Читать книгу Новая цивилизационная парадигма - Арсен Даллан - Страница 5

Однако, пожалуй, самым грандиозным изменением культуры является процесс ее глобализации, который, трансформируя культуру человечества в целом, изменяет также и локальные национальные культуры.4 Причем, характер и направление этих изменений часто не совпадают, а, напротив, порой противоречат общему направлению глобализации. Что происходит сегодня с культурой человечества вообще и с культурами отдельно взятых этносов? Каков Ответ на эти Вызовы?

Методологически оправданным представляется разделить этот вопрос еще на два подвопроса, рассмотрев сначала изменения, происходящие в материальной, а потом уже в духовной культуре общества. Причем, в каждой из этих систем необходимо выделить приоритетные, системообразующие элементы, обусловливающие изменения и в других подсистемах культуры. К таким в области духовной культуры мы относим, безусловно, философию, науку, мораль и религию. Конечно, и в других формах общественного сознания происходят изменения, но, на наш взгляд, уже как следствия. Правда, по поводу вторичности искусства по отношению к философии могут возникнуть возражения. Заметим, порой трудно провести грань не только между философией и искусством, но и между моралью и религией, моралью и философией. Но все-таки существуют общепринятые дефиниции, проводящие невидимые, порой весьма условные границы между этими формами сознания. Справедливости ради следует подчеркнуть, что все эти формы общественного сознания могут выступать в различных амплуа, и как следствие, и как причина социокультурных трансформаций.

Самым серьезным политико-экономическим следствием глобализации является то, что слаборазвитые страны, имеющие исторически традиционную культуру, могут остаться не только без современных технологий, но и без собственной национальной экономики вообще. Причем, такая участь может быть разделена не только слаборазвитыми странами. Греция это иллюстрирует своей судьбой в Евросоюзе. Сегодня продолжается деление стран на центральные и периферийные. Известно, что жители стран центра, составляющие 20% населения планеты, потребляют 86% всех материальных благ, создаваемых в мире, а 20% людей из периферийных стран довольствуются лишь 1,3% благ. Наличие потребления-эксплуатации центром мировой периферии позволяет некоторым ученым (Г. Мюрдаль, П. Баран и др.) называть их некими классами, которые состоят не из человеческих существ, а из социальных общностей. Ю.И.Семенов называет их «глобальными классами».

Жорж Батай в своей книге «Проклятая доля» подчеркивает, что экономически развитые страны придумывают тысячи способов «ритуального потребления», бесполезно уничтожающего собственные ресурсы, направляя их в сферу искусственно выдуманных развлечений, но не перераспределяют их в экономически отсталые страны с целью их поддержания. То есть жестокий закон джунглей принимает еще и форму абсурдного времяуничтожения. Ресурсы, Деньги и Время попадают в одну пищевую цепочку. Не случайно абсолютно абсурдное выражение «Время – деньги».

Естественно, что у эксплуатируемых стран возникают негативно-агрессивные чувства по отношению к эксплуататорам. На основании этого С. Хантигтон в своей работе «Одинокая сверхдержава» высказывает предположение, что в будущем нас ожидает уже столкновение не между классами или странами, а между цивилизациями. Одна из его работ, как известно, так и называется «Столкновение цивилизаций». Однако, на наш взгляд, такой вывод представляется малоубедительным, ибо противостояние все равно будет между странами, возможно между группами стран, но не цивилизациями, ибо эти противоречия имеют не культурологический, а социально-экономический и политический характер. Называя реально существующее экономико-политическое противоречие цивилизационным, С. Хантигтон переводит его в иное, совершенно непродуктивное, тупиковое русло.

Факт выгодности глобализации сверхдержавам иллюстрируют цифры: оборот средств в глобальной финансовой системе за одну только неделю равен годовому валовому продукту США, а за время чуть меньше месяца – всему мировому валовому продукту5. Весьма откровенно выразился американский экономист Линдон Ларуш: «Сегодня англо-американцы грабят большую часть планеты при помощи убийственной и кровожадной практики Международного валютного фонда. Он ежегодно добывает сотни миллиардов долларов для экономики США».6 Вследствие этого сверхдержавы избегают экономических кризисов посредством «экспортирования» их на периферию. Кризисы в странах Латинской Америки, Африке, Юго-Восточной Азии яркий пример этому.

Глобализационные последствия не прошли и мимо России. Наглядным примером является демографическая ситуация в стране в 90-е годы. Приведем лишь цифры. Если в 1990 г. население РСФСР увеличилось на 332,9 тыс., то уже в 1991 г.– только на 103,4 тыс. человек, а после начала реформ население России стало резко уменьшаться. В 1992 году население уменьшилось на 220 тыс. человек, в 1993 г.– 750 тыс., а в1994г.– на 890 тыс., в 1995 – на 630 тыс., в 1996—1997 – на 1млн.500 тыс. За первые пол года 1999 года население страны сократилось на 406,2 тыс. человек.7

Как известно, одними из творцов и одновременно творений глобализации являются транснациональные корпорации (ТНК), которые сегодня выступают основными игроками мировой экономической и политической арены. Развитие транснациональных форм деятельности, интенсификация товарных и финансовых потоков через становящиеся все более прозрачными границы приводит к бурному росту числа и размеров ТНК, капитал которых сегодня превышает бюджеты многих стран мира. Так, если составить список стран в соответствии с их национальным валовым продуктом и включить в него крупнейшие ТНК, то американская корпорация «Дженерал моторс» по экономической мощи в этом списке окажется на 23 месте, а «Форд» на 24-ом, японская «Мицуи» на 25-ом, «Мицубиси» на 26-ом и т. д.

Сегодня насчитывают более двух тысяч ТНК, каждая из которых распространяет сферу своего влияния на более, чем десятки государств. Среди них 500 крупнейших имеют совокупный продукт в более, чем 22 трлн. долларов, что составляет 61% мирового валового продукта. Они контролируют капитал почти в 40 трлн. долларов. На этих пятистах ТНК заняты 84,5 млн. человек. 93% их штаб-квартир расположены в США, Западной Европе и Японии. Среди 50 самых больших ТНК 27 имеют американское происхождение. Эти компании национальными можно назвать лишь условно, не случайно их называют транснациональными. Они с легкостью пересекают государственные границы и управляют жизнедеятельностью населения менее развитых стран, мотивируя это неспособностью местного населения справиться с возникающими при глобализации проблемами.

ТНК сегодня не только планируют развитие экономики отдельных недавно еще суверенных государств, какие именно отрасли экономики эти страны должны развивать, точнее развитие каких отраслей экономики стран третьего мира выгодно ТНК как сверхмонополиям, но и развитие потребностей населения этих стран. Так, производители пепси-колы формируют потребность именно в этом напитке у жителей всего мира, как будто житель Индонезии или Бурунди не проживет без пепси или сникерса. Формируя потребности, интересы они формируют нужный им менталитет и способ поведения. То есть задача, в конечном счете, заключается в управлении поведением, владении волей людей.

Следует заметить, что одним из положительных последствий глобализации является повышение общего уровня жизни населения слаборазвитых стран. Так, двадцать лет назад средний житель Малайзии получал 350 долларов в год на человека, а сегодня более 5000 долларов в год на человека. Вступление в единых мировой экономический рынок предполагает некое выравнивание материального состояния игроков.8 То есть, чтобы влезть в «золотой корсет», следует соответствовать некоему стандарту. Происходит повсеместная компьютеризация и телефонизация, повышающая уровень технической грамотности мирового населения. Еще в 2000 году на Земле больше половины людей не сделали ни одного телефонного звонка, а к 2010 году интернет будет иметь 3 млрд. человек, а телефонную связь практически все. Правда, сегодня пока пользователи интернета находятся в большей мере в США (50%) и Европе (40%), в Японии и Корее (5%) и всего 5% – в остальной мире.

Однако, не все товары столь безобидны как Пепси, Сникерс, одежда или парфюм. Есть и такие, как оружие, алкоголь, наркотики, реализация которых приносит, с одной стороны, грандиозные сверхприбыли, а с другой – распространяет смерть. Это и есть, по сути, торговля смертью. А всевозможные террористические акты? Не случайно, что география многих из них локализируется вокруг мест распространения запасов сероводородных ресурсов. Как видим, ценой материального благополучия одних является жизнь и смерть других.

Сегодня формируется транснациональная политическая система, которая приводит к могуществу становящейся и развивающейся международной политической элиты. Транснациональные корпорации уже активно участвуют в управлении процессом создания угодных им национальных правительств в различных регионах. Мы прекрасно это видим на примере разноцветных революций в странах СНГ.

Подобные изменения в экономике, финансовой сфере и политике не могут не отразиться и на духовной культуре традиционных стран. Представители самобытных культур, понимают, что за технологической, экономической, политической и правовой универсализацией последуют изменения их традиций и жизненного уклада, отношения к собственному национальному языку, как правило, умалению его значения.

В качестве литературной иллюстрации данной мысли может быть приведено прекрасное произведение Чннгиза Айтматова «Буранный полустанок или И дольше века длится день». Образ манкурта, человека, которого насильно превратили в существо, не помнящее ни себя, ни свою культуру, ни свою мать, ни свою родину и, который, в конце концов, по приказу своего хозяина убивает собственную мать. Не так ли поступают руководители некоторых государств, под диктовку своих политических хозяев ставящие под угрозу жизнь собственного народа? В свое время выдающийся советский философ М. Мамардашвили произнес следующие слова: «Если мой народ пойдет за Гамсахурдия, я пойду против своего народа». К сожалению, нам всем, всему человечеству сегодня не хватает духовных лидеров. Такой человек, как Махатма Ганди один, без всякого насилия, лишь посредством голодовки остановил кровопролитную гражданскую войну многомиллионного индийского народа, а есть политические деятели, которые разжигают смертельный огонь войны, поглощающий тысячи жизней. Вот и ответ на вопрос о роли личности в истории вообще и глобализационных процессах, в частности.

В качестве примера влияния процесса глобализации на духовную культуру особенно интересно рассмотрение религии как силы, противостоящей экспансии глобализма, ибо, будучи более статичной, консервативной, она продолжает оставаться одним из малоизменяющихся столпов культуры. Влияние процесса глобализации на религию является на сегодняшний день недостаточно изученным. С одной стороны, каждая религия в свое время задавала интегративные процессы, стремилась к экспансии. Распространение одной религии останавливалось развитием и распространением другой. Сегодня же нечто третье угрожает существованию каждой из этих религий. Тотальная рационализация, меркантилизация, технизация, виртуализация заставляет религии переосмысливать собственную стратегию, стать более толерантными друг к другу, идти на диалог с другими конфессиями как, в общем-то, с единомышленниками, людьми духа, признающими приоритет духовного мира над материальным.

Хотя, как уже указывалось, идея интеграции людей и лежит в основе мировых религий, она не имеет ничего общего с интеграцией современной глобализации, превращающей мир в единый мировой рынок, а все сущее – в товар. Религии, напротив, противостоят всему тленному, сиюминутному, «продажному». Поэтому роль религии в эпоху глобализации не только не уменьшается, но и растет. Во-первых, развитие новых технологий облегчило общение между представителями различных конфессий. Всевозможные телемосты, Интернет, спутниковая связь и многое другое позволяют им общаться, находясь каждый в своем регионе. Наблюдать различные обряды и ритуалы различных религий и видеть зачастую единый их смысл.

Во-вторых, представители различных конфессий объединяются передлицом тотального роста бездуховности и меркантилизма. В-третьих, одним из ответов на глобализационные вызовы является бурный рост новых, нетрадиционных религий, некоторые из которых имеют явно экстремистский характер. Одной из особенностей этих организаций является их поразительная «текучесть» в том числе и из-за жесткости их требований.

Другой специфической чертой многих из этих новых нетрадиционных религиозных движений является их языческий характер. Возможно, что ничего страшного в этом нет, но настораживает то, что, как правило, реакцией языческих религиозных движений на глобализационные процессы выступает экстремизм различного толка. В качестве ответа таких организаций на вызов глобализации является либо радикальный антиглобализм, либо крайний глобал-оптимизм. Самыми однородными религиозными группами являются нетрадиционные религиозные объединения неопротестантского толка: Момоны, Свидетели Иеговы, Неопятидесятники, которые представляют собой скорее транснациональную корпорацию, чем религиозные объединения. Они имеют штаб-квартиры в США, огромные финансовые ресурсы, заводы, недвижимость, отели и рестораны по всему миру. Это тоже своего рода результат глобализации.

Следует различать глобальные и локальные религиозные проекты. Локальными являются объединения, влияние которых, распространяясь в одном, двух регионах, не выходит за пределы отдельно взятой страны. Глобальные же, как уже было показано, распространяются по всему миру. Они мало чем отличаются от торговых сетей, используя методы хорошо известного по всему миру сетевого маркетинга. Широко проводят свои рекламные акции и кампании, презентации, семинары имеют периодическую печать. Многим политикам и бизнесменам стоило бы перенять методы мотивации деятельности членов этих религиозных организаций. Они обещают своим членам, «братьям» не только здоровье, успехов в карьере, благополучия семейной жизни, теплоту общения единомышленников, мистические переживания и сверхъестественные способности, но и зачастую вечную жизнь. Новые информационные и коммуникационные технологии помогают им вовлекать все новых людей в свои ряды.

Интересно подчеркнуть, что если в экономической, политической, культурных сферах следствием глобализации является унификация, стирание национальных различий, то в религиозной сфере, как наиболее консервативной части культуры, растет разнообразие, вследствие сепаратизации основных мировых религий. Многие религиозные организации выступают против глобализации и ее последствий. Так, фундаменталисты различного толка считают, что конечная цель глобализации – концентрация мировой политической власти в руках Антихриста. Порой, прикрываясь борьбой против глобализации, религиозные организации пытаются бороться друг с другом. Не секрет, что часто и религию используют в качестве идеологии для политической борьбы, манипулируя массами. Но об этом аспекте мы погоговрим позже.

Однако большинство традиционных религий дают более взвешенную оценку глобализации, отмечая ее двойственный характер. С одной стороны, отмечается возникшая угроза культурной идентичности этносов, их экологической и демографической устойчивости, с другой – указывается на блага, которые дарит глобализация – развитие новых технологий, рост международных контактов в различных сферах, положительное влияние на экономику слаборазвитых стран. В этих условиях именно религиозные организации могли бы способствовать достижению взаимопонимания людей с различными ценностями. Ведь толерантность, терпимость, о которой много говорят в последнее время, является фундаментальной ценностью практически всех религий.

Диалог культур, необходимость которого утверждается почти в каждой статье, должна начаться с диалога религий и религиозных организаций, с целью преодоления непонимания, ведущего многих людей к конфронтации. Это должно привести к формированию толерантных отношений между представителями различных конфессий, религиозных движений и организаций.

Глобализационные процессы не могли не отразиться и на такой форме общественного сознания, как искусство. Меняется не только содержание и форма художественных произведений. Всеобщая утилитаризация и прагматизация бытия меняет даже их цель и предназначение. Искусство все больше превращается в средство бизнеса, в товар. Технизация культуры приводит к превалированию формы над содержанием, отрыв знака от значения, о котором говорил Бодрийар. Вспомним скульптуры Дж. Пайка, машинообразные скульптуры Дж. Эпштейна и других. Массовость современного искусства практически ведет к его смерти, ибо теряется индивидуально-личностное начало, которое и является субстанциональной характеристикой искусства.

С другой стороны, именно искусство является той мощной силой, которая формирует у представителей как своей, так и чужой культуры ту национальную идентичность, о которой сегодня так много пишут. Именно российскому искусству, и в большей степени литературе обязаны мы существованию образа «русскости», русской души. Не случайно практически все иностранцы при слове Россия, русский сразу же вспоминают в первую очередь А.С.Пушкина, Л.Н.Толстого, Ф.М.Достоевского, А. П. Чехова. И действительно, каждый из этих авторов, и многие другие в своих произведениях несли часть портрета русской души, которую «умом не понять». Чего не скажешь о многих современных произведениях, уже, как правило, носящих транснациональный характер. Здесь, впрочем, также как и везде, главное не впадать в крайность. Признание и изучение своего, ни в коей мере не должно вести к игнорированию остального.

Это характерно и для искусства других стран. Так, Джереми Пэксмен в своей работе «Англичане. Портрет народа» пишет: «Кажется быть англичанином просто. Они были всегда наиболее легко узнаваемой нацией, узнаваемой по языку, манерам, одежде самим фактом чаепития. Теперь все гораздо сложнее. Когда случайно мы сталкиваемся с кем-то, с типичной верхней губой, ухоженной обувью или одеждой или манерой отождествлять себя с англичанином, мы внезапно удивимся до крайности – условности, которые определяли англичан, мертвы, а в роли посланцев страны больше выступают певцы или писатели, чем политики и дипломаты».9 Культурную самобытность англичан многие ученые объясняют островным положением Англии, которое, так же как и японцев, раньше выступало именно в качестве железного занавеса для других культур. В эпоху глобализации эти географические барьеры исчезают. Остаются культурные ценности, укоренившиеся в национальном сознании.

Наряду с унификацией сегодня наблюдается и фрагментизация культуры. «На личностном уровне, – пишет Э. Тоффлер, – нас осаждают и ослепляют противоречивыми и не относящимися к нам фрагментами образного ряда, которые выбивают почву из-под ног наших старых идей, и обстреливают нас разорванными и лишенными смысла «клипами», мгновенными кадрами. По сути дела, мы живем в «клип-культуре».10 То же самое отмечают Джеффри Вульф по поводу беллетристики и Даниэл Ласкин – документальной прозы. «Идея любого исчерпывающего синтеза, – пишет последний, – кажется несостоятельной. Альтернативное решение – собрать мир наобум, особенно его самые забавные черепки».11 Разбивка образного ряда человека на крошечные черепки не ограничивается литературой, она еще больше проявляется в прессе и электронных средствах коммуникации. Э. Тоффлер подчеркивает, что современный человек уже практически разучился воспринимать целостную системную информацию. Он чувствует себя достаточно хорошо под бомбардировкой блицев: полутораминутный клип с новостями, полуминутный рекламный ролик, фрагмент песни или стихотворения, заголовок, мультик, коллаж, кусочек новостей, компьютерная графика. Изменилась не только ментальность современного человека, изменился также и сам способ восприятия им информации и самой реальности.

Подобные изменения диктуют необходимость изменения и способа взаимодействия между людьми, социальными и социоприродными системами. Для этого необходимо овладеть и новыми способами интеграции и переработки информации. «Чем более разнообразна цивилизация, чем дифференцированней ее технология, ее энергетические формы, тем больше информации должно проходить между составляющими ее частями, чтобы иметь возможность соединить их воедино, особенно перед лицом глобальных перемен».12

Меняются не только способы взаимодействия между социальными субъектами, меняется и сама среда. Сегодня уже нельзя говорить безоговорочно о чисто природной среде. Наша окружающая среда все более «интеллектуализируется» и компьютеризируется. Уже нет необходимости вспоминать научно-фантастические произведения, чтобы проиллюстрировать это. Достаточно взглянуть на достижения техники, возможности уже существующих роботов, функционирование «умных домов», ведущих за хозяина некоторую домашнюю работу, холодильников, заказывающих к супермаркетах продукты для хозяина, чтобы убедиться, что среда обитания современного человека стала интеллектально-механизированной. То есть наряду с новой техно-, инфо-, социосферами сегодня создана «новая экосфера». Это не совсем то, что В.И.Вернадский называл ноосферой, но, видимо, термин «ноосфера» может иметь, в том числе, и такое содержание. Возможно, в недалеком будущем машины будут называть человеческое общество «средой».

Абсолютизация релятивизма, характерная для современного постмодернизма, деконструктивизм, деуниверсализм, к сожалению, отражается и на морали. Стираются границы между добром и злом, порядочным и непорядочным. А слово «честь» звучит уже почти как анахронизм. И это не случайно, ведь глобализация в принципе не может не иметь разрушающего воздействия на мораль, как систему ценностей, норм поведения определенного народа в исторически определенный момент времени. Ведь правила поведения, приемлемые для народов Южной Америки, например, могут быть неприемлемыми для европейцев. Вспомним поговорку «Что русскому хорошо, немцу – смерть». Сегодня поведение молодежи унифицируется, что позволяет говорить о глобально молодежной субкультуре. Фильмы, звезды шоу бизнеса формируют образцы поведения молодым людям всего мира. Унифицируется даже молодежный сленг. Так, что сегодня молодые люди всех стран практически могут понять друг друга, не зная в нужной мере иностранные языки. Формируется «гламурный» образ жизни, зачастую включающий в себя и употребление наркотиков. Об этом, конечно, позаботились международные наркоструктуры, финансирующие практически рекламу легких наркотиков посредством телевидения и кино.

Все менее «популярным» становится истинный патриотизм, не говоря уже о чувствах. На смену его приходит национализм. «Уже не так много стран, чьи граждане готовы отдать жизнь за свое государство, но, увы, растет готовность жертвовать жизнью за этнически-религиозную идентичность. Мы пробили стену нерушимости государственных границ, и назад дороги нет» – подчеркивает Э. Тоффлер.

Изменяется, как уже указывалось, и такая фундаментальная составляющая общества, как семья. Все больше начинают говорить о традиционной и нетрадиционной семье. Так сегодня семья не всегда ассоциируется с браком, порой даже не всегда обязательно и совместное проживание супругов и детей в одной квартире. Э. Тоффлер в своей работе «Третья волна» отмечает, что трансформация семьи в будущем неизбежна, ибо новые реалии приводят к ее изменению. Это не может не отразиться на демографической ситуации. Имеют место самые противоположные прогнозы по поводу роста населения на планете. Однако в качестве общей тенденции можно отметить уменьшение численности населения развитых стран и продолжающийся, но уже не такими темпами, рост населения развивающихся стран.

Сегодня средний уровень рождаемости на планете составляет 3,1. В развитых странах – 1,6, а в развивающихся – 3,5. В основном в южных странах, кроме КНР контроль над рождаемостью пока не достигнут. Лидерами рождаемости являются африканские страны, в частности Нигерия, где уровень рождаемости достигает – 6,2. Стабилизация роста населения возможна лишь в том случае, если уровень рождаемости достигнет простого воспроизводства, то есть на двух взрослых будет приходиться двое детей. А пока по прогнозам ученых к 2050 году в странах развитого Севера численность населения останется на нынешнем уровне, в то время как в остальном мире будут жить от 8 до 9 млрд. человек.

Все эти социокультурные трансформации глобализирующегося человечества не могут не отразиться и на личностном уровне. В глобальном «супермаркете» человек становится не просто потребителем, но и одиноким, безразличным, бесстрастным, нервозно-агрессивным и всего боящимся массовым потребителем. А. Зиновьев называет ХХ век возможно последним человеческим веком. «На смену ему, – пишет он, – надвигается громада веков сверхчеловеческой или постчеловеческой истории, истории без надежд и без отчаяния, без иллюзий и прозрений, без обольщений и разочарования, без радости и без горя, без любви и без ненависти…».13 Иначе говоря, развитие техники, а точнее, технизация культуры приводит и к роботизации человека. Вспомним работы А. Камю «Посторонний», или Ф. Кафки «Процесс» и др. Главные герои этих произведений практически разучились чувствовать по-человечески. И действительно, в обществе, где все становится товаром, то есть в глобальном супермаркете человек практически смирился с тем, что сам превратился в товар. А для чего товару чувства? Любовь и ненависть, патриотизм, порядочность, честь? Товар будет смеяться над этими понятиями, правда смех этот будет зачастую сквозь слезы.