Читать книгу Любовь до белого каления - Арина Ларина - Страница 2

Дружба Тани Аникеевой и Наташи Ведеркиной началась так давно, что казалось, они всю жизнь были вместе. Песочница, общие формочки и отсутствие велосипеда «как у Кольки» иногда может сблизить людей сильнее, чем кровные узы. Сначала девочки вместе ненавидели ябеду Кольку, потом, в школьные годы, так же вместе в него влюбились. Николай из счастливого обладателя зеленого четырехколесного велосипедика как-то незаметно превратился в звезду школы. «Звезда» была старше подружек на полтора года, и эта разница оказалась критической. Николай даже не смотрел в их сторону, а подруги тихо страдали, вели общий дневник и даже пытались в соавторстве сочинять в честь возлюбленного корявенькие стишки. Возомнивший о себе невесть что Колька доверия девушек не оправдал и предпочел им чрезмерно общительную девицу из своего класса. О ее коммуникабельности по школе ходили легенды, пересказываемые шепотом и обрастающие чудовищно неприличными подробностями.

– Мы себе получше найдем, – неуверенно хорохорилась Ведеркина.

Более дальновидная Татьяна даже такому повороту событий обрадовалась, поскольку интуиция подсказывала, что лучше любить разных, чтобы потом из-за них не перессориться.

Глупые и наивные девочки начали превращаться в девушек, только у Татьяны росла грудь, а у Натальи попа. Врут глянцевые журналы, пугающие женщин статистикой мужских предпочтений и навязывающие всякую ерунду для увеличения, сжигания и подтягивания якобы неугодных сильному полу частей тела. Каждой женщине не нужны ни тысяча, ни даже сто опрошенных в «избранном целевом сегменте». Женщине нужен всего лишь один, а посему нашелся любитель и на Татьянину невероятную грудь, и на ведеркинский бескрайний тыл, хотя обеим казалось, что их дефекты несовместимы с жизнью. Особенно остро все переживается в сравнении, поэтому худая до изможденности Таня ела булку и завидовала Натальиной пышности, а Ведеркина морила себя диетами и отращивала бюст по сомнительным методичкам, приобретенным на лотках.

Первой кавалера нашла Таня.

– Ну, конечно, – вздыхала Наташка с завистью в голосе. Чувство было, безусловно, постыдным, но справиться с собой было сложно. – У тебя вон какая красотища разбухла. Мужикам только это и надо. А у меня мясо растет во всех местах, кроме главных. Кому я нужна!

Татьяна стеснялась своего везения: Наталью было жалко, поэтому она лишь молча виновато вздыхала. Поворот в судьбе произошел внезапно и совершенно неожиданно, несмотря на то, что Татьяна уже давно морально была готова к появлению в своей жизни любимого мужчины. Именно для этого они и ходили с Ведеркиной на дискотеку в Дом культуры, как на работу. В окружающей действительности наблюдалась странная тенденция: сильный пол различного возраста, благосостояния и физической комплектации имелся в избытке, но мужчины либо уже были заняты, либо не обращали на них внимания, либо имели недостатки, с которыми ни одна уважающая себя девушка примириться не могла. Кто-то пил, кто-то норовил залезть под любую юбку, кто-то имел невероятно низкий интеллектуальный уровень. В общем, как у большинства молодых барышень, у подруг имелось обилие завышенных требований к мужчинам и абсолютное отсутствие в реальности нужного типажа из снов и фантазий.

В тот раз ничто не предвещало роковой встречи. Девушки старательно попрыгали в общей толпе, постреляли в темноте глазами и послушно отхлынули к стене при первых звуках медленного танца.

Подруги уже настолько привыкли возвращаться домой без кавалеров, что дискотека стала неким дежурным ритуалом, после которого можно было обсудить более везучих соперниц и недальновидных мужчин, не замечающих счастья прямо у себя под носом. Поэтому, когда Таню неожиданно пригласил приличного вида молодой человек, она удивилась так, словно пришла в ДК не на танцы, а за картошкой. Юношу звали Володей.

– У него китайцев в роду не было? – допытывалась на следующий день Наталья, тактично отошедшая накануне в тень и пристально высматривавшая оттуда недостатки нового знакомого.

Конечно, никаких китайцев у приехавшего из Казахстана Вовы в роду не было, но Таня тогда почему-то обиделась. Ее тоже немного смущал его разрез глаз, но Володя был настолько хорош собой, что это его нисколько не портило.

– Что за шовинизм, – возмутилась Татьяна. – Глаза как глаза.

– Не скажи. – Наташка старательно пыталась задавить в себе чувство зависти и желание уравнять позиции: то есть вернуть подругу в состояние женского одиночества. – Шовинизм тут ни при чем. При таких глазках у него запросто может оказаться какая-нибудь общежитская прописка.

– Ну и что?

– Да ничего, – Ведеркина стушевалась, – сама смотри.

Роман был красивым и быстро перешел в предсвадебную суету, так как Таня неожиданно оказалась беременной.

– Ветром надуло, – цинично прервала Ведеркина ее сетования по поводу внезапной беременности. – И откуда что берется? Тебя предохраняться не учили?

Предохраняться ее, конечно, учили, но до того ли, когда страсть налетает как торнадо, и воспоминания о контрацептивах всплывают уже постфактум.

– Хочешь, я твоего Вову морально подготовлю? – мужественно предложила Наташка, у которой своей личной жизни не было, поэтому хотелось хотя бы поучаствовать в устройстве чужой.

– Я сама, – твердо сказала Татьяна. Она долго придумывала, как сказать, что сказать, и где лучше разговаривать, и какой момент выбрать, и как одеться… Володя как раз уехал с другом на рыбалку и должен был вернуться через неделю. Ни через неделю, ни через восемь, ни через девять дней он не позвонил.

– Давай съездим к нему, – наседала Ведеркина, спокойно существовавшая вне этой трагической ситуации, а потому мыслившая объективно и рассудительно.

– Нет, он должен сам.

– А если он того?.. – Наталья имела в виду, что красавчик Вова уже давно мог вернуться с рыбалки и найти себе какую-нибудь другую подружку.

– Чего – того?

– Ну… как бы… это…

– Ты на что намекаешь?! – Таня смутно догадывалась на что. Историй с беременными дурами было предостаточно. Только у них во дворе две одинокие малолетние мамаши катали в раздолбанных колясках результаты неземной любви.

Тут Ведеркина вовремя сообразила, что нервировать беременную подругу своими чудовищными предположениями нельзя, поэтому решила утешить всполошившуюся Татьяну наиболее нейтральным, на ее взгляд, вариантом:

– Может, он на своей рыбалке утонул.

В результате Татьяна так себя накрутила, что, едва только Вова объявился, вместо запланированного выяснения отношений она разрыдалась и тут же, безо всяких предисловий, сообщила о своем интересном положении. К ее огромному облегчению, будущий отец обрадовался и сам, не дожидаясь подсказок, предложил срочно расписаться. Поставленные перед фактом родители, как с одной, так и с другой стороны, были не в восторге, но ничего уже нельзя было изменить. Именно на свадьбе подруги Наталья познакомилась со свидетелем, получившим гордое звание первой любви. Колька-ябеда был не в счет.

Лучший друг красавца Вовы оказался субтильным, низкорослым и жизнерадостным. Габариты свидетельницы потрясли его настолько, что Яша даже не смог скрыть своего восторга. Он таращился на Ведеркину, восхищенно приоткрыв рот и мечтательно закатывая глаза.

Собственно, свадьба стала последним праздником в Татьяниной жизни.

Вова с Яшей занялись бизнесом, но то ли у обоих не хватило ума организовать все по-человечески, то ли в дело вмешались еще какие-то факторы, но за пару недель до предполагаемых родов оба парня исчезли, оставив подруг в растерянности и недоумении. Причем если у Натальи в букете эмоций преобладала злость, то у дохаживавшей срок Тани через край переливалось горькое отчаяние. Потом появились кредиторы, неосмотрительно поддержавшие начинающих бизнесменов. К счастью, деньги брал Яша, поэтому от девушек быстро отстали.

– Во попали, – растерянно повторяла Ведеркина. – Чтоб им провалиться обоим. Мы ж с Яшкой чуть не поженились.

– Они и провалились, – горестно вторила ей Татьяна, в ужасе разглядывая огромный живот.

Когда Карине исполнилось три годика, а Татьяна уже успела свыкнуться с двойственным положением, при котором даже оформление документов в собесе превращалось в кошмар, так как юридически муж у нее был, а фактически – сплыл, вдруг вернулся Вова.

Родители уехали с внучкой на дачу, а Татьяна затеяла генеральную уборку, пользуясь отсутствием непоседливой малышки. Звонок в дверь застал ее врасплох, когда уборка плавно докатилась до разбора завалов на балконе.

За несколько секунд, пока шла открывать, Таня успела перебрать массу вариантов: что-то с Каришей, телеграмма, воры, Ведеркина с очередной трагедией… На пороге стоял муж. То ли бывший, то ли просто беглый и раскаявшийся.

Первый год Татьяна еще ждала его, надеялась и придумывала оправдания, потом было больно, а позже прошла и боль. Выглядел супруг неожиданно хорошо: приличный костюм, легкий запах туалетной воды, свежая укладка. То ли он всегда так пижонил, то ли специально прифрантился для встречи. Так или иначе, это не имело значения, так как Таня стояла перед ним в старых папиных тренировочных, подвязанных поясом от маминого халата.

«Нарочно не придумаешь! – Татьяна чуть не плакала от злости и досады. – Выходной наряд бомжихи с соседней помойки. Даже если Вова и сомневался в правильности своего выбора, то сейчас он наверняка лишний раз убедился – прав. Сто раз прав!»

Нет, совсем не так представляла она себе эту встречу. Вернее, как и любая брошенная жена, она мечтала приподняться и как-нибудь красиво отомстить. В моральном плане, конечно.

– Что пришел? – равнодушно обронила Таня, зачем-то старательно протирая грязной тряпкой косяк. Словно демонстрировала: я страшно занята, так не терять же время, хоть помою тут…

– По делу. – Володя протиснулся в квартиру, брезгливо втянув живот и приподняв плечи, словно в дверях была не мать его ребенка, а навозная куча.

Как же ей хотелось от всей души шлепнуть вонючей тряпкой по его гордой спине, обтянутой тонким пиджаком!

– Ты не вовремя, – выдавила она опять нарочито равнодушно, но уже сдерживаясь из последних сил.

– Мне так удобнее.

Да, точно. Он всегда делал именно так, как ему удобнее. И ее с ребенком он тоже бросил, потому что так было удобнее.

– У тебя кто-то есть? – Он разговаривал по-деловому, словно приценивался к лошади на базаре. В этом вопросе не было ни ревности, ни хотя бы элементарного интереса.

– Я одна, все на даче.

– Ты прекрасно поняла, о чем я. – Вова даже не разозлился, просто констатировал факт.

– Тебе-то что?

– Просто спросил. У меня к тебе дело. Взаимовыгодное предложение, так сказать.

– Ты исчез прямо перед родами и теперь пришел ко мне через три года, чтобы сделать взаимовыгодное предложение? – Татьяна все-таки не выдержала, скатилась на разборки, а так хотелось сохранить лицо до конца. Да, не в вечернем платье, зато гордая и независимая.

«Неужели зависимая? – ужаснулась она. – От кого? От этого прыща в костюме? Почему?»

– Давай забудем все, что между нами было. – Он так и не рискнул сесть на табурет. Конечно, в кухне был такой бедлам, что его светлые брючки могли испачкаться.

«Дать бы ему сейчас по морде сковородой с остатками вчерашнего жира!» Татьяна довольно улыбнулась, представив, как маслянистые капли медленно стекают по светлой ткани, оставляя темный след. И даже шкварки, прилипшие к лоснящейся физиономии, представила.

– Я думаю, что ты хочешь получить развод, – уже менее уверенно продолжал Вова, слегка деморализованный ее непонятной улыбкой. – Я готов тебе его дать.

Она потом долго жалела, что все-таки не воспользовалась сковородой или, на худой конец, тряпкой. Развод был, была масса унизительных процедур, тягостной беготни за какими-то бумажками и Натальины упреки в неправильном поведении.

– Подай на алименты, бестолочь! Хоть какие-то копейки!

– Вот именно – копейки! – Это не Ведеркина, а она стояла перед самым подлым в мире человеком в папиных линялых штанах и старой рубахе, поэтому хотелось хоть в чем-то быть на высоте. – Мне его деньги не нужны! Я сама в состоянии прокормить своего ребенка!

Сколько раз потом она жалела, что отказалась от денег. Таня почему-то думала, что морально унизит бывшего мужа своим нежеланием брать его «грязные» рубли. Но разве может упасть червяк, ползущий по дну выгребной ямы. Не может – некуда. Так и Вову ударить этим широким жестом не получилось. Он лишь довольно потер руки и навсегда исчез из Татьяниной жизни.