Читать книгу Тайна сердца - Арина Теплова - Страница 4

Санкт-Петербург, особняк Тепловых,

1774 год, 22 декабря

Оленька осторожно протянула очередную фарфоровую куклу. Чуть склонившись с невысокой лесенки, Даша проворно взяла из рук сестры красивую игрушку и поставила на полку.

– Еще пара кукол, и все будут на месте, милая, – заметила Даша, улыбнувшись сестре, стоящей внизу.

Девочка согласно кивнула и полезла за очередной куклой в красивую красную коробку. А Даша терпеливо осталась стоять, ожидая, когда девочка подаст ей следующую фарфоровую прелестницу.

До Рождества оставалась пара дней. Сегодня Марья Ивановна и Лиза отправились на премьеру в оперу, где должен был собраться весь петербургский свет. Даша с Оленькой, оставшиеся дома, оттого что были еще слишком юны для посещения подобных увеселительных мероприятий, решили в этот морозный вечер достать из коробок старых кукол, которые на днях прибыли из мастерской кукольного мастера. Еще месяц назад Марья Ивановна распорядилась отдать все игрушки Лизы, Даши и Оленьки в починку, для приведения кукол в должный вид. И вот теперь с чистыми платьицами, свежими волосами и обновленными подкрашенными лицами куклы вернулись обратно. Для дорогих фарфоровых красавиц в гостиной был выделен целый резной шкаф, где куклы хранились на деревянных полках, закрепленные на специальных подставках. Девушки уже заканчивали расставлять их по местам, искренне любуясь обновленными игрушками.

Даше очень нравилось это действо. В эти моменты, такие тихие и таинственные, в полутемной гостиной она вспоминала свое счастливое детство, когда была жива ее матушка, и они вместе с Екатериной Федоровной разбирали Дашины игрушки, расставляя их по местам. И сейчас, поставив на верхнюю полку предпоследнюю куклу, Даша горько вздохнула, понимая, что прошлого уже не вернуть.

Этой весной после продолжительной болезни умер Григорий Николаевич. На его похороны ни один из сыновей не смог приехать, так как и Илья, и Владимир воевали в Крыму. Из-за тяжелой обстановки на фронте молодые люди даже на неделю не смогли выхлопотать себе увольнение. Отныне, как полагалось по закону, главой дома должен был стать Илья. Но молодой человек безвылазно находился на юге России при своем корпусе. Из его писем Тепловы знали, что, возможно, к весне он сможет вернуться домой.

Сейчас Даше шел восемнадцатый год и более десяти лет она жила в доме покойного дяди. Марья Ивановна, как и прежде, относилась к ней с теплотой и любовью. Стараясь угодить девушке, Теплова баловала ее так же, как и свою старшую Лизу. Но Даша всегда помнила, что она всего лишь племянница в этом доме и не может позволить себе вести себя подобно старшей сестре, которая закатывала истерики по любому поводу.

Лиза редко общалась с ней, а с годами ее неприязнь усилилась. Причину этого Лиза не раз озвучивала наедине, заявляя сестре, что она не только была искуснее в танцах и музыке, но и гораздо красивее. Едва Даше покупали новое платье, Лиза немедля устраивала матери грандиозный скандал по этому поводу. Даша старалась заказывать себе наряды попроще, с небольшими вырезами и почти без украшений, чтобы не раздражать старшую сестру, но та все равно была недовольна. Она кричала матери, что на Даше самая невзрачная тряпка смотрится изыскано, а на ней даже дорогущее французское платье сидит ужасно.

Двенадцатилетняя Оленька за эти годы стала верным другом Даши. Она во всем поддерживала старшую сестру, ходила за Дашей хвостиком, играла с ней и открывала все свои сокровенные девичьи тайны.

Едва Даша взяла из рук сестры темноволосую куклу в голубом атласном платье, как из парадной послышались громкие голоса. Вмиг двери в гостиную распахнулись, и в комнату ввалились пятеро молодых людей в темно-зеленой военной форме.

– Демьян, еще свечей! Тут темно, как в бочке! – раздался громогласный повелительный голос одного из гвардейцев, который вошел первым.

Узнав Илью Теплова, Даша и Оля замерли на своих местах, испуганно глядя на гвардейцев, которые грязными сапожищами топтали светлый индийский ковер в гостиной.

Девушки, находившиеся в центре комнаты, рядом с высоким шкафом, привели молодых людей в ступор. Один из них, чуть выше среднего роста с черными усами, замер на месте и воскликнул:

– А это что за ангелы, залетевшие в гостиную? А, Илья?

Три лакея внесли в гостиную две дюжины канделябров по пятнадцать свечей, и громадная комната озарилась ярким светом. Илья, который остановился в пяти шагах от Даши и Оли, упорно молчал и лишь недовольно смотрел на девушек.

Даша сразу же отметила, что молодые люди пьяны, ибо у говорившего гвардейца заплетался язык, а двое других пошатывались, нетвердо стоя на ногах. Девушка ощутила неловкость, заметив, как Илья внимательно рассматривает ее, скользя пристальным взором по ее фигурке снизу вверх и обратно. Затем он перевел глаза на Оленьку. Красноречивые, заинтересованные и немного развязные взоры других молодых людей заставили Дашу покраснеть от смущения, и она, проворно поставив последнюю куклу, закрыла шкаф и начала спускаться с лестницы.

В следующий миг один из гвардейцев небрежно кинул свою треуголку на бархатный диванчик и стремительно приблизился к Даше.

– Вы позволите мне помочь вам, сударыня? – услужливо спросил он у девушки, которая уже была на предпоследней ступени.

Даша приветливо кивнула и, опершись на предложенную твердую ладонь молодого человека, легко спустилась на ковер. Пройдясь заинтересованным взором по его подтянутой сухой фигуре, девушка отметила приятное лицо, живые глаза и светлые густые вихры волос.

– Эй, Михайлов, ты уж больно резв, – заметил гвардеец с черными усами, подходя к ним. – Барышня, может, и не желала твоей помощи.

– Отчего же? Я очень благодарна вам, – ответила приветливо Даша, улыбнувшись светловолосому Михайлову.

Оба гвардейца невольно уставились на чарующую улыбку девушки, которая озарила ее лицо.

– Позвольте, я помогу вам закрыть коробку, – вдруг предложил третий гвардеец, самый трезвый из них, приблизившись к Оленьке, которая никак не могла справиться с запором.

Не выдержав напряжения, Михайлов обернулся к Илье и недовольно воскликнул:

– Теплов, ты так и будешь молчать?! Может, представишь нас барышням? Или мне самому их расспрашивать?

– Илья наш брат, – заметила просто Оленька с непосредственностью ребенка, улыбнувшись усатому гвардейцу, которому на вид было около тридцати.

– Да неужели брат? – пророкотал усмехаясь усатый. – А я думал, сыч какой? Молчит окаянный. Только глазищи выкатил, да и смотрит.

– Позвольте ручку? – воскликнул Михайлов и, уже схватив ладонь Даши, поцеловал ее пальцы. Усатый тут же толкнул Михайлова в бок локтем и заметил:

– Михайлов, ты нарываешься. Это я ее первым разглядел. Ты бы с перепою и не приметил этого ангела. Да и собственную кобылу бы не увидел! – закончил усатый и загоготал.

Один из гвардейцев, что вальяжно прислонился к камину, громко рассмеялся вместе с ним.

– Штуммер, уймись, а не то придется тебя проучить как следует, – парировал Михайлов, красноречиво положив руку на эфес сабли и сверкая глазами в сторону усатого.

– Давайте еще из-за девки подеритесь, – наконец проронил цинично холодно Илья. – Мало вам на войне кровищи-то было?

Даша посмотрела на Теплова. Как и обычно, он надел маску строгого надменного брата. Он все так же стоял в напряженной неподвижной позе, словно истукан, и, сузив глаза, следил за всем происходящим с надменным выражением лица. Инстинктивно ощущая, что они с Оленькой здесь лишние, Даша вновь приветливо улыбнулась усатому Штуммеру, который в этот момент тоже выпросил ее ручку для поцелуя и сказала:

– Господа, позвольте мне пройти, нам уже пора. Оленька! – она окликнула младшую сестру, обернувшись к ней.

– Как пора? Но мы еще не знаем ваших имен! Теплов, ты представишь нам своих сестер или нет? – уже зло воскликнул Штуммер.

– Дарья Сергеевна, моя двоюродная сестра, – произнес чеканно Илья, протянув руку в сторону Даши. – И Ольга Григорьевна, моя младшая сестра, – он указал на девочку. – Подпоручик Иван Федорович Михайлов и штабс-капитан Штуммер Платон Николаевич, – представил он гвардейцев, которые прилипли к Даше и, видимо, не собирались отходить от нее.

– Дарья Сергеевна! Какое чудесное имя! – воскликнул Михайлов и призывно заулыбался Даше. Светловолосый стройный Михайлов имел живые темные глаза и скуластое молодое лицо.

Даша вновь улыбнулась Ивану Федоровичу и краем глаза заметила, что выражение лица Ильи, что стоял от них в пяти шагах, стало совсем злым. Теплов прямо буравил ее лицо горящим, недовольным темным взором, как будто требуя, чтобы девушки немедленно покинули гостиную.

– Господа, нам действительно пора, – сказала вежливо Даша и, взяв под локоток Оленьку, наклонила голову в знак прощания и добавила: – Была рада познакомиться с вами, милостивые государи.

Она поспешила к выходу с Оленькой, по дороге в знак прощания склонив голову в сторону и двух других гвардейцев, которые почтительно выпрямились при уходе девушек.

Едва они исчезли, Штуммер быстро приблизился к Теплову. Илья так и стоял неподвижно и теперь уже смотрел на дверь, за которой минуту назад скрылись девушки. Платон со всей силы толкнул Илью в плечо, чтобы обратить на себя его внимание.

– Ты что, ополоумел?! – воскликнул, морщась от боли, Илья. – Оно же болит еще!

– Знаю! – сердито прищурившись, сказал Платон. – Это я специально тебе по больному. Будешь знать, как молчать, когда не следует. Что тебе, жалко было представить сестриц, что ли? Убыло с тебя?

– Да уж, – поддакнул ему Михайлов, подходя к столу и откупоривая новую бутылку с шампанским, которую вместе с хрустальными бокалами пять минут назад принес слуга. – Если бы ты не был таким вредным, Илья Григорьевич, мог бы по-братски попросить Дарью Сергеевну с нами остаться.

– Это еще зачем? – буркнул Теплов и подставил Михайлову пустой бокал. Иван плеснул ему шампанского и, буравя друга недовольным взором, выдохнул:

– Так поговорили бы. Я бы расспросил ее…

– О чем же? – усмехнулся Илья.

– А неважно о чем, – пробубнил Михайлов. – Главное, чтобы с такой раскрасавицей немного подольше побыть.

– И не говори, Иван, красавица она знатная, я бы сказал, писаная, – поддакнул Штуммер и, не дождавшись пока Теплов и Михайлов разольют шампанское, проворно взял еще одну бутылку и, вальяжно бухнувшись на диванчик, умело откупорил ее и начал пить прямо из горла.

– Незачем моей сестре с вами разговоры вести. Она скромна и к вашим соленым шуткам непривычна, – заметил колко Илья и отошел со своим бокалом шампанского к окну. Чуть отодвинув занавеску, Теплов уперся горячим лбом о холодное стекло и мрачно начал рассматривать падающие ажурные снежинки за морозным окном.

– Я могу и на светские темы говорить, – обиженно заметил Михайлов. – Знаю я как и с кем говорить. Думаешь, я не вижу, что с такой барышней только о возвышенном можно?

Но Илья не слушал его. В его ушах стоял шум, а перед глазами вновь всплыл образ светловолосой чаровницы, той самой, которая предстала перед ним, четвертью часом ранее.

Как только Теплов зашел в полутемную гостиную, он затуманенным вином взором различил стройные фигурки девушек у открытого шкафа. Хотя Даша стояла к нему боком, наверху лесенки, Илья безошибочно в первый же миг определил, что это именно она. Ее изящное гибкое тело он помнил очень хорошо, еще с того лета, когда приезжал на сутки в деревню. Он отметил, как она, опешив, уставилась на него своими глазищами и, когда он приблизился, начала заинтересованно приглядываться к его друзьям. Илья же замер рядом с нею и принялся рассматривать девушку, словно дорогую драгоценную статуэтку, которую так жаждал увидеть вновь.

Даша изменилась. Ее лицо потеряло детское выражение и стало по-девичьи прелестно. Так же изменилась ее стройная фигурка. Пытливым взглядом Теплов сразу же отметил, что линия ее груди округлилась сильнее и даже в платье простого покроя, в котором она была, выделялась очень отчетливо. Талия девушки показалась Илье такой же тонкой, как и ранее, а стройные бедра стали чуть шире. Когда Даша прошла мимо него, молодой человек отметил, что она подросла и сейчас достигала макушкой его подбородка.

Когда же принесли еще свечи, и гостиная озарилась сильнее, Илья разглядел ее еще лучше. Лицо стало еще краше, чем прежде, угловатость скул исчезла, и сейчас девушку украшали округлые нежные щечки с ямочками. Тонкая линия носа, высокий лоб и пухлые губки венчали ее облик, и в голове Ильи в те моменты стучала набатом одна мысль – не может земная девушка быть настолько чарующей. Пару раз Даша вскидывала на него взгляд, проверяя его реакцию на свои действия. В эти краткие моменты ее пронзительный синий лучезарный взор прямо вклинивался в его сердце. Нервное, заторможенное состояние владело Тепловым первые минуты, но через некоторое время он смог взять себя в руки.

Илья заметил, что Даша вызвала интерес у Штуммера, который, как знатный любитель женщин, тут же оценил бриллиант по достоинству. И даже поэтичного Михайлова, который при нем ни разу не ухаживал ни за одной барышней, она как-то тоже умело зацепила своими флюидами. Заметив, что между гвардейцами разгорается спор, Илья сначала опешил, а затем разозлился. Он грубо ответил им и мысленно начал выпроваживать Дашу из залы, чтобы еще сильнее не развить неожиданное знакомство между нею и его друзьями. Она верно почувствовала его настроение, считав недовольство в его глазах, и проворно покинула гостиную.

Стоя у холодного окна, Илья думал лишь о том, куда ему деться из собственного дома, чтобы более не встречаться с этой девицей, которая всего за полчаса взбудоражила своими прелестями все его существо. Однако идти было некуда, а его увольнение кончалось только весной. Да, он мог жить в казарме. Но там было сыро, грязно и шумно. Здесь же все оставалось родным и знакомым, к тому же отныне он был главой дома, как в письме написала мать. Что ж, решил Илья, придется постараться как можно реже встречаться с Дашей, чтобы более не выглядеть глупо в ее глазах, как это получилось сегодня.

Не прошло и получаса, как в гостиную, где находились молодые люди, пожаловала хозяйка дома и Лиза. Марья Ивановна с дочерью, едва вернувшись из оперы, неожиданно застала в гостиной Илью и его друзей. Когда женщины вошли, перед их удивленными взорами предстала неприглядная картина. Полупьяные гвардейцы, развалившись в креслах, пили шампанское. Заметив у окна высокую широкоплечую фигуру сына, Марья Ивановна строго поинтересовалась:

– Что здесь происходит?

Молодые люди вмиг встрепенулись и повскакивали на ноги, вежливо кланяясь вошедшим дамам. Илья обернулся на голос матери и печально улыбнулся:

– Прости, матушка, но так не хотелось сидеть в грязном кабаке. Вот я и пригласил друзей к нам.

– Я поняла. Приветствую вас, господа, – более спокойно произнесла Марья Ивановна. – Надеюсь, вы уже обсудили все свои дела? У нас благопристойный дом.

– Конечно, матушка, – кивнул Илья, подойдя к матери, целуя ее ручку. – Через полчаса мы уже разойдемся.

– Надеюсь на это, – сказала Теплова и жестом показала, чтобы сын склонился к ней. Илья тут же наклонил к матери темноволосую голову, Марья Ивановна с любовью поцеловала сына в макушку и тихо сказала: – Письмо твое получила только сегодня. Я очень рада, что ты, наконец, вернулся в отчий дом, Илюша. – И уже громче добавила: – Зайди потом ко мне в комнату, поговорим. – Она улыбнулась сыну и, вновь обведя всю честную пьяную компанию строгим взором, устремилась к двери, на ходу заметив: – Прощайте, господа. Надеюсь увидеть вас в своем доме в следующий раз в более пристойном виде. Лизонька, пошли, – окликнула она дочь.

Лиза же, стоящая рядом с Ильей, изучающе и кокетливо пробегала глазами по статным фигурам гвардейцев.

– Матушка, я только с Ильей поздороваюсь и приду, – заявила Лиза, придумав повод, чтобы остаться подольше с этими соблазнительными офицерами.

– Хорошо, – согласилась Теплова и, бросив строгий взор на Илью и Лизу, покинула гостиную.

– Илья, ты представишь меня своим друзьям? – потребовала Лиза, оправляя свое бальное сильно открытое платье, и кокетливо заулыбалась. Илья по порядку подвел Лизу к каждому из гвардейцев и представил девушку.

– Сколько ж у тебя сестер, Илья Григорьевич? – спросил Штуммер. – Одна краше другой! – добавил он, как умелый обольститель, и улыбнулся Лизе. И девушка в ответ как-то глупо захихикала.

– Это все, – буркнул в ответ Теплов и отошел налить себе еще спиртного.

Лиза же немедля затеяла разговор и вовлекла в него троих друзей Ильи. Позволив всем поцеловать ей ручку, девушка села между двумя молодыми людьми на диванчик и начала зазывно разговаривать со всеми подряд. Пьяные гвардейцы тут же растаяли от смелых речей девушки, а более от ее глубокого декольте, в котором виднелась довольно полная грудь Лизы. Они наперебой осыпали девушку комплиментами, а та в ответ все время громко хихикала, то и дело позволяя целовать себе руку. Илья отвернулся, ибо ему отчего-то было противно видеть, как развязно ведет себя сестра. Невольно Теплов сравнил притягательную нежную неземную прелестницу Дашу, такую тихую и умело скрывающую свою страстную натуру, с пустой вызывающей кокеткой Лизой. Нет, однозначно, Лиза не стоила даже мизинца Даши, подумал Илья.

Слыша пьяные разговоры друзей и их соленые шуточки, которые они даже не пытались сдерживать в своей речи в присутствии Лизы, Илья чувствовал себя гадко. Сестра же звонко смеялась с молодыми людьми, всеми своими словами поощряя их рассказывать неприличные анекдоты. Теплову было неприятно, что его сестра такая. Михайлов, как и Теплов, сидел в стороне от веселой компании и молча потягивал шампанское, с ухмылкой посматривая на Лизу в окружении трех гвардейцев.

Вдруг Илью окликнул Платон Штуммер:

– Слышь, Илья! Лизавета Григорьевна говорит, что завтра у Разумовских в большом парке гуляния будут весь день! Может, нам тоже туда махнуть?

– Ты это точно знаешь, Лиза? – спросил тихо Илья сестру.

– Сегодня в опере княжна Гагарина об этом говорила, – ответила воодушевленно Лиза. – Там будет празднество устроено, разные горки и качели предполагаются и даже лед для катания.

– Прямо с утра можно туда отправиться! – с воодушевлением добавил Платон.

– Увольте, господа, я буду не в состоянии назавтра встать поутру, может, к обеду, – сонно зевая, заявил один из гвардейцев.

– Тогда тебя, Чертищев, мы вычеркиваем, – выпалил Платон. – Ты с нами, Илья?

– С вами, куда ж вас девать, – пожал плечами Теплов, а про себя подумал, что будет повод отсутствовать дома весь день, и тем самым он сможет избежать встречи с Дашей.

– Итак, решено, завтра к Разумовским, – произнес Штуммер. – Мы поутру с Михайловым, заезжаем к тебе. Наверное, часам к десяти будем. Ты, Бибиков, тоже приезжай сюда. Заберем Елизавету Григорьевну и тебя, Илья, и поедем. Я думаю, двух саней нам на пятерых хватит.

– Конечно, хватит, – громко засмеялась Лиза и добавила: – Надо будет только прижаться друг к другу посильнее, чтобы не замерзнуть, и все.

Все трое гвардейцев, сидящие рядом с девушкой, дружно загоготали над скабрезной шуткой Лизы, а Илья нахмурился.

– Лизавета! – уже не выдержал Илья. – Тебя, наверное, матушка уже заждалась. Тебе пора.

– И впрямь, господа, мне пора, – заметила Лиза и церемонно встала. – До завтра. Буду с нетерпением ждать встречи с вами.

Предвкушая завтрашний интересный и чудесный день, Лиза с довольной ухмылкой на тонких губах выплыла из гостиной. Илья проводил полноватую фигуру сестры мрачным взором и с облегчением вздохнул. В его голове закружилась мысль о том, что Лизу надо немедля выдавать замуж. Иначе через пару лет ее фигура окончательно расплывется и потеряет товарный вид, а ее бесшабашный нрав и глупость только будут усиливаться с годами. И уж тогда она точно останется в старых девах.

К Илье подошел Михайлов и тихо спросил:

– А как думаешь, Илья, Дарья Сергеевна сможет поехать завтра с нами на прогулку?

Илья вскинул на друга недовольный взгляд-лезвие и произнес:

– Вряд ли, Иван Федорович. Она к таким развлечениям не привыкла.

– А ты бы попросил ее по-братски, а, Илья Григорьевич? – заискивающе попросил Михайлов. – Уж больно мне хочется, чтобы и она поехала.

– Иван, да сдалась она тебе? – раздраженно выпалил Илья. Но после такой просьбы друга не мог ему категорично отказать. – Поверь мне, она молчать все время будет и скучна она.

– Ты неправ, совсем она не скучна, – не согласился Иван. – А насчет молчания, так это и к лучшему. Я хоть полюбуюсь ею еще чуток. Ты сделай милость, поговори с ней. Уж больно она хороша, аж прям за душу трогает. Обещаю, я буду очень вежлив с ней.

– Ну не знаю я, – уже более спокойно произнес Илья. Иван так просил, что Теплову стало не по себе. Но уговаривать Дашу поехать завтра с ними он тоже не собирался, поэтому уклончиво ответил: – Я поговорю с ней, но ничего не обещаю. Если она откажется, так и дело с концом.

– Вот спасибо, Илья, уважил, – сказал довольно Михайлов и по-дружески похлопал его по плечу. Затем отошел от Теплова и громко скомандовал: – Вставайте! Марья Ивановна нам полчаса отмерила. Прошли они.

Уже через четверть часа молодые люди покинули особняк Тепловых, а Илья, тяжело вздыхая, поплелся на половину матери, чтобы пожелать ей доброй ночи.

Утром, около десяти, вся веселая компания собралась в китайской гостиной. Ждали только Лизу, которая никак не могла собраться. Марья Ивановна радушно поила чаем троих друзей Теплова и расспрашивала молодых людей обо всем подряд, чтобы занять их время. Сегодня хозяйка дома была весьма вежлива и учтива. Она по-доброму улыбалась, видя перед собою трезвых, вежливых гвардейцев, облаченных в парадные мундиры. Илья, как и обычно, стоял у окна, безразлично смотря на заснеженную улицу и пустынную парадную лестницу, у которой уже ждала пара саней.

– Илюша, ты хоть чаю выпей, – позвала Марья Ивановна. – Ты ведь даже не завтракал сегодня.

– Не хочу, матушка, благодарствую, – буркнул Илья и нахмурился. В желудке молодого человека урчало от голода, но Теплов специально пропустил завтрак, чтобы не встречаться утром с Дашей. И теперь он надеялся, что они поскорее уедут, и уже там, у Разумовских, он чем-нибудь перекусит или на худой конец завернет по дороге в какой-нибудь трактир.

Наконец дверь гостиной отворилась, и под всеобщие взгляды вплыла Лиза. Ее полноватая фигура, облаченная в алое бархатное платье с большим квадратным вырезом, вызвала одобрительные страстные взгляды Штуммера и Бибикова. Жемчужные драгоценности покрывали шею, руки и уши девушки. Ее волосы, приподнятые в высокую прическу, были украшены небольшими бантами. Марья Ивановна, оглядев дочь, участливо спросила:

– Ты не замерзнешь, доченька?

– Нет, матушка, я же еще шубку надену с капюшоном.

– Как знаешь, милая, – кивнула ей с любовью Марья Ивановна, понимая дочь, которая хотела быть очень красивой сегодня. Ведь нечасто Лиза ездила гулять с такими красивыми, элегантными кавалерами.

– Я готова, можно отправляться, – сказала довольно Лиза.

– А Дарья Сергеевна, что же, не поедет? – вдруг громко спросил Михайлов, ставя фарфоровую чашку с кофе на блюдце. Иван обвел изучающим взором Марью Ивановну, Лизу и остановил пронзительный взгляд на Теплове.

– Дашенька? – удивилась Марья Ивановна. – Вы ее тоже приглашали?

– А ее-то зачем? От нее толку никакого, – зло заметила Лиза. – Только испортит все.

– Лизонька, не говори так о сестре, – пожурила ее ласково мать.

– С ней Илья обещался поговорить. И что же? – тоном инквизитора спросил Михайлов.

– Да не поедет она, Иван, что тут говорить, – произнес Илья важно и, отвернувшись от окна, внимательно посмотрел на друга. – Лиза права, пора ехать.

– Нет, постой! – воскликнул недовольно Иван и вскочил на ноги. – Так ты говорил с Дарьей Сергеевной, как я тебя просил, или нет?

Илья поджал губы и хмуро посмотрел на друга.

– По лицу видно, что не говорил, – заметил ехидно Штуммер. – Он и вчера вечером ее быстрехонько из гостиной спровадил, чтобы мы ее не разглядели как следует.

– Илюша, я думаю, вам надобно взять Дашеньку с собой, – заметила ласково, но твердо Марья Ивановна, обратив взор на сына. – Она немного развлечется. А то что же она, как наказанная, все дома сиднем сидит?

– Матушка, вы хоть не вмешивайтесь, – капризно возразила Лиза. – Так мы едем, господа, или нет?!

– Нет, не едем! Если Дарья Сергеевна не едет, я тоже не поеду! – воскликнул грозно Михайлов.

Илья побледнел и приблизился к другу. Он видел, что Иван уперся и не отступится от своего.

– Иван Федорович, что ты прям истерику закатил, словно барышня! – возмутился Илья. – Вот сейчас позовем Дарью да спросим ее. Хочет она поехать или нет?!

– Так ты и не спрашивал?! – тут же догадался Иван.

– Так зачем спрашивать, когда я наперед знаю, что она не согласится, – выпалил Илья.

– Почем ты знаешь и за нее решил? – недовольно заметил Михайлов. – Дозволь мне самому с ней переговорить пять минут.

– Да говори, что мне жалко, – набычился Илья и, подойдя к столу, быстро позвонил в колокольчик. Вошел слуга. – Тихон, пригласи сюда, пожалуйста, Дарью Сергеевну, да побыстрее.

– Слушаюсь, ваше благородие!

Марья Ивановна удовлетворенно кивнула, а Лиза обиженно надулась, не понимая, отчего из-за этой противной Дашки они должны сидеть в гостиной лишних полчаса, а не развлекаться на качелях у Разумовских. Михайлов замер в ожидании в напряженной позе. А Илья тяжко вздохнул и оперся плечом о теплую плитку камина, уставившись мрачным взором на дверь. Платон Штуммер и Дмитрий Бибиков почтительно молчали и важно потягивали чай, ожидая, чем закончится весь этот водевиль.

Даша не заставила себя долго ждать и явилась спустя несколько минут. Прелестная в простом, василькового цвета платье с глухим воротничком, с косой, обернутой вокруг головы короной, она вошла в гостиную, где ожидала увидеть лишь тетушку, и невольно замера прямо на пороге, увидев такое количество молодых людей.

– Пройди к нам, Дашенька, – ласково сказала Марья Ивановна, видя смущение девушки.

– Дарья, пройди, – подхватил фразу матери Илья. Даша взглянула на брата и, увидев его хмурый взгляд, невольно побледнела, не понимая, чего от нее хотят.

Девушка тихо поздоровалась, а Штуммер и Бибиков, которые при ее появлении встали со своих мест, галантно поклонились.

– Илья Григорьевич, дозволь мне, – воскликнул Михайлов. Он приблизился к Даше и, низко склонив голову к девушке, поцеловал ее пальчики. – Доброе утро, Дарья Сергеевна, – добавил он тихо, едва выпрямившись, поглощающим взором смотря в синие огромные глаза девушки и ощущая, как все его существо наполнятся счастьем от ее присутствия. – Если позволите, мы отойдем чуток, – обратился Михайлов ко всем и, осторожно удерживая Дашу за локоть, потянул ее в дальний угол гостиной.

– Отойди, отойди, соблазнитель, – пошутил Платон и усмехнулся в усы.

И тут же получил злой недовольный взор-укор от Ильи.

– Дарья Сергеевна, вы сегодня еще прекраснее, чем вчера, – начал свою речь Михайлов.

Его молодое открытое лицо с добрыми карими глазами и светлыми завитыми вихрами, как и вчера, вызвало в душе Даши приятное теплое чувство. На вид Михайлову было не более двадцати пяти лет, он имел рост выше среднего, худощавую широкоплечую фигуру и отменную выправку. Взор молодого человека невольно утонул в больших глазах девушки, и Даша, смутившись, тихо произнесла:

– Вы хотели со мной о чем-то поговорить, Иван Федорович?

Даша краем глаз поглядывала на остальных молодых людей, собравшихся в просторной гостиной, и никак не могла понять, зачем ее пригласили в гостиную.

– Простите, Дарья Сергеевна, так вот какой компот, – начал вновь Михайлов, прокашлявшись. – Мы теперь с вашим братцем и сестрицей собрались на гулянье в парк к Разумовским. Там весело будет. Катания всякие и сладости, много народу, опять же. Почти все дворяне петербургские. Я бы очень хотел, чтобы вы тоже составили нам компанию.

– Я? – опешила Даша, явно не ожидая подобного предложения. Девушка еще не ездила ни на рауты, ни на приемы, ни на балы, как Лиза, и оттого предложение Ивана Федоровича застало Дашу врасплох. И тут же в ее голове мелькнула мысль о том, что она очень хочет поехать. Но она заметила, что в этот момент лицо Лизы выражало недовольство, а Илья как-то не по-доброму смотрел в их сторону. Потому Даша спросила: – А Илья Григорьевич не против, чтобы я поехала?

– Нет, совсем нет. Это он велел за вами послать, чтобы ваше мнение спросить.

– Мне так приятно ваше предложение, подпоручик, – улыбнулась Даша в ответ молодому человеку. – Но могу я минуту подумать?

– Конечно, думайте. Однако ваша тетушка весьма желала, чтобы вы поехали с нами. Это она настояла, чтобы Илья позвал вас.

– Тетушка?

– Ну да, она сказала, что вам будет интересно.

– Раз так, Иван Федорович, я согласна, – кивнула Даша. – Только когда?

– Дак теперь. Мы, вас с Елизаветой Григорьевной ожидаючи, уже час здесь паримся.

– Ох, простите, – сказала Даша. – Я мигом, платье переодену и через четверть часа буду готова.

– Ну, вот и славно. Я очень рад, – улыбнулся ей во весь рот Михайлов и добавил: – Позвольте ручку, прелестница?

Даша вновь протянула ему руку, и после молодые люди вернулись ко всем.

– Она согласна! – воскликнул Иван так довольно и громко, что Илья даже поморщился.

– Согласна?! – переспросил он и вперил недовольный пронзительный взор в Дашу, как будто желая ее запугать.

– Да. Иван Федорович убедил меня, что там будет очень весело, – ответила девушка.

– Вот и правильно, Дашенька, поезжай, милая, с сестрицей, – закивала довольно Марья Ивановна.

Илья с шумом выдохнул и мрачно заметил:

– Ну что ж, поехали. Только побыстрее собирайся. Мы на крыльце тебя ждать будем.

– Я уже бегу, братец, – звонко ответила Даша и выпорхнула из китайской гостиной.

Как Даша и обещала, она вылетела на улицу, спустя четверть часа. Все пятеро молодых людей ждали ее на крыльце и, едва лакей распахнул перед ней широкие двери, невольно устремили на нее взоры. Она быстро приблизилась.

– Надеюсь, я не заставила вас долго ждать, господа? – спросила Даша почтительно и улыбнулась.

Она увидела, как в глазах Ивана Федоровича зажглись радостные страстные огоньки, а на лице Лизы появилась кислая мина. Все молодые люди весьма эффектно смотрелись в своих парадных темно-зеленых мундирах, зеленых подбитых мехом камзолах и треуголках с опушкой. Самым высоким среди них казался Илья. Штуммер и Михайлов были на полголовы ниже Теплова. А Бибиков имел средний рост, и его треуголка находилась вровень со шляпкой Лизы.

Теплов стоял далее всех у балюстрады, и его инквизиторский взор пробежался по фигуре девушки. В новой темно-синей шубке, вышитой серебряными нитями с белой опушкой, которая подчеркивала ее узкую талию и округлые бедра, Даша показалась молодому человеку невозможно изящной и притягательной. Юбка дорогого шерстяного платья девушки имела простой покрой и также была кобальтового оттенка. Темная шляпка в тон шубки с полями, подбитая мехом белого соболя, красиво обрамляла ее голову со светлыми прядями и закрывала лишь верхнюю половину волос. Простая прическа из косы, уложенной над шеей в затейливый цветок, придавала нежному лицу милое и утонченное выражение. Поняв, что будет мукой выносить весь день присутствие рядом этого прелестного создания, Илья тяжело вздохнул.

Платон подбадривающе улыбнулся Даше и заметил:

– Прелестница прямо! Теперь можно и ехать!

– Позвольте? – Михайлов немедля протянул ей локоть. Даша кивнула и оперлась на предложенную руку. Даша лишь на мгновение заметила колючий взор старшего брата, как он тут же отвернулся от них и, протянув локоть Лизе, первым направился вниз по широкой каменной лестнице.

На улице стояла чудесная солнечная и неморозная погода, совершенно не свойственная петербургской зиме. У подножья лестницы их уже ждали двое открытых саней, широких, с меховыми покрывалами и кучерами на козлах. Илья подвел Лизу к первым саням, и она, поблагодарив брата, устроилась посередине мехового сиденья.

– Дмитрий Гаврилович, садитесь со мной! – скомандовала Лиза и похлопала рукой в красной меховой перчатке по обивке.

– Благодарю! – воскликнул Бибиков, просияв, и занял место подле нее.

– Вы позади садитесь, – добавил Илья, обернувшись к остальным, и сел от Лизы справа.

Дашенька оказалась в компании Штуммера и Михайлова и весьма этому обрадовалась. Ибо хоть на некоторое время избавилась от неприятного колючего взора Ильи и злого завистливого взгляда сестры. Скрипя, сани полетели по талому снегу. Весь путь до поместья Разумовских, который занял около часа, Даша мило проболтала со своими попутчиками. Иван Федорович то и дело говорил ей комплименты, спрашивал ее мнения о разных вещах, а девушка со всей своей непосредственностью и учтивостью отвечала молодому человеку.

Штуммер много шутил, подтрунивал над товарищем и довольно ухмылялся, когда Даша вдруг заливалась негромким смехом после его очередной шутки. Она чувствовала себя раскованно и душевно, ощущала, что молодые люди действительно расположены к ней, и она им искренне нравится. Поэтому отвечала тем же и говорила с ними открыто, просто и вежливо. Михайлов все время невольно краснел под ее чудным взором, а Штуммер постоянно выдавал язвительные беззлобные замечания по любому поводу.

Когда они въехали в поместье Разумовских, было около полудня. Здесь уже собралось множество народу. Богато одетые дворяне в меховых кафтанах с дамами в вышитых шубках, в шляпках и капюшонах, подбитых соболиным мехом, прохаживались в бескрайних садах Разумовских.

Лиза с Бибиковым и Тепловым уже вылезли на снег, когда вторые сани остановились около них. Штуммер первым ловко выпрыгнул на дорогу. А за ним и Михайлов, который галантно подал руку Даше.

– Я думал, у вас животы лопнут по дороге, – ехидно заметил Илья, отметив, что Иван прямо не сводит взора с лица Даши. – Вся округа слышала, как вы ржали, словно кони.

– Дак надо было к нам садиться, может, тоже повеселел бы, – улыбаясь, заметил Платон, хлопнув по плечу Теплова. – А то на лице у тебя такое выражение, словно помер кто-то.

Даша оказалась рядом с Ильей и улыбнулась ему, как и Михайлов. Впервые за эти сутки девушка оказалась на расстоянии вытянутой руки от Теплова, и он вмиг ощутил еле уловимый запах ее духов: сладкий, свежий и манящий.

Иван что-то шепнул Даше на ушко, и она, кивнув, ухватилась за его локоть.

– Догоняйте, мы к балаганам! – бросил через плечо Михайлов и поспешил со своей спутницей в сторону шумных красочных построек, где давали представление.

Всюду царило веселье. Посреди огромного дворцового парка Разумовских, в акватории небольшого пруда, который замерзал зимой, был устроен круглый каток с прокатом скользких лезвий для всех желающих. По правую сторону от дворца стояли большие лотки с закусками, блинами, сластями и напитками. Здесь же возвышались веселящие балаганы с петрушками, скоморохами и прочими развлечениями для публики. Между балаганами по центру широкой дорожки водили на цепи лохматого бурого медведя для потехи. С левой стороны от дворца находились высокие качели и карусели. А внизу парка были сколочены огромные деревянные горки, покрытые льдом, на которых все желающие могли прокатиться на расписных санях.

Дворец Разумовских, а именно, весь первый этаж был открыт для посещения. И гости, раздевшись при входе в специально устроенной гардеробной, могли обогреться и передохнуть в шикарных залах в тепле и комфорте. В левом крыле дома для богатой публики были оборудованы ванные и туалетные комнаты для дам, а в правом – для мужчин. В центральной части дворца в огромной столовой желающие могли расположиться за уютными столиками и за умеренную плату заказать себе обед и напитки.

Поначалу вся компания прогулялась среди шатров с петрушками и вдоволь насмотрелась на представления. Тут же молодые люди намахнули по паре рюмочек вина, закусывая их холодной осетриной в одной из лавочек, а девушки с удовольствием полакомились сластями из засахаренных заморских фруктов, таких, как виноград и апельсин. Запив все душистым цейлонским чаем, который услужливо носили между гостями для согрева лакеи, гвардейцы вместе со своими дамами, дабы согреться, решили идти кататься на пруд. Едва молодые люди приблизились к круглому водоему, служившему катком, и дамы заняли специально обитые бархатом скамейки, как к ним услужливо подбежал лакей и осведомился:

– Доброго дня, господа! Желаете кататься?

– Конечно, милейший, – закивал Штуммер.

– Все кататься желаете?

– Все, все! – засмеялся Михайлов.

– Тогда позвольте осмотреть ножки дам?

– Это еще зачем? – удивился Бибиков.

– Так узнать надобно, какие полозья выбрать размером-то.

– Дак барышни наши наверняка знают свои размеры, ведь так? – заметил Илья, что стоял за сидящими девушками.

– Мне двадцать пятый впору, – сказала важно Лиза.

– А вам, барышня? – обратился лакей к Даше.

– Наверное, двадцать первый. Последние сапожки такого размера тетушка мне покупала.

– Мала ножка-то, но посмотрю, может, и есть что, – кивнул лакей. Молодые люди тоже сообщили свои размеры.

Уже через четверть часа компания дружно выкатила на лед. Почти сразу же очень хорошо получилось скользить у Даши. Ее легкая подвижная фигурка с прямой спиной выделялась на льду, будто девушка давно умела стоять на скользких полозьях.

– Вот и наша прелестница! – воскликнул Штуммер, нагоняя ее на втором круге. – Откуда вы так скользить искусно умеете?

– Каждой зимой мы с Оленькой катаемся в царском парке, что неподалеку от нашей усадьбы, – рассмеялась Даша, оборачиваясь.

– А вот ваша сестрица, того и гляди свалится! – добавил Платон, ехидно ухмыляясь и показывая взглядом в сторону.

Даша чуть обернулась, как раз проезжая мимо неуклюжей троицы, посередине которой находилась Лиза. Пухлая девушка никак не могла удержать равновесие и то и дело сильно отклонялась то назад, то вперед. Илья и Дмитрий с двух сторон пытались удержать Елизавету от падения и сами едва не падали от того, что девушка неуклюже хваталась за них.

Штуммер поехал дальше, а Даша нагнала Михайлова, который тоже плохо держался на ледяных полозьях. Поравнявшись с молодым человеком, она предложила:

– Иван Федорович, возьмите меня за локоть.

– Нет, благодарю, Дарья Сергеевна, неудобно мне, – отрицательно замотал головой Иван. – Я так неуклюж. Еще и вас свалю.

Даша понятливо кивнула и поехала дальше.

Прошло около часа. Лиза, быстро устав, уже полчаса сидела на скамье у ледяного озерца, а Бибиков подносил ей горячий чай, чтобы девушка не замерзала. Штуммер, Михайлов и Теплов стояли рядом с ними и о чем-то оживленно спорили. Им уже наскучило это развлечение, и они ждали, когда накатается Даша. Девушка же уехала на другой конец озерца, где было поменьше народу, и с удовольствием каталась по скользкому льду, позабыв об остальных. Это занятие так увлекло Дашу, что она потеряла счет времени. В какой-то момент она ощутила, как чья-то рука властно обхватила ее за талию. Она уже хотела возмутиться и резко обернулась.

– Дарья! Насилу догнал тебя! – раздался над ее ухом грозный баритон Ильи. Он катился по льду рядом, придерживая ее за талию, и пытался замедлить бег девушки. Даша притормозила, отметив, что Илья весьма умело ехал по скользкой поверхности и, видимо, ранее только из-за Лизы едва не падал, когда та держалась за него. – Ты разве не слышишь, как я кричу тебе?

Она отрицательно покачала головой, вконец остановившись и подняв на него глаза. Илья отпустил руку с ее талии и остался стоять в шаге от девушки.

– Прости, братец, я не слышала, – сказала она, улыбнувшись молодому человеку.

Ее прелестный манкий взор проник в самую глубину его существа, и Теплов, сглотнув ком в горле, сильнее нахмурился. Даша была так близко, что молодой человек отчетливо видел, как падающие белые снежинки ложатся на ее густые темные ресницы, переливаясь драгоценными капельками. В этот миг девушка была так хороша, что Илья ощутил, что ему вовсе не хочется теперь отходить от нее. Но немедля в нем поднялся дух противоречия, и он почти грубо заметил:

– Лиза замерзла. Мы собираемся во дворец отобедать. Поехали! – скомандовал он. – Давай руку.

Он протянул ей широкую ладонь в перчатке. Даша послушно вложила пальцы в его руку, и Илья отметил, как мала ее узкая ладошка. Пытаясь даже не думать о том, что девушка находится так близко от него и что он держит ее за руку, Теплов, умело перебирая ногами, устремился на другой конец озерца, где их ожидали остальные.

Каминные часы в огромной многолюдной столовой дворца Разумовских пробили три часа пополудни, когда услужливый слуга принес аппетитное жаркое, суп и другие лакомства, которые заказали молодые люди.

– Вина еще принеси, самого лучшего. Французского, на крайний случай аглицкого, – со знанием дела велел Штуммер. Лакей, низко клянясь, быстро направился в другой конец зала.

Молодые люди, нагуляв хороший аппетит на свежем воздухе, с удовольствием поглощали заказанные ароматные яства и говорили на разные темы. Платон много шутил, Михайлов то и дело зачинал новые темы для беседы, а Бибиков с важным видом рассказывал последние дворцовые новости и сплетни. Дашенька, обычно скромная и тихая, тоже немного участвовала в беседе, а Лиза постоянно перебивая молодых людей, высказывала свое мнение по поводу всего, пытаясь быть остроумной.

Все шутили, смеялись и наслаждались непринужденной атмосферой. Единственным человеком, которому все это веселье было не по душе, был Теплов. Он сидел с угрюмым видом и упорно молчал. Напряженным мрачным взором молодой человек сверлил лицо Даши, сидящей напротив него, без шляпки, в простом платье кобальтового насыщенного оттенка. Он следил за каждым жестом девушки, за каждым ее словом, за каждым взглядом.

Илья видел, что Дашу как подменили. С самого утра, едва они выехали из поместья Тепловых, она явно ожила. Словно теперь она вылезла из своего закрытого кокона, в котором прибывала в их доме долгие годы, и сейчас перед ними предстала та самая настоящая Даша, которая в детстве была непосредственным, резвым ребенком. Веселая, разговорчивая, открытая, она искренне и тепло отвечала на вопросы, когда ее спрашивали, и иногда задавала вопросы сама. Она делала это так умело, тактично и мило, что Илья сразу отметил, что его семнадцатилетняя двоюродная сестра держится в обществе гораздо правильнее и искуснее, нежели развязная, глуповатая Лиза. Иногда Даша весело заливалась смехом, обнажая белоснежные зубки, и ее глаза начинали светиться радостью. Илье весьма нравилась эта новая Даша. Но гнетущие мысли о том, что она стала такой благодаря компании Михайлова и Штуммера, точили Теплова. Мрачное настроение никак не хотело оставлять его, Илья строго и осуждающе поглядывал на девушку и мечтал только о том, чтобы этот день поскорее закончился.

Он постоянно окидывал взором стройный стан Даши, ее красивое нежное лицо, светлые густые волосы и яркие притягательные очи. Молодой человек отмечал каждый взгляд девушки, брошенный ею на Михайлова. Илья уже заметил, что Даша, сидящая по правую руку от Ивана, была не прочь принимать ухаживания от подпоручика. Мало того, Илье казалось, что девушка всячески поощряет Михайлова своими улыбками, совсем не кокетливыми, а манящими и невозможно чувственными.

Ко всему этому в притягательном облике Даши было еще нечто такое, что неимоверно смущало Теплова. Иногда он украдкой бросал горящий взор на покрытую темной тканью грудь девушки. По сравнению с узкими плечами, изящной спиной и тонкой талией эта нежная выпуклость весьма красноречиво выделялась на ее тонком стане. Как знаток, молодой человек сразу же определил, что грудь светловолосой прелестницы выросла настолько, что теперь имеет вполне аппетитный размер, который наверняка был впору его ладони. Она, хоть и была полностью укрыта платьем, все же не давала Теплову покоя. И уже вскоре молодой человек ощутил, как от тайного любования ее грудью его начали посещать страстные помыслы.

Уже к концу трапезы Илья поймал себя на мысли о том, что ему безумно хочется оказаться не просто на месте Михайлова, а вообще, пробыть весь день только с Дашей. Лишь вдвоем. Только с ней прокатиться десяток кругов по заледенелому озерцу, покормить медведя у балагана, а затем посидеть вот так в теплом трактире, только вдвоем, вести задушевные беседы и как будто ненароком прикасаться к ее изящной талии и говорить ей на ушко всякие глупости.

– А что это Илья Григорьевич у нас весь день такой смурной, да и теперь мрачный сидит? – подшутил Штуммер, выпив очередную рюмочку вина.

– Конечно, у нас-то рядом красавицы-девицы, а ему что до них? Они его сестры, – подхватил Бибиков и поцеловал ручку Лизе. – Надо было еще какую другую девицу брать с собой так, Илья? Ты бы тоже повеселел.

– Прекрасная идея, Дмитрий! – воскликнул Иван. – На следующее наше гуляние я, надеюсь, смогу уговорить поехать с нами свою сестрицу Ксению. Она, знаете ли, за последние два года, что я не был дома, весьма расцвела. Прям ягодка наливная.

– Скорее снежная королева, – съязвил Платон. – В последнюю нашу встречу твоя ненаглядная сестрица, Иван, даже ручку мне не дозволила поцеловать.

– Дак разборчивая она, вот и все, – пожал плечами Михайлов. – Она девица на выданье. Знаешь, сколько к ней кавалеров сватается? Но пока никто не по нраву ей.

– Слушай, Иван, дак пошли сейчас за ней! – предложил Штуммер. – Она как раз через часок и приедет сюда!

– Да, хорошая мысль! – воскликнула Лиза. – На прошлом балу мы с вашей сестрицей, Иван Федорович, очень мило беседовали. Может, хоть Илья повеселеет? Ведь будет и у него, за кем ухаживать.

– Решено! – воскликнул Иван и крикнул мальчишку, что подносил еду. Уже через пять минут, наскоро нацарапав сестре письмо, Михайлов передал его вместе с целковым парню и велел: – Снеси как можно скорее на улицу Т. в дом полковника Михайлова, его дочери Ксении Федоровне.