Читать книгу Программа обмена для французских монахов. Лёгкая история - Арина Слесарева - Страница 1

Стоял прекрасный летний день на юге Франции. Молодой монах Шаньдао ехал к себе домой в блестящем чёрном автомобиле с водителем. Что только не цвело в полях за окном, и оттого, что все эти бескрайние просторы использовались не для посева еды, а для выращивания цветов – воплощения красоты и безмятежности – Шаньдао мог позволить себе искупаться в иллюзии, что жизнь легка и полна удовольствий.

Наконец на холме за деревьями показались очертания буддийского монастыря, в котором жил Шаньдао – его изогнутые крыши и простые стены. Это было грустно, потому что поездка подходила к концу, но в то же время весело, потому что монах предвкушал, как вскоре сможет поделиться с братьями своими впечатлениями.

Машина въехала во двор, водитель прошагал вокруг и открыл для Шаньдао дверь. Юноша восторженно закивал, не пряча свою огромную улыбку. На ступенях у порога монастыря его уже дожидались несколько друзей, завёрнутые в свои традиционные оранжевые одеяния. Шаньдао махнул водителю рукой и сразу же пошёл им навстречу – никаких вещей у него с собой не было. В то же время из-за спин его оранжевых друзей выскользнул маленький человек в тёмной рясе и, не здороваясь, уселся в машину на место Шаньдао.

– Мы рады снова видеть тебя, брат, – произнёс наиболее серьёзный из монахов. – Все наши уже собрались в саду, готовые послушать, как прошла твоя… программа обмена, – на этих словах выражение лица монаха стало немного не по-монашески скептическим.

Шаньдао проследовал за братом в сад, продолжая улыбаться словно ребёнок, который только что вернулся из парка аттракционов. В саду прямо на дочиста подметённой земле сидел настоятель монастыря, а вокруг него – ещё два десятка мужчин в оранжевых кусках ткани. Вновь пришедшие тоже расселись (Шаньдао постарался выбрать себе место почище), и тогда настоятель начал свою приветственную речь:

– Я рад вновь приветствовать брата нашего Шаньдао в этой скромной обители. Насколько Вы все знаете, Шаньдао выполнял от нашего лица важнейшую миссию, призванную сплотить представителей разных вер в борьбе за лучший, более духовный мир здесь, в Европе. Я очень горд тем, что именно нашему монастырю выпала честь познакомить представителей других конфессий с нашими обрядами и обычаями здесь, во Франции. Думаю, мы произвели на брата Грегори неизгладимое впечатление… Я думаю, прогрессивность и потенциальную пользу такого проекта как программа обмена для монахов попросту невозможно переоценить. Но хватит о моём мнении… Мы собрались здесь, чтобы узнать побольше о впечатлениях от жизни в католическом монастыре из самых первых рук. Брат Шаньдао, будь добр, расскажи нам искренне обо всём, что тебе особенно запомнилось.

Тут все мужчины в ярко-оранжевых тканях обратили свои взоры на улыбающегося юношу. Шаньдао вскочил и начал расхаживать по саду между сидящими на земле монахами, быстро-быстро тараторя от восторга:

– О, ребятки, это и правда было незабываемо! Если б Вы только сами там побывали… Представляете, их монастырь – это практически замок! И у них даже есть собственное озеро. А насколько там шикарно и снаружи, и внутри! На стенах – статуи как из сказки. А ещё их кельи – это прямо-таки номера в отелях класса люкс! Я целый месяц спал на мягкой постельке, а не на полу. А как чудесно меня кормили! У них по-настоящему разнообразная пища, и иногда даже подают вино. Они его сами готовят, представляете? И получается просто отлично! И мне разрешалось бродить по винограднику и есть ягоды прямо с кустов. А какая была шикарная развлекательная программа! Представляете, все монахи там поют. Да-да, католические монастыри населены поющими монахами! Они поют в хоре, все вместе. Но солировать иногда тоже можно. И они этому учатся и репетируют. И там такая волшебная акустика… А ещё у них есть самый настоящий орган! О, эта католическая музыка, она звучит то как в фильмах ужасов, то как в самом настоящем раю… То есть Вы представляете? Там можно быть виноделом, который поёт в хоре, играет на органе и спит на мягкой постели! Кажется, больше нигде на свете нет такого уникального сочетания возможностей… А книги! Их жизнеописания святых – это просто сказка. Там сплошные приключения… В общем, я зачитывался допоздна. А ещё, а ещё мне однажды даже дали позвонить в колокол! О, я никогда этого не забуду… Я стоял на самом верху, на незастеклённой башне, которая у них называется колокольня. И я такой дёргаю за верёвку и чувствую, как надо всем озером раздаётся это «бумм! бумм! бумм!», представляете? И вид там, конечно… Эх, жалко, что у нас не такое высокое здание. А ещё, представляете, они там носят обувь! Удобненькую такую, тёплую… И ещё можно сидеть на лавочке в красивом-красивом зале и молиться! Короче, я был просто поражён. Я никогда ещё не попадал в такое волшебное место.

Монахи молча наблюдали за Шаньдао, будто бы ожидая чего-то ещё. Видимо, они не вполне разделяли его упоение земными благами. Но продолжения о духовной части программы обмена не последовало, поэтому один из монахов заговорил:

– Брат Шаньдао, не кажется ли тебе, что ты слишком увлёкся едой, удобством и прочими второстепенными ценностями? Надеюсь, ты всё ещё понимаешь, что красоту и великолепие можно увидеть во всём, а не только в шикарных бытовых условиях, и что подлинное счастье может лежать далеко за пределами материальных границ…

– О, ты бы видел, какие у них ванные комнаты, Джамгон! Эх, ты бы тогда заговорил совсем по-другому… Представляешь, им даже можно иногда принимать ванну с пенкой! – на этих словах Шаньдао начал даже немного подпрыгивать от восторга.

Вскоре за этим собрание закончилось, и все монахи молча разбрелись по своим делам. Шаньдао по совету настоятеля уселся медитировать, но у него всё никак не получалось сосредоточиться – слишком тяжело было отогнать от себя ещё такие свежие воспоминания о вольготной католической жизни, полной красоты и удобства.

Когда под вечер Шаньдао улёгся спать на свою неудобную жёсткую подстилку на полу, воспоминания о мягкой постели в келье накатились на него ещё пуще прежнего. И, засыпая, Шаньдао уже не мог от себя скрывать, что с этого дня его самым заветным желанием стало переселиться в католический монастырь навсегда.

***

Холодным предрассветным утром (в этом буддийском монастыре всегда вставали ещё до рассвета, хотя никуда особо торопиться там не надо было) Шаньдао завтракал вегетарианской пищей, сидя на полу в общей комнате и кутаясь в своё оранжевое одеяние. Он изо всех сил пытался представить, что это был плед, который он накинул, встав с постели, а не его постоянная одежда. Тут один из соблюдающих обет молчания братьев передал ему записку от настоятеля с приглашением побеседовать наедине после завтрака. Шаньдао вздохнул, оставил непонятную зелёную мешанину недоеденной и сразу отправился на эту незапланированную встречу.

Дверь в комнату настоятеля была открыта, и Шаньдао вошёл, не постучав. Мебели в комнате практически не было, зато одна из стен полностью отодвигалась, открывая путь для сквозняка и вид на сад. Настоятель сидел на полу у этой открытой стены, свесив в зелень свои необутые ноги. Он услышал вошедшего Шаньдао, повернул голову со смиренной улыбкой и предложил к себе присоединиться. Шаньдао, чуть помедлив, подошёл к настоятелю и уселся рядом с ним на край пола, положив ногу на ногу.

– Вчера меня впечатлили твои рассказы о жизни католиков, брат Шаньдао, – настоятель снисходительно усмехнулся с лукавой добротой.

– Я понимаю, наверное, я сказал что-то не то, возможно, я разочаровал Вас, должно быть, Вы ожидали, что во время программы я углублюсь в христианское вероучение и всё такое… – уши Шаньдао горели.

– Нет, брат Шаньдао, ты вовсе не разочаровал меня. Напротив, твой искренний восторг от радостей жизни не может не укреплять во мне веру. И лица твоих братьев, когда они слушали тебя… – настоятель смешливо покачал головой. – Всё это было весьма забавно. Порой они забывают, что запретить себе все будничные желания и стать независимым от них – это не одно и то же.

– Но…

– Не надо оправдываться, мальчик. Я нисколько тебя не виню. Это была твоя программа обмена. Если бы я хотел, чтобы во время неё представитель нашего монастыря проявил чудеса воздержанности, то я отправил бы кого-нибудь другого. Но я отправил тебя. Я выбрал тебя за твою восприимчивость. Так что, похоже, нам обоим не о чем жалеть.

Шаньдао благодарно улыбнулся и изо всех сил постарался сесть так, чтобы выглядеть более похожим на монаха. А вот настоятель, наоборот, устроился поудобнее.

– Послушай, брат Шаньдао. На самом деле я вызвал тебя не за этим. Я позвал тебя, чтобы попросить тебя искренне ответить мне на один вопрос, ответа на который ты, возможно, постеснялся бы перед своими братьями.

– Что за вопрос? – Шаньдао напрягся.

– Правильно ли я понял, что в католическом монастыре тебе понравилось гораздо больше, чем у нас?

Восприимчивый юноша смущённо отвернулся от настоятеля. Ему очень не хотелось обидеть доброго старика или попасть в неприятности из-за своего настоящего мнения. Но его собеседник, казалось, не замышлял ничего, кроме помощи. Шаньдао вздохнул и виновато опустил голову.

– Да, настоятель. На самом деле я теперь только и мечтаю, что о том, чтобы как-нибудь стать католиком…

Настоятель по-отечески положил руку ему на плечо.

– Послушай, тут вовсе нечего стыдиться. Наверное, ты догадываешься, что я согласился участвовать в программе обмена именно потому, что считаю, что буддизм – не единственная религия, которая может привести человека к радости, спокойствию и спасению. Так что… я не вижу ничего плохого для тебя в том, чтобы стать католиком. Тем более что у нас ты провёл совсем немного времени, и было бы глупо насильно удерживать здесь новичка, который увидел для себя надежду в чём-то другом. Это нормально, что иногда кто-то уходит. Возможно, их души ещё не готовы… Так или иначе, христианский путь уж точно не хуже, чем любой другой путь веры.

– Вы… Вы готовы отпустить меня? Но что же мне тогда делать дальше? Вдруг… вдруг католики меня к себе не пустят? Я не хотел бы остаться нигде… Для меня очень важно не оказаться на улице.

– О, не беспокойся, брат Шаньдао. Я знаю и понимаю это, – настоятель доверительно посмотрел в его как всегда полные чувств и смятения глаза. – Я обо всём договорился через моих друзей из католической церкви. Уже сегодня тебя могут перевезти в самый настоящий католический монастырь и принять в христиане.

– Правда? Правда? – Шаньдао вскочил и начал чуть ли не танцевать на месте. Его заветное желание, кажется, было готово исполниться, и он ещё никогда в жизни не испытывал чувства слаще этого.

– Да, правда, – добродушно рассмеялся настоятель, который всегда был готов разделить со своими воспитанниками радость. – Если ты действительно этого хочешь, то машина за тобой будет здесь уже через час. А пока что можешь собираться и прощаться с братьями.

– О, разумеется, я этого хочу! Это же всё, о чём я только мечтал! – Шаньдао подскочил к настоятелю и поцеловал его в блестящую бритую голову, пахнущую сандаловым маслом и пряностями. Он моментально убежал готовиться к путешествию и совсем не по-монашески махнул настоятелю рукой на прощание, когда исчезал в дверях.

***

Когда во двор монастыря въехал небольшой мятно-зелёный фургончик, Шаньдао уже давно поджидал его, окружённый своими слегка шокированными братьями. Водитель удивился, не увидев вокруг своего пассажира совсем никаких вещей, крикнул: «Ну тогда полезай!» и обратно завёл мотор.

Шаньдао наспех обнялся с каждым из провожавших, особенно близких сердечно похлопав по спине, и пошёл забираться в машину с высокой посадкой (что является крайне неудобным, если Вы босиком и в одном-единственном куске ткани). Кому-то из монахов было очень грустно с ним расставаться, ведь всё-таки они умели ценить своего брата за его беззлобный и искренний нрав, поэтому, когда дымящий фургончик покинул двор, некоторые из них ещё несколько минут простояли на крыльце, то радуясь за Шаньдао, то вздыхая.

В машине Шаньдао успел всем-всем-всем поделиться с водителем и даже пригласил его разделить с ним блаженные радости своей будущей монашеской жизни. Этот болтливый юноша в оранжевой тряпке выглядел настолько эксцентрично, что при каждой остановке на заправках привлекал к себе всеобщее внимание. Один из служащих заправки, на которой Шаньдао с водителем ходили в туалет, даже подарил ему свои тапочки.

Под конец дороги монах слегка утомился от собственной энергичной болтовни и начал просто мечтательно смотреть в окно на романтичные французские деревушки, периодически повторяя: «Ну вот, наконец-то моя жизнь налаживается».

Во второй половине дня водитель свернул с основной дороги неподалёку от небольшой, ничем не примечательной деревни.

– Мы приехали? – подскочил Шаньдао на месте.

– Да, – рявкнул на него водитель, которому под конец пути стало уже трудно сдерживать своё раздражение и небольшой нервный тик.

– О, поскорей бы увидеть, какой у них тут орган и какой виноградник…

Водитель покосился на Шаньдао как на опасного сумасшедшего.

Наконец за одним из поворотов открылся вид небольшого комплекса полуразвалившихся зданий, обнесённого деревянной оградой. Водитель нагло разогнался, въезжая в ворота, и резко затормозил перед кучкой людей в рясах, чуть не задев одного из них.

– Приехали! – вновь нервно рявкнул он.

Шаньдао испуганно выкарабкался из машины, после чего водитель с яростной радостью умчался прочь.

Юноша в оранжевом неуверенно посмотрел на хитро улыбающихся монахов.

– Послушайте, я не знаю, кем был этот человек, но мне кажется, что он завёз меня куда-то не туда… Он должен был отвезти меня в настоящий католический монастырь, чтобы я поселился там и принял христианскую веру.

– Всё правильно. Вы ведь брат Шаньдао?

– Да, но…

– Ну тогда всё правильно. Да-да-да, мы уже в курсе Вашей истории. Вы побывали по программе обмена в одном из наших прекраснейших святых мест, и это открыло Вам глаза на то, что на самом деле Ваше место в христианстве. Волшебная история. Мы рады, что сегодня ещё одна заблудшая душа наконец присоединится к нам.

– Но… послушайте! – закричал Шаньдао, и монахи посмотрели на него с вежливыми улыбками. – Да, это действительно я, и я хочу присоединиться к христианской вере. Но я полагал, что меня переведут в тот самый монастырь, в котором я побывал по программе обмена. Ведь мы с тамошним вином так прекрасно поладили… – он попытался неловко пошутить.

– О, не беспокойтесь, брат Шаньдао. Тут вовсе нет никакой ошибки. Понимаете, тот монастырь, к сожалению, оказался полностью забитым – до самого последнего места. Когда Вы жили там, Вы ведь занимали комнату монаха, который в это время гостил в Вашем бывшем буддийском монастыре… А так просто туда не попадёшь.

– Хорошо, и как же мне туда попасть?

– О, ну, для этого нужны какие-нибудь особые заслуги. К примеру, заслуги в смирении. Или Вы можете очень старательно учиться и в совершенстве освоить какой-нибудь навык, который там будет очень полезен. Навык реставрации книг, к примеру. Или навык игры на органе. На обучение подобному обычно уходит всего около десяти лет, а Вы ещё так молоды. Бьюсь об заклад, если Вы очень постараетесь, Вы ещё можете успеть встретить старость в любом католическом монастыре мира на Ваш личный выбор.

– Встретить старость? Но как же так! Я хочу туда сейчас! Вы… Вы не понимаете. Да, мне кажется, Вы просто не понимаете. Я хотел не просто перейти в Вашу веру. Я хотел попасть именно в Тот монастырь! Ведь мне же именно там понравилось!

– О, я прекрасно понимаю Вас, молодой человек. Вовсе нет причин пытаться доказать это криком… Вы побывали в одном из лучших мест во всём римско-католическом мире. Уверен, если бы там пожил я, мне бы там тоже очень понравилось и совсем не захотелось бы никуда переезжать. Но… – монах подмигнул ему с лицом готового вручить подарок волшебника, – я не менее уверен, что Вам понравится и здесь, у нас. Уверяю Вас, жизнь в любой славной христианской братии полна света, красоты и близости к Богу. У нас здесь есть целая уйма возможностей больше узнать об истории христианства. А ещё мы выращиваем бобовые! – возвестил он с таким лицом, будто подобная информация не могла не привести слушателя в абсолютный восторг.

Шаньдао ударил себя рукой по лбу, разочарованно отвернулся и начал наматывать круги по грязному двору в своём оранжевом облачении, нелепо усовершенствованном тапочками работника заправки. Эх, надо было предвидеть, что так идеально всё пойти просто не могло… Он сел посреди двора на корточки, зарылся головой в колени и застонал. Неунывающий монах, выращивающий бобовые, подошёл к Шаньдао и прошептал ему на ухо: