Читать книгу Северная формула счастья. Как жить, чтобы вам завидовал весь мир - Ану Партанен - Страница 3

Билл Клинтон откинулся на спинку кресла, глядя перед собой в пространство поверх оправы очков. В одной руке он держал микрофон, а другую поднял перед собой ладонью вперед. На какое-то мгновение в битком набитом людьми банкетном зале воцарилась полная тишина.

Заговорив, Клинтон обратился к сидящей рядом с ним на сцене женщине с ярко-рыжими волосами.

– Сейчас в Америке очень много спорят, – сказал он.

Шел сентябрь 2010 года, с начала финансового кризиса минуло почти два года. Клинтон вновь сделал паузу и опустил руку.

– Спорят о том, что нужно в XXI веке для того, чтобы страна была успешной. Такие же споры идут и во многих других странах по всему миру. – Клинтон окинул взглядом аудиторию. – Налицо огромное недоверие.

На другом краю сцены Клинтона слушала группа знаменитостей из высших кругов американского общества. Тут был председатель совета директоров Google Эрик Шмидт. Тут была Мелинда Гейтс – соосновательница многомиллиардного благотворительного Фонда Билла и Мелинды Гейтс. А еще тут был Боб Макдональд – на тот момент главный исполнительный директор транснациональной корпорации Procter&Gamble. Но Клинтон как будто не замечал их присутствия. Говоря, он полностью сосредоточил свое внимание на сидящей рядом огненно-рыжеволосой женщине.

– Как убедить людей не оглядываться назад и не проклинать прошлое, а просто разобраться – вот прямо встать завтра с утра и разобраться – с тем, что, черт возьми, мы будем делать прямо сейчас? – спросил он ее.

Клинтон заговорил с еще большим напором и повернул свое кресло боком к аудитории. Теперь он обращался уже непосредственно к своей соседке, разрезая ладонью руки воздух, как каратист.

– Как нам решить, что должны делать власти? Что должен делать частный сектор? Как построить систему налогообложения? – Продолжая говорить, он вновь повернулся лицом к публике. – Как нам выстраивать отношения с остальным миром? Как определиться с нашими обязательствами перед беднейшими странами? Как человеку вести свой бизнес? И как вы убедите всех этих людей начать все заново?

Клинтон положил микрофон, скрестил руки и посмотрел поверх очков на рыжеволосую даму.

– Спасибо, – сказала она, взглянув на Клинтона. – Это же элементарные вопросы.

Дав публике отсмеяться, женщина начала говорить, искренне стараясь откликнуться и на ошеломляющую тираду Клинтона, и на невысказанные заботы и страхи всех присутствующих в зале.

Дело было в Нью-Йорке, где этим утром вторника в отеле Times Square Sheraton шла конференция Глобальной инициативы Клинтона[1]. Более тысячи участников из девяноста стран мира собрались, чтобы обсудить, что нужно сделать, чтобы в XXI веке жизнь людей всей планеты стала лучше. Среди них были бывшие главы государств, первые лица крупнейших компаний и руководители неправительственных организаций.

За час до этого Клинтон вышел на сцену поприветствовать собравшихся и открыть мероприятие. Выглядел он неплохо. Хотя экс-президент Соединенных Штатов явно постарел, но зато стал намного стройнее, чем в бытность свою главой государства. Его щеголеватый наряд был выдержан в патриотических цветах – синий костюм, белая рубашка и красный галстук. В спокойной и уверенной манере Клинтон представил аудитории сидящих на сцене экспертов, в том числе рыжеволосую женщину. Сообщив, что по роду занятий она, как и он, президент страны, и перечислив несколько других областей ее деятельности, он перешел к тому, что явно занимало его больше всего остального.

– И страна этой женщины неизменно входит в пятерку лучших в мире по качеству образования, состоянию экономики, справедливости распределения материальных благ и равенству возможностей, – сказал Клинтон.

Еще не так давно подобные дифирамбы могли ассоциироваться с наиболее видными и могучими мировыми державами – например, с Соединенными Штатами, или Японией, или Германией. Но женщину в простом бежевом брючном костюме, которую экс-лидер свободного мира пригласил на сцену вместе с наиболее влиятельными лицами планеты, звали Тарья Халонен, и она была президентом Финляндии – куда более скромной страны, запрятанной в северо-восточном уголке Европы неподалеку от Северного полярного круга.

К тому времени Финляндия уже с десяток лет была предметом восхищения всего мира, и внимание к ней стремительно возрастало. Все началось с восторгов по поводу школьной успеваемости финских детей. По данным международных опросов, начиная с 2000 года финские подростки неизменно были первыми или входили в тройку лучших по чтению, математике и естественно-научным предметам. Чтобы посмотреть на местные школы и поговорить со специалистами в области образования, в Финляндию одна за другой устремились делегации из других стран. И очень скоро в мире уже говорили о финском педагогическом чуде.

Затем, всего за месяц до организованной Клинтоном конференции, журнал Newsweek опубликовал результаты своего всемирного опроса. Журналисты задались целью получить ответ на вопрос, который, по их же словам, был «одновременно и очень простым, и невероятно сложным: какая из стран предоставляет рождающимся сегодня самые лучшие возможности для здоровой, спокойной и разумно состоятельной жизни, уровень которой постоянно повышается?» Они определили пять показателей благополучия страны – образование, здравоохранение, уровень жизни, конкурентоспособность экономики и политическая обстановка – и сравнили по этим критериям около сотни стран. Результат стал своеобразным неприятным сюрпризом для Соединенных Штатов и прочих великих держав, скорее всего, рассчитывавших возглавить рейтинг. Newsweek объявил, что лучшей страной для человека, начинающего свою жизнь в первом десятилетии XXI века, является Финляндия. Соединенные Штаты не попали даже в первую десятку, удовольствовавшись одиннадцатым местом.

В последующие месяцы и годы Финляндия продолжала пожинать лавры. Международный глянцевый журнал о стиле жизни Monocle провозгласил столицу страны Хельсинки самым подходящим для жизни городом мира, а в «Отчете о глобальной конкурентоспособности» Всемирного экономического форума за 2011 год Финляндия была четвертой – при этом на следующий год она переместилась на третье место. Организация экономического сотрудничества и развития (ОЭСР) объявила Финляндию четвертой страной мира по лучшему соотношению работы и личной жизни. Согласно «Системе оценки инноваций» Евросоюза Финляндия стала одной из четырех стран – лидеров инновационной деятельности.

Что касается ООН, то там вознамерились измерить нечто, казалось бы, не поддающееся измерению – счастье. В вышедшем в свет весной 2012 года «Докладе о счастье народов мира» Финляндия достигла почти самой вершины рейтинга, став второй счастливейшей страной планеты. Вдобавок к этому, на пьедестале почета она оказалась в компании своих ближайших соседей по Северной Европе – Дании и Норвегии.

На фоне тотального пессимизма, охватившего юг Европы в связи с кризисом евро, газета Financial Times опубликовала специальный репортаж о Финляндии под заголовком «Богатые, счастливые и умеющие экономить». В то же время, был один глобальный рейтинг, в котором Финляндия заняла твердое последнее место: Индекс недееспособных государств. Разработавший его американский Фонд мира посчитал Финляндию наименее нестабильной страной из всех. В том, что касалось международной репутации Финляндии, была и вишенка на торте: замысел Angry Birds – вероятно, самой популярной в мире игры для мобильных телефонов, – родился в головах финских программистов.

Но, пожалуй, самое сногсшибательное событие имело место в мае 2012 года, когда британский политик, то есть представитель старейшей и ближайшей союзницы Америки в Старом Свете, изрек нечто, что невозможно было представить себе в минувшие сто лет. Лидер лейбористов Эд Миллибэнд присутствовал на конференции по вопросам социальной мобильности. Эксперты ломали головы над вопросом о том, смогут ли будущие поколения жителей планеты жить лучше по сравнению со своими родителями. На протяжении многих десятилетий, если не веков, Соединенные Штаты считались страной, предоставляющей человеку максимум возможностей повысить свой социальный статус. Отныне это не так, заявил Миллибэнд: «Хотите воплотить американскую мечту – отправляйтесь в Финляндию».

На верхних позициях множества разных рейтингов конкурентоспособности и качества жизни Финляндия оказывалась в хорошей компании, как и в случае с «Докладом о счастье народов мира». Судя по ним, в Северной Европе действительно было очень неплохо. Помимо Финляндии, на верхние строчки обычно попадал кто-то из ее соседей – Дания, Норвегия, Швеция, а иногда и Исландия. Эту группу стран часто называют Скандинавией, но более корректным обобщенным наименованием всех пяти является Североевропейский регион[2].

На протяжении веков образцом качества жизни и наличия социальных лифтов в мире считали США. Но сегодня Америка уже не слишком вдохновляет не только английских лейбористов. В поисках способов повышения благосостояния, увеличения числа работающих женщин, развития потенциала детей и благополучия страны в целом британский премьер-консерватор Дэвид Кэмерон не стал искать модели для заимствования в Соединенных Штатах, а обратил свой взгляд в другую сторону – на страны Северной Европы. Вслед за ним аналогичное настроение овладело и британским рупором свободного рынка – журналом The Economist, где был опубликован специальный репортаж о Северной Европе под названием «Супермодель будущего». В нем подробно исследовался вопрос, каким образом североевропейским странам удается достигать таких успехов в экономике и социальном обеспечении.

Повысился интерес и к культуре стран Северной Европы, причем даже внутри США. Швеция произвела на свет безумно популярную группу ABBА, детективные бестселлеры Стига Ларсона, сети бюджетных модных магазинов H&M и революционных мебельных IKEA, не говоря уже о классических автомобилях Volvo. Давно известная своими пластмассовыми конструкторами LEGO Дания теперь еще и производит первоклассные детективные телесериалы вроде «Убийства», а копенгагенский ресторан Noma считается одним из лучших в мире. В августе 2012 года глянцевый журнал Vanity Fair официально возвестил о том, что было очевидно и так – мир переживает «увлечение всем скандинавским».

Лично для меня во всем этом был какой-то привкус горькой иронии. В 2000 году, когда Тарья Халонен впервые стала президентом Финляндии, я была неопытной финской журналисткой двадцати пяти лет от роду, которую приняли на работу в крупнейшую газету страны Helsingin Sanomat. Я была самой настоящей финкой – родилась и выросла в небольшой тихой северной стране, которая совершенно неожиданно сделалась центром восхищенного внимания всего мира.

Но на фоне поголовного увлечения Финляндией я поступила ровно наоборот. Для меня это был момент увлечения всем американским. Незадолго до того, как Newsweek объявил мою родную страну лучшей в мире, я решила бросить все и начать новую жизнь – финской иммигранткой в Штатах.

Теперь я смотрела на свой былой североевропейский дом уже из-за океана. Подобно верной болельщице, я гордилась успехами Финляндии в международных соцопросах и рейтингах. В то же время, я постоянно отвлекалась на проблемы, возникающие в моей новой американской жизни. Вдобавок, американцам вокруг меня, казалось, не было особого дела до Финляндии или ее стран-соседок, расположившихся неподалеку от Северного полярного круга. Они были слишком озабочены собственными делами и проблемами. Возможно, большим политикам вроде Билла Клинтона или журналистам из The Economist и хватало сил и времени на восторги по поводу Финляндии, но, если честно, то что́ может предложить многоликим и динамичным Соединенным Штатам кучка маленьких, холодных стран, где все выглядят одинаково, ведут себя одинаково и одинаково радуются тарелке селедки на своем столе?

США уже давно были мировым светочем свободы, независимости, индивидуализма и возможностей. В сравнении с раскованной и свободолюбивой Америкой жизнь в странах Северной Европы может показаться не только старомодной, но и попросту ужасной. Немало американцев видят в североевропейских странах жалкие «государства-няньки», пичкающие своих граждан социальными пособиями и программами, которые не приносят счастья, а, напротив, порождают зависимость, апатию и уныние. Американские критики так называемой «северной супермодели» по большей части говорят о высокой распространенности депрессии, алкоголизма и самоубийств в моей родной стране и в странах по соседству.

Да и в самих североевропейских странах очень многие не понимали, чем объясняется вся эта шумиха. Мои финские соотечественники знамениты своей заниженной самооценкой. Чуть ли не все население страны сочло объявление Финляндии лучшей страной на свете журналом Newsweek ужасной и крайне постыдной ошибкой. А мысль о том, что финны могут быть второй счастливейшей нацией мира, показалась многим из них просто смехотворной. Долгие, темные и морозные финские зимы действительно делают многих жителей страны несчастными, а алкоголизм – реальная проблема этой страны. Хотя с чувством собственного достоинства жителей Швеции, Дании и Норвегии дела обстоят несколько лучше, чем в Финляндии и Исландии, но ни одну из этих стран нельзя назвать идеальной для жизни. В то же время источником вдохновения для многих обитателей Северной Европы служат США, особенно их поп-культура, предпринимательский дух и всемирно известные города вроде Нью-Йорка, Сан-Франциско или Лос-Анджелеса.

Когда я обустраивала свою новую жизнь в Соединенных Штатах, американская экономика начала оправляться после тяжелейшего финансового кризиса. А дома в Финляндии все как-то помрачнело. Глобальная рецессия и кризис еврозоны оказали болезненное влияние на страну, и прославленный экономический рост замедлился. Финские школьники уже не попадали на первые места всевозможных рейтингов, хотя и продолжали учиться очень хорошо. В общем, на вопрос о том, действительно ли его страна является «суперпримером» для остального мира, встреченный на улице обычный житель Финляндии с большой долей вероятности ответил бы вам сердитым «нет» (особенно в холодную и хмурую погоду).

Однако чем дольше я жила в Америке, тем больше мне становилось ясно одно. Независимо от того, «лучшая на свете страна» Финляндия или нет, подавляющему большинству американцев, равно как и остающихся на родине моих соотечественников, и в голову не приходит, что переехать из любой североевропейской страны жить в Америку начала XXI века означает своего рода возврат в прошлое – и возврат очень резкий.

Я заметила и кое-что еще. Американцам, как и многим другим жителям планеты, просто невдомек, насколько можно улучшить окружающую действительность.