Читать книгу В толще воды - Арне Даль - Страница 11

Несмотря на темноту, Сэм Бергер видел, что небо затянуло. Между редкими островами на самом юге Стокгольмских шхер кое-где снова образовался лед. Именно в этих местах исчезали последние отблески звезд. Здесь, на самом краю архипелага.

Непогода надвигалась не изнутри шхер, а снаружи, с моря.

Если как следует вглядеться, то можно, отчасти с помощью фантазии, различить свет маяка вдали. Хотя в данный момент самые отдаленные уголки, попадающие в поле зрения, были подернуты серой пленкой, явно свидетельствующей о приближающемся ненастье. Буря шла с юго-востока, из самых глубин Балтийского моря. Долгие годы Ландсортская котловина глубиной в полкилометра служила местом захоронения для всего, начиная с радиоактивных отходов и заканчивая списанной амуницией и битыми автомобилями, и теперь казалось, будто непогода поднимается прямо из глубины этой адской смеси.

Бергер вытянул шею и увидел, что буря уже совсем близко. Будучи типичным городским жителем, он никогда до конца не понимал, что значит «небо затянуло».

А вот теперь понял.

Пора скрыться в доме.

Коробки так и стояли неразобранными на полу большой комнаты. На доске рядом с письменным столом по-прежнему висела фотография Аиши Пачачи. Он прошел мимо, миновал кухню и оказался в спальне. Окно выходило на море, и Бергер постоял возле него. Потрясающее зрелище – как ненастье надвигается сквозь мглу, как взбивает море перед собой, подсвечивая его, раскрашивая метр за метром в белый цвет. Когда первые клубы снежной пыли обрушились на оконное стекло, у него возникло ощущение, будто он заглянул внутрь самого себя.

На него навалились все его ночные кошмары. Молли Блум, которая оставила после себя слишком длинный кровавый след на белом снегу. Молли Блум, которая теперь лежит в коме, а внутри ее ребенок – возможно, его, Сэма Бергера. Молли Блум, которая, скорее всего, сама не знала, а возможно, никогда и не узнает, что она чуть не стала мамой. И одновременно с этим Сэм Бергер, скрывающийся от всего и всех, и единственный человек, на которого он может рассчитывать, – как раз тот, на кого он меньше всего рассчитывает, Август Стен, глава отдела в СЭПО. Чей подчиненный Карстен не только оказался кротом, настоящим предателем, но и похитил Аишу Пачачи, девушку, буквально вырванную из рук предыдущего похитителя. Карстену удалось заманить своих преследователей в многоэтажку в районе Тенста, где он очень точно напустил на них свои смертельно опасные полчища пчел. Конечно, была во всем этом какая-то нездоровая символика, античные представления о том, что пчелы связаны с душой и душевной смертью. Но Бергера это сейчас не сильно волновало. Единственное, что он видел перед собой, – это распухшее от укусов тело Роя, парящее в невесомости, и пчел, которые резко покинули это тело.

To be, or not to be.

Сэм видел перед собой разорванное напополам тело Роя и чувствовал, как в нем поднимается гнев. Он видел, как будто со стороны, как взрывается ящик письменного стола, а его откидывает волной назад, и гнев в его душе усиливался.

Он найдет Карстена, непременно найдет.

Карстен не победит. У него нет шансов.

Бергер отвернулся от окна, вернулся через кухню к письменному столу, взглянул на погасший экран компьютера, потрогал ушиб на груди. Он точно знал, как выглядит гематома, точно помнил ее контуры. Бергер очень надеялся, что тяжесть в груди связана с пулей, отраженной бронежилетом, а не с жалостью к самому себе. Легче всего начать жалеть себя. Это самый простой выход. Получив в распоряжение такое богатство, как неограниченное время, он оказался перед соблазном впасть в самокопание. Этого нельзя допустить, нельзя позволить себе заблудиться в лабиринтах бессмысленной рефлексии.

Умом он это понимал, а вот сердце творило что хотело.

У сердца своя мудрость.

Итак, работа, полицейские обязанности, логика, рационализм. Продолжать попытки взломать надежно защищенную сеть СЭПО, чтобы выяснить, кто же такой на самом деле Карстен.

Пошевелив мышкой, он увидел, что загадочный поиск до сих пор продолжается. Ему никогда не понять этот процесс. Так же, как и не узнать, насколько серьезные следы он оставляет после себя. И кому видны эти следы. Но он действовал так, как учила его Молли, насколько это было возможно. Так что пусть идет как идет.

На доверии.

Лучше пока зайти в «Фейсбук». Он наконец-то создал свой аккаунт под совершенно другим именем, но, набрав теперь в поиске «Оскар Бабино», он обнаружил, что его младшего сына и след простыл. Долгое время Бергеру казалось, что он делает что-то не так, что он просто не разобрался, как это работает, однако постепенно осознал, что страница удалена. И об остальных членах семьи Бабино, как обычно, ничего.

А вообще, насколько легко удалить страницу в «Фейсбуке»? Он слышал столько историй о тщетных попытках родственников удалить страницу человека, которого уже нет в живых. Бергер развернул скриншоты ничем не примечательной страницы Оскара – ни одной разумной причины удалять ее он не увидел.

Конечно, объяснение могло быть вполне логичным и простым. «Фейсбук» мог поменять правила пользования, Оскар мог передумать, может, его забросали спамом, может, надоело, может, у него не было постоянного доступа к компьютеру, может, разозлился. Одиннадцатилетние дети так непостоянны. Ему могло показаться, что знак победы, который он сделал пальцами ног, получился некрасивым.

Знак, адресованный близнецами родному отцу.

А может, и не ему.

Придется оставить все как есть. Пока у него нет готового решения. И вообще, поздно спохватился. Если бы он действительно хотел связаться с мальчиками, мог бы сделать это на несколько лет раньше.

В груди снова заныло. Он закрыл все окна, напоминающие ему о прошлых поражениях, и решил проверить зашифрованный адрес электронной почты.

Бергер еще не проверял этот почтовый ящик с тех пор, как оказался на острове. Кто будет писать на его секретный адрес? Однако в ящике оказалось одно новое письмо от неизвестного отправителя. Присмотревшись, Бергер понял, что пишет ему криминалист из СЭПО: ей приказано переслать ему результаты экспертизы, проведенной на месте преступления в Тенсте.

В квартире оказалось полно ДНК как Карстена, так и Аиши; он действительно даже не пытался скрыть следы. А вот в домике на крыше – кроме многочисленных ДНК пчел – обнаружились лишь следы самого Карстена; очевидно, Аиша никогда туда не поднималась.

Чего в письме не было, так это информации о Карстене – ни личного номера, ни фамилии, ничего, что хотя бы на шаг приблизило бы Бергера к кроту; чувствовалась не очень хорошо замаскированная директива со стороны Августа Стена. Бергер отметил про себя, что криминалист не обращается к нему по имени; скорее всего, она даже не знала, кому пишет. Стен держал его в полной изоляции и в тайне.

Подробный отчет о том, что было обнаружено в домике на крыше, содержал несколько интересных моментов. Пистолет, который лежал в ящике заряженный, действительно оказался бывшим служебным оружием Сэма Бергера, его собственным старым SIG Sauer P226, подстрелившим преступника, в убийстве которого теперь обвиняли Бергера. Приклеенная бумажка с надписью «Бабах!» также не давала никаких зацепок. Стальная проволока была прикреплена таким образом, чтобы пистолет выстрелил в тот момент, когда выдвигается ящик, «на уровне бедер», как вежливо выразилась криминалист.

Зачем? Конечно, Карстен хотел заманить их на крышу. Он прекрасно знал, кто там будет. Догадаться не составляло труда. Его выслеживал Стен, а то, что он подставит под удар Кента и Роя, можно было легко вычислить. Но Бергер?

Как Карстен мог узнать, что Стен втянет сюда Сэма Бергера?

Откуда?

И почему Стен так уверен, что выстрел из ящика стола свидетельствовал о том, что Карстену нужен именно Бергер? Рассуждая логически, можно было предположить, что Кент с Роем пойдут первыми – может быть, Карстен рассчитал все так, чтобы пчел хватило на двоих, а вот как раз третий прибывший на место должен был войти в уже свободный от пчел домик и выдвинуть ящик. Но выходит, он знал, что Бергер – член сверхсекретной команды СЭПО. Что он будет третьим. Но откуда, черт возьми?

Кроме того, Стену явно известно, что Карстен об этом знал.

Все это не укладывалось у Бергера в голове. В любом случае, он был счастлив, что присел, прежде чем выдвинуть ящик. Давно уже он не испытывал ни к кому такой ненависти, как сейчас с Карстену.

Эта сволочь пыталась отстрелить ему член, и все это как-то связано с Молли Блум. Какая-то нездоровая ревность, которую Бергеру не понять. Каким образом Карстен мог знать мельчайшие подробности его с Молли отношений? О том, какими они были на самом деле…

И еще кое-что. Маленький конвертик, по которому с такой жадностью ползали пчелы, был намазан нектаром – любимым пчелиным лакомством. Внутри конверта лежало письмо, точнее, поздравительная открытка. Вот как описала ее криминалист: «На лицевой стороне открытки обнаружена одна единственная надпись, а именно обведенная в кружок единица, выведенная шариковой ручкой. На обратной стороне, напротив, много мелкого текста, написанного от руки той же ручкой». А написаны две вещи – аккуратно и скрупулезно.

Первое:

«Some say the bee stings: but I say, ‘tis the bee’s wax; for I did but seal once to a thing, and I was never mine own man since».[4]

Бергер уставился на текст – сначала на рукописный, потом на напечатанный криминалистом. К чему все это, черт возьми?

Погуглив, он выяснил, что пчелы часто упоминаются у Шекспира. Он знал о пчелах куда больше своих современников. В пьесе «Генрих V» есть длинный монолог об организации пчелиных семей, а в «Генрихе VI» вождь восстания Джек Кэд как раз и произносит слова о пчелиных укусах и пчелином воске.

Если вчитаться, то понимаешь, что речь идет о контракте, о подписанном договоре. В шестнадцатом веке юридические соглашения скреплялись печатью из пчелиного воска. И по сравнению с силой контракта пчелиные укусы – это ничто, потому что если ты подписал контракт, ты уже никогда не будешь свободным.

Теперь что-то начало проясняться. Может быть, Карстен с помощью своих пчел хотел сказать: это ничто по сравнению с контрактом, который я подписал? Договор с дьяволом? Или с ИГИЛ? Или он намекал на что-то другое, на какой-нибудь контракт с СЭПО, с Августом Стеном?

В любом случае, Карстен не чувствовал себя свободным. Он явно принадлежал не только самому себе.

Криминалист лаконично добавляла: «Да, мы провели экспертизу воска. Там ничего».

Возможно, не буквально, подумал Бергер.

Что же это такое? Почему Карстен намекал на какой-то подписанный им договор, в котором он, похоже, раскаивался? Может быть, он хотел сказать, что у него не было выбора?

Вопрос повис в воздухе.

На бумажке, которую Карстен поместил в сладкий конверт, было написано еще кое-что.

А именно: «like the Andalusian girls».

И все.

Бергер вспомнил картинку в квартире Карстена. Фотографию с ульями вдоль холма, осликами, цветочными полянами. И Гибралтарской скалой. Это же Андалусия? И ведь это не случайно?

Наверное, Карстен как-то связан с Андалусией.

О каких андалусских девушках идет речь?

Тут в компьютере что-то произошло само собой. Вдруг открылось новое окно – изображение морского берега в темноте. В верхнем углу загорелась двойка. Камера наблюдения номер два. Из пяти камер наблюдения, установленных на острове, вторая была одной из самых ближних; камера номер один располагалась прямо над входной дверью. Буря бушевала во весь экран, и все же на взволнованной водной поверхности довольно четко вырисовывалась белая борозда.

Бергер узнал это зрелище: ему уже доводилось наблюдать такое, хотя в тот раз частично в реальном времени. Большая птица приземлилась и исчезла из виду – тогда это был лебедь, на этот раз, скорее всего, тоже, только более проворный лебедь. Птица исчезла из поля зрения, прежде чем камера успела поймать ее.

Это в лучшем случае.

А в худшем на острове кто-то был. Но кто мог оставить на вспененной морской поверхности такой след? Во всяком случае, не человек.

На несколько секунд на экране появилась птица и снова исчезла. Похоже на гагу. Лишь увидев гагу, Бергер осознал, что с того момента, как на экране появилась проекция с камеры, он сидел, затаив дыхание. Тяжелый выдох чуть не заглушил сигнал, раздавшийся из динамика компьютера.

Бесконечный поиск был наконец завершен. С замиранием сердца Бергер нажал на «ОК», и перед его глазами предстала внутренняя сеть СЭПО. Через все уровни секретности ему не прорваться, но кое-что накопать можно. По крайней мере, можно начать собирать загадочный пазл под названием «Карстен».

Чтобы найти его.

Бергер всерьез надеялся, что ему представится возможность убить Карстена. Хотя вслух он бы никогда в этом не признался.

Компьютер вновь издал сигнал. Бергер закрыл глаза, поморщился. Только не надо сейчас никаких сообщений об ошибках, как бы не пришлось начинать снова поиск, который занял более суток. Больше всего он боялся, что не сможет еще столько ждать и вновь отправится нырять.

В толщу воды.

Но никаких сообщений об ошибке на экране не появилось. Просто пришло письмо. Еще одно письмо, но на этот раз от анонимного отправителя. Никакого текста, только файл в приложении. Все указывало на то, что это видеофильм. Бергер осмелился нажать на него. Появилось сообщение о том, что фильм зашифрован.

Бергер задумался.

Открыл полученное ранее письмо от Августа Стена с инструкциями на время нахождения на острове. Среди множества самой разной информации оно содержало ключ для расшифровки – программу, «предназначенную только для засекреченной коммуникации между тобой и мной, Сэм». Если удастся расшифровать видео, значит, оно напрямую от шефа из СЭПО. Только для твоих глаз.

Без особой надежды Бергер запустил программу и увидел, что видеоролик открывается.