Читать книгу Рэя - Арри Миллер - Страница 8

Она, ещё несколько дней не решалась дать объявление в сеть про свои секс-услуги. Но точно решила, что с этого нужно начинать дополнительные заработки. Но, если пропустить, то будет плохо, – в одноместном «кубике» будет холодно и темно, а ящички для еды опустеют, и Элис снова может попасть к врачу, услуги которого дороже, чем просто взять и умереть.

Так и проходила полдня по комнате в растерянности: с чего бы ей начать, как лучше написать, как выложить и где разместить, чтобы начало клевать? Единственное, что знала: нужно начинать прямо сейчас и не медлить. Рыскать по улицам, в поисках того, кому бы «отсосать», это не в чате сидеть по полдня. Тут нужна смелость, наглость, сноровка и хорошая «крыша». Первое – есть, со вторым – не очень, а «крышу» ещё стоит поискать.

«Чего думать, надо просто сесть и написать»! – сказала себе, взяв в руки дочкин компьютер. «…Ресурсов полно, проблема может быть с рекламой, которую нужно покупать. Что писать? Написать просто, коротко и ясно: «сосу – 250; со спермой – 400; в рот – плюс 50; на лицо, грудь, живот или попу – ещё 50; быстрый секс – 100; в попу – 200». Примерно такие сейчас цены. И дописать: «исполню любые извращённые желания». И электронный адрес браслета. Всё».

Она ввела параметры объявления, подтвердила свой ID, провела оплату и подписалась на временную бесплатную рассылку по всем ресурсам частных услуг. «Okay. Done. Если дело пойдёт, можно купить самую дешёвую подписку на рекламу. Я молодец», похвалила себя.

Она откинулась на спинку кресла и поджала ноги.

«Кубик» их был одноместный, на пятом этаже старого домика с крышей, в виде двух пирамид. Стены – тёплые, светлые, покрытые мягкими звукоизоляционными панелями, приклеенные ромбиками. И была всего-то одна комната, отделённая раскладной стеной, как жалюзи, от кухонного отдела. Там не было ни холодильника, ни плиты, ни краника с водой, а одни лишь выездные шкафчики и столик, который выпрыгивает из-под пола, только прикоснись. Мебель – встроенная, и, если зайти незнакомцу, то он ещё долго будет рыскать в поисках панели с кнопками, чтобы что-нибудь открыть. Она даже и сама не совсем понимала, как в тех тоненьких стенах прятались раздвижные вещевые шкафы.

Повернув голову в сторону обеденного уголка, вспомнились постыдные шалости, которые выделывала пару лет назад. Она там, бывало, сидела часами и обслуживала клиентов по телефону. Да и сама не стеснялась всунуть внутрь два пальца, или какой-нибудь тонкий овощ, пока дочка сидела за своим местом, или мылась в ванной.

– Какая дура, – хмыкнула цинично. – В голове была одна пошлость.

Но и сейчас её самооценка не в лучшем состоянии. Несколько недель нового года позади, а уже успела разочароваться в свободе выбора. Не знает и не умеет распорядиться своим временем так, чтобы оно работало на неё. Но успокаивала себя одной мыслью, что ещё мало времени прошло, и не так просто оторваться от мира развратных услуг, если большую часть жизни на это ушло. Перестроить своё сознание и ум, чтобы найти другие способы добычи денег – это, как родиться заново.

«Опять я сюда лезу, снова тянет на контакт с людьми. Сама же себе обещала, что больше не буду! Говорила про боль и унижение…, что не буду идти в руки садистам. Просто чистый секс, без насилия, казни и пыток. Как бы не затянуло, снова»?!

Она достала свой планировщик, просмотрела список задач, прокрутила его и быстро свернула. После, открыла галерею фотокопий дочкиных работ, личные фотографии и развернула, на весь экран, единственное фото с Джеком, сделанное в одну из ночей в Клубе.

Улыбнулась.

Утром, когда отправила дочку на учёбу, получила первый отклик на своё объявление. Она не ожидала, что кто-то согласится заплатить ту цену, которую загнула за свои сексуальные услуги, поэтому первым делом решила провести встречу, отработать пару часов и убежать, пока никто не видел. «Если всё удастся провернуть за час-другой…», думала она, «…ещё будет время зайти в чат, посидеть и там. Хоть и мало толку от него, надо просто подождать, как хищник, и можно будет пару сотен выручить за услугу «приват».

Почему она попёрлась? Была удивлена: нашёлся тот, которому не жалко четыре сотни выкинуть на оральные ласки. «Если всё выйдет гладко и окажется простой себе чувак с деньгами, со стервой-женой, и никакой не извращенец, можно будет развести на постоянные встречи. Можно начать с прелюдий и язычка, а закончить аналом или спермой в попу. Если в кучу всё сложить, то можно будет выручить пару тысяч, всего-то, за полдня», – размечталась она.

Она решила подготовиться тщательно, продумать хорошо, как лучше войти в образ. Наблюдая за уличными девками, заметила, что не отличаются друг от друга ни внешним видом, ни манерами, а стараются всё фрагментировать, разделить услуги. Сесть, сделать и уйти.

Не могла она вспомнить, когда так одевалась, в последний раз, но решила принять ванну, подготовить свои «прелести», вымыть голову, чуть просушить и увлажнить волосы. Не причёсывать руками чёлку вверх, как у мальчишек, а уложить на бок расчёской с крупными зубьями, чтобы аккуратно шапочкой сверху придавить. Одежду специальную, уличную и вульгарную: короткие юбки или платья с туфлями она не имела. Всё, что было, и то, что ещё не ношено: черно-коричневые леггинсы, со вставками из кожи, белая майка и рубашка в красно-чёрную клеточку, с длинным рукавом. Лёгкий макияж, розовый блеск на губах, и оставить колечко, для дополнительной стимуляции члена.

Немного не по-женски, но всё, что имелось.

По дороге не хотелось ей думать о том, что сама себе обещала не скатываться в мир грязной улицы, но бесконтактный секс и игры со своей «кисой» на камеру приносили ничтожно жалкие деньги, которых не хватило бы даже на день, если бы не старые запасы. Нашла успокоение в том, что никто не узнает. Что идёт не на пытки, не на унижение и не будет терпеть плевки в лицо и боль. Просто доставит удовольствие обычному мужчине, который остался обделён стервой-женой.

Интуиция её не подвела: просторная машина, – седан класса люкс, абсолютно тихая, с электроприводом. Кремового цвета кожаный салон, и каждый кубический сантиметр воздуха пропитан терпким ароматом сигарет, вперемешку с одеколоном. Но хозяин этой прелести – лысенький мужлан, довольно скверный дедок, – он рявкнул ей, с ходу, не садиться на переднее сиденье, а лезть назад, где была заранее заготовленная плёнка, для таких пассажиров, как она. Чтобы нетронутую роскошь не испачкать.

«Ну ладно», подумала она, «Не в губы же его целовать».

Но тот тронулся с места, заблокировав двери.

Тачка оказалась не только электрической, но ещё и надземной. Ей стало ясно, что потащил на скоростную трассу, что держит весь Район в кольце. Промчал, с лёгким шелестом двигателей мимо сетчатых заборов, свернул на широкую дорогу, с мигающими зелёными фишками, по бокам, и подкатил к выезду на окружную. Там, подождав когда машина станет на воздушные рельсы, и автопилот примет бразды правления в свои руки, со скрипом и кряхтя, перелез к ней на сиденье.

Но, взглянув на встревоженное лицо, хрипло рявкнул:

– Не понял. Ты что, с членом?

Качнула головой.

– Пацан? – ещё раз уточнил.

– А что? – решила немного подыграть. «Может, он любит таких»? – подумала.

– Ладно. Всё равно, кроме отсоса ничего не надо, – пробурчал.

Она сидела, руки в карманы. И, что-то ей вообще расхотелось что-либо ему делать.

– Деньги…, вперёд, – сказала, как-то, тихо и робко.

– Начинай, давай! – потянул за рукав. – Давай, у тебя есть пятнадцать минут, пока машина сделает круг… – и потянул к себе, бесцеремонно.

Но она вырвала свой рукав, молча, чуть подвинулась к нему и полезла рукой к ремню. Там уже давно всё горячее, набухло. И нетерпеливые руки, мигом, расстегнули ширинку, через которую вывалилось его «достоинство» наружу. Она массировала, совершала вращательные движения, оголяя головку, и пряча её снова. Там – всё влажное, вонючее, немытое и неухоженное. Да и к тому же – длинный, кривой и уродливый, никогда не стареющий орган. Она мяла его молча, сидя рядом. Носом чувствовала затхлый запах трусов, краем уха слышала бычье дыхание, смотрела на орган, а во рту слюна становилась вязкой. Включился рефлекс.

Она смотрела на головку, а перед глазами было лицо своей дочери. Она представляла, как в щёчку целует, берет за руки, вместе едят, и передаёт фрукты той самой рукой, которой «дрочит», какому-то старикану, член.

Ей стало гадко брать его в рот, облизывать стенки, и погружать себе в горло.

– Приступай, давай! – снова рявкнул тот.

Не успев договорить, стал принуждать насильно, чтобы наклонилась и погрузила в рот. Несколько раз цеплялся пальцами за шею, затылок. Она головою стряхивала, вырывалась и на член смотреть продолжала…, но брать в рот не решалась.

Тут, у него лопнуло терпенье, и со всей силы, взяв за ворот куртки, потащил к себе. И прохрипел:

– Ты денег хочешь?

Она напряглась. Приникла, как мышка, затаив дыхание, совсем не желая смотреть в его старое и скомканное, как тряпка, лицо. Отвернулась.

– Давай, делай! У меня мало времени.

Машина пошла на второй круг.

Рэя выбрала самое удобное место, чтобы не мешать никому, – у окна. Присела погреться под лучами жаркого солнца; посидеть, прогнать дурные мысли из головы, перевести дух и попытаться успокоиться. Длинная и узенькая барная стойка блестела, шоколадный цвет разбудил чувства, проснулся аппетит, и она решила попробовать что-нибудь сладкое, такого же коричневого цвета, с добавками антидепрессантов.

Внутри не было светло. Похоже, хозяин не любил солнечный свет, или осточертело щуриться каждый день. Наверно потому, были закрыты верхние заслонки, – прямоугольные полоски, и стены надели маску каменного лица, не пропускающий дневной свет, а узенькие и высокие окна опустили защитные козырьки, сверху так, что свет пронизывал пространство бара косыми лучами. И от каждого окна вырастали длинные, не слишком высокие стойки, с узенькой информационной полоской, на которой можно было выбрать себе любой коктейль, попросив барную машинку приготовить, из заказанного.

Она сидела, бросив верхнюю одежду рядом, и покручивала широкий стаканчик с вязкой коричневой смесью, в руках. Где-то напротив, на самом краю двухсторонней стойки, лежало спящее тело: сопел беззаботно человек, сморённый теплом южного солнца, и духом алкогольного коктейля. Из глубины зала доносилась рутинная возня, тихие разговоры и видела, лишь краем глаза, смуглые и ленивые лица завсегдатаев, с крючковатыми носами, жизнь которых состояла из каждодневных похожих посиделок в дневном полумраке.

Она слишком разнервничалась, испугалась, когда старый потянул за шкирку к себе. Странно, но у неё не было стойкого ощущения, что это была съёмка, всего лишь игра. К насилию привыкла… В первую очередь, научилась терпеть, зная, что пройдёт час-другой, сценка завершится, и она будет свободна. Актёры, хоть и размахивали членами перед носом, причиняли боль и унижали, но подсознательно чувствовала, что там – игра, атмосфера иллюзии, того, что экзекуция завершится, спермой умоют лицо, воображаемый занавес упадёт, и она покинет это место. Но, на свободе было всё реальней, в несколько раз страшней и почувствовала, что его цепкие пальцы, могут не остановиться – в порыве гнева может взять и задушить. Во всяком случае, в его маленьких глазках, прячущиеся под тяжёлыми складками век, не увидела предела.

Как бы он не принуждал, за шею к себе не тащил, чтобы наклонить, она наотрез отказалась исполнять его требования. Её руки одолела дрожь, сердце в груди бешено звало покинуть заднее сиденье, а по животу стала расползаться тяжёлая тошнота. Дед вытолкал из машины как только понял, что ему не принесёт никакого удовлетворения, – выбросил, как лягушку, на первом же съезде. Она упала, подрав колени, ударилась больной ногой. Но, этой тупой боли, была даже рада.

Отыскав первое публичное заведение, она успокоилась, вымыла руки, и машинка-санитар помогла вернуть её коленям прежний вид – вычистила ткань, не оставив и следа. За что поблагодарила механическое существо, заплатив за услугу.

Рэя допила слабоалкогольный напиток, из-за которого накрыло слабеньким туманом. Решила ещё немного посидеть и проваливать прочь из этого Района. Но к ней подсел интересный, с виду, парнишка невысокого роста с квадратным лицом, и принялся пристально дырявить её взглядом. Она отодвинулась от него подальше. Заглянув, нехотя, в его голубые глаза, отвернулась к окну, взяв курточку на колени.

– У нас одинаковые браслеты, – внезапно, сказал он.

Она оглянулась, пробежалась по нему взглядом, ещё раз. Убедившись, что тоненький голосок – его, спустила рукав рубашки, спрятав свой наручный браслет. И отвернулась к окну, снова.

– Я у вас недавно, – опять он сказал. – Очень тепло. Так непривычно! И по ночам не могу заснуть.

«С чего он взял, что буду с ним говорить»? – подумала, покосившись на него.

– Я – Джо, – сказал он, уловив её взгляд. – Имя старое, но мне нравится.

– Джонатан? – спросила невыразительным тоном.

– Джозеф, – поправил её.

– И правда старое.

Кивнул, в знак согласия.

– Континентальный турист?

– Отныне – резидент, – показал ей браслетик, такой же, как и у неё.

Она удивлённо приподняла бровки. Посмотрела, повнимательней, на его лицо. И только сейчас в нём увидела черты, не характерны для коренных жителей этого континента, их Города.

– И…, откуда ты родом?

– Североамериканский континент, – сказал он, хвастливым тоном.

– Что тебя привело в наш Город, Джо? – удивилась она. Межконтинентальные миграции – редкость. Можно было свободно путешествовать, сколько угодно расхаживать, но люди давно утратили привычку искать себе место там, где выгодно, экономически. На каждом континенте была уйма богатых и среднеобеспеченных Районов, и уровень жизни был выравнен, как масло, по поверхности хлеба. Каждый Мега-Сити – как отдельный мир, где полно было всего.

– Я давно об этом мечтал, – сказал он, отхлебнув со стакана. – Буквально недавно получил такой же браслетик, – дотронулся к нему и покрутил на запястье.

– Я не из этого Района. Такие браслеты носит каждый в нашем Городе, кто составляет низший социальный кластер. Ты этого не знал?

Он удивлённый бросил взгляд.

– Интересно… Нет, не знал, – потёр своё запястье, снова.

– У этого Района – свой браслет. Его ещё нужно будет заслужить.

– Ну и ладно! Всё равно я не жалею, – наполнил свой стакан ярко-алой жидкостью, опять. – У тебя интересный акцент. Откуда ты?

– Я – Berliner, – ответила, не задумываясь.

– Правда?

– Ага, – подтвердила. – На самом деле у нас говорят на многих диалектах. И каждый не похож друг на друга. Можно услышать смесь берлинского с венским, баварским, кёльнским, швабским. И даже богемским…, что удивительно, ведь их Районы имеют независимых Учредителей. Хоть и граничат с нашим.

– Ух ты! – удивился её познаниям.

– Да, но я не владею ни одним из них, в полной мере. Понимаю всех, кто заговорит, но отвечаю на, таком себе, английском на берлинский манер. Тем более, если ты ездишь по таким Районам, как этот, уровня «Bridge», а не сидишь на попе, всю жизнь, то просто обязан знать этот язык.

– Вот поэтому, мне и нравится у вас! Один Город – тысячи Районов, все разные и непохожие друг на друга: привычки, диалекты, манеры и культура…, всё направлено на то, что люди хотят здесь жить. А не на небо свалить.

Посмотрев снисходительно на парня, что был ниже неё ростом, она чуть нахмурилась. Но с ним почувствовала себя спокойно – тревога отползла, мерзкой тварью, солнечное тепло отогрело её лицо, душа оттаяла и неприятный инцидент с дедом, неудачное начало работы уличной шлюшкой стала забывать. Выпрямив спину, потянулась к электронному меню. Дотронувшись ярлычка «повторить», положила стаканчик на клейкую полоску, что разрезала стойку, вдоль, на две части. Стаканчик, тут же, провалился, и на его месте, спустя секунду, вынырнул новый, наполненный хмельным коктейлем.

– Знаешь, моя мама была родом из «New Amsterdam». Я с детства говорю на этом языке, благодаря ей.

– Правда?

– Ага, – улыбнулась, пригубив стакан. – Кстати! Как он там поживает, этот Район? Когда-то, в детстве там была, – завершив, отхлебнула из стаканчика.

– Ну, вроде, ничего.

– А голова статуи…, она ещё не под водой?

– Голова – нет. Но, уже как два года туда туристов не пускают.

– Почему? – удивилась.

– Это теперь воды «Атлантиды-1». Это их владения.

– Неужели!?

Сделав глоток, он молча кивнул. Проглотив содержимое, добавил:

– Теперь это так. Они обвиняют Учредителей «New Amsterdam» в том, что оставили им территорию, замусоренную уличным хламом, после потопа…

– Они же не виноваты…

– Почему? Ещё до того, как вода проглотила целый Район, был подписан меморандум. В обмен на территорию, от «Атлантиды» получили компенсацию, в виде бесценных ресурсов, которые ни одна Техно-ферма не в состоянии произвести. Но они просто взяли, всё побросали и ушли, не убравшись за собой, сославшись на природу…

– Разве это не так? – пожала плечами, в недоумении. – Насколько мне известно, обязанности Районных Учредителей заканчиваются там, где начинается вода. Теперь это их проблема. Вода – их стихия и пусть сами вычищают замусоренное дно.

– Да, но… В общем, они обиделись, и теперь никого из суши к себе не берут.

– И что? – удивилась искренне Рэя. – Они всегда уединялись и не желали принимать «чужих». У них своеобразная область обитания – их политику можно понять, – отхлебнула ещё раз, посмотрев на парня косо.

– Я пять раз хотел получить статус, хотя бы временного, резидента. Но все разы получал отказ, – признался парень.

– Да? – снова изобразила удивлённую гримасу.

– До того момента, как запретили погружение в их «Пузыри», я так и не смог ни с кем договориться про обмен. Никто из них не любит сушу, – процедил он, с досадой.

– Ну да, – они скверный народ. Я не знаю, как тебе – я бы там не прижилась. Не потому, что по физическим параметрам не подхожу – это скользкие людишки, такие же мерзкие, как и моллюски, которых выращивают. Противные и отвратительные на вид, как и водоросли.

– Ну и хрен с ними! – согласился Джо.

– Точно! – поддержала она. Облизнувшись, спросила: – Почему оставил свой Сити?

– Я уже готов был куда угодно оттуда бежать…

– Почему это?

– В нашем Мега-Сити все, будто спятили: каждый только и мечтает, как бы покинуть Землю.

– Чего им так не нравится?

– Ты знаешь, они давно смотрят на другие Континентальные Города, свысока.

– Ну да, так было всегда…

– Я с детства мечтал работать на комбайне, купить участок на Луне и завести свою ферму.

– И, что помешало? По-моему, это недорого сейчас. На «Лунар-2» запустили целую программу по расселению: снимают все пошлины, будут выдавать лицензии на свободную переработку реголита. Насколько мне известно, – добавила в конце.

– Знаю. Я готовился с четырнадцати, занимался самообучением, изучил все модели комбайнов, потратил кучу средств и времени на уроки симуляции… Но, как оказалось, когда решился принять участие в проекте – «генетически непригоден к жизни за пределами атмосферы Земли».

– Ну ты не унывай, – подбодрила его. – Я тоже такая, как и ты – «коренной землянин». И, знаешь, что? Я этому даже рада.

– Да неужели? – изменился в лице, и растянулась улыбка.

– Ага. Когда-то, хотела на Марс. Но я экстраверт, по своей природе. Люблю общение, эмоции…, очень люблю людей, хоть и во многом их не понимаю. Мне просто нравится быть среди них, нравится это синее небо, стальные тучи. Я люблю свободное пространство, люблю краски, безумно обожаю тепло. Там – слишком холодно, всё ещё одиноко, серо, тесно и экстремально опасно. И нравится проживать четыре время года. Мне кажется, если все покинут Землю – она одичает без нас, обидится, и назад уже, вернувшись через миллионы лет, нас не примет.

– Может, ты и права, – вдумчиво сказал Джо.

– Кстати, заезжай к нам! У нас очень интересно. Только не забудь взять тёплые вещи – в нашем Районе действуют четыре сезона. У нас сейчас зима.

Сказав это, поблагодарила электронного бармена – прислонив запястье к электронному глазку, расплатилась и, захватив свои вещи, быстро ушла. За тот час, что просидела у окна, она соскучилась по теплу жаркого солнца Района «Southern Bridge». Выйдя на улицу, поморщилась из-за дневного света и пошла в направлении Станции, вздохнув свободно, позволив себе забыть про эпичный провал начала работы уличным торговцем страсти, и про синеву на шее – следы от пальцев злобного дедули.

«Интересно, если бы он знал, что я «сосу» за деньги, продолжил бы со мной разговор»? – спросила себя, по дороге к Станции. «Какое ему дело до меня? У каждого своя игра».

Рэя шла по краю дорожки, на своей полосе, для пешеходов. Под мышкой держала курточку, свёрнутая в трубочку, рубашка – нараспашку, и лёгкий тёплый бриз поддевал её края, показывая прохожим рисунок нательной майки, что была под ней. На груди гордо красовалась рожица существа, с маской вместо рта, с гривой волос вдоль черепа, похожие на иглы дикобраза. Своеобразная чёрная клякса, нарисованная дочерью.

Она шла, всунув руки в карманы, наслаждаясь заботой и теплом дневного солнца. Волосы были темно-коричневого цвета, с черными прожилками, от рождения, и ей не плохо в голову пригревало – перед жаркими лучами кожа была беззащитная и очень быстро сгорала. Но, тем не менее, она шла навстречу солнцу, по прямым улочкам, взбираясь, то на горку, приближаясь к перекрёстку, то спускаясь вниз, к подножию архитектурных холмов.

Не зря жители данного Района отказались от высоких небоскрёбов. Большую часть года солнце поднималось высоко, но стройные блоки были известны своей способностью перехватывать его лучи и отбрасывать холодные тени. Потому, каждые улочки – однотипные, с такими же ничем неприметными кубиками, высотой с пятиэтажное здание. И, прогуливаясь в пешеходной зоне, не покидало чувство, что она – подопытное животное, выпущенное в лабиринт, задание которого найти кратчайший путь к высотной Станции, чтобы завершить игру. А сами домики казались мини-крепостью, к которой не подступиться любому человечку-муравью – с улицы не было ни единой двери, а лишь высокий фундамент пятиметровой высоты, что по периметру опоясывал каждый блок. И окна начинались где-то аж на третьем этаже.

«Очевидно, что под землёй имеются ещё одни коммуникации, дороги местного значения», – думала, шагая по улице, оглядываясь по сторонам. «Давно я тут не была и, похоже, они уже успели тут всё переиначить, перестроить под себя. Хотя, судя по жёлтым отметинам на дорожном полотне возле каждого домика – это могут быть парковочные места. Скорее всего, подъехав к дому, машины проваливаются под землю, и отправляются на нулевой этаж. По крайней мере, это логично. У них мало свободного пространства, чтобы улицы засорять машинами. А домики без дверей – лишь потому, что есть другие пути проникновения внутрь, известные только хозяину. И, ясно, почему отказались от многоуровневых домов – на крыше у каждого свой райский уголок. Без солнечного света и тепла их смысл существования сводится к нулю».

Дорога вела к Станции скоростных составов, расположенная в нескольких километрах. Как только вышла из бара, её увидела издалека, и не могла оставить без внимания ту башенку, что распустила свои сети, как проводки транспортных артерий Города. Её невозможно было не заметить – высотой с двадцатиэтажное здание. Для Района, где преобладали низкорослые и одноуровневые дома – стандартное положение. Башня всегда должна быть на три уровня выше любого строения, чтобы было видно издалека потенциальному пассажиру.

Шея почти не болела, губа перестала кровоточить, в голове заметно посветлело, а в груди – потеплело. Ей повезло, что машина не вышла на большой круг, а дед – выбросил в кармане, выход из которого, проехавшись на вертикальном лифте, был в нескольких минутах ходьбы. Потому-то, она и вышла в южном крыле. А могло бы завершиться всё иначе – выкинул бы, где-нибудь в технической зоне, откуда пришлось бы пилить пешком, с десяток километров. И, с порванным браслетом, без доступа к генетическому ID и электронного кошелька, ей бы пришлось долго выбираться из дебрей Южного Района, что являлся «хвостиком» материковой части континента, края которого омывались двумя морями.

Порванный браслет – это не самое страшное, что могло бы произойти. Его восстановить было не так просто, и только в своём Районе. Подключившись к Системе Города, обратившись к любому из электронных дорожных значков, к вечеру была бы дома, получив временный билет в одну сторону. А могла бы получить по голове, мог бы наручниками связать, штаны содрать и в задницу «отыметь» так, что домой бы на коленях приползла. Она это проходила, но только в Клубе.

«Может, повезло, что машина тесная, сам он – брезгливое животное, не захотел бы насиловать лишь из-за того, что может испачкать салон. Клеёнку постелил. Надо было взять в рот и откусить тот член. Чтобы помучился, когда будут новый пришивать».

Станция была единственная в южном крыле. И, свои сети выбросила в северном направлении не зря – было чрезвычайно важно держаться материка. По жилам текла настоящая кровь, что питала Район жизнью – по транспортным сетям перемещались люди. Ей же, всегда казалось, что каждая Станция стояла, как маяк, притягивая к себе людей, забросив невод. Но стоило ей подняться наверх, став посреди переходных тоннелей, где всегда можно было кинуть взор на весь Район, понимала, что Станция – это настоящий мост, или его составная часть, а транспортные сети – канаты четырёхметровой толщины. И, этот мост – единственная надежда для всего Района не оторваться от континента, цивилизации, и не уйти в открытое плавание всей «косе».

К Станции она добралась быстро, хотя и шла неспешно, по дороге, минуя условные обозначения, и призывы соблюдать правила уличного движения. А могла бы, по старинке – перелезть через сетку, обойти сканер движения и пройти через зелёную зону, что располагалась по периметру, наслаждаясь внутренней атмосферой. Но, это не её Район, она не знала полный пакет свода правил поведения, и шастать повсюду, где захочет, моральным правом не обладала.

Надоело бегать по углам и закоулкам, как подросток. Надо взрослеть и отвечать за свои поступки. Если дорожка ведёт к Станции, то не зря она там расположена, и не стоит бегать напрямую, затаптывать те зелёные коврики. Они и так плохо растут! Всё сделано «для людей», и любой указатель приведёт к пункту назначения. Нужно просто подойти, приложить браслет, не много поделиться с Районным Управлением – стрелочки на табличках оживут, и будут вести только тебя, всю дорогу.

Рэя заняла своё место у окна. В капсуле была тишина – люди, не дождавшись, когда погрузятся во мрак, нырнули первыми в пучину виртуального мира, где, на время поездки, смогут заняться личными делами. Тот самый, который рисует её дочь. Она не могла себе позволить так рано уйти в мир изменённой реальности. Подход к платформе, подготовка и ожидание, когда станционный путеводитель подгонит их состав к свободной вакуумной ветке – самое интересное зрелище. Ещё, её взгляд притягивало полотно Района, расположенное внизу. Было интересно ощущать всем телом вибрацию, улавливать высокочастотный свист, наблюдать за подъёмом на необходимую высоту, а также – как набирают скорость, только что отчалившие, и опускаются вновь прибывшие.

«Тому, кто придумал этот вид транспорта, люди должны быть благодарны. Я благодарю его за то, что к вечеру буду дома с дочкой, что находится в нескольких тысячах километров от этого Района. Хоть он и умер, не дожив до старости, на Земле, а не на Марсе, мы все – его дети. Хоть он и был, всего лишь, энтузиаст, у которого полно денег, но первым понял, что деньги должны построить будущее такое, о котором мечтал. Мне нравятся его фантазии. Там много места для людей, весь их смысл – жизнь и лёгкость передвижения.

В некотором смысле, я согласна с тем, что эти «мосты» со своими транспортными сетями – кровеносная система всего Мега-Сити. Люди – это кровь, основа жизни каждого Района. Мы перемещаемся по скоростным артериям, венозным сетям местного значения, ходим по капиллярам-дорожкам и даём Мега-Сити энергию».

Спустя десять минут, их путеводитель поднял на нужную высоту, на самый верхний Уровень, и весь состав, похожий на ракету с острым носом замер в ожидании, когда автопилот получит разрешение отправиться в путь. Их ветка была самая длинная, полторы тысячи километров протяжённостью, потому и самая высокая платформа. Она специально выбрала такой длины маршрут, без пересадок.

«Нравятся мне такие строения», – посмотрела на блестящее стеклянное тело Станции. «Люди здесь не живут и не работают, но тепло солнечных лучей приносит уют. Я обожаю, когда подымаюсь на лифте, к выходу на платформу. В таких жарких местах, стоя у прозрачной двери, кажется, что лучи пронизывают насквозь, и выжигают всю мою пошлость и грязь. Поручни всегда тёплые, пол – мягкий, никогда на нем не поскользнёшься, и не упадёшь. И зеркала совсем другие: показывают не только твоё истинное лицо. Можно посмотреть погоду или кино, надеть очки, маску на лицо и провалиться в иные миры, которые рисует моя дочь. А можно просто выключить всё и посмотреть в окно. Там вид не хуже».

Пока автопилоту не был дан зелёный свет, она решила кинуть взор на тот Район, на узкие дорожки, по которым шла недавно. Снизу разлёгся тот воображаемый лабиринт, который прошла. Совсем иная картина, наблюдая свысока: стал отчётливо виден волнообразный рельеф, будто посредине, в радиусе ста километров был эпицентр воображаемого «взрыва», и до краёв добралась взрывная волна. Застыв теперь, на многие века, – блочные кубики разошлись прямыми рядами, по вертикали и горизонтали.

Крыши, в отличии от безликих стен, были разодеты в красочные цвета природных насаждений, украшены декоративными кустами, различной высоты и ширины. Из их головы росли мохнатые пальмы, там бродили животные, на деревьях – птицы, пруды и настоящие сады давали их обитателям плоды. Помещённые в стеклянные коробки-аквариумы, со съёмной крышей или без исполняли роль настоящей флоры и фауны.

«Наверняка, тот был из этого Района. Возможно, вон его крыша, с лохматыми пальмами, или та, где под куполом, лежит островок с голубенькой лужей посредине… Я не понимаю… Казалось бы, чем больше у тебя денег – тем больше свободы, больше времени жить для себя. Ты становишься добрее. Или, всё не так? Может, они изолируются от простых, таких, как я, варятся в мире внутреннего разврата, совокупляются, друг с другом. И, как результат – рождаются слабые дети. Их чувства черствеют. Или, просто, презирают всех, кто ниже них, вроде меня?

Может, это он со мной был такой жестокий. А для дома, для своих – у него приготовлены другие слова. Тогда, он просто идиот. Был бы чуточку добрее, я бы закрыла глаза, замкнула бы, на время, свои чувства, и в рот бы взяла. Дала бы ему то, чего так не хватало. Проявив взаимное уважение, друг другу оказав услугу, разошлись бы в разные стороны, молча. Но он применил насилие. Решил склонить, не заплатив, увидев, что слабее».

Она дотронулась пальцем окна. Решив настроить прозрачность, потянула за ползунок до тех пор, пока окно не превратилось в зеркало. За спиной, её попутчик сидел, с очками на глазах и дыхательной маской на лице. Посмотрев в свои зеленоватые глаза, спросила себя мысленно:

«Скажи, зачем ты унижаешься»?

«У меня есть дочь, которую люблю. Ради неё на это иду», – ответила себе.

Свет в капсуле погас, по периметру зажглись жёлтенькие огоньки, а сверху, под потолком проснулась доска навигации – загорелся таймер обратного отсчёта красненькими циферками. Осталась минута, как состав стремительно начнёт движение, набирая скорость. Из спинки переднего сидения вытащила свой комплект безопасного передвижения на сверхзвуковых скоростях. Надела маску и вдохнула воздух.