Читать книгу История московского Чингисхана. Цена успеха в деньгах, любви и одиночестве - Арман Давлетяров - Страница 2

Баня, скажу я вам, является безусловным и абсолютным символом мужского сообщества. Я до сих пор удивляюсь, насколько режиссер известного новогоднего фильма попал в точку, выбрав в качестве сценария именно банный сюжет. Эдакий своеобразный пароль:

– Иди ты в баню!

– А пошли!

– Да без проблем!

В шоу-бизе тоже существуют такие традиции, как совместные походы в баню целой компанией. Например, в Юрмале на конкурсе «Новая волна» можно в такой неформальной обстановке пообщаться с теми, кто тебе интересен и кто в другое время попросту недоступен из-за бесконечных гастролей и плотного графика работы.

Контраст еще тот, я вам скажу, – увидеть кого-то из звезд в банном полотенце и с веником в руках, а не в стильном костюме при галстуке или в одежде модных фасонов. Буквально час назад ему рукоплескал огромный зал, а сейчас он лежит на соседней полке, парится, совершенно не звездный, а очень веселый и, я бы даже сказал, живой обычный человек. Анекдоты травит. А в следующий момент он вдруг переключается на какие-то очень серьезные вещи, вплоть до места человека в жизни и обществе. И это тоже контраст.

А еще, если вы заметили, в шоу-бизнесе большинство звезд – провинциалы.

Можно сколько угодно зубоскалить на эту тему, но факт остается фактом – у приезжих куда больше стимулов пробиваться наверх и завоевывать место под солнцем. Вот они и нежатся под ярким юрмальским солнцем весь август, получив в свое распоряжение то, чего так долго и упорно добивались.

Я думаю, что у многих звезд основным побуждающим фактором для самореализации стало понимание, что рядом нет ни мамы, ни папы, ни друзей-подруг, а за все нужно платить, а еще нужно что-то кушать и где-то жить. Да. Думаю, кое-кого из знаменитостей в люди вывело банальное и страстное желание не остаться в зимнюю холодную ночь на улице с чемоданчиком в руках.

К тому же приезжие – это, безусловно, авантюристы. Ведь чтобы решиться уехать в большой город, например Москву или Нью-Йорк, нужно иметь в запасе достаточную долю адреналина и большую жажду перемен. Причем уехать, чтобы не просто побродить туда-сюда, рассматривая достопримечательности, но еще и обустроиться и сделать карьеру.

Поэтому приезжие, однозначно, еще и «ненормальные» люди.

Ведь что такое норма? «Норма» – это та срединная линия на осциллографе, подключенном к датчику сердечной активности человека. Вверх-вниз, вверх-вниз, вверх-вниз – бегает упрямая зеленоватая молния, и в трагический момент она вдруг выпрямляется и останавливается ровно посредине. А испуганный от внезапной тишины прибор издает пронзительный писк: «и-и-и-и-и». Будто ему некомфортно от этой усредненности и нормальности – он подает сигнал тревоги и просит о помощи.

Мне не нравится слово «нормально». Когда на вопрос: «Как дела?» – человек отвечает: «Нормально», я понимаю, что у него в жизни ничего не происходит. Ни хорошего, ни плохого. Срединная линия осциллографа.

Если пойти в рассуждениях чуть дальше, то мы увидим, что в нашей жизни никогда не бывает середины – за печалью следует радость, а за радостью – печаль. Это вечный маятник, который останавливается только тогда, когда жизнь заканчивается. Если вы, читая эту книгу, находитесь в состоянии глубокой печали или, напротив, неистовой радости, знайте, что пройдет еще совсем немного времени, и все начнет меняться в противоположную сторону.

Чувства – вот та движущая сила, которая управляет всяким, кто желает кардинальным образом изменить свою жизнь. Не имея других возможностей прощупать ситуацию, кроме как прислушаться к себе, развиваешь удивительную интуицию и задаешь себе единственный вопрос: «Как тебе это? Что ты сейчас чувствуешь?» И маленький сердечный индикатор деликатно подсказывает: «Да. Да. Нет. Нет». Я и сейчас абсолютно уверен – если мне нравится какое-то дело, значит, оно стоящее…

* * *

В Москву я приехал из небольшого села Тамар-Уткуль, что под Оренбургом, на границе с Казахстаном. Детей в нашей семье было трое, я – младший и самый непоседливый. Родители, хоть люди и простые, но образование и воспитание всем детям дали достойное – старшая сестра окончила педагогический институт, брат – Саратовский юридический университет. Мне тоже нравилась профессия юриста, и с самых ранних лет я ориентировался на брата, как бы примеряя на себя юриспруденцию и готовясь достойно взять семейную эстафету.

Каждый в детстве грезит о чем-то прекрасном, а вот я всегда знал, что когда-нибудь обязательно буду жить в Москве. Мне даже снилось это – балансирую на острие кремлевской звезды, затем отталкиваюсь и лечу куда-то в небеса.

Так и вышло…

В один прекрасный момент я окончательно замучил брата просьбами поехать вместе со мной в Москву, да еще своими фантазиями про учебу:

– Ну что ж, поехали, посмотрим, – ответил Исмагул, мы купили билет на поезд и отправились в столицу нашей Родины.

Москва златоглавая покорила меня шумом, суетой и великолепием строений. После маленького села город казался мне огромным, инопланетным, а я сам себе – смелым путешественником, ринувшимся в поисках счастья за тридевять земель. Побывав на Красной площади и увидев ту самую кремлевскую звезду, которая мне столько раз снилась, я решил для себя – остаюсь во что бы то ни стало. И изложил свое желание Исмагулу, который был, надо сказать, ошарашен моим напором.

– Хорошенько подумай, – попытался образумить меня брат. – Ты только восемь классов окончил, как ты будешь жить здесь один? Как на жизнь зарабатывать, где жить?

– Я хочу остаться, – упрямо твердил я и при этом точно знал, что какой-то выход обязательно должен быть.

Для меня было не важно, что я окончил только восемь классов – можно поступить в юридический техникум, например. Или хотя бы попробовать.

Я предложил – и мы с братом принялись объезжать все московские учебные заведения, но, к сожалению, нам везде ответили категоричным «нет» по причине отсутствия московской прописки. Не требовали прописку только в профтехучилищах, куда я наотрез отказывался поступать – и даже помыслить себе не мог, что пойду учиться в ПТУ. Это было выше моих сил, даже учитывая тот факт, что меня бы зачислили без экзаменов.

Помню, как после посещения юридического техникума я приехал к Исмагулу в гостиницу с круглыми глазами и в полном шоке:

– Ты представляешь, мои документы в юридическом техникуме даже видеть не желают! Говорят, иди в ПТУ поступай. Как быть?

– Ну, если не хочешь в ПТУ, тогда остается только один выход – вернуться домой, – спокойно резюмировал брат.

Несколько дней я отчаянно боролся с собой, пытаясь смириться с мыслью, что иного варианта, кроме как ПТУ, для меня просто не существует. Для круглого отличника, с детства усвоившего мысль о том, что ПТУ предназначено исключительно для тех, кто не хочет или по каким-то причинам не может учиться в старших классах школы, это была невыносимая ситуация.

Но вскоре выбор был сделан в пользу Москвы. Конечно, я очень сильно переживал по поводу своего мнимого «падения», но понимал, что другого выхода остаться в Москве для меня не существует.

Таким образом я и поступил в училище, выбрав профессию столяра-плотника, которую счел наиболее удачной и подходящей для себя. В то время из рабочих специальностей, к слову говоря, наиболее перспективными считались профессия ювелира и краснодеревщика. К ювелирному искусству тяги я не испытывал, а вот работать по дереву всегда любил.