Читать книгу Три рассказа из жизни обывателя. Всё как было - Аркадий Чужой - Страница 3

Врачей Пихтов боялся до потери пульса! Всегда. Другой вопрос – почему… Он, собственно и не скрывал этого. Ну, боялся и боялся, многие ведь тоже, боятся. Чего ж хорошего ждать от них? Ходят эти доктора, как привидения, в своих белых халатах, и будто так и высматривают свою потенциальную жертву. Ага, мол, вот этот экземплярчик как раз для нас и подойдёт… Не доверял им Пихтов и всё тут. Но, когда что-то прижимало, ему всё-таки приходилось идти в поликлинику, сидеть в очередях, слушать жуткие истории про то, как кого-то вконец залечили, кому-то после операции что-то там, внутри оставили, пришлось оперировать по новой, а кому и ногу почему – то аж 20 раз ломали, поскольку, видите ли ни так что-то срасталось!.. Кошмар, да и только!

И вот, побывав у терапевта, будто на пытке, он получил направление на стационарное лечение в… больницу! Он стоял в коридоре поликлиники как мумия – ни живой, ни мёртвый! Всё, поймали на крючок, теперь начнётся!

Когда наконец он определился с «койко-местом», и уже лечащий врач, осмотревший Пихтова, назначил курс лечения, через медсестру больной узнал, что ему прописаны – капельницы, аж десять раз! Пихтов, прямо в процедурной чуть в обморок не упал! Дело в том, что самым страшным для него как раз и были эти КАПЕЛЬНИЦЫ! Он сам не мог объяснить – почему.

Кому-то из приятелей он как-то обмолвился – страшные они какие – то – трубки, иголка здоровенная и главное, куда столько жидкости вливается, в кровь? Значит, кровь разбавляется, бодяжется!.. Да это же -халтура! Нет, убийство!!!

Ему приятель пытался возражать, де столько людей ставит и ничего, помогает, а тебе с испугу убийства мерещатся!..

Пихтов оставался при своём убеждении и всё иное махом отвергал. Автоматически повернув

Медсестра, дав понюхать, нашарь, привела в чувство пациента и посмотрела вопросительно ну, как, готов, мол?

– А без… этой… нельзя? – спросил обречённо Пихтов. Сестра развела руками и улыбаясь, подвела черту -Никак!

Ему приказали лечь на кровать, приготовить руку, и прочие медицинские необходимости, что, собственно Пихтов и выполнил незамедлительно, вздыхая, бледнея, потея… Медсестра, стараясь отвлечь пациетна от терзаний, воскликнула:– Гляньте, мамочка моя, смотрите, снегири! – указывала она пальчиком в окошко. Пихтов, автоматически повернув голову к окошку, спросил:– Где? А потом и вправду, увидел этих очаровательных птиц.

Снегири, по нынешним временам, дело для города редкостное! Пихтов любил пернатых, нежно даже любил, по – своему…

А тут в окошке палаты, как на полотне картины – вот они красавцы, стайкой расселись на заснеженной яблоньке, так напоминая гроздья рябины, что аж терпко сделалось во рту…

– Ну, что продолжим? – выжидательно спросила медсестра. Пихтов кивнул головой, не отрывая взгляда от птах. Медсестра распоряжалась – Пихтов исполнял. И вот сестрёнка сказала, будто погладила по голове. – Всё. Теперь надо лежать и ждать когда этот флакон весь опустеет. Пихтов поднял удивлённо брови, дескать, а когда… и сейчас же увидел, как от руки его вверх змейкой ползла прозрачная трубка, соединяя его вену с сосудом на верху стойки, из которого капала, буто плача слезой, микстура.

– Вот кнопочка звоночка, если что – зовите, я тут, рядышком буду… – позаботилась девушка.

– А если я …это, ну, задремаю малость?

Сестра улыбнувшись, сказала мягко: -А и ничего. Разбудим. – и вышла из палаты, оставляя Пихтова на едене с… капельницей, извергиней худосочной.

И глядя в кусочек голубого неба в окошке, Пихтов живо рисовал картину Божественного видения. Но, где же тогда Господь наш… живёт, где он там, распологается?

– Что же, ты, Тоша, МНОЮ стал, вдруг интересоваться? Ты, насколько Я знаю, не веришь в МЕНЯ!

Надо сказать, что Тимофей диалог выстраивал так, что говорил сразу за двоих, как и теперь-и за Бога, и за себя.

– Не верю, получается. – признался Богу Тимофей.

– Так что же ты, в таком случаи хочешь от меня?

– Да знать хочется, есть ТЫ или враки всё это про ТЕБЯ? Вот, сейчас, я слышу ТЕБЯ, но не вижу…

– Главное не в том – видишь ты МЕНЯ или нет, а в том, что ты, маленький человечек, ощущаешь МОЁ присутствие!

Значит выходит, что Я ЕСТЬ. Господь помолчав, продолжил: -Скажи МНЕ Тоша, отчего ты боишься так капельницы, это ли самое страшное в ЖИЗНИ?

– Не знаю… Но, боюсь вот, и всё тут. С детства это наверное… Интересно, ТЫ сейчас видишь этих снегией? Красавцы какие, правда!?

– Я вижу не только снегирей МОИХ, птах небесных, но и душу твою чистую, не замутнённую и это благостно!

– Скажи, ГОСПОДИ, почему люди только просят у ТЕБЯ, обещают вот всё, а ТЕБЕ ничего не отдают? Выходит, мы эти, лицемеры какие… -допытывался Пихтов.

БОГ – молчал. Странно, подумал пациент, молчит …почему-то… Может я ни то ляпнул чего? И вот за окном уже нету снегирей, да и окна собственно тоже нет… а есть – поле, белое, чистое как скатерть… Что это, дивится Тоша, видение какое – то? Или я уже… Но, вдалеке белого поля Пихтов, вдруг, разглядел точечку, которая мало по малу увеличивалась в размерах, как бы приближаясь. Вскоре стало ясно, что это шёл… БОГ! САМ ГОСПОДЬ БОГ!!!

У Тимофея душа заволновалась, затрепетала, как птица – снегирь, по телу прошла нежная истома…

Ему подумалось: – Откуда я знаю, что это ОН? Почему так уверен?

Но, остался без ответа его не заданный вопрос… А видение – исчезло, будто было стёрто кем-то в один момент, помимо его воли. Пихтов не понимал -кто он, в этой истории, капелька или, вообще никакого отношение к мигу этому не имел… Кто знает… Тимофей вроде бы ничего и не видел, но, при этом был абсолютно уверен, что… видит каким-то внутренним зрением лицо чистой, светлой, такой понятной ЛЮБВИ и ДОБРА, лицо БОГА!

Сейчас он ни о чём не думал, он просто …ощущал… Он, как бы весь был пронизан единым ощущением чего-то цельного, общего, неведомого… но, такого родного, понятного, близкого…

Но, вдруг, чернота застит горизонт, заполняя всё приторным бархатом холода пустоты, липнет как дёготь ко всему светлому, белому… Эта пачкотня взбесила Пихтова, подбросила, заставила встать!.. Теперь он, не зная почему, готов был к… бою… К бою? Но, с кем? И вот, снова видение, но иного уровня… Чёрная, некая плоскость, напоминающая вспаханное поле, до бесконечности простиралось во всех направлениях, и на ней – белая маленькая полоска, которая тоже росла, увеличиваясь в размерах… Это была она капельница, воплотившаяся в… медсестру -худющую, длинную, с прозрачной головой, с булькающими… мозгами… Волосы ей заменяли три длиннющие трубки – змейки, прямо – змея Горгона, да и только!

«Горгона» приблизилась, не обращая внимание на горячность Пихтова и сказала вкрадчиво: -Ну, вот, а он и взаправду, заснул. Смотрите, как улыбается во сне, будто… блаженный… Э-эй, больной, проснитесь… -слышал он голос, просыпаясь.

И сразу как-то обмяк, будто спущенный воздушный шар… Всё приобрело реальные краски – палата, койка, медсестра… и она, КАПЕЛЬНИЦА!

Выйдя на улицу после процедуры, закурив, Пихтов пытался припомнить, что собственно с ним только что было… и не смог. Лишь остатки какого-то волнения в груди, чуть теребили его сердце.

Он вздохнул полной грудью морозный воздух января, поднял голову и увидел синее-синее небо! И он всё вспомнил! Всё!!! Проходящая мимо девушка, не без иронии заметила: -Привыкаете? Ничего, обойдётся, привыкните. И польза от неё на лицо, то есть на лице, вашем добром лице.

Это была та самая медсестра с «лёгкой» рукой. Пихтов неожиданно для себя спросил: -Как ваша фамилия, сестрёнка?

Девушка, перед тем как скрыться за поворотом ответила:– Капельницева. Катерина Капельницева. -и растаяла в синей, звенящей тишине больничного сада.