Читать книгу Аксиома Декарта - Антон Рай - Страница 3
Часть первая. Смысл
Аксиома Декарта
(или «Эволюции сознания»)
ОглавлениеФормулировка аксиомы: Я есмь, я существую, это очевидно2. (Рене Декарт)
Доказательство аксиомы:
1. Существование безлично.
2. Сознание личностно.
3. Сознание существует.
4. Как может сознание существовать, если оно личностно, а существование безлично?
5. Непонятно.
6. Тело существует3.
7. С точки зрения сознания тело является носителем сознания.
8. Благодаря сознанию носитель сознания осознает свое существование. Я существую, говорит он, назовем же это Я – Я существующее.
9. Я существующее утверждает: всё, что происходит с носителем сознания, происходит именно с ним или воспринимается именно им. Я вижу, я слышу, я чувствую, я хожу, я ем, следовательно, я есть.
10. На самом деле Я существующее может лишь гадать о своем Я, ведь оно не выражает ничего, кроме своего существования, а существование безлично. Когда вы говорите Я ем, то это не ВЫ едите, а некое безличное существо – носитель того самого Я, которое оно пытается заимствовать4.
11. Осознание носителем сознания своего существования ведет, таким образом, к образованию безличного сознания. Я существую, утверждает Я существующее, ничего не зная о своем Я. Уточняя, можно сказать, что безличное сознание осознает всё, за исключением самого сознания.
12. Как Я существующее может утверждать, что нечто происходит именно с ним (или воспринимается им), если оно не знает Я оно или не Я?
13. Непонятно.
14. Сознание включает в себя всё осознаваемое.
15. Сознание идентифицирует одни акты сознания как осознаваемые (соотносимые с Я), а другие – как неосознаваемые (несоотносимые с Я). (следует из 11.)
16. Каким образом сознание может идентифицировать некий акт сознания как неосознаваемый, если неосознаваемое по определению не должно входить в сознание?
17. Непонятно.
18. Всякое явление становится самим собой лишь на определенной стадии развития этого явления. Сильный человек становится сильным, когда сила его становится развитой. Слабость, тем не менее, всё равно является выражением неразвитой или недостаточно развитой силы. Точно так же и темнота, если только она не совсем кромешная, является слабо выраженным светом.
19. Всё, что осознается, относится к сознанию, вместе с тем собственно под сознанием мы обычно понимаем лишь развитое сознание, которое я также буду называть включенным сознанием. Безличное сознание я буду называть сознанием выключенным. Безличность – это темнота (или слабость) сознания, но, как и темнота, она уже является фазой движения к свету (силе).
20. Итак, безличное сознание осознается как минимальная данность сознания5. (так проясняется пункт 16).
21. Невключенное сознание существует. Осталось понять, как его включить.
22. Безличное сознание есть осознание тех или иных актов существования.
23. Существование предстает перед сознанием как процесс приспособления6.
24. Одни существа оказываются более приспособлены к существованию, чем другие, то есть их способность обеспечения собственного существования оказывается выше.
25. Сознание, вслед за существованием, осознает себя как процесс осознания – движения от минимальной к максимально возможной осознанности. Процесс приспособления совпадает (идет параллельно) с процессом осознания.
25. Достигнув пика приспособленности7 для своего носителя, сознание с удивлением понимает, что само оно, тем не менее, остается выключенным. Носитель сознания по-прежнему говорит: «Я существую» — и по-прежнему не знает, что же это за Я.
26. Я существующее оказывается в целом несущественным для сознания, превращаясь в символическое несуществование8. Приспособление способствует развитию сознания вплоть до той самой ключевой точки, где оно собственно и становится сознанием. Сознание подходит вплотную к тому, чтобы включиться, но пока что не может этого сделать. Следовательно, чтобы подлинно существовать, сознанию необходимо выйти за пределы «только существования»9.
27. Высокая степень приспособленности подразумевает развитие широкого спектра способностей.
28. По мере своего развития способности становятся не жестко подчинены задачам приспособленности. Распознавание мира постепенно превращается в познание мира.
29. Познание мира ценно не только с той точки зрения, что оно помогает выжить, но и просто как познание. Познание как способность опьяняет познающего10.
30. Всякая способность имеет не только ценность (для того или иного приспособления), но и самоценность.
31. Логично, что именно в развитии способностей сознание и видит возможность выйти за рамки приспособленности.
30. Первоактом включенного сознания становится предпочтение способностей приспособленности. Если существование является безличной, то способности – личной собственностью человека.
31. НА ЧТО ИМЕННО ТЫ СПОСОБЕН? – вот главный вопрос, который сознание задает своему носителю. То есть нет, уже не только носителю, но и – самому себе!
32. За пределами восприятия и поддержки собственного существования, акт существования превращается в раскрытие той или иной способности. Качественный скачок от поддержки существования к раскрытию способностей логично назвать осуществлением.
33. Говоря прозаически: осуществление есть раскрытие способностей носителя сознания. Говоря философски: осуществление есть качественный скачок существования. Говоря поэтически: осуществление есть распустившийся цветок существования.
34. Главная функция сознания по отношению к существованию и заключается в том, что оно заставляет его осуществляться. Существование превращается в процесс осуществления. На смену Я существующему теперь приходит Я осуществляющееся.
35. Процесс осуществления совпадает (идет параллельно) с процессом осознания, выводя его на новый качественный уровень, то есть – включая его. Осуществляясь, Я понимает, что это именно Я осуществляюсь.
36. Существование теперь становится личностным (безличный носитель сознания превращается в личность). Стыковка существования и сознания, таким образом, означает образование, с одной стороны – безличного сознания, а с другой – личностного существования.
37. Я может утверждать, что нечто происходит именно с ним, лишь в случае, если Я осуществляется (так проясняется пункт 12)11.
38. Я существую с необходимостью ведет к Я осуществляюсь. Безличное, но сознание требует осознания, а для этого личностным должно стать существование. Не осуществляясь, Я не понять, кто именно существует.
39. Я осуществляюсь, в свою очередь, с необходимостью ведет к Я существую, понимаемом на качественно новом уровне, то есть на уровне сознания.
40. Я осуществляюсь – это Я существую сознания. Только теперь оно может сказать с чистой совестью: «Я есмь, я существую, это очевидно».
41. Так носитель сознания превращается в сознательное существо. Так преодолевается дуализм сознания и существования. Так сознание сливается с существованием – в акте осуществления (так проясняется пункт 4).
42. Итак, сознанию, чтобы осознать себя, надо сначала спуститься на уровень существования и стать безличным. Став безличным, сознание осознает себя как лестницу восхождения к сознанию (от минимальной к максимальной осознанности). Осознав себя как лестницу, сознание побуждает существование (существо, осознающее свое существование) подняться по этой лестнице. Поначалу сознание (выключенное) осознается, побуждаясь к этому существованием (посредством приспособления), а потом, в свою очередь, уже само сознание, включаясь, побуждает существование осуществиться (посредством раскрытия способностей), поскольку это необходимо сознанию для полноты осознания. В момент осуществления сознание наконец-то может сказать – Я существую.
43. Теперь всё понятно.
44. Шутка.
…
P.S. Уже концовка проведенного рассуждения подсказывает, что оно не завершено. Правда, подразумевается скорее качественная незавершенность: рассуждение завершено, а сомнения-непонятности тем не менее остаются. Но это те сомнения, от которых и вообще-то трудно избавиться, и если уж мы беремся высказывать только нечто очевидное, а я в данном рассуждении старался идти лишь от очевидного к очевидному (между прочим, в полном соответствии с методом Декарта) – так вот, если при всем при этом сомнения всё же остаются, то как от них можно избавиться, я не знаю. То есть знаю, что никак. Но я вынужден признаться, что данное рассуждение подразумевает не только качественное сомнение, но что оно не завершено и чисто количественно. Оно просто не доведено до конца. Загвоздка в том, что хотя аксиому Декарта я и доказал, но рассуждение требует продолжения. Здесь я попадаю в ту самую неловкую ситуацию, в которой оказывается сознание на границе между выключенностью (безличное сознание) и включенностью (личностное сознание). Оно, как казалось, сделало всё, что было в его силах, но сознанием по-прежнему называться не может. Вот и мне казалось, что дойдя до личностного сознания, включив его, я вполне справился со своей задачей, но оказывается, что и можно, и нужно идти дальше. А почему это необходимо, надеюсь, станет ясно из самого «продолжения банкета». Итак, переведу дух и завершу рассуждение.
…
45. Сознание раскалывает мир на субъект и объект. С точки зрения осуществления этот раскол означает раскол на то, что осуществляется и на того, кто осуществляет.
46. Кто осуществляет? – человек сознательный, субъект. Что осуществляется? – некий объект, находящийся вне сознания сознательного человека.
47. Осуществление немыслимо без дистанцирования (отчуждения) осуществляемого от того, кто осуществляет. Субъект не может стать осуществляющимся объектом, даже когда он рассматривает себя как объект.
48. Даже если объектом наблюдения становится само сознание, в качестве осуществляющегося объекта оно отделяется от сознания. Объект становится вполне объектом, лишь когда он находит свое «объектное» выражение, то есть становится предметом (или явлением) окружающего мира. Мысли о сознании становятся вполне «объектными» не в голове сознающего, но лишь когда они так или иначе артикулированы. Книга о сознании находится вне сознания того, кто ее написал.
49. Пока мысль не стала словом, она еще не есть мысль. Пока слово не произнесено, оно еще не прозвучало. Когда слово произнесено, оно начинает жить собственной жизнью.
50. Осуществляясь, личностное сознание немало гордится своим осуществлением. Смотрите, говорит оно, Я осуществляюсь! Именно Я, и никто другой!
51. Сознанию кажется, что, обретя личность, оно нашло себя, но оно ошибается.
52. Субъект никогда не может осуществиться полноценным образом. Полным может быть только осуществление объекта. Сам процесс осуществления, как вынесенный вовне субъекта, однозначно указывает на это.
53. Осуществление субъекта – это всегда лишь тень осуществления объекта. Замыкаясь на самоосуществлении, субъект превращается в тень.
54. Тот, кто занят самосовершенствованием, никогда не достигнет совершенства12.
55. Полнота осуществления субъекта может быть достигнута исключительно за счет недоосуществления объекта, и поэтому она является псевдо-полнотой. Эго – это, если и не мыльный пузырь, то воздушный шарик, который, сколь бы надменно он ни раздувался, неминуемо лопнет.
56. Таким образом, полноценное осуществление требует от субъекта отказа от концентрации на себе. Чтобы нечто действительно осуществилось, тому, кто осуществляет, следует забыть о своем «Я». От Я осуществляюсь, он должен перейти к Я осуществляю, где именно осуществляю первично, а Я – пусть и необходимый, но лишь инструмент осуществления.
57. «Я» – это только остановка на Пути сознания, но надо идти дальше. Безличное сознание, став личностным, теперь уступает место надличностному сознанию13.
58. Как тело является для личностного сознания лишь носителем сознания, так и личность для надличностного сознания является лишь инструментом осуществления.
59. Ничтожное «Я» – то, которое не знает о себе14. Величайшее «Я» – то, которое забывает о себе.
60. Чтобы стать Шекспиром «на бумаге», Шекспир «во плоти» должен был забыть, что он Шекспир – со своим телом, и со своим Я15. Мы, в свою очередь, не можем забыть деяния именно тех, кто смог забыть о себе.
61. Индивидуальный стиль, присущий любому хорошему тексту, есть камуфляж, который никогда не составляет сути текста. Стиль – это декорация. Суть – это спектакль.
62. Авторство текста жизненно важно для автора, но не для текста. После того, как в тексте поставлена точка, имя автора становится всего лишь еще одним словом в тексте, да еще и таким, без которого вполне можно обойтись.
63. Итог любого плохого текста всегда безличен, и потому всем глубоко безразличен. Итог любого хорошего текста слишком личен, и потому интерес к нему ограничен. Итог любого великого текста всегда надличен и потому интерес к нему, как того требует рифма, безграничен.
64. Субъект нужен объекту для того, чтобы поставить предел беспредельности осуществления объекта. Субъект нужен, чтобы «остановить» объект; объект нужен, чтобы субъект не останавливался.
65. Сознание начинает с того, что хочет прийти к самому себе, а заканчивает тем, что пытается выйти за собственные пределы16. Надличностное сознание приобщает человека к опыту запредельного бытия17.
66. По-настоящему интересно только запредельно интересное.
Итак:
67. То, что осуществляется, важнее того, кто осуществляет18.
68. Неважно, кто является автором предыдущего суждения.
69. Но его автор – я.
70. Точка.
Антон Рай, 2016.
2
«Я есмь, я существую – это очевидно. Но сколь долго я существую? Столько, сколько я мыслю. Весьма возможно, если у меня прекратится всякая мысль, я сию же минуту полностью уйду в небытие. Итак, я допускаю лишь то, что по необходимости истинно. А именно, я лишь мыслящая вещь, иначе говоря, я – ум (mens), дух (animus), интеллект, разум (ratio); всё это – термины, значение которых прежде мне было неведомо. Итак, я вещь истинная и поистине сущая; но какова эта вещь? Я уже сказал: я – вещь мыслящая». (Рене Декарт. «Размышления о первой философии»). Именно в этой редакции всем известное «Cogito ergo sum» выражено наиболее адекватно основной мысли Декарта. Первоочевидно лишь существование сознания, но не тела. Но здесь же мы сталкиваемся с серьезнейшей проблемой – поскольку само слово «существование» в первую очередь подразумевает именно существование тела, а не сознания. «Я есмь, я существую, это очевидно» – изначально двусмысленно-неочевидное суждение (с одной стороны – «Я», а с другой – «существую»), требующее ряда уточнений, которые я и попытаюсь дать.
3
Здесь вы, разумеется, имеете полное право воскликнуть: Декарт никогда не сказал бы такого! Существование тела, по Декарту, совершенно неочевидно. Но, во-первых, хоть я и доказываю аксиому Декарта, но я, к сожалению или к счастью, не Декарт и исхожу из очевидности существования тела. Всё же я родился в Советском Союзе, а советские люди не привыкли ставить под сомнение свою материальную природу. Во-вторых, я все же не противоречу Декарту, либо противоречу, но далеко не фатально, что будет видно из дальнейшего.
4
«Под словом „мышление“ я понимаю всё то, что совершается в нас осознанно, поскольку мы это понимаем. Таким образом, не только понимать, хотеть, воображать, но также и чувствовать есть то же самое, что мыслить. Ибо если я скажу: „Я вижу…“ или „Я хожу, следовательно, я существую“ – и буду подразумевать при этом зрение или ходьбу, выполняемую телом, мое заключение не будет вполне достоверным; ведь я могу, как это часто бывает во сне, думать, будто я вижу или хожу, хотя я и не открываю глаз, и не двигаюсь с места, и даже, возможно, думать так в случае, если бы у меня вовсе не было тела. Но если я буду разуметь само чувство или осознание зрения или ходьбы, то, поскольку в этом случае они будут сопряжены с мыслью, коя одна только чувствует или осознает, что она видит или ходит, заключение мое окажется вполне верным». (Рене Декарт. «Первоначала философии». 9. Что такое мышление). Этот отрывок – после знаменитого «Я мыслю, следовательно, я существую» – является важнейшим для теории Декарта, а равно и для критики этой теории. Потому что «я мыслю» и «я хожу» не означают одного и того же, даже если речь идет об осознании ходьбы. Осознание ходьбы вполне может быть безлично, и даже можно утверждать, что оно преимущественно безлично. В «Я хожу» первично хожу, а вот что такое идущее Я – остается совершенно непонятным.
5
Здесь может возникнуть вопрос о том, насколько безличное сознание совпадает с «бессознательным» Фрейда. Ответ, конечно же – нет, не совпадает, хотя для обозначения и того и другого очень удобно использовать слово Оно. Однако бессознательное как бы выпадает из сознания (вытесняется), тогда как безлично осознаваемое осознается. Когда, например, вы хотите есть, то разве можно назвать эту мысль бессознательной? Вы ведь осознаете, что хотите есть, равно как вы осознаете и причины этого желания. При этом, безлично осознаваемое несомненно определенным образом коррелирует с бессознательным, но… но всё это требует уточнений, которые я не могу дать по ходу настоящего рассуждения. Все же Оно в данном рассуждении следует понимать прежде всего как сознающее существо.
6
Одной из проблем разворачивающегося на ваших глазах рассуждения является то, что понятие «безличное сознание» употребляется в нем в двух разных значениях: во-первых, имеется в виду сознание природного человека или исторически-безличное сознание – безличное сознание, понимаемое как фаза эволюции сознания при переходе к сознанию личностному. Во-вторых, имеется в виду современно-безличное сознание, то есть безличное сознание цивилизованного человека, понимаемое как часть психической личности, а безличное сознание, разумеется, сохраняется и при развитии личности – ведь человек не перестает быть существом из-за того, что он становится сознательным существом. Впрочем, я очень тороплюсь, ведь человек у нас пока еще не стал сознательным существом. Однако же необходимо иметь в виду, что современно-безличное сознание сильно отличается от исторического. Суть отличия состоит в том, что безличное сознание является для природного человека чем-то руководящим, а для цивилизованного – чем-то подчиненным (и, соответственно, сильно измененным, потому как никто не остается таким же в состоянии подчинения, каким он является в свободном состоянии). Поэтому в полном смысле сознанием оно является лишь у природного человека. Далее, например, всё тот же императив «я хочу есть» для исторически-безличного сознания означает совсем не то, что для современно-безличного, хотя есть хочет и природный, и цивилизованный человек. Но для природного человека вокруг этого императива образуется целая жизнь, со сложнейшим комплексом осознаваемых переживаний, связанных непосредственно с добычей пищи, тогда как для городского жителя «добыча пищи» зачастую сводится к походу в магазин, а прием пищи превращается либо в автоматический процесс, либо в гурманство, но не в насыщение. При этом не будем забывать, что сложнейшие интеллектуальные процессы зачастую сводятся всё к тому же обеспечению гарантированного существования человека (стоит лишь подумать о задаче обеспечения человечества всё той же пищей). То, что определяет жизнь природного человека непосредственно, может определять и жизнь цивилизованного человека, но – опосредованно. Даже когда цивилизованный человек вынужден буквально «добывать себе пищу», всё равно он ищет работу, а не оленя. Можно было бы указать немало подобного рода существеннейших различий и завуалированных сходств между безличным сознанием природного и сознанием цивилизованного человека.
7
Под приспособленностью в отношении человека следует понимать нечто иное, чем в отношении животных. Собственно, животное приспосабливается к среде, тогда как человек начинает приспосабливать среду (под себя). Под пиком приспособленности я понимаю ситуацию, когда среда оказывается в подчинении у человека. Заглянуть внутрь СЕБЯ можно лишь когда окружающий мир приручен настолько, чтобы не мешать этому странному, если не сказать противоестественному процессу.
8
Поэтому я и говорил ранее, что не сильно противоречу Декарту, утверждая, что «тело существует». Всё равно для чистого сознания существование тела иллюзорно, и если бы мы могли рассуждать с позиции чистого сознания – как это и пытается делать Декарт – то имели бы полное право усомниться в существовании тела. Но если сознание существует вне тела (некое чистое сознание), то не в этой жизни, а рассуждать-то приходится в этой жизни, следовательно, приходится считаться и с телом.
9
Человек существующий живет в мире полном существования, в этом он един с животными. Но он уже выделяет себя из этого мира, и в этом его отличие. Но выделение из окружающего мира и порождает противопоставление: «Я» и окружающий мир; субъект и объект. Почему же в таком случае речь идет всё же о безличном сознании, раз «Я» уже налицо? Если бы это природное «Я» действительно противопоставило себя окружающему природному миру, то «Я» действительно было бы налицо, но на деле противопоставление пока что оказывается неполным или даже мнимым. Природный человек остается неотъемлемой частью природы, и это не предположение, но несомненно устанавливаемый факт. Есть вполне надежный критерий, позволяющий судить о неразвитости «Я» природного человека – это его склонность «очеловечивать» окружающий его природный мир. «Кабаны – тоже люди», – говорит, например, Дерсу Узала. Но в таких суждениях кроется ловушка для человеческого «Я». Когда Дерсу Узала говорит, что кабаны – тоже люди, то он, конечно, имеет в виду и это, но и нечто иное, а именно, что люди – это те же кабаны; живые существа в ряду других живых существ. То есть это не столько природа очеловечивается, а скорее человек понимается как часть природы. Впрочем, это две стороны одного процесса. Нельзя очеловечить кабана, не окабанив при этом человека. До тех пор, пока окружающий человека природный мир является (псевдо-) личностным, его сознание является все еще безличным и, сколько бы он ни называл себя «Я», он остается скорее сознающим объектом (в ряду других «сознающих» объектов), чем субъектом.
10
Это видно и на примере еще природного человека. Читаем: «Для описания составных частей и свойств растений хануну употребляют более чем 150 терминов, коннотирующих категории, по свойствам которых они идентифицируют растения и «обсуждают между собой сотни черт, играющих различительную роль для растений, а часто и соответствующих таким значимым свойствам, как лекарственные и пищевые» (Conklin 1, р. 97). Пинатубо, у которых насчитывается более 600 наименованных растений, «не только обладают чудесными знаниями этих растений и способов их употребления; они используют около 100 терминов для описания их частей и характерных аспектов» (R. В. Fox, P. 179). Ясно, что настолько систематически развитое знание не может быть функцией лишь практического употребления. Подчеркнув богатства и точность зоологических и ботанических познаний индейцев северо-востока США и Канады, этнолог, изучивший их наилучшим образом, продолжает: «Неудивительно, что охотник-пенобскот из Мэн располагает лучшими практическими познаниями о повадках и характере лося, чем самый крупный эксперт-зоолог. Но когда мы оцениваем подлинное достоинство того усердия, с каким индейцы берутся за наблюдение и систематизацию научных фактов, относящихся к низшим формам животной жизни, то позволительно выказать некоторое удивление». (Леви-Стросс. К. «Первобытное мышление»). Если же говорить о человеке цивилизованном, то едва ли можно найти слова более выразительные, чем слова Аристотеля: «Ибо и теперь и прежде удивление побуждает людей философствовать, причем вначале они удивлялись тому, что непосредственно вызывало недоумение, а затем, мало-помалу продвигаясь таким образом далее, они задавались вопросом о более значительном, например о смене положения Луны, Солнца и звезд, а также о происхождении Вселенной. Но недоумевающий и удивляющийся считает себя незнающим. Если, таким образом, начали философствовать, чтобы избавиться от незнания, то, очевидно, к знанию стали стремиться ради понимания, а не ради какой-нибудь пользы. Сам ход вещей подтверждает это; а именно: когда оказалось в наличии почти все необходимое, равно как и то, что облегчает жизнь и доставляет удовольствие, тогда стали искать такого рода разумение. Ясно поэтому, что мы не ищем его ни для какой другой надобности. И так же как свободным называем того человека, который живет ради самого себя, а не для другого, точно так же и эта наука единственно свободная, ибо она одна существует ради самой себя». (Аристотель. «Метафизика»).
11
Стоит отметить, что на этом уровне может начать соотноситься с «Я» и «Я иду», например, когда человек идет по кому-то важному для себя делу (связанному с осуществлением), или, например, если сама ходьба становится осуществлением – такова, например, спортивная ходьба. Правда, этот вид спорта настолько неэстетичен и абсурден, что я не советовал бы никому осознавать свое существование как личности через ходьбу. Уж лучше через бег, особенно спринтерский. Стометровка – это красиво!
12
Подробнее о проблемах стремления к совершенству смотри текст – «Воскрешение Абсолюта». Для самосовершенствующегося Совершенство является примерно тем, чем является Абсолют для стремящегося к совершенству – чем-то недостижимым. Но совершенство достижимо – этому мы видим если не много, то достаточно доказательств. Великие тексты, картины и мелодии доказывают это.
13
Если безличное сознание не совпадает с бессознательным Фрейда, то надличностное сознание, при некоторых оговорках, всё же по смыслу совпадает со Сверх-Я в концепции разделения личности у Фрейда (читай «Введение в психоанализ: лекции. Тридцать первая лекция. «Разделение психической личности»). Я говорю об оговорках, имея в виду не оговорки «по Фрейду», но некие специфически психоаналитические интерпретации феномена Сверх-Я. Так, для данных рассуждений надличностное сознание никоим образом не связано с родительским авторитетом или, точнее говоря, для данных рассуждений это не имеет определяющего значения. В свою очередь, определяющими тут являются моменты, которые мало интересовали Фрейда, хотя он и сам выделил определяющую функцию Сверх-Я – функцию формирования идеала, но для него она едва ли являлась определяющей. Далее, как и в случае с безличным сознанием в его отношении к бессознательному, здесь, конечно, нужны еще серьезные уточнения, но для них требуется отдельное рассуждение.
14
Данное суждение неверно в отношении исторически-безличного сознания. Хотя «Я» природного человека не позволяет нам говорить о нем, как о личности, а следовательно, природный человек не знает о своем «Я», его никак нельзя назвать кем-то ничтожным. Всем нам прекрасно известны весьма привлекательные образы «природных людей» – из литературы как художественной, так и научной. Вспомним хоть о том же Дерсу Узала; его смело можно назвать прекрасным человеком – таким, с которого «цивилизованному» человеку во многом стоило бы брать пример, если бы это было в принципе возможно.
15
В этом смысле чрезвычайно символичным представляется тот факт, что два самых известных имени в истории литературы – Гомер и Шекспир – почти никак не увязываются с конкретными личностями Гомера и Шекспира.
16
Можно выстроить такой итоговый ряд «существований»: 1. Существую (животное); 2. Я существую (природный человек, пробуждение сознания); 3. Я осуществляюсь (личность); 4. Осуществляюсь (надличность). Здесь же я сделаю замечание, которое может весьма многих раздражить, да меня и самого оно не слишком радует. Дело в том, что если уж быть до конца логичным, то безличное сознание относится к существованию животного, то есть к пункту (1). Безличное сознание тогда – это сознание без намека на «Я», а что животные сознают – с этим, я думаю, бесполезно спорить. Сознание же природного человека логичнее было бы назвать предличным, потому как представление о «Я» у него уже имеется, но оно еще не развито, оно собственно предваряет сознание. Но несмотря на эти уточнения, я ничего не стану менять в проведенном рассуждении, потому что считаю, что именно словосочетание «безличное сознание», причем относимое к человеку, а не к животному, лучше акцентирует суть проблемы, а именно невключенность этого сознания (с последующим движением к включенности или личностному сознанию). Так что злитесь сколько вам угодно, а дело обстоит так.
17
Я бы отметил еще один момент – именно надличностное сознание творит Историю. В Истории остается только тот, кто предпочитает то, что он делает, тому, кто он есть сам, или, можно сказать, что он не видит никакой разницы между тем, кто он есть, и тем, что он делает (осуществляет), но при этом имеется в виду, что «самого себя» он и определяет строго через то, что он осуществляет. Когда мы говорим «Пушкин», то сразу вспоминаем о стихах Пушкина; когда мы говорим «Платон», то сразу вспоминаем о философии Платона (отнимите у Платона философию, и Платона как личности не останется); когда мы говорим «Наполеон» … но пусть про Наполеона вспоминают другие, а я лучше буду помнить о Платоне. В истории остается то, что осуществилось; от того же, кто осуществляет, остается только прах, да и то далеко не всегда. Я не могу утверждать, что такой «исторический способ» существования является наилучшим, но зато я могу утверждать, что такой осуществляющий способ существования является в высшей мыслимой степени сознательным. Сознание равнозначно осознанию себя в рамках исторического процесса. Отказ мыслить в исторических категориях – явный признак «затушевывания» сознания. История есть история надличностного начала в человеке.
18
При этом, конечно, мы не должны забывать про самоочевидное: То, что осуществляется, неосуществимо без того, кто осуществляет. В противном случае процесс осуществления может предстать в несколько комическом виде. Да, надличностное сознание заставляет личность осознать себя как инструмент осуществления, но когда я сказал «лишь инструмент» (56), то слово «лишь» едва ли является уместной характеристикой. Впрочем, там же я назвал личность необходимым инструментом осуществления. Инструмент – вещь необходимая, не будем забывать об этом. В данном же случае речь еще идет и об очень специфическом – сознательном инструменте. Быть инструментом легко, для этого надо просто отказаться от своего «Я», но быть сознательным инструментом – значит возвыситься над «Я». Если кто думает, что это легко – пусть попробует.
