Читать книгу Амазонки - Аркадий Крупняков - Страница 9

На дворе стоит южная осень. Пора дождей еще не настала, море дышит теплом, запасенным с лета, по двору паннория ветер кружит охапки багряных листьев.

В окно спаленки глядит молодая луна. Колыбель Агнессы висит около окна, створки чуть приоткрыты, и ветер слегка раскачивает щит.

Кадмея и Мелета прошли мимо дремавшей няни на цыпочках, приблизились к колыбели богорожденной и встали перед ней на колени.

– Проси за меня и за себя, – шепнула Мелета.

– Тебя мы молим, великая дочь великой богини, – Кадмея говорила тихо, сложив руки для молитвы. – Мы знаем, что во сне ты уносишься к своей матери Ипполите и проводишь с нею все ночи. Мы знаем также, что придет пора и царственная наездница подарит нам матерей. Попроси ее, чтобы нам она дала наилучших…

– Что тебе стоит, попроси, – шепнула Мелета.

– Разве не мы чаще других качаем твой щит и приносим в твою колыбель цветы?..

Лаэрта появилась около девочек неожиданно.

– Что вы здесь делаете, Мелета и Кадмея?

Девочки вскочили, прижались друг к другу.

– Вы молились? Что же молчите? Говорите…

– Мы пришли… Нам показалось, что Агнесса выпала…

– Молчите! Вы сейчас начнете лгать, а это большой грех. Я знаю, зачем вы здесь. Вы молились.

Девочки смущенно молчали.

– Этого не нужно делать. Молитвы возносятся только богине…

– Но она дочь Ипполиты…

– Кто вам сказал? Этого не знает никто. Запомните, девочки, пока боги не дадут нам знать – Агнесса такая же как все. А вам и совсем не к лицу поклоняться ребенку. Вы дочери великих матерей. Завтра праздник удочерения, и вам пора знать: ты, Кадмея, дочь Великой, а ты, Мелета, дочь полемархи Лоты.

Девочки враз удивленно вскрикнули.

– Тише! Вы разбудите наших пчелок. Пойдемте ко мне, я расскажу все, что вам нужно знать.

Лаэрта давно стала замечать, что с девочками паннория происходит что-то необычное. Особенно пристально она следила за Кадмеей и Мелетой. Считая себя сопричастными к появлению Агнессы, они по нескольку раз в день бегали, чтобы взглянуть на богорожденную. А перед сном, после молитвы богине, девочки тайком приходили к Агнессе и эту же молитву произносили перед ней.

Лаэрта понимала их. Воспитанницы не видели изображение богини, неясный и расплывчатый образ Ипполиты воплотился для них в милых и нежных чертах ребенка. И они стали поклоняться ему. Сначала Лаэрта думала, что в этом нет ничего плохого, но потом поняла – могут быть большие неприятности. А вдруг выяснится, что девочка рождена грешницей? Что скажет Лаэрта своим воспитанницам, Совету Шести? Атосса сразу снимет с себя вину. Знака о богоданности не было – скажет она…

…То, о чем рассказала Лаэрта девочкам, ошеломило их. Они до утра не могли уснуть. А на рассвете снова забежали к Агнессе и положили на ее колыбель по пучку багряных кленовых листьев в благодарность за. то, что она выпросила им у богини самых лучших матерей…

…Дня за три до праздника удочерения в опочивальню Атоссы зашла Антогора. Резко отстегнув пряжку, она бросила пыльный хитон на спинку кровати, села у ног сестры.

– У меня не хватает злости! Мало нам одной царицы – теперь их в Фермоскире две! И я еще не знаю, которая опаснее!

– Не кричи, – Атосса приподнялась, откинулась на подушки. – Говори по порядку. Одну царицу я знаю. Кто же другая?

– Чокея! Я только что из наших западных колонхов[8]. Рабыни провозгласили Чокею своей царицей. И все это началось с Годейры. Смешно?

– Если это правда, то скорее грустно, – спокойно ответила Атосса. – Я напрасно позволила тебе продать Чокею. Ее надо было убить.

– Еще не поздно…

– Увы… Царица этого и ждет. Чокею любят не только в колонхах Годейры, ее боготворят и наши рабыни. И если ты убьешь ее, царица поднимет весь этот сброд на нас.

– Она играет с огнем.

– Верно. И так то в одной колонхе, то в другой вспыхивают мятежи, но если у рабынь будет вождь…

– Они не пощадят и Годейру!

– Еще раз верно. Надо что-то предпринимать.

– Говори. Я сделаю все.

– Мы позовем на праздник рабынь и метеков, накормим их досыта.

– Не понимаю, для чего? Они сожрут весь город! – Двести тел, не больше. Выбор гостей поручим Чокее…

– Она выберет не тех, кто заслуживает поощрения, а преданных ей союзниц.

– Я на это и рассчитываю. Мы узнаем, на кого она опирается. Мы по спискам будем выдавать им еду, списки сохраним. Поняла?

Через час Атосса зашла к царице. Годейра собиралась на ипподром, чтобы готовить место для празднества.

– Я ненадолго задержу тебя, Великая.

– Садись, Священная. Я с радостью выслушаю все, что бы ты ни сказала.

– Я о предстоящем празднике. Согласись, удочерение – радость для всей басилейи…

– Согласна.

– Так, может быть, следует позвать на праздник рабынь и метеков?

– Никогда не думала об этом.

– Их жизнь тяжела и безотрадна. Пусть сотня, другая.

– Но как их выбрать?

– Доверить это Чокее. Она знает тех, кто предан тебе и храму.

– Я согласна. Триста тел будут выбраны. Посадим их на верхние трибуны. Пусть они увидят могущество Фермоскиры.

– Я все время упрекаю Антогору, – сказала Атосса, когда они спускались по лестнице дворца, – за то, что она продала тебе Чокею. Скажи положа руку на сердце, зачем, она тебе понадобилась?

– Мне?! Я ее купила для Лоты. Полемарха немного тщеславна. Она захотела, чтобы ее колесницу водила царская дочь. Я решила сделать ей этот подарок.

Больше они не сказали друг другу ни слова.

Праздничное утро выдалось солнечным. Небо ясное, голубое, только за грядами гор клубятся белые громады облаков, с моря тянет влажным теплым ветерком, кружась, падают на сиденья палестры желтые листья платанов. Круглая, просторная площадка посредине заросла лужайкой, осень еще не коснулась травы, и она зеленела, омытая вчерашним дождем. По краю палестры – песчаная дорожка для конных игр и состязаний. За дорожкой, за дерняными ступенями до самого забора, поднимаются сиденья. Самые верхние ряды сидений с утра заняли рабыни. Те, кому не хватило места, расположились на заборах. Ниже их один ряд отведен метекам. Еще ниже будут сидеть гоплитки, а самые нижние ступени – для наездниц.

Праздник начинается с принесения жертв богине Ипполите, Дионису и Гефесту. На внешнем алтаре у подножья храма принесут в жертву коня. На раскаленные священные угли алтаря бога Диониса возложат внутренности быка, омытые в молодом вине. На алтарь Гефесту принесут мечи, копья и щиты, взятые в боях, – Гефест, бог-кузнец, нуждается в металле.

Метеки и рабыни ждали появления наездниц и гоплиток долго. Молитвы и жертвоприношения в этот день велики – нужно поклониться трем божествам. Рабыни рады этому: чем дольше продлится праздник, тем больше им удастся отдохнуть. Они греются на солнышке, лежат на траве, разговаривают между собой.

Они сегодня будут лакомиться остатками от пира.

На балконе, что навис над воротами палестры, приготовился оркестр. Флейтистки и кифаристки смотрят на Тикету, а сигнумистка следит за дорогой к палестре.

Наконец из-за поворота показалась процессия. Впереди на жеребце игреневой масти – Священная.

Увидев Священную, Тикета поднесла к губам рог. Раздался сигнал, возвещающий начало праздника, зазвучала музыка, и ворота палестры распахнулись.

Властительницы Фермоскиры выехали на середину площадки, спешились и уселись на приготовленные им места.

Спустя минуту распахнулись восточные ворота, и в них показалась Лота. Она вела наездниц царицы. В конном строю, по четыре в ряд, въезжали амазонки на поле. Горят на солнце их доспехи, колышет ветер султаны на шлемах, щетинятся ряды остриями копий.

В западные ворота вошла Антогора. За ней храмовые наездницы. Одеты они так же, как и царские, только им не. полагается султанов на шлемы, потому что на голове богини Ипполиты, что стоит в наосе храма, шлем без султана. Этим и отличаются храмовые от царских.

Привычно, без суеты подъезжают к своим коновязям, соскакивают с лошадей, набрасывают поводья на крючки и идут на трибуны. В это время в ворота устремляются гоплитки. Они тоже идут рядами, но строй их не так красив, доспехи их победнее. Так и должно быть: гоплитки – воительницы второго сорта.

Наконец все расселись, утихли споры из-за лучших мест, снова запели флейты, и Лаэрта ввела на палестру пятилетних. Девочки в легких розовых хитончиках выше колен, с венками из цветов на голове. Они рассаживаются на почетных местах – в рядах ниже Священного Совета. Они виновницы сегодняшнего торжества, для них сейчас старшие воспитанницы гимнасия покажут конные игры. Сегодня они прощаются с паннорием. Отныне они не козлятницы, отныне они гимнасийки. Пусть поглядят на игры, пусть поймут, чему им предстоит научиться в гимнасии…

Мелета и Кадмея пришли на праздник вместе. Они только сейчас по-настоящему стали понимать значение того, что произошло.

– О, я, наверно, умру от счастья! – шепчет Мелета и прижимается к Кадмее. – Я расплачусь, когда мне скажут это…

– И покроешь себя позором. Где ты видела, чтобы амазонка…

– Мы же еще маленькие…

– Завтра мы уже не козлятницы. Завтра нам дадут настоящие мечи.

– Ты очень ждешь встречи с матерью?

– Не знаю. Для меня она – царица. Как я могу?..

– Тише, Кадмея. На стены вышли музыканты…

…Взметнулись ввысь звуки рогов. Трубят музыканты, зовут гимнасиек на поле. Вот распахнулись ворота, и на молодых резвых лошадях юные амазонки с гиканьем и визгом вырываются на простор, рассыпаются по полю.

Заклубилась пыль, закипело в движении все пространство ристалища, наполнилось пронзительными криками, топотом и ржанием коней.

Вдруг запели флейты, и словно по единому знаку выстроилась бурлящая масса всадниц сначала в ряды, затем в отряды.

– О, боги, как красиво! – воскликнула Кадмея, привстав над сиденьем. Мелета как зачарованная смотрела на поле.

Идут отряд за отрядом по беговой дороге, враз покачивают кони головами – парад, предшествующий играм, открылся.

Девочки наперебой рассказывают Фериде о происходящем, и будто наяву видит слепая педотриба ликующие глаза молодых амазонок. В молодости она видела такие праздники в родном для нее Милете, и теперь воображение подсказывает ей то, что не успевают высказать Meлета и Кадмея.

Она четко представляет блистательный строй амазонок, взнузданных коней, девочек в шлемах со щитами, словно видит легкие колчаны за их плечами, золотые цепи, что спускаются на грудь, обвивая стройные шеи.

Плеском ладоней встретила палестра трепетные отряды. Вот они едут мимо трибун, соблюдая тройной строй, блистая уменьем управлять конями.

Взмахнула и оглушительно щелкнула бичом Лота. Строй разделился, образуя два полухория, и ринулся в разные стороны.

Снова знак Лоты, круто повернув коней вспять, полухория, выставив вперед копья, поскакали навстречу друг другу. Казалось, вот они сейчас сшибутся, но подняты мгновенно копья вверх – ряды сошлись и вновь разошлись, чтобы, резко повернув лошадей, сойтись снова, являя подобие битвы. Вот один строй убегает, а вот, повернувшись, снова мчится вперед. И опять оба строя смыкаются мирно и скачут рядом…

Очнулась Ферида от тишины. Парад закончился, и слепая педотриба услышала, как встала царица, – звякнул меч о камни сидения.

Голос у Годейры, хотя и молодой, но звучный и твердый.

– Юные пчелы Фермоскиры! Славные воспитанницы гимнасия. Внемлите моему слову. Мы начинаем состязание юных. И сколько бы вас ни было здесь сегодня, ни одна не уйдет без подарка. Каждая из вас получит копье и двуострый топор с насечкой из серебра. И еще мы приготовили три особых награды. Лучшая в стрельбе из лука получит колчан, полный стрел, с перевязью из золота, с пряжкой из самоцвета. Победившую в троеборье мы увенчаем позолоченным аргосским шлемом. За победу в скачке самый дорогой подарок – конь в драгоценной наборной сбруе. Да будет так!

Ферида знает: царица без позволения Атоссы не осмелится открыть игры, сейчас она подойдет к ней.

– Изъяви нам волю богов, Священная? – голос Годейры становится глухим, вялым. Пусть Годейра была царицей, пусть она несла все заботы о празднике, пусть она готовила игры – открыть их должна Атосса. Так заведено – повелевает здесь та, единственная, которой можно входить в наос храма и лицезреть изваяние богини Ипполиты.

– Великая воительница нам завещала… – Атосса остановилась на мгновение, прокашлялась. – Она завещала нам быть сильными, ловкими, бесстрашными. Покажите, дочери Фермоскиры, что вы свято чтете заветы божественной наездницы! – И махнула белым платком.

Игры начались.

Лота теперь села рядом с царицей, и все ее внимание направлено вниз, на первый ряд трибун, где виднеются головки Мелеты и Кадмеи. Состязания, которые начались на поле, Лоту интересовали мало. Особенно первый тур. Без особого интереса смотрели на поле и другие зрители. Сейчас трудно было что?либо понять. На лужайку вышли все девять классов гимнасия. Десятый, последний и выпускной, в играх не участвовал. Он выйдет на последний вид состязаний – скачки. И это будет самая острая и увлекательная для трибун борьба.

Сначала выявлялась победительница в каждом классе. По стрельбе из лука, по метанью копья и диска, по схватке на мечах. Это отняло у игр много времени, и зрители переходили с трибуны на трибуну, из ряда в ряд, переговаривались между собой.

Только козлятницы, и Лота видела это, смотрят на поле с интересом – они ничего подобного не видели ни разу. Конечно, в паннории они тоже стреляли из лука, бросали копье, но это было совсем не то. Девочки увлечены состязанием, они переговариваются между собой, но в сторону матерей не глядят. Они просто забыли о них. «Ну, повернись, блесни глазенками в мою сторону», – шепчет про себя Лота. Но как может вспомнить о матери Мелета, если на поле происходят чудеса. Вот начался второй тур, и девочки из пятого, младшего класса побеждают в схватке на мечах девочку из восьмого. На трибунах усиливается шум, такие сюрпризы зрители любят.

Затем на поле началась самая интересная часть игр – борьба.

У каждого вида состязаний были строгие правила. Борьба отличалась тем, что в ней не признавалось никаких правил, кроме единственного – необходимо противницу подмять под себя и заставить ее трижды коснуться лопатками земли. Можно было кусаться, рвать друг другу волосы, пускать в ход кулаки. Разрешалось намазывать тело маслом или жидкой грязью для того, чтобы оно было скользким.

Борьба продолжалась долго, хотя в ней участвовало только шесть амазонок – победительниц прежних состязаний. Это была не борьба, а скорее жестокая драка. Хитоны были порваны в первом туре борьбы, и дальше соперницы дрались обнаженными. Масло, пот, кровь и пыль превратились в грязь на телах состязательниц. Наконец в последней паре выявилась победительница; ею оказалась девятиклассница Неона.

На поле вышла Лаэрта. Она вручила колчан с перевязью Атриде – победительнице в стрельбе из лука и в схватке на мечах. Неона получила аргосский шлем.

Наступила пора главного приза – скачки. В них по традиции участвуют выпускницы гимнасия – десятый класс. Через несколько дней они покинут гимнасий и станут эфебками – молодыми гражданками Фермоскиры, достигшими совершеннолетия.

Они выехали на поле по четыре в ряд. Затем, выстроившись на беговой дорожке, прогарцевали по кругу и растянулись цепочкой друг за другом. Первое состязание – метанье копья. Оно считалось самым легким. Всадница разгоняла лошадь, а там, где беговая дорожка выходила на длинную прямую, в тридцати шагах влево, был выложен круг из дерна. На скаку амазонка должна метнуть копье в этот круг.

Чтобы достигнуть цели, всадницам нужно было проскакать по всему ипподрому и держать высокую скорость. Если она замедлит бег коня – ее обойдут. Поэтому около задерненного круга амазонки проносились словно ветер, копья, блеснув на солнце, взвивались над ипподромом и вонзались в дерн. Ни одна не промахнулась.