Читать книгу Исправление в Доме Тысячи Дверей. История В.-4 - Ари Ясан - Страница 2

Обстановка комнаты, в которой проснулся В., была достаточно комфортной, но без изысков. Тут имелся диван, стулья, пара кресел, а также несколько бордовых пуфиков, оставшихся в наследство от Леяны. Комната освещалась обыкновенными электрическими светильниками. Было тут и окно, но выглядело оно странно. Подойдя ближе, В. понял, в чем заключалась странность: окно было бутафорским – всего лишь рамой, привешенной на стену.

«Это скверно, – подумал В. – Терпеть не могу комнаты без окон, в них сразу чувствуешь себя пойманным в ловушку. Ладно, разберемся потом», – он продолжил осмотр.

В. нашел также ванную комнату. Здесь располагалась весьма непривлекательная ванна с подтеками ржавчины, под стать ей унитаз, раковина и высоко изогнутый, свесившийся в раковину подобно рыжеватой тощей змее, кран, который при повороте маховичка, вместо того чтобы пустить воду, исторг из себя лишь ужасающий хрип и клокотание.

Унитаз имел интересную конструкцию, отправлявшую без помощи воды куда-то в невидимые трубы то, что обычно попадает в унитаз. В. невольно поразился изобретательности умельца, создавшего этакую невидаль, но все же вид всей этой сантехники решительно не понравился ему. То ли Джадж не удосужился приложить здесь хоть немного старания из лени, то ли он понадеялся на В. Но только В. вряд ли будет по силам навести в ванной комнате порядок. Он ведь даже сосновый стол смодифитил с большим трудом!

Еще в помещении обнаружилась пустая комната с голыми стенами, посреди которой стояла допотопная чугунная печка. При виде чугунного монстра В. аж перекосило. Он не знал, смеяться ему или плакать. Это шутка Джаджа или неприкрытое издевательство? Для чего здесь эта чудовищная печка? Неужто для того, чтобы готовить пищу? Сомнительно. Тем более что топить печку пришлось бы дровами, которых нигде не замечалось.

Впрочем, чего-то подобного и следовало ожидать от Джаджа. Было бы странно, если бы такая личность, как Джадж, не оставила бы здесь ничего чуднОго и нелепого. Наверное, по замыслу Джаджа, эта комната являлась кухней, хотя называть ее так язык не поворачивался.

Во всей импровизированной квартирке В. не нашел и следа хоть какой-нибудь пищи или воды. Отсутствие столь необходимых для выживания субстанций вызвало у В. тревогу, но он пока не давал воли своему беспокойству, хотя воспоминание о вчерашнем шикарном ужине в Ресторации заставило его сглотнуть слюну.

Еще был чулан, обыкновенный тесный и темный чулан; в нем отыскались все те вещи, которые заказала Леяна в Раздаче, а также и те, которые заказал В., а именно: торшер, полотенце, салфетки, зубная щетка и прочая ерунда. Там же был и Парадный Татачи. Развернув бумагу, В. увидел, что внутри упаковки находится длинный и острый меч. «Занятная штуковина!» – подумал В. и помахал немного мечом. Вжик, вжик! Меч разрезал воздух с громким свистом.

На этом владения В. заканчивались. Если не считать чугунной печки, здесь не было ничего особенного или фантастического, и слава богу! Хотя… как будто чего-то не хватает… Чего-то очень важного… Ну конечно! Какой же он олух! Дверь! Где дверь?

В. бросил Парадный Татачи в чулан и выбежал в коридор, туда, где он в прошлые дни видел дверь лифта. Его встретила только шероховатая, покрашенная матовой белой краской стена. У В. перехватило дыхание. Нет, нет, только не это! Здесь должна быть дверь! Его охватил ужас, но В. подавил панику в самом зародыше.

«Спокойно, спокойно, – сказал себе В., – это мы уже проходили, истерики нам не помогут». Он вдохнул и выдохнул пару раз как можно медленнее. Когда он немного расслабился, то даже нашел в себе силы рассмеяться. Надо же! Он опять потерял дверь! Ей-богу, его уже начинает тошнить от этих дверей! Но так уж, видно, все устроено в этом чудном доме, что все упирается в двери и в их поиски.

Чего там лепетал Верьяд Верьядович? Двери не имеют конкретного местоположения? Может статься, в данном случае В. опять имеет дело с такой «не-знаю-где» дверью? Тогда ему придется туго. Он почти ничего уже не помнил из путаных объяснений Верьяда Верьядовича. Что бормотал тогда старикашка? Усиление связи, второй компонент, первый компонент… белиберда какая-то!

Что-то там надо имитировать, кажется, второй компонент… Или многократно повторить? Нет, стоп! Так он далеко не уедет. Совершенно ни к чему погружаться в дебри словоблудия. Ведь В. уже проделывал этот фокус однажды, будем надеяться, он ему удастся и во второй раз. Перейдем от теории к практике.

В. зажмурился и попытался повторить то, чему его учил Верьяд Верьядович. Он попытался представить дверь. Определенную дверь, конкретную дверь, нужную дверь… Как она выглядела? Металлические створки, отделанные коричневым пластиком. А ладно, может, не так и важно, как выглядела дверь, а важно скорее то, что за этой дверью скрывалось. За дверью был лифт, тесный и неудобный. А иногда за дверью был туннель, хотя В. предпочел бы, вне всякого сомнения, лифт.

Кажется, он всё вспомнил. Теперь представим, что я иду к этой двери. Один шаг, второй, я вижу ее, я уже почти дотрагиваюсь до нее. Вот она! Прекрасно! Я ее нашел!

Получилось? В. открыл глаза в полной уверенности, что увидит перед собой дверь. Но тут была только всё та же монолитная стена. И никаких дверей! В. чертыхнулся, но не сдался. Последующие два с лишним часа он вызывал в воображении дверь, представляя ее прежде всего в виде металлических створок лифта, а потом на всякий случай – и в виде массивной плиты из красного дерева с позолоченной ручкой, и в виде белой крашеной доски, и в других всевозможных вариациях…

Он примерял воображаемую дверь к стене и так и эдак, смещая ее то влево, то вправо, но это ему ничего на давало. Как бы В. ни тужился, представляя дверь, в реальности ничего не менялось. Дверь не появлялась и все тут. Наконец он сдался. Либо эта дверь не относилась к разряду дверей, не имеющих конкретного местоположения, либо В. был не в состоянии реализовать какие-то там компоненты, про которые говорил Верьяд Верьядович.

Неудача расстроила В. Когда же подоспеют помощники Мастера Б? Почему они задерживаются? В. успел уже изрядно проголодаться! Время шло, но никто не приходил. А голод между тем становился все сильнее. В. бесцельно слонялся по квартире, вспоминая свои вчерашние приключения и особенно вчерашний роскошный ужин. Жаль, что он не умеет наедаться и напиваться впрок, как верблюд. Еще лучше, если бы он был безъедом, как Рахаз, или всеедом, как Аум. Тогда бы он мог сейчас перекусить ножкой стула.

Но тут В. осенило. Модификция! Вот его спасение! Почему бы ему не сотворить себе обед или хотя бы легкий полдник? Хотя В. сомневался, что у него получится создать что-нибудь стоящее, но наставления Джаджа на сей счет он прекрасно помнил, и к тому же модификция казалась ему самым простым делом из всех занятий, о которых он узнал в Доме.

Но что ему смодифитить? Пожалуй, не стоит сразу браться за жареных перепелов. Для начала сгодится что-то незамысловатое. Скажем, бутерброд с колбасой. Да, это подойдет. Без изысков, но питательно.

С чего начать? Первым делом нужно «увидеть» бутерброд. Некоторое время В. колебался, выбирая между вареной и копченой колбасой, между белым и черным хлебом, но в конце концов он представил кусок ветчины на хрустящем ломте пышного белого хлеба.

Прекрасно! Потрогать его не составит никакого труда. А то В. никогда не держал в руках бутербродов с колбасой! Колбаса мягкая и влажная, а хлеб суховатый и губчатый. В. сжал своими воображаемыми пальцами воображаемый бутерброд. Свеженький! Хлеб только что из печки, еще теплый.

Теперь черед обоняния. Тут уж все пошло как по маслу. В. даже сглотнул слюну, вдохнув сладковатый запах ветчины смешанный с ароматом свежевыпеченного хлеба. И как закономерный итог, В. ощутил во рту вкус хорошей сочной колбасы и поджаристой хлебной корочки.

В. сам удивлялся, как легко ему давалась модификция! Он уже не сомневался, что через пару минут его воображаемый бутерброд превратится в настоящий. Только вот «услышать» бутерброд оказалось непросто. В. ограничился тем, что вспомнил хруст хлеба, нарезаемого не очень острым ножом.

Оставалось последнее, но как догадывался В., самое важное. Тут В. застрял надолго. Ему никак не удавалось «полюбить» бутерброд. Он помнил, что должен «присоединить к себе» бутерброд. Он представлял на своем теле некий экзотический нарост в виде хлеба с колбасой, но что-то подсказывало В., что в данном случае речь шла о более высоком единстве, чем подобная мутация.

Он, конечно, всей душой желал слиться с бутербродом в единое целое (то есть попросту съесть его), но подозревал, что это не совсем то, что нужно. «Как же мне полюбить бутерброд? – спрашивал себя В., удивляясь, что всерьез задумывается над такой галиматьей. – Достаточно ли легкой привязанности или нужно воспылать к бутерброду нешуточной страстью?»

А кроме того, как насчет самого бутерброда? Следует ли и его наделить тоже какими-то чувствами в отношении В., то есть буквально представить, что бутерброд (надо же, какой бред!) любит В.? В. показалось, что у него ум заходит за разум. Но остановиться он не мог, потому что модификция была пока его единственной надеждой перекусить хоть чем-нибудь. Так вот же вам! В. будет не В., если он не полюбит здесь и сейчас этот бутерброд.

В. сосредоточился и на время абстрагировался от еды. Любовь… любовь… что В. знает о ней? В. перебирал в своей памяти вспышки чувств, которые он мог бы назвать этим высоким словом. Что такое любовь? Вот эта нежность – мягкая, тающая – это любовь? Или вот эта страсть – тяжелая, гнетущая, разрушающая – это любовь? Или любовь есть надежда, проблеск света, который разгоняет мрачные тучи уныния? Или же любовь – это радость, какую испытываешь солнечным весенним утром, пробуждаясь от сладкого сна полный жизни и сил? Должен ли В. ощутить какое-то вполне определенное чувство или годилось бы любое, которое он сам мог бы назвать любовью? На эти вопросы В. не знал ответов, и спросить было некого.

Он повторял: «Я люблю бутерброд, люблю! (Да уж, люблю, это точно, а уж как я люблю макароны с мясом!). Я люблю бутерброд, обожаю, жизни без него себе не представляю! (Точно, еще пару часов без еды, и представляться мне будут одни только бутерброды…)».

Но нет, любовь получалась какая-то не такая. В. и так и сяк пытался, но все равно «любить» бутерброд он мог только в том смысле, который подразумевается, когда человек говорит: «Я люблю котлеты с луком».

Чутье подсказывало В., что настоящая любовь основывается на чувстве уважения, а как он мог уважать бутерброд? Полюбить бутерброд означало поставить его на одну доску с собой, а как В. мог сравнить себя с куском колбасы?! И в конце концов В. отказался от решения сложной проблемы «любви к бутерброду». Он довольствовался лишь легкой нежностью в отношении сего гастрономического изыска и открыл глаза.

Оглядев все пространство вокруг себя, В. не обнаружил ничего, хоть отдаленно напоминавшего бутерброд. Зато другой предмет вдруг обратил на себя внимание В.: у стены стоял торшер. В. присмотрелся внимательнее к торшеру и холодок пробежал у него по спине. Последний раз он видел этот торшер в чулане. Может, там был какой-то другой торшер, а этот уже давно стоит тут?

Нет, это именно тот торшер, из чулана, в этом В. не сомневался, как и в том, что он не приносил сюда эту большую несуразную штуковину. И словно бы у В. было мало поводов для волнения и страха, этот проклятый торшер вдруг включился, осветив всю комнату уютным оранжевым светом.

Трясущимися руками В. схватил торшер (отчего тот мгновенно погас) и, держа его на вытянутых руках, быстро отнес в чулан. Хлопнув посильнее дверью, В. закрыл чулан, оставив торшер в компании с другими совершенно бесполезными в данной ситуации вещами, такими как Парадный Татачи и прочая дребедень.

Опять ему понадобилось время, чтобы прийти в себя. В. легко мог поддаться панике и чуть ли не выть от страха. Ему пришлось призвать на помощь всю силу своего разума, чтобы худо-бедно объяснить себе такую явную нелепость, как внезапное перемещение торшера.

Было что-то очень жуткое в том, что предметы в этой «комнате», или как там еще ее называют, могли самостоятельно передвигаться. В. чуть не застучал зубами от страха, но вдруг его озарило: это шуточки Джаджа или Леяны, а, может быть, и самого Мастера Б.

Ффухх! Эта мысль сразу успокоила В. Что ж, это вполне им по силам, и кроме того, это, конечно же, в их духе. Такое объяснение вполне удовлетворило В., и он выкинул мысли о торшере из головы.

Однако же, оставалась другая неприятность: модификция не покорилась В. Возможно, еду нельзя модифитить, сделал вывод В., и попробовал сотворить что-нибудь несъедобное. Он выбрал граненый стакан. Затратив немало усилий, он смог кое-как «увидеть, услышать, ощутить, унюхать» и даже «попробовать на вкус» стакан. С любовью опять вышла неувязка, но определенно, стакан В. уважал больше, чем кусок колбасы.

В. открыл глаза. Никаких стаканов. Зато перед ним лежало махровое полотенце голубого цвета. Такое полотенце Леяна заказывала в Раздаче, и оно до сего момента лежало себе преспокойно в чулане. Что за ерунда? Почему вместо того, что хочет создать В., появляются предметы из чулана? Наверняка это проделки Мастера Б! Или Джаджа… или Леяны. В. взял полотенце двумя пальцами, словно опасаясь, что оно вот-вот загорится, и отнес его в чулан.

Видимо, В. не сможет ничего смодифитить. А ведь он мог бы попробовать растворить стены комнаты, развеять их в дым. Но где уж там, ведь он не смог вызвать из небытия даже граненый стакан! Если у него не получилось из ничего сделать что-то, то наверняка ему не удастся и что-то превратить в ничто. Без особой надежды В. закрыл глаза и попытался представить, как исчезают стены комнаты, как они рассыпаются в пыль, которую уносит ветер… ураган… Он открыл глаза. Ничего не изменилось. Вокруг все те же стены.

В. вздохнул. Очевидно, какие-либо магические действия В. мог осуществлять только в присутствии других обитателей Дома. Эта мысль походила на правду. В. и сам понимал, что его ощущения сейчас, когда он был один, и тогда, когда с ним рядом были, например, Джадж или Леяна, существенно разнились. Видимо, обитатели Дома, несли с собой атмосферу волшебства, которую сам В., в одиночестве, не был способен вызвать. В. окончательно разочаровался в модификции и больше не пытался ничего сотворить.