Читать книгу Мы сгорали заживо. Смертники Великой Отечественной - Артем Драбкин - Страница 6

В 1942 г. по весне наша бригада выехала в поле. В конце мая мой меньший брат прибегает к нам на полевой стан и приносит повестку в военкомат. Явиться надо было на 9.00 утра, а он в поле пришел только к обеду. Я загнал трактор на полевой стан, бригадира не было, умылся в ближайшей речушке и быстренько домой, дома мать уже знала о повестке. Быстренько переоделся и прихожу в военкомат, где-то уже после обеда. А на меня там как напустились, ты, дескать, дезертир, в армию не хочешь идти, мы тебя под трибунал отдадим, я говорю: «Я же не знал! Был на работе». Они поуспокоились, отправили на медкомиссию. Я сразу зашел, там несколько врачей сидели, разделся, меня спрашивают: «На что обижаешься?» Я ведь молодой был, говорю: «Да ни на что я не обижаюсь!» Быстренько посмотрели, сказали, годен. А там в военкомат уже приехало много молодежи, вызвали со всего района, во дворе стояли. Я до дому сходил, на 20.00 надо было уже в военкомат с вещами. Из военкомата до станции привели, на поезд посадили, и утром мы приехали в Свердловск, в облвоенкомат. Привели, сказали располагаться, а негде было, ночь провели на земле. Утром начали нас распределять: кого в училище, кого сразу формировали и в расположенную там же в городе воинскую часть направляли. Меня не сразу распределили, на третий день направили в нижнетагильскую танковую школу. Я там оказался в начале июня, проучился три месяца. Эту школу только-только эвакуировали из Харькова, так что мы большую часть времени занимались не обучением, а подготовкой школы – копали землянки, готовили классы, теоретических занятий мало было.

Бой за рабочий поселок № 5, Ленинградский фронт, 1943 год. Обзор через триплекс механика-водителя был недостаточный, и в бою механики приоткрывали люк

Сразу по прибытии в Нижний Тагил свозили в баню, выдали обмундирование, тогда еще погон не было, были петлицы, после присягу приняли. В училище кормили не очень, но все же давали. Ближе к концу обучения на практических занятиях показали, где заливается масло в танке. Вначале на тракторе ЧТЗ проехали круг, я же работал уже трактористом, поэтому я проехал метров 100 или 200, и инструктор говорит: «Слазь с трактора». У нас были танки «БТ-7», на нем несколько кругов на танкодроме проездил, а потом на «Т-34». Командиры в большинстве уже были с госпиталей, в боевых действиях участвовали, можно сказать, ветераны войны. Учили так – немного теории, практики, на танкодром несколько раз строем водили, он недалеко от училища находился. Стрелкового оружия не давали, только когда на посты охраны ходили, тогда давали винтовку. А так без оружия были, и стрелять никто не учил. В училище проходили подготовку по трем направлениям: механик-водитель, радист-стрелок и заряжающий, командиры машин там не учились. Нас выпустили в начале октября, сразу свели в маршевую роту, разбили на экипажи, по три экипажа вызывали на завод, и там мы получали машины. Экзаменов, можно сказать, никаких не было, нам говорили: «Научитесь там!» Всем механикам присвоили звания сержантов, тогда погон не было, были треугольнички на петлицах.

Бой за рабочий поселок № 5, Ленинградский фронт, 1943 год

После окончания училища мы получили на нижнетагильском вагонозаводе танки «Т-34», съездили на обкатку и сразу на платформу погрузились. Больше всего запомнилось на заводе, как с одной стороны цеха завозились корпуса танковые и башни, а в другом конце уже гудела готовая машина. Танки были уже с рациями и танково-переговорными устройствами. Слабенькие рации были, в пределах 5 км работали, и то не сильно брали. Наши танки были уже белой краской покрашены. Как получили машины, нас погрузили на платформу, рабочие закрепили танки, и под Сталинград. Вначале говорили, что на Ленинградский фронт отправляемся, но направили под Сталинград.

Танкисты 1-й гвардейской бригады на отдыхе

Наш эшелон пополнил 36-ю танковую бригаду 4-го механизированного корпуса, приданного 5-й ударной армии. Под вечер прибыл наш эшелон в г. Камышин под Сталинградом, мы были в теплушках, по прибытии к нам сразу пришел помпотех, велел забирать свои вещи, и по машинам. Мы свои вещи забрали, подошли к платформам, а там: «Рубить основное крепление танков!» Мы сняли крепление, оставили только под гусеницами, ночью разгружались возле леса. Через какое-то время пролетел самолет, понавесил «фонарей». Мы как раз успели танки сгрузить с платформы, и регулировщики кричат: «Скорее уезжайте». Оттуда мы уехали в лес, танки поставили, через небольшой промежуток времени слышим гул самолетов, и началась бомбежка. День простояли, ночью переправляли нас через Волгу. 19 ноября начался прорыв. Перед нашей атакой была артподготовка, потом за валом огня мы пошли. Через триплекс только и видишь: земля – небо, земля – небо. Только когда люк приоткроешь, что-то видно. На первые немецкие траншеи наехали, я через триплекс увидел, да и почувствовал, что на траншеи наехали. В первом бою мы много на пулеметы наезжали, командир из пушки и спаренного пулемета лупил. Стрелок-радист только диски менял, а куда он стреляет – кто его знает. Ему через небольшую дырочку многого не видно. Я если что-то в триплекс видел, то в бок его пихал, а он только пулемет поворачивает, чтобы шум был. Начали теснить фашистов. Но видел и наши первые горящие машины. Потери были очень серьезные. Мы под Сталинградом, можно сказать, половину своей техники потеряли. После первых боев, нас, выпускников училища, почти что не осталось, кого ранило, кто погиб.