Читать книгу Камень без меча - Аркадий Шушпанов - Страница 5

На душе у Ланселота все еще было мерзостно, только уже не так, как после визита к Мэтру. Несмотря на то что он, как ни крути, отстоял меч в бою. Несмотря на то что действовал единственно возможным образом с момента, как зажегся фонарь и на свет выступил Гаррет. Несмотря на то что теперь уже был не один.

Ланселот жалел Ивэйна. Оставалась призрачная надежда, что Ивэйн выживет. Призрачная, как грань изначального клинка, укол которой получил бывший рыцарь. Тогда Ланселот ударил его, не задумываясь. Их клинки не предназначались для людей. Ланселот сам неоднократно получал такие уколы, и в бытность свою учеником, и потом, когда рыцари иногда собирались все вместе и устраивали турнир, чтобы померяться силами и заодно поделиться секретными приемами. Такой удар чувствуешь сразу и душой, и телом – физически это похоже на холод от ожога, а морально – на внезапные угрызения совести.

Клинок мог пройти сквозь шею и не причинить вреда: Ланселот видел однажды, как Артур сделал это с Каем на турнире.

Но Ланселот не ожидал, что Ивэйн сразу упадет, как подкошенный. После этого рыцарь уже только парировал атаки Гаррета и Саграмора и искал способ обезоруживания.

Еще было мерзостно из-за Саграмора. Гаррет действовал по обычаю, как бы там ни случилось. Меч можно отвоевать в поединке. Но стрелять… Рыцари никогда не пользовались иным оружием, кроме клинкового. По крайней мере рыцари Ордена. Да и зачем оно им? Палить в оборотней серебряными пулями бесполезно, это только для кино годится. Но главный вопрос: Саграмор просто выхватил ствол в пылу драки или собирался заполучить меч любой ценой?

Вопрос, конечно, выходил риторический. Рыцарь, даже бывший, редко терял хладнокровие. И уж точно не в драке.

А главное, кто их всех послал? Мэтр? Но зачем это ему, он ведь только что выставил Ланселота за порог, как нашкодившего мальчишку?

И почему сразу не бросились отбирать меч? Их же трое, а Ланселот один, и они знали, что он последний. Да еще и предлагали одолжить меч на время, если хочет: вот тебе замена, иди и совершай подвиги дальше.

Наверное, кое-что мог бы знать Тристан. Единственный, кого Ланселот был в состоянии разыскать. Остальные соратники после визита к Мэтру пропадали куда вернее, чем исчезли бы по программе защиты свидетелей.

А ведь раньше, оказавшись поблизости, они чувствовали друг друга. Меч связывал их воедино.

Как же они вычислили Ланселота, если у них нет своих граней меча? И зачем, зачем его оружие, если почти собранный изначальный клинок был, есть и будет у Мэтра, пока не найдет себе новых рыцарей?

Одна версия все же выкристаллизовалась. Гаррет всегда был самым правильным из них всех. Самым последовательным. Правильнее Артура. Неизвестно, что заставило его продать свою грань, но, возможно, он не хотел допускать, чтобы Мэтр собрал метамеч целиком. А у Ланселота осталась последняя грань, он пробовал сдаться и почти достиг цели. Гаррет вряд ли мог предполагать, что сделка не состоится. А потом… Потом решил, что в другой раз может и состояться. Тогда оставался один выход – забрать последнюю грань у Ланселота. Мэтр никогда не получит цельный метамеч, Орден никогда не падет. А что забрать на время… Изначальный клинок не может долго оставаться стабильным, если не собран до конца. Рано или поздно одна из его граней выберет себе нового смертного.

Так и случилось.

Новый рыцарь нехотя вышагивал сейчас рядом с Ланселотом. И тот, честно говоря, был тоже этому не рад. Он бы предпочел, чтобы Санчо был хотя бы ровесником двадцатипятилетнего Гены Рогова, когда тот сам получил меч. Или когда меч получил своего Ланселота.

К скверному чувству на душе прибавился еще и зверский голод. Его следовало ждать после всего. Ланселот вспомнил, что дома ничего съестного нет. Собираясь к Мэтру, он заботился об этом в последнюю очередь.

– Есть хочешь? – Ланселот остановился и взглянул на оруженосца, который покорно и молча двигался рядом.

Оруженосец кивнул, но рыцарь уже знал ответ заранее: по самой комплекции Кукушкина можно было определить, что отсутствием аппетита он не страдает.

– Пошли, – Ланселот шагнул с тротуара на проезжую часть, даже не взглянув по сторонам. Хорошо, дорога пустовала, и только одинокие фары светились где-то далеко, но Кукушкин все равно посчитал это безрассудством. Он не знал, как обострено у Ланселота боковое зрение.

Они пересекли дорогу, и только сейчас Кукушкин заметил, куда направляется внезапно обретенный наставник.

Перед ними играла яркая, как елочная игрушка, вывеска фастфуда.

– Не вижу, отчего бы двум благородным донам не посетить трактир? – Ланселот открывал стеклянную дверь. – Заходи, угощаю.

Только очутившись в залитом искусственным светом помещении, Кукушкин понял, насколько чужими они здесь смотрятся. Вернее, он-то, как ни странно, чужим не выглядел, а вот Ланселот… Куртка изгваздана – еще бы, по земле валялся, вон, даже пожухлый лист к спине пристал, да и когда там было в темноте отряхиваться? Колени на джинсах тоже чем-то замараны. На щеке ссадина, наверно, от рукояти меча того прыткого фехтовальщика.

– Займи место у окна, – велел рыцарь. – А я пойду-ка в тронный зал.

И удалился в направлении туалета.

В забегаловке кроме них не было ни одного посетителя. За стойкой коротала время девушка в красном фирменном жилете поверх белой блузки. На другом конце стойки скучал парень в строгом костюме и желтом галстуке. Судя по бэйджику на лацкане, это был местный администратор.

Санчо бухнулся на серебристое сиденье из пластика, а школьный рюкзак пристроил напротив себя. Можно подумать, в пустом кафе кто-то мог претендовать на это место.

Девушка за стойкой покосилась в его сторону. Кукушкин с Ланселотом явились, кажется, под самое закрытие. А может, здесь работали круглосуточно. Санчо не разбирался, он по фастфудам обычно не ходил. Изредка какую-нибудь картошку фри брал навынос. Тут же цены обычно заламывают, и еда вредная.

Но в целом кафе было уютным. Аккуратные столики, много зелени, музыка тихая и чисто инструментальная. Кукушкин смотрел на улицу сквозь окно во всю стену, как в огромный аквариум.

Вдруг его кольнуло страхом, что Ланселот не придет. Что рыцарь улизнул из туалета, мало ли как бывает. Кукушкину внезапно очень захотелось, чтобы этот странный тип все-таки вернулся, хотя еще четверть часа назад он сам был готов бежать от рыцаря куда подальше.

Ланселот еще заставил себя ждать. Наконец появился с довольным видом. Теперь он уже больше походил на нормального человека – куртка по возможности отчищена, хотя заметны кое-где мокрые разводы, ссадина залеплена пластырем (небось специально держал в кармане для таких вот моментов). Даже волосы мокрые, словно он подставлял голову под струю.

Рыцарь улыбался и, прежде чем подойти к Санчо, дал крюк к стойке.

– Что будем заказывать? – тоном официанта спросил он, когда добрался-таки до столика у окна. – Нам повезло, сегодня рыбное меню, не будь я Ланселот Озерный! Так тебе что взять?

– Все равно, – отозвался Кукушкин.

– На мой вкус, значит. О’кей. Пиво ты не пьешь?

– Нет.

Кукушкин однажды пробовал, но ему не понравилось.

– Я тоже, – одобрил Ланселот. И зачем-то добавил: – Если честно, у меня дома есть нечего.

– В холодильнике мышь повесилась? – хмыкнул Кукушкин.

Однажды он пришел домой и нашел на кухонном столе записку с таким вот текстом от бабушки, а с обратной стороны записки – перечень продуктов, которые надо купить. Тогда, перед выходом в магазин, Санчо на самом деле повесил в холодильнике мышь. Компьютерную и давно сломанную.

Бабушка шутки не оценила.

– А у меня нет холодильника, – сказал Ланселот и ушел к стойке.

Санчо видел, как он, широко жестикулируя, делает заказ. Девушка за стойкой хихикала. Кукушкин не слышал, что говорит рыцарь, но готов был поспорить: фраза про рыбный день и Ланселота Озерного наверняка попала и в девичьи уши. Администратор наблюдал за этим настороженно, и, как показалось Кукушкину, даже ревниво.

А когда оруженосец снова перевел взгляд на Ланселота, то увидел, что тот как заправский фокусник сворачивает бумажную розу из фирменной салфетки и протягивает ее девушке за кассой. Реакция была такой, что Санчо решил – пусть этот трюк станет первым уроком в курсе обучения на рыцаря. «И вообще, наставник ему достался явно не промах», – с удовлетворением подумал Кукушкин.

Наконец Ланселот пришел обратно с подносом, уставленным всякими разноцветными коробочками, свертками, пол-литровыми пластиковыми стаканами, из которых торчали соломинки, и дымящимися чашками.

– Налетай, – сказал он Санчо.

Кукушкин налетел. А когда он с неприлично чмокающим звуком допил через соломинку шоколадный коктейль, Ланселот приказал:

– А теперь спрашивай.

Момент он выбрал удачный для себя, потому что сытость разогнала энную часть вопросов, как ветер облака.

– Почему он в вас не попал? – спросил Кукушкин наобум.

– А почему он вдруг должен был попасть?

– Я же крикнул, а он сразу нажал.

– А! Это как раз легко! Я тебя научу. Потом, – Ланселот смачно откусил от здешнего фирменного пирога.

– Вы умеете уворачиваться от пуль?

– Нет. Уворачиваться и не надо! Пуля, она же летит только в четырех измерениях, так?

Санчо кивнул. А что еще было делать, спорить?

– Вот, – заключил Ланселот, как будто Кукушкин, и правда, все понял. – Следовательно, нужно из них уйти, и все!

Он посмотрел на Санчо хитрыми глазами. Только сейчас Кукушкин разглядел, что глаза у Ланселота ненормально зеленые, не как у человека, а будто у кошки. Но зрачки обычные, круглые, если бы сейчас они оказались вертикальными щелочками, Санчо немедленно бы удрал.

А еще у Ланселота рот всегда держался немного набок, как будто рыцарь вечно ухмылялся. Оттого и улыбка выходила неизменно кривая.

– Но без тебя я бы не справился, – сказал Ланселот. – Меч мы чувствуем на расстоянии, а пули – нет. Так что ты мне жизнь спас. Мерси!

И тут же с причмокиванием приложился к соломинке.

– Всегда пожалуйста, – машинально ответил Санчо.

– Еще спрашивай, – требовательно сказал Ланселот.

– Почему меч появляется и исчезает? Вообще, почему он меня выбрал?

– Потому что он в некотором роде разумный, – ответил Ланселот, неизвестно на какой из вопросов, а может, сразу на оба.

– Ваш тоже?

– Во-первых, давай на «ты». Хотя у рыцарей и не принято… Нам с тобой много чего еще предстоит. Ладно?

Санчо опять кивнул, хотя про «много предстоит» ему не очень понравилось.

– А во-вторых, нет моего и твоего мечей. Он как бы один на всех.

– Меч?

– Ну, да. Это же Экскалибур.

Кукушкин вытаращил глаза. Ланселот, который в этот момент снова тянул колу через соломинку, даже поперхнулся.

– А что? Раз мы рыцари Круглого Стола, значит, у нас должен быть Экскалибур, – сказал он, прокашлявшись.

Кукушкин во многое не верил. Хотя он и любил фэнтези, но идиотом все-таки себя не считал, а потому вот так запросто принять идею рыцарей, доживших до наших дней, был не готов. То, что пел ему Ланселот, Санчо наматывал на ус, но отстраненно, как некую легенду. Оно все могло быть, конечно, но где-то там. Кукушкин даже привык не очень доверять своим глазам, учитывая не слишком хорошее зрение. Но зато привык доверять всему, что можно потрогать руками.

Выходит, он трогал Экскалибур, меч короля Артура.

– …Хотя на самом деле его не существует, – продолжил Ланселот.

– Ага, – поддакнул Санчо, но спохватился: – А как же вы… как же ты им тогда дрался?

– В школе сейчас философию не проходят? – почему-то спросил Ланселот.

– Нет, у нас пока не было. Может, потом будет.

– Ты в каком классе учишься?

– В восьмом, – сказал Санчо. – «В».

– Плохо дело, – произнес Ланселот, ни к кому конкретно не обращаясь, но явно имел в виду не то, что Кукушкин учится в «В» классе. – Рыцари, друг мой Санчо, в отличие от нормальных людей, живут в мире победившего объективного идеализма. Но тебе это ничего не говорит. Хорошо, ты Желязны когда-нибудь читал? «Девять принцев Амбера» хотя бы?

– Читал, – с энтузиазмом отозвался Кукушкин.

– Помнишь, там Амбер – это реальный мир, а все остальное, в том числе Земля, – только его отражения?

– Угу.

– «Ага», «угу»… – передразнил Ланселот. – Так вот, Экскалибур, он как Амбер. В нашем мире присутствуют только его отражения. Причем как один предмет может сразу отражаться в нескольких зеркалах, так и Экскалибур может быть одновременно у нескольких рыцарей.

– Я понял. Вы как бы все время в режиме онлайн с этим мечом.

– Вроде того, – Санчо показалось, что Ланселот ответил как-то слишком неопределенно. – Мы это называем «грани». У меня есть своя грань меча, у тебя – своя.

– А сколько их всего?

– Двенадцать. Столько же, сколько рыцарей в Ордене. Нас должна быть дюжина, как апостолов.

У Санчо в голове пронеслись картинки с крестовыми походами, всякие архиепископы, благословляющие воинов на ратные дела, и кресты на плащах.

– Но сейчас меньше, – сказал Ланселот. – Давно уже меньше.

– Почему?

– Мы не стареем, это вроде как бонус за обладание мечом. Зато умираем. Погибаем в боях, например… А меч выбирает нового рыцаря не сразу. И еще от меча можно отказаться. Не все могут вечно быть рыцарями. Тогда он тоже не сразу находит замену.

Кукушкин из всей этой тирады выхватил три слова: «не стареем» и «вечно».

– Сколько тебе лет? – прямо спросил он Ланселота.

– Тридцать пять, – ответил тот и опять криво усмехнулся. – Нет, реально тридцать пять. Я стал рыцарем всего десять лет назад. Самый молодой в ордене.

– Самый молодой – это я, – бестактно вставил Кукушкин.

– А ты еще не рыцарь. Ты оруженосец, – напомнил Ланселот.

– Ты тоже был оруженосцем?

– Нет, я сразу был рыцарем.

– Так нечестно!

– Честно. Просто когда меч выбрал меня, я сразу же совершил подвиг. Так получилось…

– Что ты сделал?

– Убил тролля. Не об этом сейчас речь. К тебе пришел меч, но ты еще не совершил подвига. Поэтому ты пока оруженосец и не можешь считаться членом ордена и взять себе рыцарское имя. Но подвиг я тебе дам возможность совершить, и очень скоро, не волнуйся.

Кукушкину, с одной стороны, не нравилось, что он пока не рыцарь. С другой стороны, почему-то идти убивать троллей ему тоже не хотелось. Хотя с таким мечом…

– Но вы тоже сначала учились? – спросил он Ланселота.

– Конечно. Моим наставником был Артур.

– Это ваш король?

– У нас нет королей. Артур только первый среди равных. Первый рыцарь. Но он не тот самый король Артур. Хотя он старший, ученик самого основателя.

– А кто был основатель?

– Мерлин.

Санчо поперхнулся.

– Я думал, это сказка.

– На Земле – да. В Упорядоченном – нет. Слушай…

За несколько минут, поглощая клюквенный пирог и время от времени смачно присасываясь к соломинке над молочным коктейлем, Ланселот открыл ученику систему мироздания.

Одним боком Земля – часть видимой нам Вселенной, а другим – часть великой Сферы Миров. Эти миры представляют собой слои Реальности. По ним издревле можно было перемещаться без космических кораблей, переходя от слоя к слою или даже пробивая сразу несколько. А всё вместе называется Упорядоченное, потому что оно противоположно Хаосу, из которого возникло. Но это метафизика, сообщил Ланселот, отхлебнув через соломинку. Главное, что Сферу Миров Упорядоченного населяют самые разные создания и сущности. Многие из них только похожи на людей внешне, даже по физиологии совпадают почти один в один, но людьми не являются. Одна из самых древних таких рас – Истинные Маги. В отличие от людей они почти бессмертны. Даже потеряв свое тело, Маг просто переходит на иную форму существования. Магов очень немного, и они, если можно так выразиться, не размножаются, как люди. Если женщина-Маг рождает ребенка, это влечет за собой гибель целого волшебного Поколения. Просто они теряют свое бессмертие. Не спрашивай меня, друг Санчо, почему так происходит и отчего. Важно, что так было уже не один раз.

Мерлин был самым могущественным из волшебников своего Поколения. Но не это главное. В большинстве миров Упорядоченного действует магия. В большинстве, но не во всех. Наша Земля – как раз из таких миров. Она словно закрыта от магии непроницаемым щитом.

– Но ведь… – перебил Кукушкин, – Экскалибур… И вообще…

– Дослушай сначала! – раздраженно сказал Ланселот, но прежде, чем продолжать, откусил пирога и сжевал. – В этом все и дело. Экскалибур – идеальный меч. Его же не существует. В нашем мире.

– Но как же, я же в руках держал, – запротестовал Санчо.

– Ты будешь слушать или нет? Пять минут назад о чем говорили, помнишь? Меча нет, но рубить и сражаться им можно. Это и есть парадокс. Не волнуйся, их еще много будет, привыкай. Так вот, Мерлин создал Экскалибур, применив высшую магию, именно для Земли. Именно потому, что волшебство у нас не действует. Его не должно быть.

Санчо подумал, что это на самом деле грустно. Однако говорить на этот раз ничего не стал, чтобы не мешать Ланселоту.

– Мерлин побывал на Земле и понял, что ее нужно охранять, как заповедник. Я вижу, вижу, что ты хочешь спросить. Как он здесь побывал, если магии у нас нет? Магии-то нет, но это не значит, что нет магов. Они здесь как мастеровые без инструментов. Но Истинный Маг способен перемещаться туда и обратно, просто здесь он тоже почти ничего не может. Понимаешь, чтобы творить магию, нужна энергия. А ты как думал? Считай, что это просто такая альтернативная физика. А у нас этой энергии просто нет. Между ней и нами – неразрушимый барьер. Все равно что электричество еще не протянули в нашу деревеньку… – Ланселот усмехнулся. – Экскалибур позволяет это обойти, но понадобилось все мастерство Мерлина, накопленное им за тысячи лет, и еще запретные знания. Мерлин создал Экскалибур и вручил своему первому ученику. Его звали Артур. Он встал во главе нашего Ордена.

– Это были Рыцари Круглого Стола? – не выдержал Санчо, решив блеснуть эрудицией.

– Никаких рыцарей Круглого Стола никогда не было. Это миф. Отголоски деятельности Ордена. Артур не был королем, просто у тех, кто пересказывал по слухам и пересудам его деяния, вроде Гальфреда Монмутского, не укладывалось в голове, что древний герой может и не быть монархом. Он даже не был рыцарем – в те грубые времена, если помнишь, рыцарством и не пахло, Римская империя только-только развалилась. Хотя… да, Круглый Стол был. Его построили много позднее. Чтобы соответствовать.

– А почему Мерлин не с вами?

– Мерлин умер. Давно. Ты, наверно, представляешь его себе по фильмам про короля Артура. Эдакий старичок с седой бородой, кельтский Дедушка Мороз?

Кукушкин помотал головой.

– А как ты думаешь, чем мы занимаемся? В смысле, чем занимаются рыцари?

– Ну… – Санчо призадумался, не ожидая столь очевидного вопроса в лоб. – Совершают подвиги… Защищают слабых. Служат прекрасной даме.

– Книжек обчитался, – вынес свой вердикт Ланселот. – Впрочем, это лучше, чем компьютерные игры. Ни разу на моей памяти меч не выбирал геймера. Друг, мой Санчо, раньше, может, так и было, как ты говоришь. Да и то сомневаюсь. Орден не для этого. Считай, что начался твой первый урок. Лучше пусть у тебя сразу не будет иллюзий, чем потом они тебя погубят. Так вот, заруби на носу. Мы не защищаем слабых. Мы не творим добро. Мы не служим дамам, – он покосился на девушку за кассой, – у нас их нет. Мы не заводим семьи.

– А что вы делаете?

– Мы защищаем Землю от Хаоса.

– Ничего себе! На ней ведь и так хаос, – Санчо даже кивнул на улицу за окном, как будто там было прямое подтверждение его словам.

– Ты прав, – Ланселот даже положил на стол пластиковую вилку. – Я не все тебе рассказал про Мерлина…

Когда-то давно, узнал Санчо, Мерлин ввязался в большую войну с другими Магами из своего Поколения. Земные легенды врут и приукрашивают: настоящий Мерлин не был ни добрым волшебником, ни даже мудрым. Он был себе на уме. Но войну он проиграл. Кроме того, все его Поколение было обречено на смерть после того, как одна из волшебниц родила ребенка. Это все было в то время, когда по Земле бродили динозавры, а люди не успели сюда прийти. Не желая сдаваться, Мерлин ушел на остров Брандей, где жили темные маги, которые пользовались силами Хаоса. Он стал одним из них, но со временем прозрел и покинул остров. Более того, Мерлин даже пожертвовал собой и пренебрег бессмертием в противоборстве Хаосу. Он и похоронен на границе, отделяющей Хаос и Упорядоченное.

– Я где-то все это читал, – вдруг осенило Санчо. – Про Мерлина и Упорядоченное. У Григорьева… ну, у друга моего книга есть, «Хроники Хьёрварда».

– А Старшую Эдду ты не читал? Или Младшую?

Санчо опустил взгляд на поднос. Там ничего не было, кроме тарелок и рекламки нового блюда с призом-игрушкой.

– Ничего удивительного тут нет. И вот почему…

…Люди на самом деле ничем не отличаются, что на Земле, что в любом другом мире Сферы. По крайней мере внешней разницы не больше, чем, к примеру, у финнов с японцами. Никто не знает, какой из миров считать колыбелью людей, где, в каком слое находится тот Эдем. А может, их было сразу несколько. Когда люди-кроманьонцы пришли на Землю, здесь уже были неандертальцы, но и те явились откуда-то не отсюда. Большинство из смертных никогда не пользовалось магией, но потенциальная способность есть у всех. Более того, они и приспособлены для того, чтобы жить в мире магии. Но Земля изначально оказалась закрытой от таких энергий, и ее развитие пошло совсем по другому пути. И теперь земляне за редким-редким исключением не могут жить бок о бок с волшебством – для них повсеместно разлитые магические токи не менее страшны, чем радиация. Или ослепительно яркий солнечный свет для тех, кто всю жизнь прожил в пещере…

Санчо не понравилась идея про пещеру, но он ничего не стал говорить. А Ланселот продолжал свой рассказ, не сбившись ни на миг, хотя видел, как поморщился оруженосец.

…Зарытый в Землю талант, однако, никуда не девается. Это все равно, что потерять одну половинку мозга – вторая, как известно, все на себя возьмет. Человеческий мозг потому и не используется даже на одну десятую, что не для таких условий создан, не в таких Мирах. И биологические часы у нас тоже рассчитаны больше, чем на двадцать четыре часа.

Кукушкин, если честно, про биологические часы слышал в первый раз.

В общем, говорил Ланселот, нераскрытый потенциал все равно нашел бы себе применение. Как травинка, которая пробивается сквозь трещину в асфальте. На Земле это проявилось, с одной стороны, в развитии техники, а с другой – в небывало мощном подсознании у людей. Столько информации удерживать и переваривать не может больше ни один смертный, ни в каком мире, только бессмертные, то есть боги, маги и, может быть, еще эльфы какие-нибудь. Ни в одном мире у смертных нет такой развитой подкорки головного мозга. Нигде нет такого количества гениев, героев, маньяков и сумасшедших. Да и ни в каком другом мире не живет несколько миллиардов смертных! Большинство, как и везде в Упорядоченном, обыкновенные люди, которые звезд с неба не хватают. Но даже они, изнеженные цивилизацией и водопроводом, испорченные квартирным вопросом и неспособные развести костер без спичек, имеют более сильный мозг и более чувствительное подсознание, чем крестьяне или горожане в каком-нибудь Эвиале или Мельине. Про эти миры рассказывал Артуру его учитель Мерлин…

Так что ничего удивительного, что обостренные чувства земных художников и поэтов, а еще раньше – сказителей и шаманов издавна улавливали информационные колебания Сферы Миров. Магия – это прежде всего информация. А коллективное бессознательное едино. Ах, да, ты не знаешь, что такое коллективное бессознательное, извини, друг Санчо. Потом расскажу как-нибудь. Но откуда и что появляется, ты понял. Так, искажаясь и преломляясь, возникают земные сказки. Старшая и Младшая Эдда, легенды о короле Артуре и даже мифы Ктулху. И опять же ничего удивительного нет, что где-то закрались и крупицы правды. Вроде «Хроник Хьёрварда»…

– Это же фэнтези, – словно очнулся Санчо.

– Никто и не спорит, что фэнтези, – Ланселот огляделся, словно ожидал, что кто-то и впрямь будет оспаривать. Но посетителей в кафе так и не появилось. Администратор за стойкой продолжал скучать. Девушка за кассой улыбнулась рыцарю.

– …А наша задача, – продолжил Ланселот, повернувшись к Санчо, – чтобы все это так, на уровне фэнтези, и оставалось.

Пока Санчо укладывал новые знания в голове, как учебники в рюкзак, Ланселот таки прикончил свой клюквенный пирог. На губах у него осталось чуть-чуть клюквы, и похож он теперь стал уже на вампира. Не останавливаясь на достигнутом, Ланселот потянулся еще к одной разноцветной коробке, вскрыл ее и присвистнул.

– Я же говорил, сегодня наш день!

Кукушкин не стал заикаться, что дословно не припомнит такой реплики.

– Смотри, это тебе!

Ланселот извлек из коробки пластмассовую фигурку рыцаря с мечом и на коне. Меч тут же вывалился, но живой рыцарь водрузил его на место.

Санчо повертел игрушку в руках и поставил на крышку стакана, как на пьедестал. Соломинка рядом с рыцарем выглядела копьем, воткнутым в землю.

– Так мы о чем? – как будто сам себе задал вопрос Ланселот. Кукушкин уже понял, что наставник любил риторику. – А, чтобы все так и оставалось на уровне фэнтези… В нашем мире не должно быть ничего волшебного. Особенно всего, что связано с магией Хаоса. Это завещание Мерлина. Для этого он создал Орден.

– А почему? – спросил Кукушкин, глядя на фигурку игрушечного рыцаря.

– Если Земля откроется для магии, человечество просто вымрет.

– А может, приспособится?

– Приспособится… – Ланселот посмотрел на улицу, как будто встретился глазами с ночью. – Тебе бы хотелось приспосабливаться к ядерной зиме? К тому, что будет, когда все это рухнет? Даже такое, как есть. Все-таки то, что творится в мире, это еще не Хаос. Как бы ни было похоже на то. Это просто бардак.

– А что такое Хаос? – спросил Кукушкин. – Почему он плохой?

– Долго объяснять. Он не плохой, он чужой. Проще сказать, чего в нем нет. Ничего из того, что ты любишь. Поэтому, если он победит, ничего этого не будет и у нас. Так понятно?

Санчо кивнул.

На одном из пустых стульев он заметил газету. Кто-то из посетителей, наверно, читал, а потом бросил. Газета была свернута и лежала кверху последней страницей, там, где объявления. Санчо даже в очках не смог бы прочитать отсюда, что в них написано. Однако мог себе представить, что там есть и что-то вроде «приворожу по фотографии». И гороскоп. А может, даже «маг высшей категории снимет венец безбрачия и поможет в бизнесе».

– А земные маги, они кто?

– По большей части шарлатаны, – откинулся на спинку стула Ланселот. – Или люди, которые могут своим подсознанием воздействовать на чужое. Это никакая не магия, просто психология. Не на Земле многие из них как раз были бы магами. Но есть несколько настоящих магов Хаоса. Они попали сюда очень давно, как Мерлин.

Кукушкин опустил руку с пластмассовой вилкой. Ланселот посмотрел на нее, потом на испуганное лицо оруженосца и усмехнулся своей косоротой улыбкой.

– Их можешь не бояться. Они бессильны. Рыцари, мы как пограничники. Главное, не допустить, чтобы сюда прорвался еще кто-то.

– А сколько всего рыцарей? – Санчо потрогал фигурку рыцаря, словно проверяя на устойчивость. – Двенадцать, как мечей?

– Ты да я. Итого – полтора.

От неловкого жеста Кукушкина фигурка свалилась на стол.