как‑то было связано с Василием Сталиным, в свите которого он теперь состоял. Берии или кому‑то иному из серых кардиналов Кремля вполне мог понадобился свой человек, а проще говоря, стукач в окружении командующего ВВС московского округа. Борис знал, что за контроль над сыном вождя постоянно идёт тайная борьба различных группировок в ЦК, ВВС, Генштабе и наверняка в спецслужбах…

На парковой аллее Нефёдов столкнулся со своим молодым приятелем. Алексей Сироткин направлялся с миловидной девушкой на танцевальный вечер. Но быстро сообразив по озабоченному виду Бориса, что случилось что‑то очень нехорошее, мальчишка извинился перед своей спутницей и подошёл к нему…

Сосед Нефёдова по номеру был чрезвычайно удивлён его внезапным отъездом.

– Куда же вы, Борис Николаевич? На ночь то глядя! – удивлённо спрашивал он торопливо швыряющего свои вещи в чемодан Нефёдова. – Да вы теперь и не сможете уехать. Первая машина уйдёт за продуктами только в пять утра. Я специально узнавал, когда собирался съездить на центральный почтамт.

– А и в самом деле, Лёха, как бы мне до города добраться?

Вопрос Нефёдова был скорее обращён к самому себе, чем к его молодому провожатому. Они уже вышли из корпуса и поднимались по довольно круто уходящей в гору дороге в сторону шоссе. Сироткин молчал, но вид имел человека готового вот‑вот произнести заветное «Эврика!». Похоже, он обдумывал последние детали какого‑то плана. Вскоре молодой человек важно произнёс:

– В данных обстоятельствах не вижу иного выхода кроме угона. Но пусть меня лишат лейтенантских погон, я всё равно готов стать вашим соучастником.

Сироткин стал торопливо рассказывать, что знает, где завхоз санатория ставит свой мотоцикл. Правда, насколько Алексей успел заметить, у данной машины проблемы с аккумулятором и барахлит стартёр. Но это не беда, ибо двухколёсную машину можно разогнать толкачом. Конечно, проще всего завести мотор, скатившись с горки в сторону моря. Но данный вариант отпадает, ибо трофейный немецкий драндулет к тому же не имеет глушителя. Если завести его на территории санатория, на знакомый рёв движка сразу примчится хозяин мотоцикла. Поэтому остаётся вначале выкатить тяжёлый аппарат на верхнее шоссе, а уж потом Борис оседлает железного коня, а Алексей станет толкать его, сколько потребуется.

– Ну ты красавец! – похвалил паренька Нефёдов. – Не исключено, что слетаемся.

Мотоцикл они действительно нашли там, где его видел накануне Сироткин. Это был великолепный тяжёлый «DKW» с двухцилиндровым двигателем. Перед тем как вывести двухколёсную машину из‑под навеса, Борис вырвал из своего блокнота листок и написал хозяину записку с указанием места, где собирается оставить временно реквизированную технику. Они выкатили мотоцикл на шоссе и начали разгонять. Немецкая техника не подвела. Как только мотор оглушительно взревел, Борис торопливо махнул на прощание Алексею рукой и дал полный газ…

«Анархист» так быстро домчался до города по ночному серпантину горного шоссе, что участвуй он в спортивных ралли, наверняка побил бы какой‑нибудь рекорд. Правда, при подъезде к Сочи мотогонщик‑любитель с трудом вписался в слишком крутой поворот, а за полчаса до этого едва разминулся со встречным грузовиком. Но вся это игра со смертью оказалась напрасной, ибо в кассе аэропорта ещё утром закончились билеты на ближайшие рейсы до Москвы.

– Есть одно место на послезавтра, – сонно хлопая заспанными осоловевшими глазами на ночного пассажира, сообщила разбуженная билетёрша.

Нефёдову даже стало жарко. Он расстегнул пуговицы пиджака, нервным движением сорвал с шеи галстук, ослабил ворот рубашки.

– Девушка, милая! Мне позарез нужно улететь ближайшим бортом. Горю ярким пламенем! Если вы меня не спасёте, я погиб.

Включив на полную мощность своё мужское обаяние, Борис одарил девушку лучшей своей улыбкой. Одновременно он просунул в окошко кассы несколько оставшихся у него крупных купюр. – Буду очень вам благодарен!

И судя по оживившемуся взгляду пухленькой кассирши, она бы с удовольствием помогла обаятельному клиенту с таким привлекательным энергичным лицом. Но, увы, у неё действительно не было такой возможности.

Стало понятно, что стандартно проблему не решить. За небольшой гонорар ночной пассажир выяснил у аэропортовского швейцара, где отдыхают экипажи воздушных судов. Борис рассудил так: если не удаётся попасть в самолёт официально – по билету, то лётчик с лётчиком напрямую всегда договориться сумеют.

Выйдя из здания аэровокзала, он перемахнул через забор, за которым начиналось лётное поле. Быстро зашагал мимо механиков в перепачканных спецовках, копающихся в расколоченном двигателе аэрофлотовского Ли‑2. Техники проводили чужака удивлёнными взглядами. Один из них даже окликнул Нефёдова:

– Эй, ты! Тут посторонним нельзя находиться.

Нефёдов добродушно отмахнулся:

– Мне можно.

Внезапно из‑за высокого ангара выскочили двое рослых парней в синей форме вневедомственной охраны. Бегали они очень резво, словно спринтеры‑легкоатлеты, так что удрать от этой парочки оказалось невозможно. Они с гиком налетели на Нефёдова, чуть не свалив его с ног.

– Не убежишь!

Борис попытался договориться с догнавшими его вохровцами, объяснить им свою ситуацию. Но его никто не слушал. Парни сразу принялись заламывать пойманному нарушителю руки за спину, словно он диверсант какой. Это было обидно.

– Да что вы руки то ломаете, ребята! Я же не сопротивляюсь. Давайте лучше поговорим.

– Со следователем будешь разговаривать.

Охранники пыхтели от напряжения, но никак не могли вдвоём справиться с одним. Шутливые реплики нарушителя только выводили их из себя. За одну из насмешек Борис получил кулаком в зубы, во рту появился солоноватый вкус крови. Это его разозлило. Исключительно в целях самообороны Нефёдову пришлось применить несколько приёмов, которым он научился ещё во времена своего уличного детства. Всерьёз калечить служивых он не собирался. Достаточно было лишь немного остудить пыл нападавших. Борис несильно ударил одного каблуком ботинка в известную ему болевую точку на колене. Охранник сразу отцепился от Нефёдова. Обхватив ногу обеими руками, он с громким воплем повалился на траву. Его напарника Борис очень эффектно, как в цирке, бросил через себя в стиле джиу‑джитсу. Бедняга, что называется, «попал в мельницу». Оставив ребятишек приходить в себя на травке, «Анархист» продолжил свой путь к расположенным вдали – на краю лётного поля домикам отдыха экипажей. Но достигнуть конечной цели ему так и не удалось.

О драке неизвестного с охраной быстро доложили коменданту аэродрома. Теперь уже происходящее действительно имело вид намечающейся диверсии. Была объявлена тревога. Задерживать неизвестного злоумышленника на нескольких машинах выехал усиленный наряд вневедомственной охраны вместе с сотрудниками линейного отдела милиции.

На этот раз досталось уже Нефёдову. Он снова попытался объясниться с возникшими на его пути людьми. И снова его никто не слушал. Тогда Борис вслух поразился злобной тупости местного персонала. Этими своими репликами Нефёдов только подливал масла в огонь. Вначале милиционеры били его на всякий случай, чтобы подозрительный субъект не помышлял о сопротивлении представителям власти. Но услышав в свой адрес немало нелицеприятных слов, краснопогонники рассвирепели. Даже после того, как на задержанного уже надели наручники, ему продолжали отвешивать увесистые тумаки и затрещины за то, что много болтает. Особенно старались поквитаться о своим недавним обидчиком те двое сотрудников вневедомственной охраны, которых Борис встретил первыми.

– Ну, всё, вохра длинноногая, теперь за мной должок имеется! – уже не на шутку разозлившись, веско пообещал Нефёдов. – Если немедленно не извинитесь, предупреждаю: как только с меня снимут эти браслеты, одному из вас я сломаю ногу! А то гляжу, вы из нашей первой встречи должных выводов не сделали.

Инцидент можно было замять. Особенно после того, как в отделении милиции увидели офицерское удостоверение задержанного. Но за то недолгое время, пока проводилось установление его личности, Борис успел столько всего наговорить сотрудникам вневедомственной охраны и милиционерам, что те страшно были на него злы. В итоге был составлен подробный протокол, затем вызван комендантский патруль. Борис сразу заявил протест по поводу своего незаконного задержания. Свой «меморандум» он щедро сдобрил крепкими словцами, после чего старший патруля тоже стал смотреть на Нефёдова волком.

Вдобавок ко всему, когда милиционеры сняли с задержанного наручники, чтобы передать его военным, Борис сбил с ног ловкой подсечкой ближайшего «стража порядка» и бросился к вохровцам. Прежде чем уйти, надо было выполнить своё обещание. А то парни ещё чего доброго решат, что лётчик не умеет держать слово…

Нефёдова снова, хотя и не сразу, скрутили и вывели из отделения милиции. После этого оставшийся в помещении дежурный сержант вызвал по телефону карету скорой помощи, чтобы отправить одного из охранников в больницу с переломом голени.

Проштрафившегося лётчика отвезли на гарнизонную гауптвахту и определили в камеру, где уже сидел какой‑то майор‑связист, доставленный сюда после потасовки в ресторане. Вместо Москвы Нефёдову предстояло на неопределённый срок застрять на «губе»…

Пока Борис об этом не знал, но на его удачу из сочинской комендатуры кто‑то сообщил о его аресте в штаб ВВС МВО¹⁸. А уже через два часа за Нефёдовым прибыл личный самолёт командующего. Двое черноусых грузин из личной охраны Василия Сталина нагрянули в комендатуру внезапно. В своих распахнутых длиннополых кожаных пальто‑регланах с синими авиационными петлицами кавказцы имели гангстерский вид. Они долго и с явным садистским удовольствием строили перепуганное начальство гауптвахты. Этим абрекам явно было мало просто отбить своего «кунака» у местных. Как можно просто так вернуться обратно в Москву, если душа просит праздника?! Доведя старшего офицера гауптвахты до предъинфарктного состояния, визитёры вызвали сменного начальника комендатуры и принялись за него.

В итоге перепуганное армейское начальство загрузило возвращающийся в столицу самолёт щедрой данью. Незадолго до вылета к стоянке Ли‑2 подъехал крытый грузовик. Из него выпрыгнули несколько солдат и под присмотром капитана принялись деловито перетаскивать из кузова в самолёт ящики с южным вином, корзины с фруктами и свежей рыбой, какие‑то коробки. Как только погрузка была завершена, машина взлетела и взяла курс на Москву.