Читать книгу Траектория чуда - Аркадий Гендер - Страница 3

Пятница, вечер

Из ванной я вышел, подпоясав чресла махровым полотенцем, предусмотрительно повешенным там для меня, таким большим, как будто Талия знала мои габариты заранее. Я остановился на пороге комнаты, стряхивая с рук капельки воды. Талия была уже в постели и, дожидаясь меня, смотрела телевизор. Ниже пояса она была укрыта покрывалом, а вот выше из одежды на ней оставалась только повязка на шее, придававшая обнаженному торсу Талии еще больше соблазнительности. Невзирая на то, что после окончания предыдущего заезда не прошло и десяти минут, я ощутил, что снова становлюсь боеспособным, а ведь особыми достижениями в количественных вопросах секса я никогда не отличался. Черт, давно, очень давно женщины не производили на меня такого впечатления – пожалуй, что и никогда! Я с грациозностью племенного носорога нырнул в постель рядом с ней. Софа, к счастью, выдержала. Талия сразу же, щелкнув клавишей пульта, потушила телевизор и перевернулась ко мне. Теперь она лежала на другом боку, правая ее нога была полусогнута и не лежала на левой, колено зарылось в простыню, а изящное бедро закрывало всю панораму паха, так что, как и минуту назад, видна была только полудуга трусиков вокруг выступа тазовой кости. Правду говорят тонкие эротоманы, что желание увидеть возбуждает гораздо сильнее увиденного. Но дальше возбуждаться мне было уже некуда, и без того, чтобы увидеть, уже никак не могло больше продолжаться. Я положил ладонь Талии на бедро, провел ладонью по прохладной шелковистой коже от колена вверх до бедра, пальцами захватил резинку трусиков. Я, закрывая глаза, потянулся губами к ее губам, но на этой точке отработанный, десятки и сотни раз проверенный сценарий развития классической постельной сцены засбоил. Талия не ослабила мышцы бедра, а ее рука внезапно сжала, останавливая, мою кисть.

– Подожди, Антон, подожди, – услышал я ее шепот, и открыл глаза.

И по румянцу на скулах, по неглядению в глаза, по сжатым губам я понял, что она чем-то очень смущена! Господи, чего бы это ей было стесняться, если, по сути, все уже произошло, и предстоит самое что ни на есть банальное продолжение?

– Что случилось? – в недоумении спросил я. – Что-то не так?

– Кое что, – быстро ответила Талия, на секунду взглянула на меня, и снова отвела взгляд. – Антон, ты хорошо помнишь, что ты искал женщину необыкновенную?

Скрытый смысл этой фразы, самого понятия «необыкновенная женщина» нехорошим холодком прополз у меня по позвоночнику.

– Конечно, помню, – стараясь казаться совершенно спокойным, ответил я. – Как же мне не помнить того, что я сам написал.

– Так вот, я не совсем обыкновенная женщина, – подняла на меня глаза Талия. – Вернее, совсем необыкновенная. И сейчас как раз самое время поговорить об этом.

Ледяной и горячий душ обрушились на меня практически одновременно. Ну, конечно! Журнальчики, вопросики… Вот она, та необыкновенность, о которой, дескать, при встрече! Блин, надо же быть таким тупым! Весь ужас ситуации в одно мгновение и почему-то только в эту секунду стал мне совершенно очевиден. Если я правильно понимаю все эти ее недомолвочки, то рядом со мной, хоть и в виде совершенно офигенной телки, пусть и с очень красивой грудью и совершенно женской фигурой лежит такая же, как на журнале? То есть, не такая, а такой?! Да неважно, пусть будет даже «такая», но что она в таком случае скрывает от меня, в таком случае совершенно очевидно. Это что же получается – с мужиком, что ли, в койке-то я лежу? Мама дорогая! Нет: сорри, чувак – ой, то есть, экскюзе муа, барышня, но – хрен в штаны, ноги в руки! Оказывается, не настолько я прогрессивен в вопросах прогрессивности! Бежать, бежать! И, наверное, все эти мысли нашли на моем лице такое ясное отражение, что, когда я, наконец перестал пялиться на нижнюю часть тела Талии, и встретился с ней взглядом, то по выражению ее глаз сразу понял, что она поняла мои размышления абсолютно точно. И что в своих догадках я абсолютно прав.

– Так ты?… – не зная, как буду продолжать, начал фразу я.

– Да, я транссексуалка, – закончила за меня Талия. – Как ты очень образно выразился, чудо природы.

Я совершенно не знал, что говорить и что делать, а на Талию было просто больно смотреть. Минуту назад, когда я вышел из ванной, в ее глазах была милая улыбка и легкое кокетство, а сейчас ее глаза потухли, как будто свернулись лепестки только что радостно распустившейся было лилии, и вся сама она как-то сникла. Тем не менее она первая нарушила повисшее тягостное молчание.

– Да, конечно, у меня не было ни малейших оснований полагать, что в своих поисках ты подразумеваешь женскую необычность именно такого свойства, – умершим голосом произнесла она. – Но я надеялась, что может быть…

Внезапно я взъярился. «Да на чем, черт побери, основывалась такая твоя, блин, надежда! – захотелось бросить ей в лицо. – Предупреждать надо!» Я с трудом сдержался.

– Да ладно, чего уж там, – только хмуро и ответил я, снова запахнув свои чресла полотенцем, которое перед тем было уже совсем снял.

Начать собираться, что ли? Да, пожалуй, это самое верное.

– Ты уходишь? – вскинув на меня глаза, полные слез, вдруг как-то очень беззащитно прошептала Талия. – Не уходи!

Ну вот, пошли сопли! Как я этого не люблю! Но больше, чем собственно рыдающих дам, я не люблю свое абсолютное неумение отказывать им, когда они вот так распускают нюни. Ну как можно бросить девушку в таком состоянии? Да, это их оружие, знаю, но поделать ничего с собой не могу. И вообще, какого черта! Ну, не знал ты, что здесь найдешь. Да, ты здесь случайно, но чтобы точно не попасть в такую ситуацию, надо было, блин, домой ехать! А раз приперся, охотник за неведомым, так и гляди. А уйти сейчас – это как прямо сказать, что мне, мол, с тобой, с неведомой зверушкой, тошно и противно. Это как взять, и ни с того, ни с сего влепить во весь мах пощечину. Нет, джентльмены так не поступают, а я считаю себя джентльменом.

– Я не уйду, – сказал я ей в ответ.

Я улыбнулся, обнял Талию одной рукой за плечи, прижал к себе, и она, коротко вздохнув, как-то очень доверчиво свернулась калачиком в моих объятиях. Ее правая грудь совершенно естественно оказалась в другой мой ладони. Какая мягкая, но в то же время неподатливо – упругая. Так что же, это – не настоящее? Талия, словно прочитав мои мысли, сразу пояснила:

– Настоящая, настоящая, моя гордость, – немножечко торопливо начала рассказывать она, явно спеша увести разговор куда угодно, лишь бы подальше от только что прозвеневшей острой грани. – И огромная удача. Грудь начала расти сразу же, как я начала пить гормоны, но что вырастет такое, – она смешно подбросила одну грудь ладошкой, – нельзя было и мечтать! Врачи удивлялись, говорили, что это редчайший случай, когда такая грудь вырастает просто на общих гормонах. Ни у кого из наших нет такой груди, все сохнут от зависти.

– А они что, искусственные делают? – спросил я, догадавшись, о каких «наших» шла речь. – Силиконовые?

– Ну да, – кивнула Таша. – Если своя не растет, что остается делать? Хотя это и видно, что не настоящая, и небезопасно. Импланты, бывает, рвутся там, внутри, например, от случайного удара, авария там, или что еще. А это все, беда, операция, и ходи потом неизвестно сколько с одной, пардон, сиськой, представляешь?

Я представил. Выходило ужасно грустно, но Талия, на ресницах которой еще не просохли слезы, так весело и беззаботно рассмеялась своей шутке, что улыбнулся и я.

– Да, повезло, – сделал я вывод и, сообразив, что не вполне понятно, к чему мое замечание может быть отнесено, поспешил пояснить: – В смысле, тебе, с грудью.

– Ага, – закивала Талия. – Зато с другим немножко не повезло. Пришлось еще одну операцию делать.

И она дотронулась пальцами до повязки на шее.

– А-а, это!.. – догадался я, почему-то стесняясь вслух произносить такое мужское слово «кадык». – А почему не повезло?

– Это не всем нужно, – пояснила она. – У некоторых мужчин от рождения кадык вполне… женский, а у меня… В общем, выбора не было.

Она снова погрустнела.

– И что, много у тебя… подружек? – решил увести я тему от ампутационно-протезной тематики. – Ну, таких, как ты?

– В смысле, в мире? – оживилась Талия. – Сотни тысяч, думаю. А в Москве – тех, кто на виду, кто постоянно тусуется, человек тридцать. У нас это хоть давно уже не под запретом, как при совке, но отношение в обществе все равно такое, что человек, даже если и чувствует, что родился не со своим полом, сто раз подумает, прежде чем открыто объявить об этом, а уж чтоб решиться на операцию… Многие не идут на это хотя бы из-за гормонов.

– Да, а вот гормоны? – подхватил я, замечая, что не без интереса втягиваюсь в разговор. – Их что, нужно постоянно принимать?

– Нет, слава Богу! – всплеснула руками Талия. – Сначала приходилось пить постоянно, в огромных количествах, строго по схемам! Тошнило постоянно, говорят, как при беременности. Но зато сразу все пошло, видишь, грудь, бедра. А сейчас только для поддержания. Я только что сдала гормональный профиль, все нормально, тьфу, тьфу…

– И давно ты на этих гормонах?

– У-у, давно, еще со школы.

Еще со школы! Господи, сколько же всего перенесла эта хрупкая девочка, которую угораздило родиться таким же хрупким мальчиком! Каково ей, вернее, тогда еще ему, было – лет во сколько? в двенадцать, тринадцать? – начать осознавать, что с ним что-то не так, что он не такой, как все? Когда ее сверстников начинали волновать ночные поллюции, а сверстниц – первые менструации, что волновало этого подростка? Да уж, для неокрепшей детской психики – просто кошмар!

– Но еще предстоит глотать эту гадость в лошадиных дозах, – продолжила Талия.

– Зачем, если у тебя и так все в норме, – изумился я.

– Перед операцией, и после нее, – пояснила Талия.

А, вон оно как! Скоро это чудо природы превратится в обыкновенную женщину.

– И скоро операция? – острожненько так задал я вопрос, который почему-то меня очень заинтересовал.

– Неизвестно. Во-первых, врачи говорят, что чем больше до операции только на гормонах будут угнетены все мужские функции, тем лучше. Конечно, эрекции у меня уже нет…

Меня передернуло. Боже, эрекция! Куда я попал?! Но Талия не заметила и продолжала:

– … но всякие эпиляции еще приходится время от времени делать, чтоб не росли волосы, где не нужно, и все такое. Ну, а во-вторых, финансы. Я принципиально не хочу делать операцию здесь, а за бугром это – бешеные деньги! Дешевле всего в Тайланде, там это на потоке за десять-двенадцать тысяч. Но в юго-восточную Азию я тоже не хочу – и далеко, и климат не по мне. А в Европе это стоит от тридцати до пятидесяти тысяч. Такие деньги у меня пока, мягко скажем, не предвидятся. В общем, теперь ты знаешь, на что мне нужна материальная поддержка.

Она так неожиданно заговорила об этом, что я вздрогнул. Ее прекрасные чистые глаза смотрели на меня очень-очень грустно. Мне стало не по себе. Еще старый пошлый анекдот про «…трахаю и плачу, трахаю и плачу!» вспомнился – как раз в тему. Я еще обнимал ее за голые плечи, но руку с груди убрал.

– Не обращай внимания, – снова все очень правильно поняв, тут же спохватилась Талия. – Про деньги это я так. И потом, с тобой все совсем по-другому, не так, как бывало раньше.

– А как бывало? Кто-то относился к этому по-другому? – спросил я.

И подумал, – зачем спросил? Не иначе, комплименты понравилось получать?

– Да по-разному бывало, – невесело усмехнулась Талия, – Кто-то вел себя, как в зоопарке, а было раз – откровенно потешались. Меня это тогда по молодости так довело, что я чуть глупостей с собой не наделала, представляешь?

При этих воспоминаниях глаза ее потемнели.

– Козлы! – вырвалось у меня, и Талия сразу же сменила тему.

– Давай, я включу музыку? – полувопросительно сказала она, уже щелкая дистанционкой.

Магнитола на журнальном столике ожила, и я в который уже раз выпал в осадок. Конечно, после всего предыдущего общения я и не ожидал услышать Верку Сердючку или Децла, потому как глубоко убежден, что наличие ума и души проявляются прежде всего в том, какую музыку человек слушает. Но чтоб такое! По первым же аккордам я узнал волшебную «Wearing The Inside Out».

– Ты первая моя знакомая, которая слушает Пинк Флойд! – совершенно откровенно восхитился я. Талия расплылась в улыбке, весь ее вид говорил, что похвала ей приятна.

– Ты первый мой знакомый, который узнал эту музыку, – вернула мне комплимент она.

– «Division Bell» – мой любимый альбом, – продолжил шутливую пикировку я, одновременно решив проверить, насколько глубоки ее познания в дискографии музыкантов – может так, нахваталась по верхам и выделывается тут.