Читать книгу Любимец Израиля. Повести веселеньких лет - Аркадий Лапидус - Страница 5

Наш актовый зал никогда не пустует. Стоит забыть запереть дверь изнутри, как тут же кому-то он нужен позарез. Как-то раз только мы захотели с Витькой расположиться здесь, как следует, и побряцать на пианино, как с грохотом и топотом ввалился Мишка из десятого "А".

– Родные вы мои, любимые, дуйте отсюдова, дуйте! – запричитал он и неизвестно зачем начал передвигать с места на место кресла.

Мишка всегда был какой-то очень уж шибутной. Говорят, что уже с первого класса от него покоя не было. А теперь, когда его пригласили в районный комсомольский штаб, он просто совсем забегался. То там мелькал, то тут. То он в драмкружке какие-то указания даёт, то приветствие каким-нибудь шефам наяривает, то дискотеку ведёт, то с директором санитарное состояние школы проверяет. На учёбу конечно, времени уже не остаётся. С тройки на тройку перебивался Мишка, но никто как-то не обращал на это внимания, и он всё равно считался самой передовой и знаменитой личностью в школе.

– Ну, чего стоите, родные вы мои, любимые? – уже раздражённо повторил Мишка и прибавил: – Ну! Я тут мероприятие проводить буду!

Ну, мы и вышли. А что ещё оставалось делать?

– Ага! Наконец-то! Идите сюда, родные вы мои, любимые! – снова послышалось из зала, и мы уже хотели войти обратно, но были отодвинуты в сторону двумя девчонками из восьмого «Б».

– Да проходите вы сюда, родные вы мои, любимые! – повторил Мишка нетерпеливо и как-то даже зло, и дверь захлопнулась перед самым нашим носом.

– Интересно, что они там будут делать? – изумился Витька и прилип к замочной скважине.

А так как второй скважины не было, то я прилип сбоку.

– От чего это я улыбаюсь, знаете? Что это мне так радостно, кумекаете? – с какой-то обидой в голосе продолжал Мишка.

– Да откуда нам знать! – ответила одна из девчонок.

– Говори быстрее, времени нет, – сказала другая.

– Ой, бриллиантовые вы мои, а у кого оно есть? – печально протянул Мишка. – Ни у кого его нет. А теперь совсем не будет. Комитет комсомола доверил нам шефство над пионерами!

– Ой, ой, ой… – заохала первая.

– Как вам не стыдно, вы же комсомолки! И, кстати, вчерашние пионерки! – возмутился Мишка. – На своей шкуре, чай, испытали как без шефов-то!

– Да ничего… – вяло протянула вторая.

– Вот именно ни-че-го! А надо чтобы ого-го! – назидательно вымолвил Мишка и продолжил: – Вот чтобы было ого-го, мы сейчас с вами тут кое-что отрепетируем и айда вон к таким малявкам, что сейчас здесь ошивались!

Мы у двери аж подпрыгнули.

Это нас-то малявками обозвали!

Дверь качнулась и заскрипела.

– Вползаем как разведчики! – зашипел мне в ухо Витька. – Нашёл тоже малявок, комсюк…

И мы вползли в зал и спрятались между рядами. Отсюда хоть и не очень хорошо, но всё-таки лучше было видно происходящее. Мишка, скрестив руки, восседал на стуле, а девчонки, одна из которых была тёмненькая, а другая светленькая с прескучными физиономиями пощипывали край занавеса.

– Что репетировать-то? – спросила та, что посветлее.

– Всё! Всё нужно репетировать! – ответил Мишка. – Мы теперь с вами эти… как их?.. Надставники! Ой, нет… как-то по-другому…

– Подставники! – подсказала та, что потемнее.

– Да, подставники! – машинально повторил Мишка и запнулся. – Ой, нет… как это?..

– Подсвечники! – подсказала та, что посветлее и фыркнула.

– Правильно, – подсвечники! – согласился Мишка и тут же возмутился: – Да что вы меня путаете? Наставники! Конечно же, наставники!

– Ну, наставники. Ну, и что? – равнодушно протянула та, что потемнее.

Мишка аж захлебнулся.

– Как что? Как что? – закричал он. – Это ответственно или не ответственно? Я вас спрашиваю?

– Ну, ответственно. Ну и что? – зевнула та, что посветлее.

– А то, что раз это ответственно, то мы, прежде чем идти к подшефным будем моделировать ситуацию, – сказал Мишка и развалился на стуле, как барин. – Вот, смотрите, я как будто пионер, а вы пришли меня обслуживать. Ну, чего встали? Выходите и как будто входите. Ну, поехали! Рраз, два, три! Рраз, два, три!

Мишка захлопал в ладоши, а девчонки замаршировали сначала к кулисе, а потом обратно.

– Ну, вошли, – сказали они и остановились прямо за Мишкой.

– Что вошли? – возмутился тот. – Обслуживайте! Шефствуйте!

– Это что, гладить что ли? – спросила светленькая.

– Зачем гладить? Детей нельзя гладить. Они сразу же на шею садятся. Вы меня нагружайте. Поняли?

– Поняли, поняли! Чем только?

– Чем-чем… А чем нас нагружают? Поручениями! Вот давайте входите ещё раз, и сразу же меня нагружайте. Ну, поехали-и! Рраз, два, три! Рраз два три!

Девчонки замаршировали к кулисе и что-то там застряли.

– Ну, чего вы там? – нетерпеливо крикнул Мишка, и девчонки тут же замаршировали обратно.

Та, что потемнее, прятала за спиной ведро, и физиономии у обеих были презагадочные.

– Ну, сейчас они ему устроят!.. – зашипел мне на ухо Витька.

Действительно, девчонки решили разыграть комедию. Они встали по обе стороны от Мишки, заломили руки и начали смотреть на него так, как будто бы впервые увидели.

– О-о, пионэр сидит! – изумилась та, что посветлее.

– Давай на него нава-ливать! – пропела другая.

– Не наваливать, а нагружать! – гордо и сквозь зубы процедил Мишка.

– Правильно, нагружать, – согласилась светленькая. – Нагру-жай!

И тут же другая девчонка вскинула ведро и вытряхнула на голову Мишки мусор.

Мишка выпучил глаза и вскочил.

– Э-э! Вы что? – закричал он. – Я же просил поручениями!

– А мы и поручаем тебе убрать класс, – успокоила его светленькая.

– А-а, ну это другое дело… – растерянно забормотал Мишка. – Это, значит, вы тоже моделируете?

– Ну конечно моделируем, – подтвердила тёмненькая. – Ты теперь убирай, а мы будем тебе мораль читать.

– Это ещё зачем? – не понял Мишка.

– Как зачем? Так всегда полагается! – энергично заверила та, что посветлее и приняла позу поучающего.

– А-а, ну тогда давайте, – кивнул головой Мишка и начал собирать рассыпанный на полу мусор. – Раз моделируем, значит моделируем…

– Вот-вот, – подтвердила светленькая и прискрипучим голосом начала: – Мора-аль номэр один! «Нэ ссори-и!».

Та, что потемнее, откинула назад голову, задрала подбородок и, вытянув руку, ткнула указательным пальцем прямо в спину ползающего Мишки.

– Мора-аль номэр два-а! «Убирай, как следует!» – пропела она с каким-то завыванием и носком туфли этак презрительно подбросила прямо к Мишкиному носу скомканную бумажку. – Вот тут бомажечка-а. Не видишь что ли, лопу-ух!

– Сама ты лопух, буркнул Мишка и выпрямился. – Ну, кто ж так мораль читает? Мораль надо читать так, чтоб аж до костей продирало. Вот, – слушайте!

Мишка встал, вытряхнул из ведра собранное и, не обращая никакого внимания на «ой!» девчонок, сказал:

– Вы сейчас будете собирать, а я вам прочту мораль. Давайте, собирайте! Моделируем, моделируем!..

Девчонки ошарашено переглянулись, пожали плечами и… начали собирать. Мишка же сел на стул, откинулся на спинку, вытянул ноги и буравя указательным пальцем правой руки воздух и, тыча им в конце каждого слова в сторону ползающих, начал:

– Бездельники!.. Разгильдяи!.. Неряхи!.. Лоботрясы!.. Оболтусы!.. Кочерыжки!..

Последнее слово вырвалось по инерции, и Мишка испуганно зажал рот рукой.

Девчонки аж взвизгнули.

– Какие кочерыжки? – закричали они.

– Ну, ладно, ладно… Вырвалось… – замахал руками Мишка и сразу же ринулся в атаку. – В общем, как читать мораль вам ясно. И как убирать тоже. Не как вы, а лучше!

Мишка подобрал бумажку и кинул её в ведро.

– Теперь моделируем какое-нибудь другое поручение, – сказал он.

– Интересно, какое? – остывая, буркнула тёмненькая.

– Какое, какое! – взвился Мишка. – Что, мало их? Поручите, чтобы учились хорошо! Или чтобы родителей слушались! Ну и учителей тоже можно…

– А что тут моделировать? Тут опять можно ругнёй отделаться, – сказала беленькая и, загибая пальцы, перечислила: – Бездельники, разгильдяи, неряхи, лоботрясы и оболтусы.

– Правильно! Усвоили наконец-то! Универсальный метод! – обрадовался Мишка.

– А если не подействует? – засомневалась тёмненькая.

– О-ой! – заскрежетал зубами Мишка. – Тогда кричите громче. Вот так: бездельники, разгильдяи, неряхи, лоботрясы, оболтусы!

Ударив, как хлыстом, последним словом, Мишка неожиданно затряс руками и заорал так, что мы съёжились за сидениями, а девчонки сбежали со сцены:

– И к директору! К директору! Поняли? Директором угрожайте! Или родителями! Или детской комнатой милиции! Тюрьмой, наконец! Не знаете что ли, как это делается? Ну, никакого соображения! Бездельники, разгильдяи, неряхи, лоботрясы и оболтусы!!!

– Псих! – закричали девчонки. – Чего на нас-то набросился? Подшефные мы тебе, что ли?

– Хуже! – продолжал ещё громче Мишка. – Те пусть попробуют поспорить! А от вас только и жди! Того и гляди начнёте!..

– Да мы ещё и не… – хотела перекричать Мишку тёмненькая, но не тут-то было.

– Молчи, молчи! – обрезал он. – Знаю я тебя!

– Да ты что?.. – попробовала светленькая.

– И тебя знаю! – резанул Мишка. – Бездельница!

– Я?

– Конечно!

– А я? – закипая, как самовар, запыхтела подруга.

– И ты тоже! – рубанул рукой воздух Мишка.

– А ты? Ты-то сам? – в голос завопили обе.

– И я тоже! – крикнул Мишка и осёкся. – Ой, нет! Я шеф! Мне поручили подсвечничать… Ой, нет… как это?..

– Подставничать! Тебе поручили подставничать! – язвительно саданула та, что посветлее.

– Да нет же… – заметался Юрка. – Как это?..

– Как это, как это! Надставничать! – подхватила та, что потемнее.

– Да-да, – надставничать! То-есть нет… заставничать… То-есть… Да что вы меня опять путаете! Наставничать! Поняли? На-став-ни-чать!!!

Мишка аж затрясся.

– Ну и наставничай! Пошли, Катя! – сказала та, что потемнее и, подхватив подругу, направилась к выходу.

Мишку как в прорубь опустили. Из красного он стал белым.

– Э-э, вы куда? – забормотал он и пошёл за девчонками. – Мы же моделируем только… Вы что, чокнулись?..

– Сам чокнулся! – выкрикнула светленькая и выскочила из зала.

Тёмненькая же задержалась и, чеканя каждое слово и обливая его самым змеиным ядом, пропела:

– Бездельник! Разгильдяй! Ннеряха! Лоботряс и оболтус!

Дверь хлопнула. Мы сидели ни живые, ни мёртвые. Если бы Мишка сейчас ещё и нас бы обнаружил, то, наверняка бы, лопнул.

– Сами вы бездельники! То есть бездельницы! – выкрикнул он отчаянно и умолк.

– Ой, что это я… Они же действительно не подшефные… – заговорил он через некоторое время более или менее нормально и прямо на глазах стал меняться.

– С ними же по-другому надо… – продолжал он и оттаивал. – Ну-ка, моделируем улыбочку!

Лицо Мишки расплылось как резиновое в широчайшую и наиглупейшую улыбку, а руки распахнулись, как ворота стадиона.

– Родные вы мои, любимые, бриллиантовые! – выкрикнул он и сделал танцевальный прыжок вправо. – Рродные вы мои, любимые, бриллиантовые! – повторил он и прыгнул влево.

После этого, видимо почувствовав себя снова в форме, Мишка скомандовал сам себе «И-и, пошёл!» и периодически выплёвывая «Родные вы мои, любимые, бриллиантовые!» запрыгал из зала.

Мы ещё некоторое время сидели, не шелохнувшись, а потом постепенно вылезли.

В зале стояла удивительная тишина…