Читать книгу Алтарь для Спящего бога - Аня Викторовна Кузнецова - Страница 7

Всё добро собрали в общем зале. Альгар никогда особо не привязывался к вещам, и потому оторопело взирал на обилие одежды, белья, перин, подушек, золота и серебра, разнообразно посуды, шкур, гобеленов, статуэток и прочее барахло. У стены стопками стояли фолианты.

– Я собрал всё, что имеет ценность. Есть ещё кровати и несколько перин в обжитых комнатах, но я не стал их собирать, – Михей с гордостью выпрямился.

– Я составил опись имущества, – добавил Кеке и потряс свитками.

– И что мне со всем этим делать? – Альгар развёл руками.

Михей открыл было рот, чтобы ответить, но так и застыл. По всей видимости, он не понимал проблемы.

– Здесь много хорошей одежды, тебе по статусу, – предложил Кеке.

Альгар подошёл к раскрытым сундукам и извлёк тонкую белую сорочку, расшитую серебром и речным жемчугом.

– И это тоже? Она ж, гляди, развалится при первом движении.

– Это свадебная рубашка.

Альгар приложил её к себе, поморщился.

– Мала.

Кеке кашлянул и отвернулся, скрывая улыбку:

– Она… женская. Скорее всего, принадлежала матери или бабушке бывшего герцога.

Альгар с явным облегчением закинул её обратно в сундук. Носить чужое бабье бельё он точно не собирался.

– За золото и серебро мы сможем пополнить амбары. Гобелены верните на стены, что ли ― зачем снимали только, – Михей кивнул, явно соглашаясь с таким решением. – Одежду, что подороже, продать. Остальное раздать слугам, – и видя, что ему сейчас буду возражать, твёрдо добавил: – На этом всё. С остальным поступите по своему уразумению.

– А что-то из одежды вы себе не оставите? – Изумился Михей.

Альгар указал в сторону свадебной рубашки и скривился:

– Носить женское платье я не намерен.

– Но здесь есть мантии и камзолы бывшего герцога! Они подойдут вам по статусу. Возможно, их придётся немного ушить, так это быстро… – Управляющий замком умолк на полу слове, натолкнувшись на прохладный взгляд герцога теперешнего, сглотнул и тихо закончил: – Я… всё раздам… или продам.

– Ещё кое-что, – мрачно сказал Кеке и указал в сторону лежащего на столе талмуда.

Альгар подошёл и коснулся кожаной обложки, на которой красовался герб рода покойного Кайя Баккерель: дерево и меч.

– Родовая книга, – пояснил Кеке.

– Её надлежит сжечь, – сухо предложил Михей, брезгливо косясь на талмуд. – У рода больше нет потомков.

Альгар открыл книгу наугад и пролистал до последней записи. Худой род – так назвали бы Баккерелей. Все мужчины мертвы, а женщины либо вышли замуж и перешли в другой род, либо…

«Запись от четырнадцатого дня месяца декабрьского.

В ночь с ветром и громом родилась мне дочь. Крепка телом. Волос чёрен. Едва возопила – разразилась буря, в чём вижу предзнаменование мрачное.

Запись от десятого дня месяца январского.

Дал я имя дитяти – Гленна, как звалась бабка моя по отцу. Ребёнка благословил отец Лукерий.

Запись от пятого дня месяца июньского.

К двенадцати годам здева моя здрава. Волос чёрен, густ. Очи карии. Высока ростом. Проявляет скромность и благонравие, коему радуюсь».

– Одна есть, – задумчиво ответил Альгар.

Он уже шёл прочь из зала, когда его настиг серьёзный голос Кеке:

– Милорд, а что вы собираетесь делать с леди Гленной?

Альгар обернулся и тяжело посмотрел на брата:

– То, что должен был сделать уже давно.

.

С высоты Белой башни город лежал как на ладони. Сновали люди, телеги, немногочисленный худой скот. И эта картина радовала куда сильнее, чем пустые улочки, по которым единственным прохожим была костлявая подруга. В открытые ставни проникал влажный холодный воздух молодой зимы. Он выстуживать и без того скверно отопленную комнату, но Гленне не хватало воздуха.

События перемешались, и едва ли можно было вспомнить сытую жизнь «до». Годовая осада Ларека. Голод, что неотвратимо проник даже в дома благородных лордов. Короткая пятидневная осада крепости. Сдача солдат и захват Кайя. Допросы… всё слилось в одно. О казни брата Гленна узнала только через три дня, когда к ней приставили служанку. Та и поведала новость с нескрываемым торжеством. И добавила, что достанет билет в первый ряд, когда на виселицу поведут саму Гленну. По праву благородного происхождения та надеялась на плаху, но разве можно ожидать милости от приблудного человека, что по воле короля занял место её брата и стал герцогом?

На Кайя Гленна не злилась. Видят Боги, он сам накликал на себя беду, но всё же он кровь от крови её. Благо тот уже в земле и не сможет вновь натворить глупостей.

После взятия крепости, Гленну, как сестру мятежника, заключили под стражу. Возможно, из уважения к её благородному происхождению темницей стала небольшая западная башня. Во время своего заключения она привыкла на закате открывать ставни и любоваться на уходящий день ― он мог стать последним.

День за днём жизнь в городе менялась. Вновь зазвучал колокол храма, на улицах стали появляться люди, а со скотного двора доносился мычание и ржание. И так день за днём. Ещё немного – и Гленна будет рада даже казни. Или просто шагнёт в окно. Внизу лишь камень замкового двора. Порыв ветра охладил разгорячённые от гнева и смятения щёки.

Послышались гулкие шаги по лестнице. Служанка уже приходила, а поступь у визитёра тяжёлая, мужская. Гленна развернулась, расправила выцветшие юбки, одёрнула рукава с узкими манжетами и поправила косу. Старое мамино платье, не единожды перешитое, явно доживало свои последние дни. Того и гляди ткань сама расползётся. Будь её воля, Гленна обрядилась бы в доспех.

Ей предстоит сражение или капитуляция, но страха она не испытывала – только выматывающее ожидание.

Альгар и не знал, что у Кайя была сестра. Вернее, слышал, но считал, что та давно уже замужем. Однако в Родовой книге значилось, что Гленна Баккерель жива и все двадцать семь лет живёт в отчим доме. Её поселили в одну из уцелевших башен, а потом, кажется, и вовсе забыли. Может, кто раньше, и говорил про пленницу, да Альгару было не до того. И теперь он испытывал смутную вину за такую свою небрежность.

Он откинул запор, постучал, подождал немного, чтобы леди смогла приготовиться, и вошёл. В комнате было холодно, но яркие лучи закатного солнца высветили маленькую скудно обставленную комнату.

– Добрый вечер, миледи, – он слегка поклонился, разглядывая леди Гленну.

Та была бледна, худее, чем должна была бы быть женщина её роста, да и платье на ней никак не могло принадлежать сестре герцога, до того оно казалось ветхим и неприметным. Чёрная тугая коса, перевитая чёрной же лентой, спускалась через плечо на грудь и ниже до самых коленей. И только это свидетельствовало о благородном её происхождении. Такие же тёмные, ореховые, как у брата, глаза, смотрели настороженно. Многочисленные роды и непосильный труд не оставили на её лице отпечатка ранней старости, но скорбные морщинки в уголках губ и потухший взгляд говорили о непростых годах ― иного проигравшим не оставалось.

Не так молода, чтобы брат смог выдать её замуж, а значит, леди, скорее всего, смирилось со своей участью старой девы. Перед приходом следовало поговорить со слугами, но Альгару хотелось составить своё мнение.

– Приветствую вас, ваше сиятельство, – Гленна низко склонилась, при этом держа спину совершенно прямо. Кончик косы коснулся пола.

– Поднимитесь.

Она распрямилась, сложила руки перед собой и опустила глаза. Смиренная поза, кротость в каждом движении – но Альгар знал женщин слишком хорошо, чтобы принимать это за чистую монету. Впрочем, у этой не было иного выхода, кроме как склонить голову перед победителем.

От врагов можно ждать всего, а от их близких ещё больше. Оставлять за своей спиной сестру поверженного противника опасно, но и лишать её жизни… Особенно после Брейсвика. Достаточно пролито крови. Эта земля уже пресытилась ею.

– По указу короля с вами я могу поступить по своему уразумению.

– Я приму любую вашу волю.

Ай ли? Прикажи он сейчас же отправить её на плаху, будет ли леди столь же покорной? Станет молить о пощаде? Альгар с трудом подавил в себе желание проверить. С этой женщины, похоже, хватит унижений.

– Клятву верности.

Леди вздрогнула, подняла больные, блёклые глаза и крепко сцепила пальцы.

– На крови?

Альгар выждал, стараясь нащупать слабину. И впервые за долгое время удивился: она будет готова и на это.

– На камне. Будете носить его вплоть до того, как я не разобью его… или не умру.

Последнее его вряд ли ожидало. Леди опустила глаза и отчётливо ответила:

– Я согласна.

Она медленно ступала по каменному полу замка, вслушиваясь в гулкое эхо своих шагов. Герцог шёл впереди, и Гленна с трудом примерилась к его широкому шагу.

Замок изменился. Пропали латы, серебро, гобелены, шкуры и иные ценности. Ещё в начале мятежа Кайя продал некоторые вещи, но теперь новый владетель решил распродать оставшееся. Гербы её рода сняли, но пока их место не заняли новые. Слуги, прежде сновавшиеся без дела, теперь заняты каждый своим делом: одни драили полы, другие носили куда-то вёдра, с улицы доносились стук топора. Но Гленна всюду чувствовала на себе взгляды: боязливые, злые, презрительные.

Герцог остановился перед дверью, которая вела в малую залу, где брат обычно принимал посетителей в приватной обстановке. Открыл дверь и пропустил Гленну вперёд.

– Побудьте здесь, а я пока всё приготовлю, – бросил он и ушёл, оставив её одну.

В этой комнате Гленне не разрешалось находиться, но бывали дни, когда она ещё совсем девочкой прибегала сюда и забиралась на руки отца. Вот знакомый стол на львиных лапах, чья лакированная поверхность испещрена царапинами. Вот полки, ныне пустующие. А вот кресло, знавшее ещё её деда. В него она и села, опасаясь лишиться чувств. Все прошлые страхи оказались совершенно беспочвенные – если клятвой она вымолит у богов жизнь, пусть будет так. Возможно, после, ей разрешат уйти к жрицам в одну из обителей. Куда ни будь на север, где о Гленне никому не известно.

Скрипнули несмазанные двери, и в комнату проскользнул невысокий, щупленький мужчина. Чернявый, со смуглой кожей и яркими, словно подведёнными, чёрными глазами. В нём отчётливо виделась южная кровь. Он замер, прижав к груди свитки.

– Ми-миледи? – он сглотнул и неловко поклонился.

Гленна поднялась со своего места и поклонилась в ответ, гадая, кто же перед ней.

– Я Кеке. З-занимаюсь бумагами, – южанин покраснел и потупил взгляд. – Альгар… То есть ми-милорд, он… п-попросил поп-п-присутствовать…

– С каких пор ты заикаешься? – появился за его плечом герцог, но не дожидаясь ответа, продолжил. – Давайте начнём.

Камень холодил пальцы. Почти чёрный, с мелкими светлыми вкраплениями. Руки свело судорогой, когда Кеке вылил в глубокую миску воду. Гленна решительно опустила туда ладони.

– Вы знаете слова? – Спросил южанин.

Это простая клятва – не на крови. Нарушь её и твои руки превратятся в камень. Гленна кивнула и прикрыла глаза.

– При свете дня и во тьме ночной, в мире или войне клянусь, что буду и впредь хранить верность господину моему, никогда не причинять ему вреда и буду относиться к нему с почтением, добросовестно и без обмана. И если у вашего очага найдётся место для меня, а на столе хлеб и вино, то вот вам моя верность. Если я нарушу свою клятву, то пусть Боги покарают меня, а руки мои обратятся в камень.

Камень нагрелся, но клятва ещё не была завершена. Герцог опустил руку в воду и положил её на пальцы Гленны.

– У моего очага всегда будет место для тебя. За моим столом тебе найдётся хлеб и вино. При свете дня и во тьме ночной, в мире или войне ты всегда найдёшь у меня защиту. Твой род от тебя и до последнего потомка. Мой род – от меня и до последнего потомка. Если я нарушу свою клятву, то пусть Боги покарают меня, а руки мои обратятся в камень. Да будет так.

– Да будет так.

Камешек перевязали верёвочной сеточкой, и Гленна повесила его на шею. Теперь она до конца жизни будет нести эту ношу. Ох, Кайя, разве можно было быть настолько недальновидным?

Герцог сел за стол и подпёр щёку ладонью. Его острый взгляд, казалось, проникал под кожу. Гленна сцепила руки и опустила голову.

– С этим покончено. Теперь, что же мне делать с вами?

– Что прикажете, ваше сиятельство.

– Чем прежде вы ведали в замке? – спросил Альгар, не отрывая взгляда.

– Отвечала за женскую работу, подбирала служанок, следила за их поведением, – ответила она сдержанно, сцепив руки в замке пальцев.

– Разве не в том же состоит дело мистера Фрима?

– Он ведает лишь мужскую половину, – Гленна набралась храбрости и спросила: – Позвольте сказать, – Альгар чуть кивнул, и она продолжила, взгляд её был прям и голос оставался ровен: – Такое разделение полезно для порядка и уменьшает случаи… неправильного поведения среди слуг. По той же причине этаж для слуг разделён на мужскую и женскую половины.

Альгар прищурился:

– Вы хотите сказать, что мистер Фрим пользуется своим положением?

– Не он, но другие могут. В таком большом замке следует блюсти порядок.

– Тогда решено. Найдите, Фрима – и всё уладьте.

Герцог подорвался со своего места и быстро направился к выходу. За ним тенью скользнул Кеке. Но в последний момент он обернулся.

– Леди Гленна, я думаю, будет правильным, если вы займёте свои покои.

– Боюсь, это невозможно. Южная башня разрушена, – Гленна подняла взгляд, стараясь разглядеть на лице герцога хоть единую эмоцию.

Знает ли он? Разве некому было рассказать о её прошлом? Видимо, нет.

– Тогда Кеке, подбери что-нибудь. В этом замке много пустых покоев. Ах и ещё одно. Кажется, мистер Фрим мог ненароком прихватить вашу одежду, когда решил устроить представление «добыча победителя». Пусть он всё вернёт на место. Кроме золота и серебра – боюсь, эти вещи нам сейчас нужны. Впрочем, если среди них есть нечто вам памятное, то скажите мне лично.

– Что вы имеете в виду?

Оглушённая столькими новостями, Гленна едва понимала суть слов. Альгар понимающе улыбнулся, чем окончательно смутил её.

– Кольцо матери, шкатулка бабки, свадебная рубашка прабабки ― всё это память. От одной такой вещицы убытка мало, но вам будет память, ― поклонился и вышел, оставив Гленну в растерянности.

Осторожно она опустилась в старое кресло деда. Привыкшая скрывать свои чувства, она вдруг разрыдалась. От облегчения и от осознания, что всё закончено.

В отличие от герцога, мистер Фрим прекрасно знал, кто такая леди Гленна и как та опозорила свой род. Особой любви к ней он не питал, но и злобы – а была ли? – не выказывал. Быть может, не решился идти против воли господина. Да и «женская работа» управляющему вряд ли была по нраву. Так и вышло, что жизнь сестры мятежного герцога вскоре вернулась к привычному распорядку.

При передаче дел мистер Фрим упомянул деликатную проблему, к которой леди не знала, как поступить: новая служанка Марта приглянулась герцогу, и на её скверное отношение к работе следует закрыть глаза. Девушка и вправду оказалась прехорошенькой, удивительно, что она до сих пор обитает на этаже для слуг. С другой стороны, леди никогда не стала бы упрекать ни саму девушку, ни тем более герцога. Потому на все оплошности служанки она также закрыла глаза. Гленна давно уяснила: такова женская доля – подчинятся и надеяться, что Боги будут милостивы.