Читать книгу Жемчужины Нагорной проповеди. О главном в христианстве - Архимандрит Ианнуарий (Ивлиев) - Страница 3

Нагорной проповеди, представленной в 5–7 главах Евангелия от Матфея, предшествуют сообщения о начале общественного служения Иисуса Христа, Который провозгласил пришествие Царства Небесного, призвал первых учеников и ходил по всей Галилее с проповедью Евангелия Царствия, Своим поведением, Своими действиями наглядно являя людям пришествие этого Царствия: Он исцелял всякую болезнь и немощь в людях. Естественно, за проповедником и целителем следовали толпы. И вот, ввиду наплыва большого количества народа, который искал помощи, Иисус обращается к людям со Своей знаменитой Нагорной проповедью. «Нагорной» она традиционно называется, потому что была произнесена с горы. Эта проповедь в Евангелии от Матфея занимает три главы – пятую, шестую и седьмую.

Увидев народ, Он взошел на гору; и, когда сел, приступили к Нему ученики Его. ²И Он, отверзши уста Свои, учил их, говоря:

(В буквальном переводе: «¹Увидев эти толпы, Он поднялся на гору; и, когда сел, к Нему подошли Его ученики. ² И Он, отверзши Свои уста, начал их учить, говоря»).

Из текста не совсем ясно, кого поучал Иисус Христос с горы: толпы народа, которые Он увидел, после чего поднялся на гору? Или Он ушел от толпы, поднявшись на гору, и поучал только Своих учеников, приступивших к Нему? Второе предположение имеет смысл. Перед этим говорилось, что Иисус избрал Себе помощников и сподвижников. Но для того, чтобы помощники могли эффективно выполнить свою работу народных учителей, их самих нужно сначала научить. И вот, мол, в Нагорной проповеди Иисус наставляет Своих учеников. Это разумно. Однако из последних строк Нагорной проповеди мы узнаём, что Иисус обратился с горы с проповедью ко всему народу, а Его ученики составляли как бы ближний круг этого народа: «И когда Иисус окончил слова сии, народ дивился учению Его, ибо Он учил их, как власть имеющий, а не как книжники и фарисеи» (Мф. 7: 28–29). Это наблюдение важно для толкования Нагорной проповеди. Она не может считаться этикой для узкого круга, этикой «совершенных». Нет, она предлагает этику учеников, предназначенную и для всего народа, который внимал проповеди Иисуса.

Обратим внимание и на «гору». Гора у евангелиста Матфея имеет символическое значение. Гора – это место молитвы: «Отпустив народ,

Он взошел на гору помолиться наедине; и вечером оставался там один» (Мф. 14: 23); гора – место исцелений: «Иисус <…>, взойдя на гору, сел там. И приступило к Нему множество народа, <…> и Он исцелил их» (15: 29–30); место поучений (24: 3) и место последнего откровения в Галилее (28:16). Сама формулировка «взошел на гору» напоминает о восхождении Моисея на гору Синай: «Моисей взошел к Богу [на гору], и воззвал к нему Господь с горы, говоря: так скажи дому Иаковлеву и возвести сынам Израилевым» (Исх. 19: 3). Ведь это основной момент истории Израиля. Как некогда Бог говорил народу через Моисея о Законе, так и теперь Бог говорит через Иисуса о Своем Царствии.

Значение имеет и сообщение о том, что Иисус «сел»: по-гречески καθίσοαπτος αύτοϋ. Этот греческий глагол имеет один корень со словом «кафедра», которое указывает на место учителя: профессора или доцента. Вообще-то слово «кафедра» обозначает «сидение», и во многих европейских языках до сих пор о кафедре говорится «стул» профессора (chair, Stuhl); и Римский Папа произносит догматические утверждения ex cathedra – со своего сидения. Вот так и в Израиле раввин часто учил, расхаживая или прогуливаясь, но официальное учение он начинал, усевшись на свое место. Таким образом, уже само упоминание того, что Иисус сел, прежде чем начал учить, свидетельствует о том, что это учение занимает центральное место и содержит суть Его учения.

Библейское выражение «отверз уста Свои» придает всей сцене праздничную торжественность и священный характер. Здесь Сын Божий впервые возвещает Израилю некоторые принципиальные особенности Своего Евангелия Царствия Божия (или, как принято выражаться у евангелиста Матфея, Царства Небесного).

Несколько слов о Нагорной проповеди в целом. Если воспринимать текст евангелиста Матфея буквально, то неизбежно создается впечатление, будто речь идет об одной длинной проповеди, произнесенной в одно время на одном месте. Но это далеко не так. Прослушать такую длинную, такую трудную и такую содержательную речь, да еще и усвоить и запомнить ее за один раз невозможно для человека с обычными способностями восприятия. Всякий слушатель утомился бы и отключил бы свое внимание задолго до окончания такой проповеди. Современная наука, хорошо знакомая с писательской манерой евангелиста Матфея, убеждена в том, что Нагорная проповедь содержит множество подлинных слов Иисуса. Но в таком виде, как некое единство, она не была произнесена. Нагорная проповедь представляет собой великолепную литературную композицию Матфея, соединение воедино разрозненных изречений (логий) Иисуса Христа. Можно сказать, что она – конспект многих проповедей и поучений Иисуса, которые евангелист постарался, насколько мог, привести к тематическому и логическому единству.

И еще один очень важный момент для понимания смысла Нагорной проповеди: при ее чтении возникает впечатление, что ее этические требования подчас чрезмерны, превосходят нравственные силы и возможности большинства людей и просто неисполнимы в обычной жизни. Вряд ли существует другой такой евангельский текст, который предъявляет нашему поведению столь высокие требования.

В самом деле: не гневаться, не смотреть с вожделением на женщину, никогда не лгать, не противиться злу, подставлять для удара другую щеку, не гордиться, любить врагов, всегда всем все прощать, не осуждать, давать всякому просящему и так далее, и так далее. Разве все это возможно практически осуществить? Не предъявляет ли Нагорная проповедь безнадежно завышенных для простого человека требований? Эти вопросы задают себе люди вот уже две тысячи лет. Иначе говоря, мы склонны рассматривать Нагорную проповедь как некие новые заповеди нового Закона, причем заповеди трудные, практически неисполнимые. Но это – полное непонимание того, что желал возвестить Иисус Христос. А возвещал Он не новый Закон, а Евангелие Царствия Божия: «Приблизилось Царствие Божие!», оно уже здесь. Иисус выражал эту мысль и другими словами. «Быв же спрошен фарисеями, когда придет Царствие Божие, отвечал им: не придет Царствие Божие приметным образом, и не скажут: вот, оно здесь, или: вот, там. Ибо вот, Царствие Божие внутрь вас есть» (Лк. 17: 20–21). Это «внутрь вас есть», заимствованное из церковнославянского перевода, вызывает у нас недоумение: мы ведь сейчас так не говорим. Переводя же на современный язык, большинство экзегетов читает этот отрывок так: «…и не скажут: смотри, здесь оно, или: смотри, оно там. Ибо смотри, Царствие Божие среди вас», то есть Царствие Божие уже сейчас объективно присутствует среди верующих. Ту же мысль Иисус Христос мог выражать еще и так: «Где двое или трое собраны во имя Мое, там Я посреди них» (Мф. 18: 20). Но объективное присутствие Царствия Божия среди верующих не исключает и субъективного понимания слов Христа. «Царствие Божие внутрь вас есть» может означать, что оно действует внутри каждого из верующих, в их сердцах.

Однако все эти слова – Царствие Божие «среди вас» или тем более «внутри вас» – были для окружения Иисуса необычными, можно сказать, революционными, потому что полностью противоречили всем ожиданиям большинства иудеев, противоречили и надеждам учеников Иисуса Христа и окружавшей Его толпы. Нагорная проповедь была призвана в известной степени разъяснить Евангелие Иисуса Христа: «Приблизилось Царствие Божие!».

И здесь следует задуматься над тем, что понимало под Царствием Божиим большинство людей ветхозаветной традиции. Если не усложнять проблему, то можно сказать, что Царствие Божие отождествлялось с теократией, которая будет введена посланным от Бога Царем, Мессией. Он, из рода Давида, «Благословенный, Грядущий во Имя Господне», то есть входящий в Иерусалимский храм, согласно пророчеству, на осле, – Он силою Божией установит новый порядок – шалом. Избранный народ не будет отныне подчиняться никому, кроме Единого Бога, и будет действовать только по Его воле, выраженной в Святом Законе. Народная фантазия рисовала яркие картины этого нового Царствия. Язычники покорятся, а непокорные будут стерты с лица земли. Это будет пир всяческого блага для избранных. По-видимому, так понимали Царствие Божие окружающие Иисуса Христа ученики и толпы людей. Собственно, слово «царствие» означает «царствование, господство, осуществление воли (царя)». В реальной истории иудеи вынуждены следовать указке и воле разных чуждых царей, поклонявшихся чуждым богам, ложным и не истинным. А при мессианской теократии воля Единого живого и истинного Бога, выраженная в Законе, будет осуществляться в полной мере.

Однако Иисус радикально изменяет такое явно иллюзорное и утопическое представление о Царствии Божием. Воля Божия, выраженная в Законе Моисея, – святая и праведная. Но она направлена на грешных людей и, будучи внешним принудительным Законом, никогда не сможет достичь своей святой цели. Таковы уж люди, сыны и дочери Адама и Евы, от чрева матери несущие в себе зерна греха и непослушания. Они всегда будут красть, убивать, прелюбодействовать, лгать, болеть, стареть и умирать. Такова реальность этого мира. Люди – всего лишь слабая «плоть и кровь», и, говоря словами апостола Павла, «плоть и кровь не могут наследовать Царствия Божия» (1 Кор. 15: 50).

Казалось бы, такие реалистические доводы здравого смысла должны были привести в чувство тех, кто восторженно ожидал внешнего наступления Царствия Божия. Но нет! Как в Древнем Израиле, так и во множестве других случаев в истории люди снова и снова пытались и пытаются построить теократию (якобы Царствие Божие) на грешной земле. Это касается и некоторых самых «праведных» жителей Израиля, и страстных исламистов, мечтающих о торжестве божественного шариата, и безумных пропагандистов православного царства… Чем это каждый раз оборачивалось, мы знаем. Для Израиля – национальной катастрофой, для других стран и народов, будь то теократия христианская или исламистская, – гражданскими войнами, миллионами убитых, не говоря уже о попытках построить якобы идеальное государство на основе возврата в языческое прошлое – нацистское или коммунистическое. Все дело в Законе, в любом законе! До тех пор пока он навязан извне – Моисеем, Магометом или Самим Господом Богом, – он, как говорил некто из мудрецов, не сделает из земли блаженного рая, хотя и не даст превратить землю в сплошной ад[1].

В связи с этим уместно вспомнить слова Иеремии, пророчествующие об отдаленном эсхатологическом будущем:

Вот наступают дни, говорит Господь, когда Я заключу с домом Израиля и с домом Иуды новый завет, не такой завет, какой Я заключил с отцами их в тот день, когда взял их за руку, чтобы вывести их из земли Египетской; тот завет Мой они нарушили, хотя Я оставался в союзе с ними, говорит Господь. Но вот завет, который Я заключу с домом Израилевым после тех дней, говорит Господь: вложу закон Мой во внутренность их и на сердцах их напишу его, и буду им Богом, а они будут Моим народом. И уже не будут учить друг друга, брат брата, и говорить: «познайте Господа», ибо все сами будут знать Меня, от малого до большого, говорит Господь, потому что Я прощу беззакония их и грехов их уже не воспомяну более (Иер. 31: 31–34).

Итак, Бог через пророка говорит: «вложу закон Мой во внутренность их и на сердцах их напишу его» (Иер. 31: 33). Но Закон Божий – выражение воли Божией. Для евангелиста Матфея очевидно, что Иисус Христос, будучи Сыном Божиим, как никто другой, знал, в чем состоит воля Божия. И вот Он в Нагорной проповеди, и не только, но всеми Своими деяниями, учил и показывал, что есть воля Божия, которая должна быть вложена в сердце человеческое.

В своем учении о Царствии Божием Иисус не уподобляется иудейским книжникам и фарисеям, говорившим о внешних требованиях Закона, которые – хочешь не хочешь – следует соблюдать. Он учил не внешним принудительным действиям, но внутренним движениям души и сердца, согласным с волей Божией, даже если эта воля не во всем соответствует Закону, требующему внешнего подчинения[2]. Иисус Христос, перенося истинное понимание Закона внутрь человека, тем самым утверждал, что теократия (Царствие Божие) «внутрь вас есть» (Лк. 17: 21) (как бы ни толковать эту фразу).

«Приблизилось Царствие Божие!», оно уже здесь. Однако во внешнем мире мы не видим явных и постоянных признаков Царствия Божия, а видим бушующие страсти и власти совсем иного рода. Оттого и сказано: «Царство Мое не от мира сего» (Ин. 18:36). Но как, при каких условиях, хотя бы внутренне, а может быть, отчасти и внешне, войти в это Царство не от мира сего? Как его почувствовать? Согласно Нагорной проповеди, Царствие Божие имеет успех там, где наша «праведность» превосходит законную праведность фарисеев. Это внутреннее преображение дается благодатью веры и послушанием двуединой заповеди любви, в которой, по словам Иисуса Христа, «утверждается весь закон и пророки» (Мф. 22: 40). Однако не станем забегать вперед.

Окружавшие Иисуса Христа люди, слушатели его проповедей, были жителями, а некоторые из них и гражданами Римской империи, или, можно сказать, Римского Царства. Но как в наши времена некоторые лица имеют двойное гражданство, так и христианин, например апостол Павел, будучи достойным гражданином Римской империи, мог о себе заявить, что он имеет второе, неизмеримо для него более важное гражданство «на небесах» (Флп. 3: 20), то есть в Царствии Божием, которое «не от мира сего».

Итак, есть две империи. Одна – временная, историческая, внешняя. Другая – вечная, небесная, внутренняя. Их параллельное сосуществование в пределах земной жизни человека – задача трудная, но исполнимая при благодатной помощи Святого Духа.

Христиане живут в мире, где Царствие Божие внешне неприметно, оно подобно горчичному зерну, малому семени. Потому им предлагается МОЛИТЬСЯ:

Но, если жить только томительным ожиданием грядущего Царствия, жизнь будет протекать как во сне. Иисус поэтому призывает не к сну, но к бодрствованию, дабы ощущать присутствие Его грядущего Царства уже сейчас, в этой жизни. И не только призывает, но и обещает послать Святого Духа, который наполняет верующих дыханием божественной свободы в этом мире закона и несвободы, дает им радость в этом мире скорби, устремляет к вечной цели и придает жизни смысл в этом мире бессмысленной преходящей суеты.

Иногда приходит в голову такая мысль: неужели толпы, к которым была обращена Нагорная проповедь, укорененные в своих наивных, но традиционных взглядах на Мессианское Царствие Божие, – неужели они могли хоть что-то понять из возвышенных и, можно сказать, революционных, «подрывающих основы народного благочестия» речей Иисуса Христа? Ответ будет таким: не всё, но многое было понятно или, во всяком случае, глубоко затрагивало слушателей. Мы должны учитывать, что Нагорная проповедь обращена не просто к первым встречным, но к людям, которые уже прошли долгий путь религиозного и нравственного развития. Потребовался очень долгий процесс, прежде чем Израиль, да и не только Израиль, смог хотя бы осознать сущность, содержание Нагорной проповеди, не говоря уже о соблюдении ее нравственных требований. Но, как говорит латинская поговорка, gutta cavat lapidem – «капля камень точит». И как бы критически мы ни относились к истории последних двух тысячелетий, мы не можем, во-первых, не осознать, что две тысячи лет в общей истории человечества – всего лишь мгновение (так что не будем нетерпеливыми), а во-вторых, не можем не замечать, что христианизация мира за это историческое мгновение проделала невероятно большой путь. Так что «горчичное зерно» дало свои всходы, и малый кусочек «закваски» оказал свое действие на значительную часть мира. Не видеть этого невозможно.