Читать книгу Помраченный Свет - Антон Юрьевич Ханыгин - Страница 4

Наступила ночь. Самая обычная ночь – солнце закатилось за горизонт, на небе показались звезды, среди которых затерялся бледный полумесяц, и на город опустилась сонная тишина. Никто не заметил легкие тревожные нотки, витающие в прохладном воздухе. Никто, кроме тех, кто знал, что они есть.

Все было готово к вылазке в квартал фей. Два десятка молодых сонзера, преисполненных решимости уничтожить сущность Света, быстро передвигались по выверенным маршрутам, обходя патрули городской стражи. Мучительное ожидание подошло к концу. Время действовать.

Страдая от ломки нетерпения, Ахин с трудом досидел остаток рабочего дня, покинул особняк Элеро, но вместо того, чтобы пойти домой, он свернул с привычного пути, взобрался на стену, огораживающую квартал фей, и притаился за массивным каменным мерлоном.

«Здесь можно было бы сдерживать осаду. И даже долго. Источник воды есть, но вот еды… Хотя без еды еще можно продержаться, главное – вода. Рва нет, это плохо. Приставят лестницу – и все… Чушь какая-то в голову лезет, – Ахин судорожно выдохнул. Он пытался думать о чем угодно, лишь бы немного отвлечься и унять нервную дрожь. – Хорошо, что на самой стене сейчас не выставляют стражу. Ну, это логично. Кого тут бояться? Видимо, феи посчитали, что двух стражников у единственных ворот в квартал будет достаточно. Да, вполне достаточно. Просто почетный караул».

Уже давно стемнело, но сонзера почему-то до сих пор не подошли. Волнение Ахина возрастало с каждой секундой. Ему казалось, что время бежит слишком быстро, по всем ощущениям скоро должно наступить утро, хотя на самом деле ночь только началась.

«Может, увидели какие-то проблемы на входе?» – одержимый осторожно выглянул из-за мерлона, но ничего необычного не заметил – у ворот по-прежнему стояли два стражника, перебрасывающиеся фразами о тяготах человеческой жизни.

– Не высовывайся.

Ахин дернулся от неожиданности, услышав голос позади себя, и чуть не упал на каменную мостовую. А падение с такой высоты могло бы окончиться весьма плачевно.

– Говорю же, – Биалот схватил друга за шиворот и затащил обратно на стену. – Не высовывайся.

– Сдурел, что ли, так пугать? – прошептал одержимый, переводя дыхание. – Как ты сюда пробрался? Тебя никто не видел?

– Я еще днем в квартал прошел, – небрежно отмахнулся сонзера. – Пронес мимо стражи бочку. Сказал, что в ней заказанное вино. Нашел местечко поукромнее и спрятался в той самой бочке. Так и просидел до ночи.

– Просто пронес? И никого не смутило то, что ты даже от земли не смог бы оторвать наполненную вином бочку?

– Видимо, нет. И честно говоря, я это тоже как-то не учел.

– А то, что ты не покинул квартал? Они ведь могли пойти искать тебя. Сам-то понимаешь, как сильно рисковал?

– Но не пошли же. Или пошли, но не нашли.

– А то, что ты сбежал из мастерской посреди дня? Еще и бочку оттуда украл. Оттуда ведь, да? Хозяева могли соотнести твое исчезновение и пропажу бочки. Тебя бы в миг выследили! Думаешь, ты, весь такой неприметный, прошмыгнул через полгорода с огромной бочкой за спиной?

– Да какая теперь разница? – фыркнул Биалот. – Успокойся, ага? Получилось ведь. Вот я, здесь. Все в порядке.

– Надеюсь, – вздохнул Ахин. – Кстати, ты Фипа не видел?

– Видел. И сейчас вижу.

– Где?

– Вон сидит, – сонзера ткнул пальцем в ночную темноту.

Изо всех сил напрягая глаза, одержимый все-таки смог разглядеть во мраке силуэт силгрима, сидящего на крыше двухэтажного дома вдалеке. Если это действительно был Фип, то он выбрал, пожалуй, лучшую позицию, чтобы наблюдать за всеми подходами к кварталу фей, а также оттуда без труда можно подать сигнал и незаметно улететь. Честно говоря, Ахин не ожидал подобной сообразительности и стратегического мышления от своего крылатого друга. Впрочем, силгрим мог выбрать эту позицию и по чистой случайности, стараясь держаться как можно дальше от центра событий.

– И почему не предупредил? – пробормотал Ахин. – А то я даже не знал, куда смотреть, чтобы сигнал увидеть.

– Ну, он мне сказал, – пожал плечами Биалот.

«Вообще-то, у нас я главный», – нахмурился одержимый, но тут же понимающе кивнул:

– Правильно. Нечего лишний раз здесь светиться. Безопасность превыше всего.

Очень хорошо, что этой ночью феи не устраивали никаких попоек. Всюду царил покой, по которому лишь изредка пробегала рябь негромкого смеха, доносящегося из какого-нибудь особняка. Пустынно, темно, тихо – пока что все шло так, как надо. Но не стоит расслабляться раньше времени.

– Нам туда? – Биалот кивнул в сторону надстройки на входе в квартал.

– Да. Там должен быть рычаг или какой-нибудь ворот, который опускает металлическую решетку.

– И что, мы потом просто уйдем?

– Примерно так.

– А наши окажутся запертыми внутри, – нахмурился сонзера. – Мы не можем уйти без них.

– Не окажутся. Подготовлено несколько путей отступления. В ловушку они точно не попадут.

– И почему я ничего не знаю об этих путях?

– Тебе и не нужно о них знать. Ты же пойдешь со мной, – одержимый подозрительно прищурился. – У тебя ведь не появилось никакой дурацкой идеи?

– Пока нет, – пожал плечами Биалот.

«Пока…» – вздохнул Ахин. Пожалуй, для юноши своего возраста он вздыхал слишком часто. С другой стороны, рабская жизнь оставляла и более серьезные последствия, нежели обычный пессимизм и вредные привычки.

– Может, нам потом стоит присоединиться к отряду Мионая? – как бы невзначай поинтересовался сонзера. – Поможем, чем сможем.

«Он меня совсем не слушал».

– Мы им только помешаем, – ответил Ахин, четко проговаривая каждое слово. – То, с чем не справятся двадцать порождений Тьмы, невозможно одолеть и двадцати двум. Особенно, если те двадцать знают, что делают, а мы – нет.

– А что, если как раз нас двоих там и не будет хватать?

– Дело не в численности, – снова вздохнул одержимый. – Понимаешь, вся суть кроется в мелочах. Да, мы – мелочи…

– О чем ты? – Биалот бросил на него недоумевающий взгляд.

– Это сложно объяснить. Я и сам не до конца понимаю.

Они замолчали. Напряжение в ночной темноте продолжало возрастать, но до сих пор так ничего и не произошло. Нарыв тревоги созрел, и даже страшно представить, что будет, если не вытянуть из него гной.

– Я просто хочу понять, что я тут делаю, – прошептал Биалот.

«Да, я тоже», – нервно усмехнулся Ахин, копаясь в воспоминаниях о позапрошлой ночи. Он был в доме старика Киатора, тот что-то говорил. Потом пришел Мионай. Они обсуждали между собой детали плана. И под конец одержимому велели не мешаться под ногами, сделать свое дело и исчезнуть. Потрепанная волнением память могла в чем-то ошибаться, но все прошло примерно так.

– Ты сам захотел в этом участвовать, – ответил Ахин, обращаясь то ли к другу, то ли к самому себе.

– Нет, это ты попросил меня помочь, – буркнул Биалот. – И вот я сижу с тобой на стене. Сижу на стене – и все.

– Это важно.

– Важно? Если бы меня тут не было, то абсолютно ничего бы не изменилось. Ни сейчас, ни в конечном итоге. Это, по-твоему, важно?

– Важно наше поручение, которое мы обязаны выполнить.

– Не наше поручение, а твое, – возразил Биалот. – Я тут не нужен.

– Нужен.

– Зачем?

– Ну, нужен.

– Не знаю, я не вижу никаких причин.

– Не надо искать причины.

– Почему?

– Мне страшно одному! – сорвался Ахин, рискуя быть обнаруженным стражниками у ворот. – Мне страшно! Так понятно?

– Тихо ты, – проворчал сонзера. – Сказал бы сразу, что я тут просто за компанию. А то что-то про важные мелочи, необходимости… Мы же друзья, в конце-то концов.

– Да, и я очень благодарен тебе за поддержку. Но почему ты постоянно…

И тут до слуха одержимого донесся подозрительный шорох.

«Это снизу. Нас кто-то заметил!» – Ахин почувствовал, как сердце запнулось, пустив по артериям едва ли не больше крови, чем те могли выдержать. К счастью, боль быстро отступила, и даже обошлось без последствий. Смерть от испуга была бы сейчас весьма неуместна. Впрочем, смерть всегда неуместна.

Одержимый осторожно подполз к краю стены и посмотрел вниз. Сначала он никого там не обнаружил, но вскоре тусклый свет звезд выхватил из темноты чей-то силуэт. Потом показался второй, третий и все остальные.

– Свои, – выдохнул Ахин, увидев, как один из них махнул ему рукой.

«А вот если бы я высунулся, и там были бы не свои, то на тревогу уже сбежалась бы вся городская стража».

– Готовы? – послышался шепот Мионая.

Одержимый неуверенно кивнул.

– Тогда начнем.

Тени беззвучно поползли вдоль стены.

Ахин неотрывно следил за тем, как два десятка сонзера приближаются к воротам в квартал фей. В руках у них было самодельное оружие, которое в иной ситуации вызвало бы лишь снисходительную улыбку, – заостренные металлические прутья, деревянные дубины с воткнутыми в них лезвиями ножей, обмотанные тряпками осколки стекла и прочий хлам. Но решительность, буквально пропитавшая точные движения двадцати юношей, превращала этот мусор в… смертоносный мусор.

– А почему они полуголые? – поинтересовался Ахин, обратив внимание на то, что все сонзера раздеты по пояс.

– Ты это сейчас серьезно спрашиваешь? – поморщился Биалот, указав пальцем на свое лицо.

Одержимый озадаченно приподнял бровь:

– Цвет кожи?

– Конечно. Наша угольно-серая кожа – отличная маскировка в ночной темноте. Это же очевидно!

– Допустим. Но тогда на теле не будет никакой защиты.

– Нет защиты на теле? То есть, по-твоему, если бы они пришли в рубахах и фартуках, утащенных с работы, то удар меча, например, им был бы уже не так страшен? Это ты здорово придумал.

– Не нагнетай, а? – раздраженно огрызнулся одержимый. – И без того голова трещит, так еще ты тут…

У ворот послышался шум и Ахин замолчал, внимательно наблюдая за происходящим.

Сонзера стремительно набросились на полусонных стражников. Действия порождений Тьмы были идеально скоординированы – двое с разбегу врезались в людей, впечатав их в каменную стену, другие тут же подхватили дезориентированных солдат и зажали им рты. Сдернув кольчужные воротники, повстанцы вонзили острые кромки битого стекла в человеческие шеи.

Трупы оттащены в тень, оружие подобрано. Все прошло быстро и практически бесшумно. Пока что никаких проблем не возникло.

– Бандиты! – заверещала фея, высунувшись из окна второго этажа ближайшего особняка. – На нас напали бандиты! Здесь ба…

Копье подскочившего к зданию сонзера взлетело вверх, вонзилось в подбородок крылатого создания Света и, с хрустом выскочив из макушки, воткнулось в раму окна. Фея закатила глаза, словно пыталась рассмотреть дыру в собственном черепе, и в таком виде и застыла – открытый рот, через который видно древко копья, недоумевающий взгляд, устремленный куда-то внутрь головы, залитое кровью красивое лицо и безвольно болтающиеся руки. Мир опасен и непредсказуем – даже чуткий сон может стать причиной преждевременной гибели.

Волна шума прокатилась по кварталу. Никто не знал, насколько велика угроза, что происходит и как поступать. Феи могли бы без особых усилий дать отпор двум десяткам оборванцев с помощью чарующего голоса, но паника уже охватила крылатых созданий, и они бросились запирать двери и окна, истерично зовя городскую стражу на помощь.

«Можно считать, что поднялась тревога», – Ахин глубоко вдохнул прохладный ночной воздух и судорожно выдохнул:

– Пора.

Он вскочил на ноги и, не дожидаясь Биалота, побежал по стене к надстройке над воротами. Хлипкая дверь отлетела в сторону от сильного пинка, одержимый ворвался в небольшое помещение и замер, увидев в углу испуганного молодого стражника, который выставил перед собой короткий меч. Клинок вырисовывал непонятные фигуры, приплясывая в дрожащих руках человека, но острие смертоносной стали, так или иначе, смотрело в сторону Ахина.

– Успокойся. Мы не причиним тебе вреда, понял? Только успокойся, – медленно произнес одержимый, переводя взгляд со стражника на ворот в центре надстройки и обратно. – Я просто подойду и поверну эту штуку, ладно? Никто не пострадает.

– Не трогай меня, отродье Тьмы! – закричал стражник, уставившись полным ужаса взглядом в черные глаза Ахина. – Уйди отсюда! Уйди!

– Так, ты только глупостей не делай, ладно? Сейчас я…

Истошно завопив, солдат замахнулся мечом. Но помещение оказалось слишком тесным, и лезвие воткнулось в потолок. Воинственный вопль закончился удивленным возгласом. Парень поднял недоумевающий взгляд вверх, но высвободить свое оружие из деревянного плена уже не успел – Биалот влетел в надстройку и яростно набросился на незадачливого стражника.

Сонзера повалил человека на пол и со всей силы ударил его кулаком в лицо. К сожалению молодого солдата, городской страже не полагалось шлема с забралом – им выдавали только кольчужные капюшоны, поэтому его нос с хрустом смялся, выплеснув на подбородок сгусток кровавых соплей. Стражник обмяк, но, судя по всему, был еще жив.

– Всегда мечтал об этом! – дрожа от возбуждения, воскликнул Биалот. – Да! Наконец-то! Вот так!

Все это время Ахин стоял, впав в какой-то ступор из-за осознания одной простой вещи – если бы не низкий потолок и не вовремя подоспевший друг, то он был бы уже мертв. Как же быстро меняется ценность собственной жизни, когда начинаешь чувствовать на коже дыхание смертельной опасности.

«А ведь я рвался в бой, хотел подвигов, великих деяний, – печально усмехнулся одержимый, понемногу приходя в себя. – Я ни на что не способен. Трус и неумеха. Мелочь, одним словом… Киатор сразу понял, кто я такой, а мне понадобилось оказаться на грани гибели, чтобы осознать это. Оказывается, я еще и глуп. Неприятное открытие».

Спохватившись, Ахин кинулся к вороту. Пусть он и никто, но поручение выполнить обязан. Взявшись за массивную рукоять, одержимый изо всех сил потянул ее на себя, но механизм почему-то не поддавался. Однако Ахин повторял попытку за попыткой, несмотря на то, что мышцы были готовы порваться от напряжения, суставы трещали, а перед глазами плавали разноцветные пятна.

– Эй, ты чем там занимаешься? – спросил Биалот. – Да, приятель, читать и писать научился, а вот в таких вещах вообще ничего не понимаешь.

Сонзера, пнув мимоходом валяющегося в беспамятстве стражника, подошел к Ахину, хмыкнул, а затем выдернул костыль, застопоривший весь механизм. Ворот закрутился, послышался металлический скрежет. Раздался гулкий звук удара решетки о камни мостовой. Теперь вход в квартал фей перекрыт.

– Я как-то не заметил… – начал было оправдываться одержимый, но наткнулся на дружелюбно-насмешливый взгляд Биалота и лишь тяжело вздохнул: – Похоже, мне здесь не место.

«Героические подвиги, да? Конечно. О моей борьбе с жалкой деревяшкой будут слагаться легенды».

Ахин вышел на стену и осмотрелся. Тревога уже прокатилась по столице, со всех сторон к кварталу фей стягивались патрули стражи. К счастью, гатляуров пока еще не видно. Значит, у Мионая есть шанс успешно закончить начатое до прихода гвардии. Вот только стражников-людей набежало как-то слишком много. Пожалуй, решетка была опущена вовремя.

Так или иначе, Ахин и Биалот свое дело сделали. Пора бежать.

«А где Фип? – одержимый вгляделся в ночную темноту. – На прежнем месте нет, на других крышах тоже. Ушел раньше срока? Что ж, это правильно. Тревога поднята, в сигналах уже нет смысла. О чем я и говорил – все так хорошо сложилось, что его помощь и не понадобилась. А он еще чего-то боялся».

В особняках квартала фей горел свет, отовсюду доносился шум, рожденный из беспокойства и неведения, но на улице никто из крылатых светлых так и не показался. Мионай и его бойцы тоже скрылись из виду. Наверное, они уже на площади. Но сколько им понадобится времени, чтобы проникнуть в тайное святилище и уничтожить сущность Света?

«Подождать еще немного или уйти? А чего ждать-то? Ну, вдруг действительно понадобится моя помощь. Моя помощь? Ха, смешно. А вдруг… Нет, старик велел сразу уходить. Но не удостовериться в успехе и все бросить – вот это сейчас было бы глупо», – Ахин растерянно смотрел то на приближающихся стражников с одной стороны стены, то на тревожную пустоту квартала фей с другой.

Из надстройки вышел Биалот, вооруженный окровавленным мечом и маниакально-счастливой улыбкой. Одержимый заглянул внутрь и увидел изуродованное тело молодого солдата. Даже удивительно, сколько крови может вытечь из человека, если проткнуть его пару десятков раз.

– В этом не было необходимости, – пробормотал побледневший Ахин. – Зачем ты убил его?

– Ты говорил, что я не могу сражаться с созданиями Света, потому что у меня даже оружия нет, – усмехнулся сонзера, не обратив внимания на вопрос. – Теперь у меня есть оружие. И это так… просто. Я и не думал, что убивать так просто.

– Нам надо уходить, – напомнил одержимый. Тут же возникло ощущение, что он пытается воспрепятствовать неизбежному. – Мы сделали все зависящее от нас. Фип уже ушел. И нам пора. Слышишь меня?

Ахин знал, чем все закончится. Его слова попросту отскакивали от Биалота, принявшего свое собственное решение. Пустив кровь одному созданию Света, он уже не мог остановиться.

– Я поступаю правильно, – сонзера сделал несколько пробных взмахов мечом. – А ты беги, если хочешь.

Прежде чем одержимый успел ответить, Биалот без лишних раздумий спрыгнул со стены в квартал фей, каким-то чудом не сломав ноги, и побежал искать сородичей.

– Стой! – выкрикнул Ахин ему вслед. – Мы же… договаривались…

Тот даже не обернулся.

«Этого следовало ожидать», – вздохнул одержимый. Надо было срочно что-то предпринять, но он не мог даже пошевелиться. По телу растекалась странная усталость. Хотелось лечь, закрыть глаза, заснуть и проснуться уже в новом мире, шагнувшем в эпоху восстановленного равновесия.

Поднятая по тревоге стража наконец сбежалась к кварталу фей. Ахин осторожно выглянул из укрытия и увидел стоящую у ворот толпу. Судя по всему, скоро солдат будет еще больше. Но пока что их внимание сконцентрировано только на решетке, перегородившей вход в квартал. Лучшего момента для побега и не сыскать. Однако одержимого что-то держало здесь – то ли мысль, то ли чувство, то ли желание, то ли, наоборот, отсутствие и того, и другого, и третьего.

– Открывайте ворота! – зычно скомандовал человек в форме бригадира городской стражи. – Эй, наверху! Пошевеливайтесь!

«Это он мне?» – внутри Ахина на мгновение все похолодело, но оказалось, что бригадир смотрел не на него, а на надстройку. Одержимый отполз от края стены и затаился. Не хватало еще, чтобы его обнаружили.

Командиры патрульных отрядов собрались вместе и начали оживленно обсуждать сложившуюся ситуацию. Из услышанного Ахин понял, что они понятия не имеют о происходящем. Кто-то даже предложил разойтись, а потом, если кто-нибудь спросит, рассказать правдоподобную историю о том, как они ничего не заметили или были заняты другими важными делами. Довольно долго это предложение пользовалось популярностью, но речь все-таки шла о квартале фей, и если в нем действительно происходило что-то серьезное, то простым выговором за бездействие стража не отделается.

– Вы! Залезьте на стену и поднимите эту проклятую решетку! – донесся до Ахина приказ одного из бригадиров.

– Так у нас нет лестницы.

– И приставить нечего.

– Вон двухэтажный дом рядом стоит. Выйдите через чердак на крышу и перепрыгните на стену. Выполнять!

– Далековато будет. Не допрыгнем.

– Ага. Только покалечимся.

– Меня это не волнует! – рявкнул бригадир. – Придумайте что-нибудь! Выполнять, я сказал!

Вскоре на крыше соседнего дома показалось пять человеческих силуэтов. Прикинув на глаз ширину улицы, Ахин облегченно выдохнул – точно не допрыгнут. Но стражники посоветовались и принялись отрывать длинные водостоки. Проявив знаменитую инженерную смекалку, которой славились люди-ремесленники, они умудрились скрепить желоба и трубы в примитивный, но вполне устойчивый мост.

«Не допрыгнут, но дойдут», – понял одержимый, увидев, как первый солдат успешно преодолел половину расстояния до стены, а за ним уже и второй ступил на гениальное сооружение. Еще немного – и они заметят Ахина. Стражники убьют его, а потом поднимут решетку.

Но Мионаю нужно время. Нельзя позволить страже пройти в квартал фей. Любой ценой.

– Раз уж все равно умирать… – нервно усмехнулся одержимый, с трудом вставая на ватные ноги. – Вот и пригодится незначительная деталь.

Ахин зажмурился и со всей силы ударился головой о каменный угол.

Волна боли прокатилась по коридору, сотрясая стены квартала фей. Треснувшее сознание разветвилось, отделившись от Ахина, и обратилось в железный вьюнок на древних камнях. Именно здесь пролегала граница между человеком и темным духом. А кто из них кто – разобраться уже невозможно.

В кромешном мраке прорезалась первая дверь. Она находилась на стыке потолка и двух стен. Одержимый даже не представлял, как ее открыть. Однако критерии реального мира в этом месте мало что значат. Неправильная перспектива? Иррациональные измерения? Абсурдная корреляция пространства и времени? Нет необходимости пытаться понять то, что и так уже известно. Нужно просто положиться на некое надзнание, коим была преисполнена пустота коридора.

– Туда?

Ничем не примечательная дверь, сколоченная из обломков водостока. Она стояла, висела и лежала здесь примерно двадцать пять лет – петли уже заржавели, деревянная конструкция подгнила, однако вместе с тем можно было сказать, что в ней имелось нечто талантливое, но недооцененное.

– Сюда, – темный дух жестом пригласил Ахина войти. – Не медли, это же просто человек.

Одержимый подошел ближе и взялся за погнутую дверную ручку. По воздуху пробежала призрачная рябь, и металлические детали взорвались множеством крохотных осколков, несущихся с огромной скоростью в сторону единственного выхода из вневременного плена – дверь в чужое сознание.

Осколки вонзились в тело Ахина, стоящего на их пути, разорвали в клочья одежду, содрали кожу, проникли внутрь, раздирая плоть острыми гранями. Одержимый хотел закричать, но из кривого отверстия в голове, которое некогда было его ртом, раздался лишь сдавленный хрип, идентичный тому, что врывался из дырок в горле, надувая кровавые пузыри.

– Хватит корчиться, – поморщился Ахин, глядя на свое изуродованное тело. – Это ведь неправда.

Как ни странно, но напоминание о нереальности происходящего подействовало. Однако одержимого захлестнула новая волна страданий, когда осколки вырвались наружу. Человеческий разум снова поддался иллюзии, утопив Ахина в безумном потоке боли.

– Лучше бы помог, – проворчал он, с трудом поднимая человека, практически полностью лишенного плоти.

– А мне это нужно? – поинтересовался темный дух, но тем не менее принял помощь Ахина.

– Это нужно всем нам. Мое желание едино, что бы его ни породило.

Одержимый наконец смог встать. Поправив на себе немного помятую одежду, которая только что была изорвана в лоскуты, он вышел из огромного алого пятна на стене. В ладони по-прежнему лежала погнутая дверная ручка, но от двери не осталось и следа – облако кроваво-металлических осколков сорвало ее с ржавых петель и перемололо в мелкую труху. Путь к чужому разуму открыт.

У людей связь со Светом не очень сильна, они не смогут как-либо навредить Ахину, даже если заметят присутствие темной сущности. Но опасность крылась в другом. Человек всегда был очень хрупким созданием, его эмоции и образ мыслей могли запросто превратить своего хозяина в раба безумия. И потому, проводив несчастное существо к этой грани, необходимо вовремя остановиться, чтобы самому не упасть следом за ним в пучину страха и отчаяния, что несет с собой сумасшествие.

Ахин не мог этого знать. Зато знал темный дух.

«Бред какой-то в голову лезет», – подумал одержимый, ступив на стену квартала фей.

Он обернулся. Митаил, крупный, неловкий и трусоватый парень, шел по хлипкому мостику намного медленнее. При этом в спину ему летели насмешки, а снизу, со стороны ворот, доносилась ругань бригадира.

– Пойду осмотрюсь, – сказал Ахин, вынув меч из ножен. – Не задерживайтесь особо. Что-то не нравится мне все это.

– Эй, постой, – дрожащим голосом попросил Митаил. – Подожди всех. И… помоги мне немного.

– Как? – одержимый усмехнулся, глядя на тучного товарища. – Хочешь, чтобы я за тебя прошел остаток пути? Сейчас, только подойду, посажу к себе на шею и…

– Не смешно, – просипел стражник, сделав еще один шаг. – Просто дай мне руку.

«Дай мне руку», – Ахин поймал нить, одним концом привязанную к этой фразе, а другим уходящую куда-то в давние воспоминания. Очень болезненные воспоминания.

– Дай мне руку! – кричала молодая женщина, пытающаяся выбраться из-под обвалившейся потолочной балки.

Вокруг полыхало пламя. Ахин хорошо помнил тот ужасный пожар, но ему казалось, что это было очень давно, лет пятнадцать или шестнадцать назад. Почему все повторяется вновь? Ему дан еще один шанс? Шанс что-то исправить. Но что?..

– Руку! Ивгет, скорее дай руку! – продолжала молить женщина, обращаясь к одержимому.

– Сейчас, мама. Я иду!

Он схватил ее за предплечье и потянул на себя. Женщина стонала и извивалась в попытках высвободиться из смертельной ловушки, но все было напрасно. Ахин тянул еще сильнее, давясь обжигающим легкие воздухом, его потные ладони скользили по покрытой копотью коже, глаза слезились, он уже почти ничего не мог разглядеть, кроме лица мамы.

– Хватит, – неожиданно сказала она и вырвала свою руку из хватки девятилетнего сына. – Ты молодец. А теперь беги. Беги отсюда.

В тесном помещении скопился едкий черный дым. Все вокруг трещало и падало, разбрасывая снопы искр. Огонь подбирался ближе и ближе, пожирая остатки надежды.

– Я не брошу тебя, – заплакал Ахин, упав на колени перед матерью.

Но время вышло. Спасения не будет. Все закончится так же, как тогда.

– Беги, Ивгет! Ну же! Беги, дом скоро обрушится!

Женщина закашлялась, вдохнув слишком много дыма.

«Нет. Мало… Нужно больше страха, больше страданий, больше отчаяния!» – подумал мальчик, не обратив внимания на то, что эта мысль не могла принадлежать ему. Сейчас он хотел только одного – спасти мать. А вынужден бежать.

И вопреки воспоминаниям, одержимый снова попытался вытащить ее из-под завала. Но пламя подобралось слишком близко.

Огонь давно уже жевал ноги молодой женщины, чего она не чувствовала из-за перебитого позвоночника. Однако вскоре загорелась одежда выше пояса, пламя охватило тело матери юного Ивгета и жадно набросилось на длинные волосы. Она завыла от невыносимой боли, а скованный ужасом мальчик смотрел на бьющуюся в огненной агонии мать и до хруста в пальцах сжимал ее руку.

Он отрицал реальность происходящего, перед глазами все плыло, сознание помутилось.

Ивгет – двадцатипятилетний человек, служащий в городской страже Камиена, а также одержимый, раб госпожи Элеро, и испуганный мальчишка, пытавшийся спасти свою мать из пожара. Ему стоило задаться вопросом: кто же он на самом деле? – и, быть может, наваждение исчезло бы. Но что-то внутри его головы настырно копалось в памяти, доставая с бездны желанного забвения наполовину стертые гравюры из красных оттенков пламени, перемешанных с черными тонами копоти и дыма. Чья-то жестокая воля обновляла краски, придавала реалистичность воспоминаниям, заставляла поверить в них…

Лицо матери. Ее сложно узнать из-за жутких ожогов, пустующих глазниц, прогоревших насквозь щек и лопающихся пузырей на ничтожных остатках плоти, но Ивгет знал, что это была она. Он видел, как из трещин в корке оплавленных волос сочилась кипящая сукровица, как огонь понемногу пожирал обугленное мясо, как вырывались языки пламени из прожженных в груди дыр и открытого в беззвучном вопле рта. Он видел все и даже то, чего не помнил, чего попросту не мог помнить, потому что этого никогда с ним не происходило.

– Мама… – Ахин опустил взгляд. Он до сих пор сжимал женскую руку, отломившуюся от трупа.

«Дай мне руку!» – напомнил одержимый, и Ивгет почувствовал, как все внутри него похолодело. И этот холод был от того мучительнее, что вокруг продолжало полыхать пламя кошмарных воспоминаний.

Вне себя от ужаса, молодой солдат вскочил на ноги и с криком бросился бежать из горящего дома, но на пороге наткнулся на Митаила. Девятилетний мальчик не узнал стражника, с которым спустя годы познакомится на службе, но он был уверен, что этот толстяк, с трудом пробирающийся по самодельному мосту на стену квартала фей с крыши соседнего дома, мог помочь ему вытащить маму из-под завала.

– Почему ты не помог мне?! – закричал Ахин. – Почему ты стоял и смотрел, как она умирает? Почему?!

– Что? Не ори на меня, – нахмурился Митаил. – Успокойся. Что на тебя нашло? Сейчас, подожди. Я почти дошел… только… тут скользко. Дай…

«Дай мне руку», – повторил Ахин, протянув Ивгету обугленную конечность его матери. Такого издевательства над рассудком человек уже не смог выдержать. Отбросив логику и здравый смысл, он предался безумному желанию отомстить. Кому и за что? Да какая разница…

Одержимый схватил Митаила за кольчужный воротник и швырнул товарища в огонь, где тот почему-то не сгорел, но зато разбился, неловко упав на брусчатку с большой высоты. Однако радость от возмездия была недолгой – на пороге показалось еще несколько Митаилов.

– Твари, – прорычал Ахин, шагнув навстречу стражникам. – Вы все это время были тут, но не помогли мне?! Вы виноваты в ее гибели!

Он шел по полу охваченного пламенем дома. Он шел по мосту-водостоку. Он шел, перестав различать прошлое и настоящее, реальность и иллюзии, себя и… другого себя. Игра с разумом окончилась не в его пользу, но она продолжалась даже после проигрыша. У безумия свои правила.

Недоуменно переглядывающиеся солдаты доставали мечи из ножен и что-то кричали приближающемуся Ивгету. Но он их не слышал из-за оглушительного грохота обрушивающегося дома, не видел за пеленой черного дыма, не понимал, оказавшись во власти темного духа. Вокруг что-то происходило, пламя перескакивало с массивных балок на мост из водостока, улица внизу то отдалялась, обретая черты Камиена, то приближалась, возводя горящие стены, отовсюду доносились голоса, но слов почему-то не разобрать.

Молодой стражник даже не сразу осознал, что кто-то вонзил клинок ему в грудь. Он не почувствовал боли, просто увидел, как потекла кровь из небольшого разреза между металлическими нашивками на кожаном жилете. Слишком обычная смерть для столь странных обстоятельств.

«Не отпускай ее. У тебя почти получилось. Попробуй еще раз».

На последнем издыхании Ивгет бросился вперед и ухватился за руку какого-то стражника, образ которого понемногу прорезался в измученной памяти юноши. Темное безумие покидало разум так же, как жизнь – тело. Но уже поздно что-либо менять. Одержимый закрыл глаза и полетел в пламя, увлекая за собой сопротивляющегося человека.

– Теперь я точно не отпущу твою руку, мама, – с улыбкой пообещал девятилетний мальчик, крепко вцепившись в запястье соратника.

Ивгет умер еще во время падения, рана оказалась смертельной. Митаил лежал на мостовой с пробитой головой. А третий солдат выжил и теперь полз в сторону переполошившихся стражников у входа в квартал фей, волоча сломанные ноги.

Ахин тяжело поднялся, вздохнул по старой привычке и шагнул в трещину каменной кладки стены квартала фей.

– Получилось, – пробормотал одержимый, встретив себя в коридоре. – И я даже не сошел с ума. Наверное.

– Не расслабляйся. Угроза не миновала. На крыше…

– Да, знаю. Иду.

– Я чую в них страх и растерянность. Двери легко откроются.

– Уже открыты.

Ахин остановился на пороге чужого сознания. Он только сейчас понял, что убил двух человек. Двух созданий Света.

– Ну и что? Жертвы неизбежны. И это – меньшая цена.

– Насилие против насилия. Смерти ради жизни. Отсутствие будущего, чтобы будущее вообще могло быть… Абсурд какой-то.

– Скорее безумие, – усмехнулся темный дух. – А теперь ступай, тебе надо спешить. Не ровен час, придешь в себя.

– И что это сейчас было? – черная шерсть на загривке Консалии встала дыбом. – Слабоумные людишки окончательно свихнулись, что ли?

Вилбер неопределенно повел плечом, внимательно наблюдая за стражниками, которые ни с того ни с сего бросались друг на друга. Гатляуры, поспешившие на поднявшийся шум, могли бы вмешаться, вот только они еще не могли понять, во что именно. И вообще, надо ли?

– Здесь что-то не так, лейтенант, – наконец прорычал командир, озвучив очевидный факт.

Консалия хмыкнула и нетерпеливо постучала когтями по черепице крыши, на которой притаился возглавляемый ею отряд гвардии. Природа наградила ее обликом крупной черной пантеры, быстрого и смертоносного хищника, поэтому, несмотря на юный возраст и женский пол, она уже успела проявить себя и доказать боевые таланты на деле.

Но Консалия привыкла видеть за своими действиями некую цель, поэтому фра-гатляур испытывала сильное раздражение оттого, что Вилбер сегодня вывел именно ее бойцов на дополнительный патруль, согласно новой нелепой договоренности с атланами. И как назло, этой ночью группе сонзера пришла в голову безумная идея устроить беспорядки.

А больше всего ее бесили столпившиеся у закрытых ворот люди, которые горланили почем зря, посылали солдат на стену, чтобы те пробрались в надстройку и подняли решетку, а оборачивалось все непонятно чем. Консалия была готова перегрызть глотки тупым бригадирам и их никчемным подчиненным. Но приходилось сдерживаться. В общем, у лейтенанта гатляурской гвардии ночь не задалась.

– Темная вонь, – рыкнул Вилбер, принюхиваясь к прохладному воздуху.

– Конечно, здесь же сонзера проходили, – прошипела Консалия.

Она с нетерпением ожидала хоть какого-нибудь приказа, но командир продолжал тянуть время. Фра-гатляур понимала, что на то имелись свои причины, но непонимание этих причин раздражало ее. Кажется, ее вообще все раздражало.

– Нет. Темная вонь, – повторил Вилбер. – Чистая.

Пояснений, естественно, не последовало. Консалия глубоко вдохнула и медленно выдохнула.

– Ничего не добавишь, командир? – сквозь сжатые зубы поинтересовалась она.

– Сосредоточься.

Вот и все, что ответил рыжий гатляур.

– Да, я чую присутствие темных сил, – Консалия едва не повысила голос, что было бы очень непрофессионально с ее стороны. – Ну, сонзера рядом. Дальше что? Будем просто сидеть и ждать, пока люди друг дружку на стене не перебьют или предпримем что-нибудь? Все-таки беспорядки в квартале фей – это наша…

– Забудь про сонзера, – поморщился Вилбер. – Теперь у крылатых круглосуточно дежурит отряд гатляурской гвардии. Наши бойцы встретят незваных гостей. Меня больше беспокоит происходящее у ворот. И мерзкий запах темного духа. Именно темного духа.

«Слишком длинная реплика для него, – отметила Консалия. – Неужели все настолько серьезно? Ладно».

Фра-гатляур закрыла глаза и воззвала к природным инстинктам. По ее телу разлилось тепло дикой энергии, она почувствовала себя неумолимым хищником, преследующим обреченную жертву. Слышен каждый шорох, видна мельчайшая деталь, ощущаются самые незначительные движения воздуха, ход времени стал восприниматься иначе, стороны света прочно закрепились на своих местах – весь мир открылся перед Консалией, показав то, что невозможно увидеть, рассказав о том, что невозможно услышать, повеяв тем, что невозможно учуять.

– Фу, – скривилась лейтенант и через мгновение по-кошачьи негромко чихнула. – Простите.

– Уловила?

– Да, – пробормотала смущенная Консалия. – Я сначала как-то не обратила внимания, а сейчас вот…

– Темный дух.

– Ты знаешь, как он пахнет, командир?

– Я знаю, как пахнет одержимый.

– Это не одно и то же, – заметила фра-гатляур, принюхалась и добавила: – Хотя чем-то они похожи, согласна. Но не одержимый же вытворяет такое с людьми.

– Одержимый, – уверенно произнес Вилбер. – Я его знаю. Видел в конторе Элеро. Раб, переписывающий бумажки. Абелар с ним говорил. Что-то о слившихся сущностях. Кажется, этот одержимый – редкость.

«Какой-то он больно разговорчивый, – Консалия подозрительно покосилась на командира. – Сам не знает, как поступить. Видимо, он тоже впервые столкнулся с чем-то подобным».

– Но тогда он пах иначе, – продолжил рыжий гатляур. – То была обычная вонь темного выродка. Может, не совсем обычная. А тут от него разит опасностью и чистой Тьмой.

– Ага. И получается, он где-то рядом?

Вилбер молча указал когтем на один из мерлонов около надстройки на стене квартала фей.

– Поняла. Убить его?

– Не знаю, – прорычал командир, задумчиво пригладив шерсть на подбородке. – Опасно.

Пятеро опытных бойцов, лейтенант Консалия и сам Вилбер, вне всякого сомнения, одолеют одержимого. По идее, темный дух должен погибнуть вместе с человеческим телом из-за слияния сущностей. Угроза будет нейтрализована, но удастся ли сделать это без ущерба для самих гатляуров? Благополучие и безопасность членов общины – прежде всего.

– Феи же договорились с нами об охране их квартала по ночам, – напомнила Консалия. – Может быть, стоит вмешаться? Сонзера…

– Забудь про сонзера. Наши бойцы в квартале должны были уже покончить с ними, – повторил Вилбер. – Феи в безопасности. Наше вмешательство не требуется.

– А как же одержимый?

– Он просто не пускает стражу на стену. Тянет время. Пока не предпримет что-нибудь, будем следить. Рисковать сверх необходимости мы не станем. Все.

Пожав плечами, Консалия послушно продолжила наблюдение. За сегодняшнюю ночь она совершила уже немало ошибок, чтобы возражать командиру. Впрочем, фра-гатляур и самой стало любопытно, что же представлял собой этот странный одержимый.

Тем временем городская стража предпринимала новые попытки перебраться на стену. Однако люди начали бояться незримого противника, слушая истошные вопли и глядя, как сослуживцы падали с крыши и самодельного моста. Стражники калечились, неловко приземляясь из-за неудобного и тяжелого снаряжения, а некоторые, поддавшись панике, умудрялись поранить себя собственным оружием. Выжившие же несли какой-то бессвязный бред, вылавливали безумным взглядом образы прошлого из пустоты и отмахивались поломанными руками от подбежавших на помощь товарищей, называя их чужими именами.

А бригадиры по-человечески упрямо отправили на штурм уже третью группу солдат, которые, откровенно говоря, не слишком-то рвались в бой против непонятно чего. Остальные же старались выглядеть занятыми, бегая вдоль стены квартала фей, призывая невидимых бандитов сдаться и отходя по улице назад, чтобы издали рассмотреть источник угрозы. Естественно, безрезультатно.

– А взять несколько лестниц из окрестных мастерских они никогда не додумаются? – презрительно прошипела Консалия. – Как можно быть такими изобретательными и такими тупыми одновременно? Люди…

Новая пятерка стражников наконец показалась на крыше дома. Они замерли у самодельного моста, живо обсуждая, кто из них пойдет первым. Гневный окрик бригадира быстро разрешил их спор, и один из солдат осторожно шагнул вперед, сжимая меч в трясущихся руках. Не дойдя и до середины, он внезапно взвыл, задергался, едва не свалившись вниз, повернулся и рубанул наотмашь. Идущий за ним человек успел лишь испуганно вскрикнуть и поднять руку в попытке защититься, но, как известно, безумие высвобождает силу, которую сдерживает благоразумие и инстинкт самосохранения.

Отрубленная кисть полетела в сторону, кувыркаясь в воздухе и оставляя за собой шлейф из багровых брызг. Шокированный солдат почувствовал, как по груди растеклось тепло. Позже до него дошла притупленная боль. Он понял, что удар сослуживца задел шею, но отказывался осознавать смертельность раны. Ему даже пришла в голову бесполезная идея – зажать порез и дождаться первой помощи. Вот только одной рукой он вцепился в меч, да так, что уже не мог разжать побелевшие от напряжения пальцы, а вторая недавно отделилась от его тела, поэтому шевелить ей стало весьма затруднительно. Расслабленно рассуждая о сложившейся непростой ситуации, стражник попятился назад, тяжело завалился на крышу, медленно скатился по ней и замертво упал на мостовую.

– А почему сам одержимый не предпринимает никаких действий? – спросила Консалия, внимательно вглядываясь в ничем не примечательный мерлон, за которым притаился загадочный противник. – Он дважды мог беспрепятственно сбросить мост, оставаясь незамеченным. Ну, незамеченным для стражи, не для нас.

– Он ранен. Возможно, серьезно.

– Откуда ты знаешь?

– Пахнет порченой человеческой кровью. Чуешь?

Лейтенант снова принюхалась и неуверенно кивнула.

– Мне знаком этот запах, – продолжил Вилбер. – Такой же был в конторе Элеро. Одержимый тогда провинился перед ростовщицей, за что получил чернильницей по голове.

– Норовистая фейка, – фыркнула Консалия. – Жаль только, что она его не добила.

Взбесившийся солдат беспорядочно размахивал мечом, сражаясь с тем, что рисовал ему воспаленный рассудок. Так могло продолжаться очень долго, но один неосторожный шаг положил конец безумию. Ноги стражника соскользнули, тело извернулось в конвульсивном пируэте, который окончился мощным ударом затылка о самодельный мост, и человек рухнул на брусчатку улицы, как мешок, набитый мясом и костями.

Оставшиеся на крыше стражники застыли. О выполнении приказа никто из них даже не думал, несмотря на ругань бригадиров. В их головы практически одновременно закралась одна и та же мысль. Уже несколько раз они собственными глазами видели, как вполне здравомыслящие люди внезапно сходили с ума и либо набрасывались на своих же товарищей, либо калечили самих себя. И все могло повториться вновь.

Прислушиваясь к назойливому шепоту паранойи, стражники медленно отступили друг от друга. В их глазах блестело подозрение, неровное дыхание выдавало тревогу и страх, в руках подрагивали мечи. Что происходит? Откуда будет нанесен следующий удар, полный безумного предательства? Кто, в конце концов, их враг? Где он? Там, здесь, в них, во мне – так думал каждый.

Одним словом, очередной отряд был полностью деморализован, а металлическая решетка на входе в квартал фей до сих пор не поднята.

– У нас есть дюжина раненых и мертвых стражников, – подсчитала Консалия. – Их покалечило и убило отродье Тьмы, которое проникло на охраняемую нами территорию, нарушив сразу несколько законов Атланской империи. К тому же в соответствии с новой договоренностью с атланами… ну, ты понял, командир. Кажется, упомянутая необходимость уже возникла.

– Трупики людишек – не причина, – поморщился Вилбер. – Договор с атланами – фарс. Нападение на квартал фей…

Командир гвардии замолчал. Впрочем, все было понятно и без лишних слов. Чего бы ни пытались добиться сонзера своей нелепой вылазкой, они совершили смертельную ошибку. Незамысловатый грабеж, месть за уязвленную рабскую гордость или же просто беспорядки ради беспорядков – причина не имела значения, подобное иногда случалось. Ничего особенного. Ничего, кроме странного одержимого.

– Ладно, все под контролем. Но я не совсем поняла, что мы будем делать с… рабом Элеро, да?

– Ничего, – Вилбер шумно выдохнул, искренне надеясь, что это был последний вопрос. – Гатляуры не должны рисковать собой, если это не пойдет на пользу общине.

– А если феи…

Лейтенант не договорила, почувствовав, как вокруг что-то резко изменилось. Прохладный ночной воздух, небо, улицы Камиена – все было тем же, но каким-то иным. Она не ощущала ничего необычного. Но именно в этом и крылась причина перемен – ничего необычного поблизости действительно больше не было.

Темный дух улетучился. Не полностью, но его запах был даже слабее, чем вонь сонзера, прошедших мимо стены.

– Он…

– Пропал, – кивнул Вилбер.

– Там на стене…

– Одержимый.

Юноша с трудом поднялся, опираясь руками на мерлон. Его лицо залито кровью. Очевидно, рана действительно была серьезной.

– Ему что, кто-то лоб расшиб? – внимательно присмотрелась Консалия.

– Да. Кто-то. Или сам.

– А самому-то зачем?

– Не знаю. Здесь есть связь. Надо подумать.

Иной на месте одержимого не смог бы даже самостоятельно передвигаться, но он очень быстро пришел в себя, хотя до сих пор дико озирался по сторонам, как будто пытался что-то вспомнить.

– Так или иначе, теперь он безобиден, – Консалия поправила тесак на поясе.

– Наверное. Однако нет уверенности, что он снова не выкинет фокус с безумием.

– Сейчас мы можем убить его.

– Сейчас можем, – согласился Вилбер. – Но когда мы на него нападем, будет уже не сейчас.

«Чего он осторожничает с каким-то жалким порождением Тьмы? – черная шерсть на загривке фра-гатляур вновь встала дыбом. – Если бы не присутствие командира, то я давно бы отдала приказ расправиться с этим отродьем. Или сама убила бы его. Да, пожалуй, сама».

– Я буду осторожна. Просто распорядись уже.

– Ты слишком нетерпелива, – прорычал Вилбер, бросив суровый тигриный взгляд на притаившуюся в тени пантеру. – Даже самый ничтожный риск остается риском. Благополучие нашей общины – прежде всего. Я, ты и твои подчиненные – гатляуры, часть общины. Мы честно исполняем свой долг, но защита сородичей всегда будет для нас на первом месте. Квартал фей в безопасности, а за усиленные патрули нам не заплачено, мы участвуем в них лишь… как там… номинально. У нас нет причин нападать на раба Элеро, но есть причины не делать этого. И пока положение дел не изменится, мой выбор очевиден, лейтенант.

Слишком длинная реплика. Командир настроен серьезно.

– А как же гатляуры, которые сейчас находятся в дозоре внутри квартала фей? Одержимый же и для них может представлять угрозу. Во всяком случае, ты так считаешь, командир.

– Они не дураки. Почуют опасность – уйдут. А подвернется случай – избавятся от него.

«Они, значит, не дураки. Уйдут, если почуют опасность, да? Получается, я – дура, что ли? Такого он обо мне мнения?» – когти фра-гатляур заскрежетали по черепице. Но она быстро взяла себя в руки, ей и не такое терпеть приходилось. Увы, неприятный осадок все же остался.

Бригадиры городской стражи, до недавнего времени с диким ором и руганью носившиеся вдоль стены туда-сюда, наконец успокоились и вновь собрались вместе для обсуждения дальнейших действий. Возможно, скоро слухи о беспорядках в квартале фей дойдут до Цитадели, и к закрытым воротам подтянется атланская армия из казарм, которая быстро и организованно решит проблему, в чем бы она ни заключалась. Позже клирики проведут расследование, и епископы вынесут вердикт – во всем виноваты, естественно, бригадиры стражи. Обычное дело – сначала накажут порождений Тьмы, а потом людей.

Но задержка ведь возникла не сама собой. Некий незримый противник не подпускал стражников к надстройке с подъемным механизмом решетки. С самодельного моста и крыши падали мертвые и раненые солдаты. Среди личного состава уже ходили невнятные рассказы о чудовищах, о кошмарных видениях из прошлого, о безумии и проклятиях, нисходящих на любого, кто осмеливался пойти против воли могущественного порождения Тьмы. Сумасшедший бред выживших постепенно обрастал слухами и подробностями, становясь все правдоподобнее и детальнее.

Так зародилась городская легенда, которая наверняка в ближайшем будущем станет чем-то большим. И хуже всего для созданий Света то, что эта история до сих пор не имела концовки.

Желающих проявить героизм и подняться на стену, конечно же, не осталось. Однако и бригадиры не спешили с новыми приказами – им потом еще отчитываться и объяснять, почему солдаты умирали и калечились, а их командиры упорно продолжали посылать людей на верную гибель. Хотя, скорее всего, они будут наказаны и за бездействие. А если нет разницы, то зачем множить бессмысленные потери? Загадочный враг ведь не нападал, если не соваться на стену.

К слову, одержимый исчез.

– А где?.. – пробормотала Консалия.

Отсутствие четко поставленной задачи делало ее рассеянной.

– Ушел. Спустился в квартал фей.

– Вот это точно входит в наши обязанности, – решительно заявила лейтенант. – Он вторгся на охраняемую гатляурской гвардией территорию. И речь идет уже не о дополнительном патруле, за который нам не платят, а о договоре с крылатыми уродцами, ежемесячно выкладывающими круглую сумму за охрану. Ты должен…

– Не надо мне объяснять, что я должен, – сурово прорычал Вилбер.

Пантера поежилась под взглядом желтых глаз, почувствовав себя котенком.

– Извини, командир…

Гатляур шумно выдохнул и замер. Консалия никак не могла понять – то ли он глубоко задумался, то ли вновь обратился к своему невероятному чутью. Впрочем, одно другому не мешает.

– Подними решетку, – наконец приказал Вилбер, кивнув в сторону надстройки. – И возвращайся.

Консалия без лишних вопросов бросилась вперед, мягко спрыгнув с крыши. Она была вправе перепоручить приказ командира кому-нибудь из рядовых бойцов, но решила все сделать сама. Движение всегда помогало ей снять напряжение и привести мысли в порядок. Да и находиться рядом с Вилбером после стольких глупых оплошностей – невыносимая пытка для гордой фра-гатляур. Сегодня определенно была не ее ночь.

Беззвучная черная молния пронеслась по улице, сливаясь с тенями, и только у самой стены квартала фей она приняла облик лейтенанта гвардии. Слоняющиеся вокруг стражники тут же поспешили сделать вид, что занимаются чем-то важным. Они деловито проверяли снаряжение, бродили туда-сюда, якобы выискивая кого-то в темных переулках, снова начали выкрикивать призывы сложить оружие, а бригадиры с серьезными физиономиями предлагали друг другу гениальные тактические приемы. Люди прекрасно понимали, что доклад представителя гатляуров будет, мягко говоря, более приближен к реальности, поэтому активно создавали видимость бурной деятельности, чтобы лишний раз не усугублять свое плачевное положение.

Оставив нелепый спектакль без внимания, Консалия оттолкнула вставшего у нее на пути стражника, лепечущего какие-то предостережения, и подошла вплотную к стене.

– Ох, несчастные мои когти, – вздохнула фра-гатляур.

Она высоко подпрыгнула и зацепилась за щель в каменной кладке. Подтянулась, нащупала трещину, подтянулась, нашла опору, подтянулась… Высота в три с половиной человеческих роста была преодолена за считанные секунды.

Как только Консалия скрылась из виду, по рядам стражи тут же пошли разговоры, споры и догадки:

– Что-то тихо.

– Справится. Гатляурка же, да еще и лейтенант гвардии.

– Жалко девку. Симпатичная. Хоть и с кошачьей мордой.

– Да нет, все нормально будет. Она же черная, прокрадется незамеченной.

– Мимо тех тварей невозможно прокрасться, они видят в темноте!

– Гатляуры тоже в темноте видят.

– Но не сквозь стены!

– Сквозь стены?

– Да, я слышал, что эти отродья Тьмы могут видеть сквозь камень и дерево, но только не сквозь бронзу. Бронза – их слабое место.

– Чушь полная.

– Может, и чушь. Но в темноте они точно видят!

– В темноте – да, согласен.

– Ну вот.

– Да не они там, а он. Один. Кто-то из выживших говорил, что видел на стене человека.

– Мне тоже недавно показалось, что там человеческая фигура мелькнула!

– Погоди ты, не перебивай. Там не просто человек был, а одержимый. Он призывал темных духов, своих слуг. Они захватывали тела наших сослуживцев и заставляли их сражаться друг с другом!

– Что-то не верится.

– Истинно так.

– А разве одержимые на такое способны? Да и откуда у порождения Тьмы подобная сила взялась? Они же того…

– Говорят, что он – переродившийся Повелитель Тьмы!

– Вот это точно бред.

– Ну… пожалуй, да. Бред. Но этот одержимый все равно неимоверно силен!

– А гатляурка с ним справится?

– Если атакует внезапно, то справится.

– У него там стражи-демоны стоят. А вокруг глаза летают, он все видит, к нему подкрасться нереально.

– Да нет же, он один там! И вообще, ушел уже, наверное. Слишком тихо.

– И все-таки…

– А гатляурки красивые.

– Фра-гатляур, а не гатляурки.

– Все равно красивые.

– Вот заладил… У тебя по этой части какие-то проблемы, что ли?

– Ну они же почти как саалеи. Те, которые с пушком. Только на гатляурках этого пушка побольше.

– У тебя точно проблемы.

– Расслабьтесь, она уже мертва.

– Так и мы скоро умрем.

– Да, скоро. Одержимый заберет наши души.

– Он так может?

– Конечно.

– Опять чушь несете.

Крайне содержательная беседа стражников была беспардонно прервана громким металлическим скрежетом. Решетка поползла вверх, открывая проход в квартал фей. Прикинув все плюсы и минусы перспективы оказаться в центре событий, бригадиры переглянулись и нехотя скомандовали:

– Вперед.

Нестройная толпа вооруженных людей медленно протискивалась через единственные ворота. Стражники почувствовали себя намного спокойнее, узнав, что черная фра-гатляур жива и невредима. Значит, невероятно могущественный повелитель темных духов действительно решил отступить. Оставалось лишь надеяться, что он отступил куда-нибудь очень далеко и не планирует возвращаться.

– Все в порядке? – спросил у вернувшейся Консалии командир.

– Да. В надстройке еще один труп человека. Заколот мечом.

– Впал в безумие и закололся?

– Непохоже. Слишком много ран. И меча при нем я не обнаружила.

– У одержимого не было оружия, когда он спускался со стены.

– Да?

– Да.

– Выходит, у него был сообщник, – задумчиво промурлыкала Консалия. – И скорее всего, сейчас он отправился за ним.

– Возможно.

– Мы…

– Нет, – резко оборвал ее Вилбер.

Лейтенант внимательно посмотрела на него. Естественно, он не боялся никаких темных духов и тем более одержимых. Ему просто все это жутко не нравилось. Он уже сделал все, что посчитал необходимым, и не собирался отправлять бойцов на рискованное предприятие задаром.

– Слушай, командир. А ты не преувеличиваешь его силу?

– Преувеличиваю, – кивнул Вилбер. – Нам о нем почти ничего не известно. И он опасен. Ты все видела сама. Лучше заведомо преувеличить его возможности. Подготовимся к худшему.

– Разумно, – пробормотала Консалия, рассеянно наблюдая за огнями факелов, мелькавшими среди особняков фей. – Так… Что дальше?

Командир гвардии пожал плечами.

– Ворота открыты. Сигнала от наших нет. Значит, все в порядке. Остальным займется стража.

– Одержимого просто отпустим?

– Пусть идет. Если понадобится, мы его найдем.

– А понадобится?

– Не знаю. Надо поговорить с Абеларом.

– Понятно, – протянула фра-гатляур и указала на большой мешок, который охранял один из ее подчиненных: – А с этой тварью что будем делать?

– Он жив? – нахмурился Вилбер.

– Был жив.

– Проверь.

Консалия кивнула бойцу. Тот молча встал, развязал мешок и вытряхнул из него тощее крылатое существо. Силгрим содрогнулся, вдохнув свежий воздух после затхлости тканевого плена, но в себя так и не пришел.

– Жив, – резюмировала лейтенант. – Пока что.

– Хорошо, – удовлетворенно прорычал Вилбер. – Этот шпион может что-то знать и о вылазке сонзера, и об одержимом.

Они поймали его, когда шли на шум, доносящийся со стороны квартала фей. Конечно, встретить силгрима во время ночного патруля – не такая уж редкость. Но конкретно этот тип сразу вызвал подозрение. Тщедушный соглядатай сидел в тени на крыше, пугливо озирался по сторонам, что-то высматривал, вынюхивал и выжидал.

К несчастью для него, отряды гатляурской гвардии передвигались стремительно и бесшумно. Силгрим слишком поздно услышал скрежет когтей фра-гатляур, взбирающейся по стене дома. Он успел сделать лишь два взмаха крыльями, а затем Консалия в прыжке схватила его за ноги и с размаху швырнула о камни мостовой. Мало самой высоты, так еще и лейтенант постаралась на славу, вложив в бросок всю свою силу. Поэтому тощее порождение Тьмы до сих пор не могло очнуться, и еще, кажется, в его конечностях значительно поубавилось целых костей. Впрочем, силгрим и без того был потрепан – под грязной повязкой на левой руке угадывались уродливые очертания переломанных пальцев, которые никогда уже правильно не срастутся.

– Допросить, когда очнется? – поинтересовалась Консалия.

– Нет. Оттащим в Цитадель, – ответил Вилбер, с нескрываемой неприязнью покосившись на фортификационную громаду, возвышающуюся над столицей. – Пусть атланы сами с ним разбираются. И с одержимым тоже.

***

Ахину казалось, что он провел целую вечность в жутком коридоре, переходя от одной двери к другой. И потому, вернувшись в собственное тело, одержимый не сразу осознал, где он находится и кем является. Хотя, скорее всего, виной тому была жуткая головная боль, напомнившая Ахину о его безрассудном поступке.

«Я… Да… Специально, – юноша с трудом открыл слипшиеся от крови глаза. – Зачем?..»

Ахин осторожно пошевелился и с облегчением отметил, что все части тела на месте. Вокруг не бушевало пламя пожара, позвоночник не сломан от падения, вода не смыкалась над головой, горы не продували насквозь ледяными ветрами, Пустоши не морили голодом и жаждой, ядовитые испарения болот не разжижали легкие. Жуткие монстры, тяжелые болезни, трагедии прошлого, мучительные воспоминания, ночные кошмары – все это прошло через разум одержимого. Понадобится время, чтобы окончательно прийти в себя, но сейчас необходимо спешить. Только почему и куда?..

Память вернулась внезапно. Надстройка на стене квартала фей, механизм, опускная решетка, Биалот, городская стража, удар головой и коридор. Все встало на свои места.

Ахин медленно поднялся, опираясь на мерлон. Стражники внизу суетились и что-то шумно обсуждали, но, кажется, дальше слов дело уже не зайдет. Значит, одержимому удалось выиграть время для сонзера.

«Точно! Сонзера», – юноша растерянно помотал головой, пытаясь более-менее адекватно рассуждать сквозь медленно затухающую головную боль. Все-таки он перестарался с ударом. Однако получилось же! Правда, стоило бы учесть и иные последствия, но тогда он уже не успевал придумать что-то менее рискованное.

«И ведь удалось же! А сонзера и сущность Света… Биалот побежал за ними. Моя сила все же пригодилась. Надо рассказать Киатору. Хотя старик ругаться начнет».

Ахин все никак не мог собраться с мыслями. Он стоял на стене и пытался понять, что делать дальше. Но травмированная голова отказывалась соображать, перемешивая сознание одержимого с только что пережитыми чужими страхами, чувствами и памятью. Раньше он никогда не сливался с иными сущностями так много раз за столь короткое время. Следуя совету названного отца, Ахин всегда старался просто тихо отсиживаться в коридоре, не влезая в мысли окружающих, и дожидаться возвращения в реальность. Так было безопаснее. Однако когда реальность уже сама по себе становится слишком опасна, о методах думаешь в последнюю очередь.

– Фип, – просипел одержимый, пытаясь сконцентрировать взгляд на крыше, где притаился силгрим. Никого. – Да, точно улетел… Правильно, все правильно. Надеюсь, он в порядке. А Биалот… Проклятье, Биалот!

Одержимый прекрасно понимал, что решение, принятое с разбитой головой, можно назвать как минимум сомнительным. Тем не менее он был уверен в правильности своего поступка, когда бросился к ближайшей лестнице, чтобы спуститься в квартал фей и присоединиться к отряду сонзера. Ахин наплевал на страх, на обещание, данное Киатору, на здравый рассудок и отправился за другом. Туда, где творилась история.

Эти места одержимый знал достаточно хорошо, чтобы выбрать маршрут, на котором ему не встретятся ненужные свидетели.

«Скоро сущность Света будет уничтожена, мир перевернется вверх тормашками, а я беспокоюсь о том, как бы меня кто-нибудь не узнал», – запоздало подумал Ахин, пробираясь по задним дворам и садам роскошных особняков короткими перебежками из тени в тень. То ли ему не хватило смелости побежать к фонтану по пустынной улице, то ли сказывалась травма головы, из-за которой наиболее рациональное действие осталось без должного внимания, но юноша все же решил, что скрытность не помешает. И не прогадал.

Еще на подходе к центральной площади Ахин почувствовал тяжелый запах крови. Терпкий аромат с металлическим привкусом смешался с ночной прохладой и от темноты становился только сильнее.

«Здесь не должно так пахнуть», – судорожно сглотнул юноша, проталкивая вставший в горле ком.

Одержимый остановился на углу знакомого переулка у особняка Элеро и осторожно выглянул.

Он увидел глаза. Остекленевшие глаза сонзера, наполненные ужасом и осознанием неизбежной смерти. Серокожие трупы беспорядочно валялись на камнях мостовой и смотрели безжизненными взглядами на ночное небо, внешнее великолепие квартала фей или мертвых сородичей.

– Нет… – хотел произнести Ахин, но изо рта вырвался лишь сдавленный выдох.

Он опустошен. Смешавшиеся чувства и эмоции были так сильны, что одержимый просто не мог их воспринять. Планы, умозаключения, логические выводы, мысли – все это вытеснено из его головы кошмарной картиной, открывшейся взору черных глаз.

Рваные раны, покрывающие ничем не защищенные тела сонзера. Вывернутые руки, держащиеся на одной лишь перекрученной угольно-серой коже. Искаженные в безмолвных воплях лица. Провалы пустующих глазниц. Разодранная в клочья плоть. Перегрызенные глотки. Разбросанные по площади потроха. Отвратительная смесь из желчи, мочи и крови. Белеющие в открытых переломах обломки костей. Вытекшая из разбитых голов мутно-серая жижа…

Отвернувшись, Ахин наконец вдохнул и еле сдержал рвоту. Преследовавший его запах обрел форму. Ужасную форму растерзанных тел сонзера. Именно так выглядит отчаяние и крах всех надежд на восстановление баланса. Отряд Мионая разбит, а сущность Света до сих пор цела.

– Но почему? – прошептал одержимый, обессилено прислонившись к стене. – Как так вышло?..

Гатляуры. Точнее, гатляурская гвардия. Ахин заметил их только сейчас, вновь выглянув из-за угла. Шестеро рослых прямоходящих котов стояли у фонтана, спокойно переговаривались и отмывали руки и обмундирование. Висящие на поясах тесаки им, судя по всему, не понадобились – отсутствие какой-либо брони на сонзера позволило гатляурам вдоволь насладиться боем, поддавшись природным инстинктам и пустив в ход когти и клыки. Два десятка порождений Тьмы против шестерых свирепых хищников. Учитывая обстоятельства, это даже сражением не назвать – сущая кровавая бойня.

«Гатляурская гвардия… Почему Киатор не подумал про гвардию? Как о ней можно было забыть? Столько времени планировалась эта вылазка, но никто не учел гатляуров? Что за…» – не слыша собственных мыслей из-за оглушительного стука сердца, Ахин тяжело опустился на землю.

Киатор не мог допустить столь нелепую ошибку. Наверняка его сын что-то напутал или запаниковал, когда поднялся шум, и внес изменения в план. Хотя о каких изменениях могла идти речь, если повлиять на наличие гатляурского патруля в квартале фей просто невозможно?

«Что толку искать виноватых… Все уже кончено. Мы не смогли уничтожить сущность Света. Хотя…»

Одержимый ведь еще жив. Он способен завершить начатое сонзера. Мионай и остальные мятежники просто глупо наткнулись на патруль гвардии, но сейчас преимущество на стороне Ахина. Весьма сомнительное преимущество, но все же.

Он в третий раз осторожно выглянул из-за угла. Гатляуры пока не заметили и не учуяли его – на площади слишком сильно пахло мертвечиной. Люк, ведущий к тайному святилищу, находился с другой стороны фонтана. Но есть ли шанс незаметно попасть туда, минуя чутких созданий Света?

– Шанса нет. Они разорвут меня, – вздохнул Ахин. – Хм… Интересно, насколько устойчив их рассудок?

Однако ситуация абсолютно не походила на ту, в которой одержимому удавалось противостоять одному отряду городской стражи за другим. Во-первых, гатляуры – не люди. Их связь со Светом довольно крепка, даже если принять во внимание некоторые особенности ее природы. Во-вторых… Впрочем, первой причины вполне достаточно для того, чтобы отказаться от идеи слиться с сознанием какого-нибудь гатляура. Ничего не выйдет.

«Способен завершить начатое, говоришь? Не забывай, что ты всего лишь мелочь!» – Ахин стиснул зубы, разозлившись на себя то ли за наивность и трусость, то ли за рассудительность и бессилие.

Откуда-то со стороны улицы, ведущей к центральной площади квартала, послышались человеческие голоса, топот и лязг оружия. Значит, стражникам все же удалось поднять решетку на воротах и пройти внутрь.

«Теперь я точно ничего не смогу сделать, – снова вздохнул одержимый, с трудом вставая на ноги. И угрюмо усмехнулся: – Как будто раньше мог… Давно надо было бежать отсюда. Зачем я только пошел?..»

Биалот.

Мысль о друге ворвалась в покалеченную голову Ахина, разом выдавив из нее всю кровь. Онемевшее лицо одержимого скривилось в гримасе отчаяния, в глазах потемнело. Он смотрел на свои дрожащие руки, но видел только площадь, заваленную изуродованными трупами сонзера. Где-то там, где-то среди них…

– Не может быть, – прошептал Ахин, машинально вытерев кипящие слезы с ледяной кожи. – Этого не может быть. Биалот не мог погибнуть. Не верю… Кстати, их же там…

Он вновь выглянул из-за угла, уже в четвертый раз рискуя быть обнаруженным. У фонтана лежало всего семнадцать мертвецов, а не двадцать один. Кому-то удалось скрыться. Но был ли среди их числа Биалот? Многие лица сонзера невозможно узнать из-за жутких ран, иные же Ахин просто не мог разглядеть. Но надежда нашептывала ему, что его безрассудный друг жив и находится в безопасности с остальными скрывшимися мятежниками.

«Вот же я дурак», – одержимый облегченно выдохнул.

Трупы на площади были полуголыми, а Биалот пришел на стену одетым. Все-таки Ахин туговато соображал после удара лбом о камень. Впрочем, травме надо отдать должное – без нее он давно поддался бы панике, а так головная боль частично подавляла страх и мысли о… обо всем. Ибо сейчас о чем ни подумай – все плохо.

– Главное, что мы живы, – постарался успокоить себя Ахин. – Пора уходить. Давно пора.

Топот стражников раздавался совсем близко. Видимо, они начали прочесывать квартал. Хорошо, что хоть гатляуры до сих пор сидели у фонтана и о чем-то мирно беседовали, великодушно оставив городской страже наименее приятную работу. Людям придется вынести трупы, успокоить фей, найти беглецов, допросить свидетелей, если таковые обнаружатся, и перевернуть Темный квартал вверх дном, без разбора карая всех подряд.

Времени у одержимого практически не осталось. Нужно успеть добраться до дома быстрее стражников, собрать скудные пожитки, предупредить Киатора, отыскать друзей и…

«И что дальше-то?»

Ответа не было. Но спокойно дожить свой короткий рабский век все равно уже не получится. Рано или поздно создания Света вычислят всех причастных к беспорядкам в квартале фей. Так что выходов из сложившейся ситуации не так уж и много.

Отложив все проблемы и сомнения на потом, Ахин посмотрел по сторонам, прикидывая в уме путь отступления. Выбор, учитывая рыщущую по округе стражу, очевиден – надо идти к стене напрямик, по задним дворам особняков. Рискованно, зато быстро.

Он осторожно перелез через невысокую ограду сада Элеро… споткнулся и упал.

Искренне надеясь, что на фоне царившего в квартале шума его никто не услышал, одержимый медленно поднялся. Надо идти дальше, но что-то заставило Ахина посмотреть на предмет, попавшийся под ноги. В принципе, это могло быть что угодно: клумба с цветами, декоративные камни, корни фруктовых деревьев, фонтанчик с какой-то малопонятной скульптурой или небольшая скамеечка.

Вот только там, где только что прошел одержимый, нет ничего из вышеперечисленного. Он даже успел мысленно поругать себя – опять отвлекся на какую-то ерунду. А затем увидел его.

Биалот лежал на потемневшей от крови земле. В одной руке он держал трофейный меч, а другой пытался зажать рану на шее. Он был очень бледен, угольно-серая кожа приобрела пепельный оттенок. Но лицо сонзера источало счастье. Никаких сожалений.

– Эй… Эй, ты живой? Ты живой, а?

Ахин бросился к другу и аккуратно приподнял его. Биалот открыл глаза.

– Отлично, ты жив, все хорошо, – голос одержимого дрожал от волнения. – Сейчас, сейчас. Я что-нибудь придумаю, погоди…

Сонзера хотел что-то сказать, но поперхнулся, пустив из уголка рта багровый ручеек.

– Да нет же, – взмолился Ахин, сильнее прижимая холодные слипшиеся пальцы друга к ране на шее. – Сейчас я… Я отнесу тебя. Отнесу… к Киатору, он тебе поможет. Старик многое знает, многое умеет… Надо только перевязать рану. Подожди немного.

Сбежать с серьезно раненым сонзера из квартала фей, пронести его через полгорода, оставаясь незамеченным, добраться до Киатора, не оставляя следов. Одержимый прекрасно понимал, что это невозможно, но отказывался верить в свое бессилие перед волей судьбы. Ахин хотел бороться, хотел спасти друга, однако… почему он стоит перед ним на коленях и ничего не делает? Он не желал смерти Биалота, но уже смирился с ней.

– Сейчас ты умрешь, – спокойно произнес Ахин и содрогнулся от собственных слов.

Именно это и хотел услышать Биалот. Не ложная надежда нужна была ему, а правда, одновременно жестокая и умиротворяющая. Сонзера с благодарностью посмотрел на одержимого, и в один едва уловимый миг в замутненном взгляде исчезла жизнь.

Ахин застонал, с трудом сдерживая вопль боли и отчаяния. Если бы не всколыхнувшийся в его сущности темный дух, с удовольствием поглотивший страдания человека, то он точно сошел бы с ума. Потому что это было невыносимо. Напрасно погибший друг, истлевшая надежда, крах мечты о восстановленном балансе, вечные издевательства судьбы… Когда все пошло не так? Где они ошиблись? Зачем все эти жертвы? Кто виноват, как поступить, что делать дальше?..

– Хватит! – Ахин схватился за голову, словно пытался вырвать из нее мучительные мысли. – Довольно! Я… Я просто должен уйти отсюда. Да. Я должен уйти. Вот и все.

– Что здесь творится? Кто там? Стража?

В окне второго этажа роскошного особняка показалась Элеро. По ее светящимся крыльям время от времени пробегала синяя рябь испуга, но фея пристально вглядывалась в ночные тени сада, сжимая в кулачке перочинный нож.

– Ахин? – удивилась она, узнав своего раба. – Что ты… Так ты ограбить меня вздумал, подонок?! Вместе с этой шайкой поганых сонзера?! Ах ты мразь!

Одержимый бросился бежать, но буквально через несколько шагов замедлился, а вскоре и вовсе остановился. Теперь он умрет, так и не сдвинувшись с места. Потому что Элеро начала петь.

Голос фей – дар Света. Во время Вечной войны они могли остановить наступление целой армии одним священным гимном, порхая над врагом на ярких крыльях. Даже суровые морды демонов расплывались в уродливых улыбках, когда по полю боя разносилось дивное пение. А какой-нибудь отряд карликов с секирами проходил по рядам очарованных порождений Тьмы, без лишней спешки раскраивая им черепа.

После Катаклизма многое изменилось. Феи утратили способность к полету, но завораживающие голоса остались при них. Естественно, это лишь тень их былой силы, но и ее хватит, чтобы прикончить немощного одержимого.

Мягкие звуки обволакивали тело Ахина, просачиваясь сквозь кожу и заполняя само его естество. Юноша ощутил приятную усталость, умиротворяющую негу, все глубже и глубже погружающую его в состояние безмятежности, покоя, отдыха, сна. Мысли улетучились, от проблем в голове остался лишь призрачный туман, беспокойство бесследно исчезло. Одержимый впервые в жизни почувствовал абсолютную свободу. Он отказался от никчемной физической оболочки и стал созерцателем этого мира, прозрев после слишком долгого кошмара рабского существования. Только ради этого момента стоило жить – прекрасное пение открыло Ахину истину. Стремиться больше не к чему. Ему больше ничто не нужно. Ни вселенский баланс, ни равенство созданий Света и Тьмы, ни друзья, ни любовь, ни деньги, ни еда, ни вода, ни воздух…

Блаженно улыбаясь, юноша упал на колени и замер, прислушиваясь к чарующему голосу феи. В голове начало скапливаться странное и немного болезненное тепло, давление возросло, сердце бешено колотилось в груди, но он так и не сделал ни единого вдоха, полностью игнорируя жуткие спазмы легких. Скоро Ахин задохнется, но его это вполне устраивало – он уже счастлив, дальше жить просто незачем.

Смерть подходила к нему все ближе и ближе, ее прекрасная песня звучала у самого уха одержимого, убаюкивая умирающего юношу. И вот последний куплет подошел к концу…

Темный аспект сущности Ахина пробудился. Оскверняющий дух коснулся чудесных звуков, разлитых в ночной темноте. Ухватившись за голос Элеро, он подобрался к фее вплотную и выдохнул ей в лицо все накопленные страдания, отчаяние, боль и ужас, которые испытал одержимый в эту проклятую ночь. Насыщенные Тьмой эмоции, мысли и воспоминания впитались в ростовщицу. И пусть они практически сразу же были развеяны ее внутренним Светом, этого оказалось достаточно, чтобы оборвать завораживающую песнь.

Элеро сдавленно вскрикнула. Ее глаза закатились, крылья померкли, а из носа хлынула кровь. Качнувшись вперед и едва не вывалившись из окна, она без сознания повисла на раме, изредка дергаясь в легких конвульсиях.

«Что произошло? – Ахин жадно глотал воздух, упершись в землю дрожащими руками. – Как я это сделал? Я…»

Одержимого вырвало густой желчью, руки подкосились, и он едва не упал в желто-зеленую жижу. Опираясь на жалкие остатки воли, Ахин встал и посмотрел на постанывающую фею, которая до сих пор свисала из окна второго этажа. Ему очень сильно захотелось взобраться наверх и прикончить ее.

Увы, со стороны переулка, где еще совсем недавно прятался одержимый, послышался топот сапог городской стражи, и на поверхность помутившегося рассудка юноши всплыла одна единственная мысль:

«Беги».

И он побежал.

Крохотные фрагменты воспоминаний медленно складывались в безумную мозаику памяти. Ахин чувствовал торжество темного духа, пожирающего муки несчастного человека. Но ведь ими обоими был он сам! Они сливались воедино и делились на части, заставляя чувствовать стыд за неспособность искренне скорбеть по погибшему другу и счастье маньяка, слизывающего боль с краев рваной раны на душе. Облегчение и напряжение, благоразумный страх и безрассудная отвага, отчаяние и наслаждение от созерцания изуродованного трупа надежды.

Одержимому было очень плохо, но это не могло ему не нравиться.

Сочная трава, растущая на задних дворах особняков фей. Ее сменили камни мостовой. Опять трава, но на этот раз она была расчерчена тенями парковых деревьев. И снова камни – крупные блоки стены квартала фей, резко переходящие в истертую брусчатку центральной улицы Камиена. Деревянные настилы переулков рабочего квартала. Грязные лужи трущоб. Нечистоты и мусор Темного квартала.

Ахин не помнил, как добрался до дома. Не помнил, о чем думал. Не помнил, чего хотел. Он просто бежал, шел, брел, глядя под ноги.

«И что дальше? – одержимый отсутствующим взглядом окинул покосившееся здание, в котором жил все эти годы. – Собирать пожитки? А смысл? Элеро меня узнала. Я уже покойник».

– Зачем же тогда я пришел в Темный квартал? – спросил Ахин и тут же, угрюмо усмехнувшись, ответил: – Да потому что больше некуда идти.

«А теперь… к Киатору? Нет, я не могу так подставлять старика. Спрятаться у Аели? Еще чего, ее нельзя в это втягивать. Может, на время засесть в халупе Биалота? Плохая идея – когда начнут прочесывать квартал, соседи меня с потрохами выдадут, чтобы самим спастись. А на чердаке Фипа… Нет, там же полно его оголодавших сородичей. И они могут оказаться не такими разборчивыми в пище. Будут давиться моей нечистой кровью, но ни капли не оставят».

Одержимый и сам не заметил, как дошел до полуразрушенной стены, окружающей Темный квартал. Пожав плечами, он начал взбираться на нее.

«Почему бы и нет».

Впрочем, где-то на полпути Ахин усомнился в своей затее, едва шевеля руками и ногами из-за жутчайшего морального и физического истощения. Тем не менее ему все же удалось залезть на самый верх, хотя при этом он содрал с ладоней практически всю кожу, распорол бедро ржавым куском металла и вывихнул плечо.

Лежа на холодных камнях и периодически проваливаясь в полубессознательную дрему, Ахин кое-как отдышался. Собравшись с силами, он пополз к заброшенной смотровой площадке. За ним тянулся кровавый след из раны на бедре, но о такой мелочи одержимый уже не думал.

– Мелочь, – прохрипел он, заваливаясь на подгнивший тюфяк. – Ты ошибся, Киатор. Мелочь не смогла спасти мир. Ха… Естественно, она же всего лишь… мелочь.

Ночная вылазка порождений Тьмы окончилась ничем. Все напрасно. Светлая сущность продолжит свое существование, а тела мятежников погрузят на телегу и отвезут в Могильник. Однако в беспорядочной куче трупов есть один сонзера, лицо которого озарено счастьем от исполнения давней мечты. Он сразился с созданиями Света. Пусть потерпел поражение, пусть бесславно погиб, но не как раб.

Биалот.

«Хорошо, что хотя бы с Фипом все в порядке», – сквозь боль и сухие слезы улыбнулся Ахин, проваливаясь в беспокойный сон.