Читать книгу Рассказы для выздоравливающих - Аркадий Аверченко - Страница 7

Усевшись поудобнее в кресло, он осмотрел меня и, удовлетворенный, сказал:

– Вот вы какой!

– Да, – скромно улыбнулся я.

– Давно пишете?

– Четыре года.

– Ого! А я тоже думаю: дай-ка что-нибудь напишу!

– Написали? – полюбопытствовал я.

– Написал. Принес. Хочу у вас напечатать.

– Раньше писали?

– Нет. Другим была голова занята. А нынче с делами управился, жену в имение отослал, ну, знаете ли, скучно. Эх, думаю, попробую-ка что-нибудь написать. Вот написал и притащил – хе-хе! Печатайте новоявленного Байрона.

– Хорошо-с. Одну минутку… кончу корректуру и тогда к вашим услугам.

Это был длинноносый немолодой человек, в черном сюртуке и с бриллиантом на худом узловатом пальце.

Он осмотрел свои ногти и, улыбнувшись, сказал:

– А приятно, когда везет.

– Кому?

– Да вот, например, вам. Пишете, зарабатываете деньги, вас читают.

– Трудно писать, – рассеянно сказал я.

– Ну, как вам сказать. Я, например, сел, и у меня это как-то сразу вышло.

Я отодвинул неоконченную корректуру и сказал:

– Где ваша рукопись?

– Вот она. Условия: пятнадцать копеек строка. А следующие вещицы – по соглашению. За дебют можно и подешевле…

– Ладно. Ответ через две недели.

Я бросил косой взгляд на начало лежавшей передо мной рукописи и сказал:

– Кстати, нельзя писать: «Солнце сияло на закате небосклона».

– Ну, ничего, – добродушно усмехнулся он. – Исправите. Это первые шаги. Ну – я пойду. Не буду отнимать у себя и у вас драгоценное время.

Он вынул часы, взглянул на них и сказал с досадой:

– Вот анафемские! Опять стали.

– Испортились? – спросил я.

– Да. Давал чинить – ничего не выходит.

– Да, уж эти часовые мастера! Позвольте, я посмотрю их. Может быть, что-нибудь можно с ними сделать.

Он удивленно посмотрел на меня.

– А вы и часы можете починить?

– Отчего же… Пустяки!

Я взял протянутые им часы, открыл заднюю крышку и стал внимательно разглядывать сложную комбинацию колесиков и пружин.

– Ну-с… попробуем.

Я взял перочинный ножик и ковырнул механизм. Два колесика отскочили и упали на письменный стол.

– Ага! – удовлетворенно сказал я. – Ишь ты подлые.

Нащупав пальцем тонкую, как паутина, спираль, я подцепил ее ногтем и, размотав, вытащил. Заодно выпали и два каких-то молоточка, соединенных дужкой.

– Ну что? – спросил писатель, с недоумением следя за моей работой.

– Да что ж, – пожал я плечами, выковыривая из футляра последние остатки механизма. – Часы как часы. Тут столько всякого напутано, что сам черт не поймет.

Он вскочил, бросил растерянный взгляд на выпотрошенные часы и вскричал:

– Да вы-то сами… понимаете что-нибудь в часах?

– Как вам сказать… Скорей не понимаю, чем понимаю.

– И вы никогда не занимались часовым делом?

– Откровенно-то говоря – нет. Вот сейчас только… немножко.

Он заревел, собирая в опустевшие часы все свои колесики, пружины и молоточки:

– Так какого же дьявола, ни черта не смысля, вы беретесь не за свое дело?!

Заревел и я:

– А вы-то тоже! Какого вы дьявола взялись за литературу, ни черта в ней не смысля?! Что ж, по-вашему, починять часы труднее, чем написать хорошее литературное произведение?

Потом мы оба сразу остыли. Он засмеялся и сказал:

– Ну, черт с вами. Если эта моя вещица не подойдет – принесу другую.

– Ладно, – согласился я. – Если еще будут у вас часики, притащите и их. Может быть, мы оба в конце концов научимся…