Читать книгу Грааль и свастика. Религия нацизма - Антон Первушин - Страница 5

Почему же арийцы вызвали столь пристальный интерес эзотериков XIX века? Почему именно им Елена Блаватская отдавала предпочтение как коренной расе современного эволюционного этапа? Оказывается, в этом тоже нет случайности. У арийского мифа есть свои корни, взошедшие на гремучей смеси из научных данных и палеофантастических гипотез.

В конце XVIII века европейские лингвисты сделали неожиданное открытие. В различных языках, которые исторически вроде бы никак не связаны между собой (немецкий, кельтский, персидский, греческий, индийский), обнаружилось определенное сходство. Выявленную лингвистическую общность назвали «индоевропейскими языками». На основании открытия была выдвинута гипотеза, что некогда существовал единый протоязык, носителем которого являлась крупная этническая группа. С этого момента стали возникать многочисленные (зачастую дилетантские и сумасбродные) теории о «индогерманцах», распространивших свою культуру по всей Евразии.

Немецкий лингвист Фридрих Шлегель обнаружил в индийских сказаниях упоминания о далеких северных землях и о священной горе Меру, которая располагалась в районе полюса. На основании изученных текстов нельзя было понять, является ли описание Севера поэтической метафорой или доказательством конкретных контактов с северными народами. Однако, следуя напрашивающемуся объяснению, Шлегель решился соединить разнородные сведения в единую теорию. В труде «Исследование по языку и философии индийцев» (1805) он предположил, что индийский язык – «самый древний из развитых языков», а следовательно, самый близкий «к первоначальному языку, из которого произошли все остальные». В том же труде он предложил термин «арии» для обозначения непобедимых завоевателей, спустившихся с Гималаев, чтобы колонизовать Европу.

В 1819 году Фридрих Шлегель впервые употребил слово «ариец» – название этнической группы, в которую, согласно его интерпретации, входили германцы и индийцы. Вообще арийцев упоминал еще Геродот, но Шлегель объявил корень «ари» этимологически родственным слову «честь», вследствие чего возникло представление об арийцах как аристократической «расе господ». Однако следующий шаг в развитии оригинальной теории сделал не Шлегель (он вообще полагал, что арийское племя больше осваивало Азию, а не Северную Европу) – его ученик Христиан Лассен противопоставил «комплексный талант» арийцев низменным семитам, у которых отсутствовала «гармоничность души». Миф, сформированный Лассеном, начал быстро распространяться. С его подачи вымышленное противостояние между арийцами и евреями стало восприниматься образованными европейцами как нечто само собой разумеющееся.

Нам имеет смысл остановиться на теориях XIX века, в которых рассматривалась северная версия происхождения арийства. Ведь это позволит понять, почему в Третьем рейхе слова «нордический» и «истинно арийский» считались синонимами.

Множество интерпретаторов, которые разделяли гипотезу о европейской прародине арийцев, склонны были локализовать ее на обширной равнине, которая простирается от Северного моря до Каспийского. При этом они были убеждены в том, что первые индоевропейцы были высокими и светловолосыми. В 1883 году немецкий ученый Карл Пенка выпустил исследование «Истоки арийцев», а в 1886 году – «Происхождение арийцев». В этих работах он опроверг господствовавшее тогда мнение о происхождении народов, говорящих на индоевропейских языках, из Азии, доказывая, что их прародиной была Северо-Западная Европа, а первоначальный расовый тип – нордический. Независимо от Пенки к тем же выводам пришел антрополог Людвиг Вильзер в книге «Происхождение немцев» (1885).

Так началось смешение лингвистики и антропологии, переросшее в радикальные теории принципиальных различий между народами. Наметившуюся тенденцию в идеологии закрепили французский граф Жозеф Артур де Гобино и его немецкие последователи. В 1853–1855 годы граф выпустил четырехтомное «Эссе о неравенстве человеческих рас», в котором одним из первых указал на связь между арийской и нордической расами, причем нордические арийцы в его представлении находились на вершине цивилизационной пирамиды, обладая не только монополией на силу, интеллект и красоту, но и специфическим культурно-творческим потенциалом, которому могло угрожать расовое смешение.

Произведения де Гобино не вызвали большого интереса у французов, зато пользовались популярностью в Германии. Граф сблизился с Рихардом Вагнером, которого вполне можно назвать творцом современной националистической мистики. Также книги де Гобино были с одобрением встречены Фридрихом Ницше, который ныне признан одним из главнейших философов нацизма. В 1894 году в Германии было учреждено Общество Гобино. Его основатель библиотекарь Людвиг Шеманн в 1897–1900 годах впервые издал на немецком языке «Эссе о неравенстве человеческих рас». В 1939 году в Третьем рейхе вышло в свет уже пятое издание. Гитлеровцы высоко оценивали это четырехтомное сочинение, публикуя избранные фрагменты из него в хрестоматиях и сборниках по расовому вопросу. Поэтому на нем нужно остановиться особо.

Для того чтобы правильно понять специфику расизма де Гобино, необходимо рассматривать его идеи в контексте созданной им же философско-исторической концепции. Цвет кожи служил основанием для выделения трех основных рас: белой, желтой и черной. «Таковы три чистых и первоначальных элемента человечества», – писал граф. Далее он расставлял их по ранжиру, помещая белую расу наверху, а черную внизу иерархической пирамиды. Внутри белой расы высшее место он отдавал арийцам.

Де Гобино утверждал, что в прошлом происходило непрерывное кровосмешение, поэтому «чистых» рас давно не существует, и в современную эпоху можно говорить только о расовых типах. Примечательно, что именно этот момент игнорируется почитателями де Гобино, стремящимися использовать его идеи для обоснования превосходства белой расы и арийцев. Однако в действительности понятие расы было у де Гобино крайне неопределенным: он трактовал его не как определенную совокупность антропологических черт, а скорее как символ коренного отличия. Отсюда и вытекала его мифологическая интерпретация исторического процесса: в расовом смешении де Гобино искал причины возвышения и вырождения цивилизаций. Суть расизма де Гобино выражена в следующем пассаже:

Если смешения полезны в определенной мере для массы человечества, возвышают и облагораживают ее, то это лишь в ущерб самому этому человечеству, поскольку они его унижают, ослабляют, оскорбляют, обезглавливают в его самых благородных элементах, и, если даже допустить, что лучше превратить в посредственных людей несметное множество существ, чем сохранить расу принцев (кровь которой, расщепленная, обедненная, смешанная, становится от подобного превращения обесчещенным элементом), остается еще то несчастье, что смешения не останавливаются. Посредственные люди, только что сформировавшиеся в ущерб тому, что было великим, объединяются с новыми посредственностями, и из этих браков, все более и более низменных, возникает мешанина, которая, подобно вавилонскому столпотворению, приводит общества к полному бессилию и неисправимому ничтожеству.

Нацистские идеологи давали в значительной мере искаженное изложение концепций де Гобино. К примеру, они постарались не заметить, что французский граф считал немцев наиболее «смешанным» из всех европейских народов. Опять же его высокая оценка евреев откровенно не вписывалась в антисемитские установки германского национал-социализма. И все же расовый детерминизм де Гобино стал реальным вкладом в мифологию национал-социализма.

На переломе XIX и XX веков началось возрождение нордической расовой идеи, которую к тому моменту успели разоблачить и раскритиковать. Очередному изменению отношения к ней способствовал английский аристократ-социолог Хьюстон Стюард Чемберлен, взгляды которого формировались под воздействием трудов Рихарда Вагнера и Жозефа де Гобино. Женившись на дочери Вагнера, он с 1908 года поселился в Германии, где, уже после смерти, в период Третьего рейха, несмотря на происхождение, был провозглашен «народным мыслителем». На родине его, наоборот, называли перевертышем и всячески осуждали за антибританскую пропаганду.

Основная работа Хьюстона Чемберлена, принесшая ему скандальную известность, называлась «Основы XIX века» (1899). Изложенная в ней трактовка европейской истории была обусловлена негативным отношением автора к христианству, аристократическим презрением к народным массам и романтизированным восприятием немцев как нации, предназначенной править миром. Чемберлен утверждал, что европейская культура стала результатом слияния пяти компонентов: искусства, литературы и философии Древней Греции; юридической системы и формы государственного управления Древнего Рима; христианства в его протестантском варианте; возрождающегося созидательного тевтонского духа; разрушительного влияния евреев и иудаизма в целом.

В первом томе своего труда Чемберлен рассматривал события до 1200 года, анализируя наследие античного мира. «С эллинизмом наступил небывалый расцвет человеческого интеллекта, – писал англичанин. – Греки творили всюду – в языке, религии, политике, философии, науке, истории, географии. Вершиной этого созидательного духа стал Гомер». Однако у наследия эллинов обнаружились и темные стороны: недальновидные демократии, отсутствие высокой политики, устаревшая мораль и упадок религии. Ситуацию исправили римляне, избавившие мир от семитско-арабского порабощения и позволившими тевтонской Европе «стать бьющимся сердцем и мыслящим мозгом всего человечества». Впрочем, и Рим не сумел долго противостоять тенденциям к распаду, оставив после себя мешанину различных культур и рас. Среди хаоса народов оказались и евреи – единственная раса, которой удалось в этих условиях сохранить чистоту крови и сплоченность. Силой же, противостоящей влиятельной еврейской нации, история назначила арийцев. Чемберлен писал: «В настоящее время эти две силы – евреи и арийцы, – как бы ни затуманил их будущее недавний хаос, остаются друг против друга, пусть уже не как враги или друзья, но по-прежнему как вечные противники». Основной секрет истории, по мнению англичанина, состоит в том, что только чистокровная раса становится священной. Безродный хаос последних дней Римской империи стал пагубным для европейской цивилизации, и именно арийцам пришлось исправлять гибельное положение.

Во втором томе Хьюстон Чемберлен анализировал зарождение нового германского сообщества и борьбу за мировое господство. В этой борьбе участвовали три стремящихся доминировать религиозных идеала: Восток (эллины), Север (арийцы) и Рим. На севере бывшей Римской империи арийцам удалось создать новую культуру, которая «является величайшим из всего, что было достигнуто человечеством до настоящего времени». Евреи стали наследниками римского расового хаоса; арийцы же оказались в ответе за духовное спасение человечества. Все достижения науки, промышленности, политэкономии и искусства стимулировались и двигались вперед арийцами. Таким образом, XIX век опирался на «прочный арийский фундамент».

Через всю книгу Чемберлена проходит красной нитью идея противостояния арийцев (как творцов и носителей цивилизации) и евреев (как разрушительной и ведущей к вырождению глобальной силы). За свое разлагающее деструктивное влияние евреи заслуживают приговора, но не с позиций низкой ненависти или подозрительности, а с позиций недосягаемых высот арийского превосходства.

Почти все выдающиеся и истинно свободные люди, полагал Чемберлен, от римского императора Тиберия до германского канцлера Отто фон Бисмарка, рассматривали присутствие евреев в своей среде как социальную и политическую опасность. Обратите внимание, что при этом англичанин считал Иисуса Христа одним из наиболее важных деятелей в истории человечества: «Ни войны, ни смены династий, ни природные катаклизмы, ни открытия не обладают и долей той значимости, которая могла бы сравниться с короткой земной жизнью Галилеянина». Как же сочеталось еврейское происхождение Христа с идеологическим антисемитизмом, проповедуемым Чемберленом? А очень просто: по его мнению, Христос не был евреем.

Двухтомник Хьюстона Чемберлена стал необычайно популярен в Германии после того, как император Вильгельм II назвал его работу «монографией величайшей важности». Критики взахлеб восхваляли «Основы XIX века» за «блестящее, высочайшее красноречие, огромную эрудицию и необычайную проницательность автора». В Англии же книга подверглась яростным нападкам: ее либо высмеивали, либо поносили площадной бранью. Интересно в этой связи высказывание Теодора Рузвельта, который оценил «Основы…» Чемберлена как «блестящие ляпсусы», которые для «нормального человека выглядят безусловным сумасшествием». Рузвельт пояснил свою мысль: «Ему нравится Давид, и на этом основании он тотчас делает его арийцем. Ему нравятся Микеланджело, Данте или Леонардо да Винчи, и он тут же сообщает, что они – арийцы. Он не любит Наполеона и потому утверждает, что Наполеон – истинный представитель безрасового хаоса».

Расовые теории Адольфа Гитлера во многом основываются на произвольном пересказе положений «Основ…» Чемберлена. Хотя Гитлер нигде не упоминает его имени, тезисы о «превосходстве арийской расы» и «еврейской опасности», выраженные в более простой и грубой форме, стали лейтмотивом нацистской идеологии. О почтении германского фюрера к английскому «народному мыслителю» говорит хотя бы то обстоятельство, что Гитлер не раз навещал постаревшего Хьюстона Чемберлена в его доме в Байройте.

Помимо Фридриха Шлегеля, Жозефа де Гобино и Хьюстона Чемберлена, были и другие «исследователи», работавшие на создание расового мифа. Вспомним некоторых из них.

К примеру, Френсис Гальтон, двоюродный брат Чарльза Дарвина, написал книгу «Наследственный гений» (1869), в которой с помощью статистики пытался доказать, что психология и характер большинства людей зависят от их физического строения, которое является и причиной разделения на бедных и богатых. По мнению Гальтона, низшие слои общества могут воспроизводить только неполноценную расу, посему необходимо стремиться к их искоренению. Он назвал свою систему евгеникой (от греческого слова, означающего «хороший от рождения, благородного происхождения»). Гальтон полагал, что искусственный расовый отбор следует сделать частью социальной политики. Его последователи во всем мире были заворожены утопическим видением мира, в котором не будет места нищете и болезням. Впоследствии нацисты взяли теорию Гальтона на вооружение.

Значительный вклад в нацистскую идеологию внес австриец польского происхождения Людвиг Гумплович (кстати, чистокровный еврей), который, развивая идеи английских социал-дарвинистов, изображал ситуацию так, будто всякая мощная этническая группа стремится к тому, чтобы поработить другие, а расовая борьба – единственная настоящая движущая сила истории.

Другим жестким и прямолинейным последователем расизма был немецкий дарвинист Александр Тилле, который в своих публикациях начала XX века дал ряд практических рекомендаций. Задолго до 1933 года Тилле требовал открыто объявить русских, румын, цыган, евреев и поляков «расово неполноценными». И еще до Первой мировой войны призывал к умерщвлению душевнобольных и введению категорического запрета на смешанные браки.

Кроме того, большое влияние на нацистов оказали книги Ганса Гюнтера «Расоведение немецкого народа» (1922) и Людвига Клаусса «Раса и душа» (1926) – оба эти труда многократно переиздавались и имели широкий общественный резонанс. Авторы доказывали, что немцы по своей биологической, духовной и культурной природе принадлежат к самостоятельно сформировавшемуся нордическому расовому типу.

Примечателен следующий факт. Первоначально расовая доктрина национал-социалистов создавалась как обоснование «качественных» различий между арийцами (индоевропейскими народами) и евреями. Но с началом Второй мировой войны потребовалось отделить от индоевропейской языковой семьи относящихся к ней славян, которые стали врагами. Понятно, что теоретических трудностей нацистские идеологи при этом не испытывали, поскольку их расовая теория никакой серьезной научной базы не имела.