Читать книгу Печать дьявола, или Тайны дачного поселка - Арина Романова - Страница 3

Проснулась я с первыми лучами солнца и сразу же после завтрака отправилась в больницу к Вике, в надежде получить хоть какие-нибудь утешительные новости. Однако, там меня ждал не очень приятный сюрприз.

– Арина Михайловна, – позвала меня медсестра, когда я уже почти зашла в Викину палату, – с вами хочет поговорить следователь.

– Кто? – с удивлением переспросила я.

Хотя это было вполне логично. Произошло преступление. Его надо расследовать. А учитывая, что я оказалась на месте его свершения одной из первых, то являюсь важным свидетелем, поэтому естественно было меня допросить. Странно, что это не пришло мне в голову раньше. Хотя вчера мне казалось, что меня уже допрашивали. По крайней мере, я смутно помню, что мне задавали какие-то вопросы, и я даже вроде на них что-то отвечала.

Медсестра подвела меня к двери с табличкой «Заведующий отделением» и со словами «Вас там ждут» куда-то испарилась. Я вежливо постучала и вошла.

За столом прямо напротив двери спиной к окну сидел мужчина средних лет. Он был одет в рубашку с короткими рукавами, из которой были видны загорелые руки.

Когда я вошла, он пристально посмотрел на меня. От этого взгляда мне стало как-то не по себе.

– Громова Арина Михайловна? – то ли спросил, то ли констатировал он. По интонации было не очень понятно.

– Да, – согласилась я, на случай если это все-таки был вопрос.

– Тихонов моя фамилия, Юрий Иванович, следователь районного ОВД, – представился он. – Присаживайтесь, у меня к вам несколько вопросов.

– Ну надо же, – изумилась я, подходя к столу и присаживаясь на любезно предоставленный стул.

– Что вы имеете в виду? – не понял следователь.

– Ну как же, вы сказали, что вы Тихонов.

– Да и что же?

– Вы Тихонов, я Громова. Как противоположности, слова-антонимы.

Следователь снова пристально на меня посмотрел, как будто раздумывая, вызвать психиатра сейчас или подождать, что будет дальше. При этом он ни разу не моргнул. Мне стало еще хуже. Я сглотнула, поняв, что болтнула лишнего.

– Простите, – пролепетала я. – Я филолог по образованию, поэтому обращаю внимание на всякие интересные особенности речи. – И немного подумав, добавила. – Впрочем, это неважно. Наверное, это еще шок. Никак не могу в себя прийти после случившегося.

– Понимаю, – согласился следователь, и наконец-то моргнул.

Слава Богу, мне заметно полегчало.

– Итак, вернемся к вчерашнему дню, – продолжил он. – В котором часу вы приехали на дачу?

– Мм, где-то около трех, – неуверенно сказала я.

Я задумалась. Надо было заранее подготовиться, ведь знала же, что будут допрашивать.

– Да, точно, электричка пришла в два, плюс минус пять минут. Я позвонила сестре, она не ответила, и я пошла к поселку одна, пешком. И где-то около трех, может, чуть позже, я и добралась до дома. По пути никого не встретила, – на всякий случай, забегая вперед, уточнила я.

– Хорошо, – Тихонов что-то записал в блокнот. – И что же было дальше?

– Дальше я подошла к дому, увидела Вику, она только что вернулась с Егором с пляжа, и мы пошли в дом.

– Стоп, – Тихонов резко остановил меня. – Вы видели Егора, когда подошли к дому?

– Нет, я же говорю вам, я увидела Вику. Она сказала, что они с Егором только что были на речке. Егор уже зашел в дом, и мы пошли следом за ним.

– То есть самого Егора вы не видели? – уточнил следователь.

Мне почему-то вспомнились многочисленные анекдоты про военных, где им по десять раз нужно повторять одно и то же, и я вдруг подумала, а так ли уж выдуманы все эти истории, или они основаны, как говорится, на реальных событиях.

– Нет, самого Егора я не видела, но ведь Вика сказала, – начала было я, но тут же запнулась, встретившись взглядом с Тихоновым. – Я не понимаю, к чему вы клоните. Вы, что, хотите сказать, что он не ходил на речку? Но зачем Вике мне врать? Не понимаю.

– Разберемся, – отрезал Тихонов, – а вы продолжайте. Что было дальше?

– Мы зашли в дом и поднялись на второй этаж.

– Вы не заметили ничего подозрительного по дороге?

– Нет, а что там могло быть подозрительного? Дом как дом. Хотя, – я снова задумалась, пытаясь припомнить свои ощущения.

– Хотя? – нетерпеливо переспросил следователь.

– Там было очень тихо. Ну, то есть, понимаете, совсем тихо, никаких звуков, как будто никого нет. Когда дома люди, они что-то делают, смотрят телевизор, разговаривают, шуршат газетами, гремят тарелками, а тут было совсем тихо, ни единого звука. Я тогда подумала, как странно.

– Понятно, – Тихонов сделал очередную пометку в блокноте. – Продолжайте.

– Мы поднялись наверх.

– Почему? – перебил он меня.

– Что почему, – не поняла я.

– Почему вы сразу пошли наверх, а не зашли сначала в гостиную, например?

– Не знаю. Вика повела меня наверх, она шла впереди, я за ней. Не знаю, почему. Может, потому что я спросила ее, где Зоя. Сказала, что не могу до нее дозвониться, а Зоина комната наверху, вот мы и поднялись наверх. Про гостиную я даже не подумала. Было так тихо, и я, наверное, решила, что там никого нет. Зачем туда заходить.

– Так, понятно. Что было наверху? Что вы увидели, когда открыли дверь в комнату?

– Мы ее не открывали. Дверь уже была открыта. Там же был Егор. Он ее и открыл, наверное. А когда мы поднялись, он стоял у тела Зои, она лежала на полу, вся в крови.

Тут я запнулась. У меня слегка закружилась голова и снова замутило. Опять перед глазами встала эта картина как из фильма ужасов.

– Вам плохо? – забеспокоился Тихонов. – Может, воды?

Он пододвинул ко мне стакан с водой, а сам подошел к окну и еще немного его приоткрыл. Свежий воздух и глоток прохладной воды пошли мне на пользу. Кажется, дурнота отступила.

– Скажите, а в каких отношениях Егор был с вашими родственниками? – следователь попытался переключить мое внимание.

– В нормальных, – я даже растерялась от неожиданности вопроса. – Он очень любит Вику. Заботится о ней. И с Зоей у него очень хорошие отношения. Он часто бывает у них дома. Он со всеми хорошо ладит. Очень приятный парень.

Мне не понравился взгляд Тихонова, и я спросила:

– А к чему вы это про отношения? Вы что, думаете это Егор их?

По молчанию следователя я поняла, что именно так он и думает.

– Вы это серьезно? – возмутилась я. Вы что, и вправду полагаете, что этот парень пришел после пляжа в дом, укокошил трех человек, вот так запросто, а потом просто остался на месте преступления, дожидаться нашего прихода, и даже не попытался скрыться.

– Ну знаете, в моей практике еще и не такое бывало, – ничуть не смутившись своему дикому предположению, произнес Тихонов.

– Нет, это полный бред. Такого просто не может быть. А скажите тогда на милость, почему он не расправился с Викой и со мной. Пожалел что ли. Мы-то ему зачем понадобились? Живые свидетели.

– А вот с этим как раз и будем разбираться. Что было после того, как вы обнаружили тело Зои Анатольевны?

Я подробно, насколько это было возможно, описала все свои дальнейшие перемещения и действия. Я все еще была в шоке от нелепого на мой взгляд предположения следователя о причастности Егора к этому ужасу. Поэтому следующий вопрос еще больше выбил меня из колеи.

– А где сейчас находится Николас Лоран? Почему его не было с вами на даче?

Я удивленно посмотрела на следователя Тихонова.

– Кто?

– Николас Лоран, – повторил следователь. – Ваш двоюродный племянник и родной брат Виктории Лоран.

Господи, в этой суматохе я совсем забыла про Ника. Он ведь еще ничего не знает, ни про маму, ни про Вику, ни про остальных. Какой ужас! Бедный мальчик! И самое ужасное, что рассказать ему обо всем придется мне.

– Ник сейчас на сборах, – продолжила я, когда немного пришла в себя. – Он учится на четвертом курсе в архитектурном колледже, и два раза в год они с группой ездят на сборы в поход: осенью где-то в сентябре-октябре и весной в апреле-мае.

– Да, но сейчас не осень и не весна, – возразил Тихонов и выжидательно посмотрел на меня.

– В этом году что-то случилось со спонсором, то ли он передумал, то ли сначала передумал, а потом все же согласился, короче поход перенесли на лето.

– Ладно, разберемся, – вроде он принял мое сбивчивое объяснение. – Вы уже сообщили ему о случившемся?

– Нет еще. Я ему пока не звонила.

– Позвоните и попросите подъехать в отделение, я дам вам адрес. С ним мне тоже хотелось бы пообщаться.

Я не стала уточнять, зачем, ведь Ника даже поблизости не было. Одно понятно: у этого Тихонова все на подозрении, но от Егора он так просто не отцепится.

– Да и еще, – добавил Тихонов, – вам нужно будет подъехать в морг на опознание. Сможете или попросить кого-то другого из ваших родственников?

Я на минуту замешкалась. Не то, чтобы я не видела мертвецов. У меня в свое время умирали родственники, и бабушки, и дедушки, даже папа вот умер. Я всех их видела мертвыми. Мама, правда, всячески старалась огородить меня от участия в похоронных процессах, но на самих похоронах я все же присутствовала. Однако то было совсем другое. Одно дело, когда твои родственники умирают по естественным причинам (хотя я и не согласна, что смерть от болезни может считаться естественной, особенно если она случается в 60 лет), и совсем другое, когда у твоих родных забирают жизни насильственным путем. Но привлекать к опознанию кого-то еще я все же не решилась.

– Да, конечно, я смогу опознать, – по слогам произнесла я.

Когда наша «беседа» была закончена, Тихонов записал мои координаты, попросил далеко не уезжать, и со словами, что вызовет меня еще раз для уточнения некоторых деталей, отпустил восвояси.

Я зашла в палату к Вике. Там было все без изменений.

Уже на выходе из больницы у меня зазвонил телефон. На дисплее высветилось имя Ника. У меня екнула сердце. Как однако он почувствовал, что только что о нем говорили.

– Арина, наконец-то, – он почти кричал в трубку. Я даже вздрогнула. – Что у вас там происходит? Я звоню Вике, мне отвечает какая-то тетка, говорит, что она медсестра, что Вика в больнице, в коме. Я звоню маме, она не отвечает. Бабушка с дедушкой вообще недоступны. Ничего не понимаю. Где все? Что происходит? Хорошо хоть до тебя дозвонился, а то я уже не знал, что и думать. Что-то случилось?

– Ники, – начала я, – тебе лучше приехать. Кое-что произошло, но я не могу рассказать по телефону. Ты можешь приехать? Только не к себе, а лучше ко мне домой. Ты помнишь мой адрес?

Ник несколько секунд молчал. Когда он ответил, его голос изменился, я даже сначала подумала, что кто-то другой взял трубку.

– Арина, что случилось?

– Ники, приезжай, пожалуйста, побыстрее. Я все тебе объясню при встрече.

– Хорошо. Я выезжаю, буду у тебя вечером.

С этими словами он отключился, а я отправилась домой, готовиться к еще одному непростому разговору.

***

Ник приехал вечером как раз к ужину. Я открыла дверь, и в квартиру вошел высокий молодой парень со смуглой кожей, такой же, как и у Вики. Его не по-детски взрослое лицо обрамляли черные кудряшки, придавая ему одновременно и восточный шарм и европейскую утонченность.

Я проводила Ника в комнату и без предисловий рассказала все как есть. Надо отдать ему должное, во время рассказа он слушал меня молча, не перебивая, не переспрашивая и не охая поминутно как моя мама. Когда я закончила, он мертвым голосом спросил:

– А Вика так теперь и останется в коме?

– Нет, надеюсь, врачи говорят, что это временное явление, – попыталась я его утешить, – но когда она придет в себя, неизвестно. А выводить ее из этого состояния при помощи медикаментов, они пока не хотят. Боятся, что ее реакция может быть неадекватной. По крайней мере, так они мне объяснили.

Ник молчал. Я тоже не знала, что сказать. Вдруг он поставил локти на стол и закрыл лицо руками.

– Поверить не могу, что все это правда. А ошибки не может быть? Может, это не они, – слабо предположил он.

– Ник, я видела их своими глазами. Ошибки исключены. Мне жаль, – я коснулась его руки. – Я и сама до сих пор не верю в случившееся. Какой-то невообразимый бред!

– А Вику можно навестить? Меня к ней пустят?

– Конечно, пустят. Мы завтра же утром к ней отправимся, – хоть в чем-то я могла быть полезной.

Всю ночь я лежала без сна. В голове было слишком много всяких мыслей, чтобы я могла спокойно уснуть. Кто мог, вот так, среди бела дня прийти в дом и хладнокровно убить трех человек? Не побоявшись, что его увидят. Ведь известно же, что у каждого преступления есть свидетель, даже если он и сам об этом не знает. Обязательно найдется кто-то, кто что-то слышал, или видел. Да, день был будний и народу в поселке было значительно меньше, чем в выходные, но тем не менее многие приезжают на дачу на весь летний период. Там полно пенсионеров и мамаш с детьми, которые постоянно болтаются около своих домов и ходят взад-вперед по тропинкам. И тем не менее, он или они, не побоялись, пришли и убили. Нужно быть либо полностью бесстрашным, либо совершенно отчаянным.

Да и за что их можно было убить? Хорошие, доброжелательные, дружелюбные люди. Что они такого сделали или узнали, что их захотели умертвить в одночасье? Вопросов было море, ответов не было и вовсе. От подобных мыслей у меня начала болеть голова. Пришлось даже выпить таблетку.

Ник тоже спал плохо. Я слышала, как он ворочался на диване. Потом он встал и пошел на кухню. Я тоже встала.

– Не спится? – спросила я, придя на кухню и сев рядом на стул.

– Какой уж тут сон! У меня в голове никак не укладывается, что мамы и бабушки с дедом больше нет. Ты верно сказала, какой-то абсурд. Понять не могу, как такое могло произойти. А что говорят в полиции? Они уже начали расследование?

– Да уж, начали. Егора уже задержали.

– Егора? А он-то тут при чем?

– Ну не скажи. Следователь Тихонов считает его главным подозреваемым.

– Тихонов? Ты шутишь?

– Нет. Его так зовут. Тихонов, Юрий, кажется.

– Хм, смешно. Ты – Громова, он – Тихонов. Прям главный герой и его антипод.

Забавно, что Ник тоже это подметил, а сам Тихонов даже не оценил иронию ситуации.

– На счет Егора, это он явно преувеличивает. Егор не тот парень, чтобы такое совершить.

– Вот и я так думаю, но наше с тобой мнение там в расчет не возьмут.

Мы еще немного посидели, построили догадки, но, так и не придя ни к какому конкретному выводу, решили пойти спать. Как говорится, утро вечера мудренее, а ночи тем более (это я уже от себя добавила – Аринины афоризмы, так сказать).

***

На следующий день мы с утра пораньше отправились к Вике в больницу. Увидев ее распростертую на больничной койке, с капельницей и кучей трубочек у изголовья, Ник впервые за все время, что я его знаю, дал слабину. Он шмыгнул носом и отвернулся к окну, чтобы я не увидела его слез.

– Извини, – тихо произнес он.

– Я понимаю, это нормально.

– Нет, это ненормально, – уже придя в себя, чуть громче и более твердым голосом сказал он. – Это ненормально, что Вика сейчас лежит здесь, а наши родные – в морге. Так не должно быть.

Я подошла к нему и дотронулась до его плеча, чтобы хоть как-то поддержать его в эту трудную минуту.

– Знаешь, мы с ней часто ссорились в детстве. Помню, когда она только появилась, я так ужасно ревновал к ней маму. Мама постоянно с ней возилась, то кормила, то меняла памперсы, то укладывала спать. Мне казалось, что про меня все забыли. Обидно было. Помню, я даже ударил ее от злости, – у него на глаза снова навернулись слезы. – А сейчас она лежит здесь такая беспомощная, такая … – он пытался подобрать нужное слово.

– …беззащитная, – подсказала я, – одинокая.

– Да, одинокая. И я ничем не могу ей помочь. У меня ведь теперь, кроме нее, никого не осталось. Впрочем как и у нее, теперь есть только я.

– А как же я? Малыш, я ведь лучше, чем собака, – попыталась я пошутить, припомнив фразу из мультфильма про Карлсона.