Читать книгу ОБЩАЯ ИСТОРИЯ еврейского просвещения в Одессе (1799—2009). Книга в двух частях. Часть 1 - Аркадий Чудновский - Страница 5

События, с описания которых начинается эта глава, являются важнейшими в становлении еврейского образования в Одессе, в начале XIX века, изложены в хронологической последовательности, на основе ценных документальных данных из архива канцелярии бывшего Новороссийского и Бессарабского генерал-губернаторства.

Речь идет об открытии в 1826 году, под влиянием переселившихся в Одессу из Галиции (Австрия) просветителей, общеобразовательной еврейской школы (54).

13 октября 1826 года на имя, исправлявшего временно должность Новороссийского генерал- губернатора, графа Федора Петровича Палена поступило прошение четырех евреев – Якова Натанзона, Леона Ландау, Г. Герценштейна и Иосифа Швефельберга, которые, указывая на то, что они являются исполнителями желания членов

«общества», и упоминая об утвержденном 9 декабря 1804 года Положении, как о «человеколюбивом» законодательном акте, в котором Император Александр I, «стараясь о благах всех народов», распространил попечения свои и на евреев, просят открыть в Одессе училище «на иждивении кагальном». При этом прошении были приложены: составленный на древнееврейском языке приговор 66 евреев из жителей Одессы, план предполагаемой школы и, «признание за благо, издержки, нужные на учреждение и содержание указанного училища, употребить из кассы общества, как на дело великой и всеобщей пользы, лишь бы только с помощью

Всемогущего узреть события сего предмета усерднейших наших пожеланий к пользе своей и детей наших».

В программу училища, в котором на первых порах должны были существовать четыре класса, были включены: священное писание, еврейский язык и грамматика его, талмуд, арифметика, чистописание, языки русский и немецкий, из коих первый «достоин особого внимания, как язык отечественный», а второй «важен потому, что жидовский диалект есть не что иное, как испорченный немецкий». Во главе училища должен был находиться директор, который вместе с избранными обществом попечителями составляли школьную комиссию, ведавшую не только всей хозяйственной частью, но составляющую нечто вроде экзаменационного ареопага для испытания принимаемых на службу учителей. Кроме того, для фактического надзора за «порядком школы, преподаванием уроков и поведением воспитанников» должен был функционировать особый штат инспекторов с обязанностью чередоваться между собой каждый месяц и представлять школьной комиссии подробные отчеты о своей деятельности (54).

Граф Пален уже 15 октября отправил письмо Министру народного просвещения А. С. Шишкову, доводя до сведения последнего, о данном им разрешении на открытие еврейского училища и выражая свое особое удовольствие по поводу такого отрадного движения среди евреев в пользу

образования и правильного воспитания детей. В тоже время граф уведомил одесского градоначальника П. И. Нейдгартаотом, что, рассмотрев общественный приговор и план предполагаемого училища,

«нашел, что такое совершенно согласно с видами правительства» и предложил ему:

– «предписать здешнему кагалу, чтобы он объявил всем пребывающим здесь евреям, что начальство не только соглашается на учреждение здесь училища для их детей, но всеми законными мерами будет покровительствовать оному;

– объявить тому же кагалу, чтобы он допустил евреев, подписавших помянутый приговор, к выбору из среды себя директоров и инспекторов училища и представил сведения об оных на мое утверждение;

– когда директор и кассир будут выбраны и мной утверждены, тогда разрешить кагалу отпустить им 5000 рублей на ежегодное содержание училища».

С какой энергией и быстротой действовали инициаторы училища, пользовавшиеся поддержкой со стороны высшей администрации края, можно судить по тому, что 15 октября последовало распоряжение графа Палена о выборах должностных лиц для заведования школьным делом, а через шесть дней выборы уже состоялись. Избранными оказались, кроме лиц, подписавших первоначальное прошение на имя графа Палена, д-р Розенблюм, Давид Фридман, Бер Берштейн и Соломон Гурович. В какой день собственно последовало

открытие училища – из дела не видно, но надо полагать, что очень скоро. Это подтверждается тем, что когда Министерство народного просвещения изъявило с0 своей стороны согласие на существование училища и обратилось к графу Палену с запросом относительно программы заведения, названия учебников, а также указания ценза и звания допущенных к занятиям учителей, то в ответе своем, составленном 31 декабря 1826г., генерал-губернатор дает обстоятельное описание училища функционировавшего уже некоторое время и давшего своим руководителям возможность представить начальству запрашиваемые сведения. Из этого ответа видно, что учителей на первый раз положено шесть и, сверх того, один помощник для подготовительного класса. Директором заведения состоял еврей – иностранец Зиттенфельд, выдержавший надлежащий экзамен в лицее. Среди учителей был только один христианин – русско- подданный Шостак, преподававший русский язык; все же остальные учителя были австрийские евреи.

Все учебники были на немецком языке, не исключая русской истории, которая преподавалась по Карамзину в сокращенном переводе Г. Таппе. «В заключении сих сведений, – заканчивает граф Пален свое послание, – я долгом поставлен покорнейше просить Ваше Высокопревосходительство о снисхождении к тем статьям, кои в одесском еврейском училище не сходны с общепринятыми в России правилами. Училище сие есть заведение совершенно новое в своем роде и открытие оного

сопряжено с большими трудностями. Если оно будет продолжаться, то нет сомнения, что принесет большую пользу. Если же подвергнуть оное всем без исключения правилам и формам, принятым для русских училищ, и особенно в отношении к экзаменам учителей, то оно разрушится. Суеверные евреи и теперь стараются об уничтожении оного, боясь всякого просвещения».

Кагал стремился погасить малейшие проблески светского просвещения еврейских детей и сохранить в неприкосновенности сложившийся у евреев религиозно-общественный быт и обрядовые традиции. Глава еврейской общины раввин Реувен противился открытию этой школы. В письме генерал-губернатору Палену он отмечал, что «люди, добивающиеся открытия школы с преподаванием светских предметов, противники традиционного еврейского образования».

Дубнов писал по этому поводу:

«Раввинизм и хасидизм стремились закупорить еврейскую среду от всякого доступа новых идей».

По словам еврейского историка Ю. Гессена, для представителей общин, подобных Реувену,

«просвещение представляет греховный путь, который неминуемо ведет к измене религии и народу».

Ахад Ха-Ам писал по этому поводу:

«Вожаки народа старались окончательно изолировать его от чужой нравственной жизни, не

допуская ни до какого подражания» (48).

Указание графа Палена на «старания суеверных евреев» и на «большие затруднения», с которыми сопряжено было открытие училища, находят себе подтверждение в следующем довольно любопытном факте. 26 октября 1826 года, в самый разгар подготовительных действий по открытию училища и обеспечению его существования, на его имя поступило прошение от «одесского еврейского общества», в котором говорится следующее: – « от еврейского кагала объявлено обществу нашему повеление о предполагаемом учреждении в Одессе за счет общественной кассы училища для изучения еврейского языка, правил нашей религии и преподавания языков русского и немецкого. Узнав из сего предписания, что поводом сему был приговор и прошение, поданное вашему сиятельству от 66 известнейших здешних евреев, и будучи известно, что из числа подписанных на том прошении, некоторые евреи явно нарушают правила религии, через что, опасаясь вверить руководству их юношество, принимаем смелость изложить на благоуважение Вашего сиятельства следующее:

– Для изучения еврейского языка и правил религии общество наше имеет достаточно училищ, сверх коих учреждение нового для сего самого предмета послужит одним напрасным умножением расходов.

– В существующих теперь еврейских училищах недостает одного, преподавания русского и немецкого языков, но для сего имеют многие

из граждан домашних учителей и есть в Одессе внешний лицей, открытый для всех, где без особых издержек представлено обучаться и еврейским детям; следовательно в учреждении нарочно для сего другого училища не представляет никакой надобности».

Указывая затем на скудные средства общественной кассы и, главное, на то, «что земский савраньский и одесский раввины, предварительно рассмотревшие правила предположенного училища, признали оные несогласными правилам нашей религии», петииционеры просили о приостановлении учреждения училища в интересах предохранения юношества «от иноземного воспитания и изменения обрядов религии».

Петиция эта, покрытая сотнями подписей, вызвала справедливое негодование графа Палена, через два дня обратившегося к «обществу живущих в Одессе евреев» с энергичным извещением следующего содержания: «13 числа текущего месяца известнейшие из среды вашего общества 66 евреев подали мне при прошении своем приговор об учреждении здесь, на общественный ваш счет, училища, в котором дети ваши обучались бы, сверх еврейского языка и правил вашей религии, языкам русскому и немецкому. Намерение сие не только похвально и согласно с видами правительства, но составляет исполнение Высочайшей воли, ясно изложенной 9 декабря 1804 года в Положении об евреях и в других узаконениях. По силе сих узаконений начальство могло бы понудить вас

к учреждению школ и даже налагать на вас для сего предмета новые подати. Здесь вас к тому не принуждают и никаким новым налогом не отягощают. Вам дано позволение исполнить то, о чем известнейшие из вас просили. После сего я, к удивлению моему, получил новое от имени вашего же общества прошение, подписанное многими неизвестными мне людьми таким образом, что иные писали не только свое имя, но и несколько других одной рукой. В прошении сем помещены разные оскорбительные выражения на счет евреев, подписавших приговор об учреждении училища, и даже сказано, будто-бы таковое учреждение найдено раввинами вредным. Все сие показывает, что среди вас есть несколько неблагонамеренных людей, кои не только отвращают других от общественных предприятий, но даже осмеливаются идти против Высочайшей воли самого Государя Императора. Стараясь по долгу звания, на сколько возможно, о благах всех жителей края здешнего, я приглашаю почтеннейших из вас внушить неблагонамеренным собратьям вашим, чтобы они, оставив все личности и споры, поспешили соединиться все вместе для исполнения такого предприятия, которое ничего кроме пользы обещать вам не может. Оно нисколько не касается правил религии вашей и не может колебать оной. Доказательством тому служит, что начальство предоставляет вам полную свободу избирать в помянутое училище как попечителей, так директора и учителей. В заключении должен напомнить, что нарушители общего спокойствия, по

узаконениям нашим, подвергаются строжайшему наказанию»

Извещение это имело своим результатом то, что прекратились всякие попытки вооружения начальства против училища, которое в ноябре было уже открыто, так как донесение градоначальника от 10 ноября 1826 года свидетельствует об отпуске кагалом в распоряжение инспекторов 5000 рублей. Но зато внутреннее брожение далеко не улеглось. Брожение это характеризуется следующим рапортом градоначальника на имя графа Палена от 19 ноября: «Здешний еврейский кагал – пишет д. с. с. Могилевский – вошел с донесением в одесскую градскую полицию, что одесский мещанин Мордко Фельдман в многолюдном еврейском собрании произнес на счет учрежденного в Одессе, по распоряжению начальства, еврейского училища неблаговидные слова, относящиеся укоризной на счет правительства и к обиде еврейского общества». По поводу этого рапорта последовало 1 декабря распоряжение графа Палена о начатии следствия и препровождения затем производства куда следует на заключение.

Этими документами исчерпываются все сведения о противодействии открытию училища, которому на первый год было ассигновано кагалом 9000 рублей на покрытие бюджета его в 7600 рублей. Число учеников сразу выросло до 208. и уже 19 апреля 1827 года министр народного просвещения А. С. Шишков сообщает графу Палену, что «Еврейский комитет», считавшийся

тогда высшим правительственным органом для ведения дел евреев, признает нужным также со своей стороны поддерживать Одесское еврейское училище, как «первое полезное заведение сего рода в России, могущее служить примером для прочих евреев», и полагает, чтобы оно было поручено исключительному наблюдению и попечению местного гражданского начальства.