Читать книгу Шутка Орзилэ - Анюта Соколова - Страница 2
Оглавление– Что ты на меня так уставился?!
Не понимаю, что Скай во мне внезапно разглядел? Не изучил за пятьдесят лет?!
– Ты, ты… в зеркало смотрелся?
Мой напарник – ходячее тощее недоразумение. И слишком юный! Зачем только Верховный мне его навязал!
– Скайтэйрэ, иди, водичкой холодной умойся! Остынь! И с Громейром свяжись. Скажи, что я вернулся.
Что его забавляет?
– Вернулся?!
Правда, что он так веселится? Я незаметно провёл рукой по волосам. Лохматый, что ли? Или грязный? После Возвращения иногда пыль Иных оседает на коже пятнами, и лицо превращается в маску Орзилэ.
– Ты сначала полюбуйся на себя…
Скосив глаза, я рассмотрел край моей роскошной, рыжей, как грива боевого корга, шевелюры. Вроде не такой уж встрёпанной.
– Скай, хватит уже! Доложи Верховному и убери нординги. Я устал, как тысяча ломиррских швах!
Напарник уже не смеялся – тихонько всхлипывал, сползая по стенке. Мелюзга!
Плюнув, я отодвинул его рукой и прошёл в наши комнаты. Плотно прикрыл дверь и только затем скользнул в ванную. Щелчком зажёг свет, открыл воду и взглянул на себя в зеркало…
Кхарнов хвост!!!
Орзилэ шутник изрядный, но чтоб так!!!
Из зеркала на меня смотрела очень даже миловидная девица. Исключительной, можно сказать, прелести. Смуглая, голубоглазая, высокая, тонкая, с лицом благородного маргре – и навсегда впаянной Печатью Всадника Ночи у левого виска…
Кэй, ты попал… Громейр выполнил свою угрозу. Я трясущимися руками снял одежду, втайне надеясь, что изменения коснулись только лица. Но если Верховный сердится, это серьёзно.
Мне пришлось уцепиться за край ванны, чтобы не упасть.
Самый сильный из всех Всадников. Имеющий за плечами семь Возвращений – больше только у Верховного! Вступивший в полный возраст. Получивший свой именной нординг из рук самой Иломены!
Мамочка моя… Твой сын, краса и гордость, услада глаз и лучший ученик Академии – девчонка…
Кэйори, зачем ты разозлил Верховного?!
В глазах мерзко защипало, но я усилием воли подавил недостойную слабость. Гроймер может поиздеваться над моей плотью, но я не позволю ему сломить мой дух! Мне не сто лет, и легче хвост у корга увидеть, чем слёзы изменённого!
Но как мне теперь быть?..
Я только что вернулся. Хотя бы лет десять мне придётся ждать очередного Возвращения. Иначе Печать не вытянет. Сбежать в Хэлое к папе с мамой под крыло? Спрятаться в родном мире?
Не затем я прожил свои пятьсот лет, из которых больше половины посвящены службе и защите Армэра! Я гордо вскинул голову. Можно изменить тело! Но не душу воина – как не свести Печать с лица!
Поток ледяной воды привёл меня в чувство. Тренированное тело отозвалось готовностью каждой мышцы. Уровень силы остался при мне, даже вырос, как всегда после Возвращения. Интересно, я ведь сейчас могущественнее Верховного. Способен ли я перестроить себя сам?
Что толку обманываться… Печать не позволит. Кэй, тебе предстоят весёлые годы…
Из ванны я вышел с невозмутимым лицом. Гордо прошёл мимо выпучившего глаза Скайя, подошёл к шкафу с одеждой, не торопясь выбрал рубашку и брюки… Спасибо, поганый корг, хоть рост ты мне оставил! Трудно было бы, полтысячи лет глядя на всех сверху вниз, задирать гордую голову, заглядывая в лица! О, даже сапоги менять не придётся. Как чистокровный маргре, я обладал скромным для парня размером ноги, не портящим теперь высоченную девицу. Рубашка в груди не жмёт – мышцами я обделён не был, зато в поясе провисает. Ничего, ремень для того и существует. Да подавись ты тухлым крумом, Гроймер! Шикарные рыжие волосы привычно скрутились в хвост.
– Скай, я к Верховному. Ты нординги запер?
– Д-да… Кэй…
– Что?
– Ты… в порядке?
– В полном!
* * *
Гроймер откровенно наслаждался, глядя на меня:
– Кэйори, ты в курсе, насколько великолепно выглядишь? Как был самым прекрасным созданием Элимеи, так и остался!
Я подождал, пока юные будущие Всадники, свежеиспечённые выпускники Академии, покинут зал Службы, старательно не замечая их вытянутых лиц и расширенных глаз, и лишь затем дал волю гневу:
– Гром, ты соображаешь, что творишь?! Как я теперь на корга сяду? Боком?! Грудями в упряжь? Буду биться вот этими пальчиками? И несколько дней в декарде брать отпуск по состоянию здоровья?
Мой учитель и командир скользнул с кресла, приблизился, задрал мой подбородок и заглянул в откровенный вырез рубашки:
– Ничего, упряжь стерпит. Отпуск, вернее, свободные дни, вам всем положены. Ты один их не брал все три сотни лет. Твои корги, насколько я помню, постоянно такие же тощие, как и ты. Ноги пошире раздвинешь, благо длинные. Чтобы подчинить нординг, физической силы не требуется.
Он хохотнул и вдруг стал серьёзным:
– Кэй… Не подумай, что я издеваюсь. Но это вынужденная мера… Я устал успокаивать влюблённых в тебя девочек. Сама Иломена просила повлиять на тебя! Твои родители Орзилэ готовы кланяться, чтобы ты связал себя Обетом. Все девчонки на Армэре мечтают заполучить тебя в свою постель. А ты… Не ошибусь, если скажу, что ты за все прожитые годы и близко ни к одной женщине не подошёл. Посмотри мне в глаза и ответь. Честно.
Я возмущённо впился в его серые, словно пыль Иных, глазищи:
– Гром, это вопрос Верховного? Или учителя? Или ставленника Иломены? Как это сказывается на моей службе? Или на силе моего нординга?
– Это вопрос друга. Кэй… Кэйори. Я побратим твоего отца. Я ставил тебе Печать. Я отвечаю за тебя перед Иломеной.
Верховный подошёл к окну и долго глядел на залитые светом улицы Варри. Затем поманил меня рукой:
– Кэй, Рыжая Смерть… Мой лучший Всадник. В бою тебе нет равных. Твоя сила давно превосходит мою. Одно твоё имя сдерживает Иных. Но сердце твоё холодно, словно лёд Рапире. Ты помнишь, что я сказал тебе, когда мы разговаривали в последний раз?
– Что за свою бесчувственность я заслужил должное наказание… Гром, так называемые чувства – это пережиток Старых времён. Мне, изменённому, они не нужны! Уничтожать прорвавшихся Иных они только мешают! Верни мне моё настоящее тело!
Верховный Всадник Иломены печально покачал головой:
– Ты же понимаешь, что это невозможно… Кэй, ты будешь первой девицей в Отряде. И первой красавицей Армэра. Свет Ориэне не прекраснее твоего лица. Но ты должен почувствовать, что такое быть женщиной. Только так я могу заставить твоё сердце ожить и забиться… Ты не ответил на мой вопрос, Всадник Ночи.
Я отвернулся. Голос Верховного мягок, но под ним скрывается металл. Так под бархатистой шкурой корга чувствуются железные мышцы.
Он может теперь вышвырнуть меня из Отряда. Отправить домой, в Хэлое… узоры на рубашках вышивать! Или в сопровождение Иломены – к таким же незамужним маргре!
– Гром, я никогда не спал с женщиной. Я изменённый и горжусь этим!
Он глянул на меня жалостливо и сердито одновременно:
– Дурень… Не знаешь, что теряешь…
У него жена и две родные дочери, не считая многочисленных приёмных. Старшая, Оллая – знаменитая на весь Армэр художница. Младшая, Аркуре – наречённая Маррене, нашего будущего Властителя. Аркуре триста лет назад пытались связать Обетом со мной. Ведь если бы я не сбежал и не стал Всадником, я был бы на месте Маррене…
– Гром, за что ты так со мной?.. Вся моя жизнь – это Прорывы и Битвы. Сила Возвращений и сверкание нординга. Я уничтожил больше Иных, чем весь Отряд за всё время правления Иломены. Как я теперь покажусь родителям?! Как выйду на лёд Рапире? Кхарнов хвост! Мне теперь даже по нужде не сходить прилюдно!
– Ты вошёл сюда с таким видом, словно мир перед тобой расстилается ковриком Орзилэ. Продолжай в том же духе. Печать же с тобой. Нординг в твоей руке не станет разить хуже оттого, что нужду ты справишь не стоя, а сидя.
Я развернулся так резко, что волосы хлестнули по спине. Подстригусь обязательно, к кхарнам в рыло! То, что я так бережно лелеял, будучи парнем, теперь неимоверно раздражает! Моё отличие, моя рыжая коргова грива, доходящая до задницы, за которой шли Всадники в бою – обойдёшься, девка!
Гроймер устало вздохнул:
– Кэй… Ты не спросил о Авивэль.
– Она меня не интересует!
Нужна мне одна из его приёмных дочерей, как коргу хвост! И так проходу не даёт!
– И правильно… Кого интересуют Ушедшие.
Я на секунду сбился с шага:
– Что?..
– Она покончила с собой, Кэй. Она выполнила своё обещание.
Я застыл на месте:
– Это не моя вина!
– Конечно, нет… Это она виновата, что влюбилась в такого бессердечного упёртого маргре… С обликом Элимеи и куском льда вместо сердца… Проваливай, Всадник! Сбор через три Восхода… Если тебе не придётся взять отпуск.
Ненавижу! Старый, властный, облезлый корг!
Двери разлетелись от удара моей силы.
– Кэйори!
Окрик командира заставил меня привычно замереть.
– В гневе ты прекрасна.
* * *
Даже если Ориэне однажды утром не встанет, тренировку это не отменит. Нординг сам ложится в руку… Изящная девичья кисть с тонюсенькими пальчиками смыкается на рукояти, тут же меняющуюся под новую ладонь. У каждого Всадника нординг имеет собственное имя. Мой зовут Льдом, Холодом Ночи, Чистой Смертью… Много имён. Множество Иных видели его в последний миг перед Уходом.
Бессонная ночь не сказалась на моей силе. Нординг сливается с моей рукой, словно мы снова сражаемся с ним на голубом льду Рапире.
Авивэль говорила, мои глаза цвета льда.
Плевать! Я не сдамся! Выстою, выдержу эти годы позора! Справлять нужду сидя? Кхарнов хвост! Кэйори, ты лучший Всадник Ночи! Был, есть и будешь!
Танец, всполохи света, упоение битвы. Нординг пел в моей руке. Печать отзывалась сладкой болью.
– Кэй…
Скай подходит неуверенно, с опаской. Казалось бы, должно быть наоборот. Теперь перед ним не старший напарник, а хрупкая девица… Мог бы стать и посмелее.
– Что тебе, Скайтэйрэ?
– Тебя парни искали… Пани и Рейке.
Я с трудом разрываю связь с нордингом.
– Чего им надо? На девку посмотреть?!
– Зачем ты так… Все же понимают, как тебе тяжело.
– У меня всё замечательно! Подумаешь, девчонкой стал! Я всё равно любого из вас на льду обойду!
Напарник тихонько вздыхает:
– Да не сомневается никто… Они поговорить хотели. Ты же теперь… Тебе неприлично… И нам всем тоже…
Я непонимающе глянул на него:
– Что – неприлично?
