Читать книгу Это не орлы – это чайки - Артем Каренович Галустов - Страница 2

Алексей приехал в новую квартиру. Она находилась на Шаболовской, недалеко от войсковой части Алексея. Сам полк был на Большой Тульской. От дома до него можно было дойти пешком.

Квартиру его отец купил, когда Алексею было восемнадцать лет. Он был успешным архитектором в Москве. Мать Алексея умерла от тяжкого заболевания. Алексей не захотел оставаться с отцом, потому и ушёл в армию.

В старый дом он вернуться не мог. До своего восемнадцатилетия Алексей со своими родителями жил на окраине Москвы в Раменках. Для родителей брак оказался тяжёлой ношей, которую пришлось нести и сыну по мере взросления. Отец у Алексея был не простым по своему характеру и опыту человеком. Когда мама умерла, Алексей в своём сердце стал винить в этом отца.

Если бы вы спросили у Алексея, что он считает своим домом, он бы ответил – армия. В новой квартире отца он появился несколько раз за пять лет, а в Раменках больше никогда. Она им не принадлежала, её получил отец при очень странных обстоятельствах. Сейчас она вернулась прежнему собственнику, а сам Алексей поклялся себе больше никогда не появляться в том районе. Он думал, что стоит ему туда вернуться, как на него нахлынут все слова, которые отец сказал ему при последней их встрече. Он искренне, всем своим сердцем ненавидел это место. Остерегался его.

В новой квартире, которая теперь принадлежала только ему, он не стал долго задерживаться: на следующий день он собрал вещи и поехал в родной посёлок своих родителей, который назывался Каменка. Там и похоронили отца. Он не стал афишировать приезд своей родне, а тайно присутствовал на похоронах, не выдавая себя.

У могилы он только и думал о своём последнем разговоре с отцом. Всё вокруг напоминало об этом. Он оказался скандальным, и был их прощанием друг с другом. Отец знал, что дни его жизни, украденные зависимостью, начинают заканчиваться. Он позвал своего сына домой, чтобы рассказать ему сокровенную тайну. Отец поведал ему о семье и войне, а также о последствиях, которые могли привести его сына в тупик. Правда, как и гнев, были очень характерны для всех Стародубцевых.

Алексей стоял у могилы своего отца, когда уже все разошлись. Рядом с его отцом было ещё одно захоронение, которое так же утопало в цветах. По слухам оно принадлежало его погибшему брату. Он долго смотрел в глаза своего отца и пытался выпытать из них сходство с собой, но никак не получалось. Алексей не захотел оставаться в посёлке и вернулся в Москву.

Упав на отцову кровать, он пролежал до следующего утра и сам себя снова выгнал из квартиры. Он нигде не мог остановиться, осесть. Его потянуло прогуляться. С Шаболовки он дошёл до парка Горького и долго бродил то среди душистой сирени, то вдоль реки. Он пошёл в сторону музеона, уселся на ступеньки и стал наблюдать за прохожими. Когда надоело, он отправился дальше. Вернулся к реке и прошёл мимо исполинского памятника Петру. Его ноги беспрестанно попирали уставшие под его тяжестью корабли.

Он дошёл до Якиманки и поднялся на Патриарший мост. Дойдя до храма, он долго кружил вокруг него, рассматривая бронзовые горельефы. Большинство из статуй пытались своими ступнями поместиться и устоять на карнизах храма. Некоторые находили себе место в филенках дверей.

Алексея привлёк всего один горельеф, где стоял Христос. Держа в руке стяг, он победоносно шёл вперёд. Кажется, что он хочет спрыгнуть с этого карниза, но такое ощущение, что он пойдёт прямо по воздуху, как по Галилейскому морю. Лицо у него было слишком строгим и беспристрастным. Своей ногой он придавил большую змею, наступая ей на брюхо. Алексею казалось, что он её не замечает, смотрят на неё лишь люди, которые столпились вокруг Христа, прижавшись к стене.

Оставив этих бронзовых людей, Алексей, поднимаясь по Гоголевскому бульвару, добрался до Тверской. Пройдя чуть дальше, он увидел, как растягивалась очередь. Он пошёл к её началу и дошёл до литературного института. Алексею захотелось себя выдать за абитуриента, лишь бы оказаться внутри.

Алексей встал в очередь, на удивление она очень быстро двигалась. Краем глаза он увидел, как поступающие показывали листок охраннику. Тот его рассматривал и пропускал. У Алексея ничего не было. Когда он подошёл к охраннику, они оба с ног до головы посмотрели друг на друга одутловатым взглядом.

– Листок. – потребовал он

– Слушайте, я его посеял, может по паспорту пропустите.

– Листок. – продолжал на своём охранник.

– Ну я же сказал, я его потерял, возьмите паспорт. – Алексей заметил, что его голос звучал как-то по-детски и умоляюще, он даже не узнал свой тембр.

– Приказ никого не пропускать без экзаменационного листа, давай, не задерживай очередь, следующий. – сказал охранник, но следующий не подошёл, так как Алексей странным и пренебрежительным смешком отреагировал на слово «приказ».

Алексей внезапно для посторонних глаз приосанился, его голос снова воспрял духом, а глаза зажглись командирской задорностью.

– Слушай меня, товарищ охранник, что ты меня калишь своими приказами, я с армии сюда приехал не для того, чтобы твоим приказам подчиняться, на тебе паспорт, – он ткнул им в грудь охраннику, и тот его взял, чтобы он не упал вниз, – эта книжка намного важнее твоего мятого листка. Запиши мои данные и дай пройти.

Охранник забежал в свою будку, чтобы переписать данные, но, раскрыв документ, увидел, что это военное удостоверение. Не зная, что писать, он молча вернул его Алексею.

Пока они спорили, Алексей и не заметил, как резко потемнело. Над головой сгустились тучи, и стало мерно накрапывать. Дождь еле процеживался сквозь темно-синюю муть, лаского стуча по листкам деревьев. Он прошёл мимо желтого особняка с белыми пилястрами. Подошёл к памятнику, который стоял спиной к нему. Это оказался Герцен, он задумчиво смотрел на маленький парк, что впереди его дома. Внутри двора никого не было, Алексей стоял один. Он повернулся к зданию, чтобы посмотреть на фронтон. В небольшом треугольнике спрятались музы с арфой от противного дождя. Вдруг щебетание листвы от капель усилилось. Поднялся шум, а вместе с ним полил ливень. Алексей забежал внутрь.

Старый запах. Пыльный. Подвальный. Сырой. Казалось, что он не спрятался от этого дождя. И пришёл в то место, где он царит всегда. А затем он увидел узкий коридор со вздутым линолеумом и обшарпанными дверями. Он прошёл вперёд и оказался у каменной лестницы.

Алексей взбежал по лестнице вверх. Оказалось, что все абитуриенты чего-то ожидали на втором этаже. Он собрал рукой всю влагу со своих волос и отбросил капли воды на пол. Путь вёл мимо множества горшков с цветами, но он так и не сдвинулся с места. Рядом сидела молодая девушка, которая смотрела на него и улыбалась какой-то тайной для него улыбкой. Он никогда не видел более разговорчивых глаз. Большие и круглые они глядели на него своими морскими зрачками. Они были наполнены какой-то живительной энергией, влажностью, которая придавала блеск, некой кокетливой поволокой, оттиском улыбки всего её духа в них.

Своим взглядом она исподлобья разговаривала с ним. Удивительно, что Алексей понимал этот язык, но не мог на нем изъясняться. Она приглашала его сесть рядом с ней, а он всё суетился вокруг. Девушка с невероятной силой юности буквально смеялась своими глазами.

У неё были каштановые волосы, которые отдавали серым оттенком. Кожа нежная, бежевая. Тонки губы застыли в лёгкой улыбке. Вдруг она решила заговорить обычным, человеческим языком:

– Ты не хочешь занять место рядом со мной?

– Что?

– Место рядом со мной. Там уже всё занято.

– А, так поэтому ты здесь сидишь?

– Ну да. – сказала она и снова посмотрела на него улыбающимися глазами. – Меня Аней зовут.

– Я Алексей.

Их разговор отвлёк юноша в соседней комнате, утопающий в фикусах и мокром солнечном свете. Он громко декламировал свои стихи, а вокруг него уселись девчонки и хлопали каждый раз, когда он затыкался. Алексей сразу обратил внимание на его странную трость с серебряным черепом на рукоятке размером с жёлудь. Из-за пазухи он достал маленькую бутылочку коньяка. Её он передавал дамам по кругу, эта бутылка была неким обрядом инициации в их общину.

– Не хочешь к ним присоединиться? – кивнул Аня в их сторону.

– Нет, зачем?

– Привлечь к себе внимание дам. – сказала Аня и рассмеялась.

Алексей смотрел на неё и сам улыбался любому её слову. Милая хохотушка.

– Да куда уж мне, я ему не соперник.

– Не пишешь стихи?

Алексей замялся, вспомнив, что он себя выдаёт за поступающего.

– Нет, я на прозу.

– А я на поэзию.

– Ну так это тебе к нему надо идти.

– Мне? Зачем? – весело воскликнула она.

– Привлечёшь внимание парня с тростью.

– Ну я уже привлекла твоё внимание. – сказала она, улыбнулась и опустила глаза, после этого настало недолгое молчание.

– Я бы почитал тебе свои стихи, но я больше их не пишу, хотя когда-то писал, когда был юнее.

– Это сколько тебе было? – насторожилась Аня.

– Восемнадцать… – неуверенно ответил Алексей.

– А сейчас тебе сколько?

Тут Стародубцев понял, что сморозил чушь, он придумывает свою легенду на ходу и пора уже остановиться, иначе он не завоюет такую светлую девушку. Была ли цель её завоевать? Нет, это уже была не цель, это была его необходимость. Всё его естество этого желало. Не потому, что он непременно хочет оказаться с ней в постеле, а потому, что ему нужна была её жизнь. Ему хотелось, чтобы эти глаза продолжали на него смотреть, губы целовать, а голос кокетливо играться. Он желал с ней быть наедине и ни с кем больше не разделять их общество. Он был ведом неизвестной для него ещё силе. Она влекла и влюбила Стародубцева в Аню.

– Двадцать один. – процедил он свой возраст, заранее стыдясь своей глупости.

Она сразу же передразнила, услышав эти слова.

– О да, это было очень давно, когда ты был таким же глупым юнцом, писал стихи, крал дамские сердца…

– Ладно-ладно, – покраснел Лёша, – я уже понял. – сказал он, и они оба засмеялись.

– Я бы почитала. – внезапно сказала она.

– Что?

– Твои стихи.

– Ну-у, – протянул он, быстро додумывая, – если дашь взамен твоё почитать.

– Хорошо. – согласилась она, и снова наступило молчание, которые они оба с двух сторон зажимали, пытаясь его стеснить. – Так тебе двадцать один?

– Да.

– И мне тоже. Сегодня исполнилось.

– Правда?

– Ну да. – пожала плечами Аня.

– Поздравляю, – резко засветился Алексей, а потом понял, что нужно свою радость немного унять, – желаю тебе писать стихи круче, чем у этого сутенера.

– Большое спасибо, а что ты мне подаришь?

– Ну-у, – снова протянул Алексей, чтобы что-то придумать, с этой женщиной приходилось складывать мысли моментально, – не знаю, придумаю что-нибудь.

– Хочу прогулку по парку, а потом, чтобы ты меня проводил до дома. – внезапно решила она всё за него.

– Ты хочешь, чтобы твоим подарком было сопровождение до дома?

– И прогулка по парку. – недовольно повторила она.

– Ну у тебя и запросы, конечно.

– А мы здесь надолго. Вот, видишь, человек выходит, – по длинному коридору, задевая плечом зелёные лапы цветков, возвращался парень, – а ведь он на букву «Г», он там просидел где-то полчаса, а я на букву «К», а ты на какую букву?

– Что?

– Ну на какую букву?

– А, я на «С».

– На «С»? – расстроено сказала она. – Что это за фамилия такая? Мне тебя целое «опрст» ждать?

– Обычная фамилия, Стародубцев. – улыбнулся ей Алексей. – А у тебя какая?

– Вот всё расскажи тебе.

– Да ладно, не расстраивайся, не будешь ты долго ждать.

– Ну да, мальчики быстрее проходят, чем девочки.

– С чего ты взяла?

– Парни заходят и сразу выходят, а девочки на полчаса застревают. Это вот всё, потому что вы мужчины. Вы, наверное, туда заходите, и вам там задают вопросы всякие про жизнь, а когда мы заходим, то начинаются вопросы про литературу.

– Ты придумываешь.

– Нет, я не придумываю.

«Ладно. Наверное, это подходящий момент, чтобы сказать правду, не будем же мы действительно ждать моей буквы».

– Да не волнуйся ты так, не будешь ты меня ждать.

– Почему? – вдруг встрепенулась она. – Ты передумал со мной гулять?

Лёша засмеялся.

– А ещё до дома провожать, не забывай. Да-нет, просто я не поступаю. – они оба замолчали, Аня смотрела на Алексея и ждала, что тот продолжит. – Я просто так сюда зашёл, захотелось посмотреть на это место.

– Ты сюда пришёл, чтобы просто посмотреть?

– Ну я мимо проходил и увидел, что есть возможность сюда зайти, у меня тут мама училась, она мне много рассказывала про это место. Она очень любила свой институт. – он заметил одобряющий взгляд у Ани. – Как ты поняла, стихи я никакие не пишу. Я вообще ничего не пишу.

Он замолчал, внутри повеяло легким чувством освобождения. В такие моменты хочется говорить правду ещё и ещё, чувствуя её бескомпромиссную силу.

– Значит, ждём мою очередь и идём?

– Ну да.

Очередь сокращалась, они от лестницы потихоньку переместились в главную комнату, где столпился основной народ. Вдоль стен стояло много цветов в горшках. Такое ощущение, что их собрали со всего института и перетащили сюда. Они собою захламляли всю мебель вокруг: стояли на дряхлых комодах, столах, на чёрном рояля. Алексей хотел проверить рабочий ли он, но это и так делал каждый проходящий. Открывал тяжёлую крышку и долбил по уже запавшим клавишам, а потом с грохотом закрывал её, боясь прищемить пальцы.

Со временем для собеседования открылся ещё один кабинет, и очередь стала сокращаться быстрее. Тут незаметно и Аня оказалась в одном из кабинетов. Народу оставалось не так и много, освободился один единственный диван в комнате. Алексей пересел с хромой табуретки на него и смог своей пятой точкой нащупать все пружины. На стенах висели черно-белые портреты. Алексей смотрел на них, но никого не знал. Он лишь продолжал подмечать всю старость места.

Пока он это делал, Аня закончила собеседование, и они вышли на улицу. Был вечер. Стемнело. Вспыхнули фонарные столбы. Загорались белые огни на карнизах домов, чей свет поднимался столбом между окон. По скверу разбрелись разноцветные гирлянды, они окрасили листья в разные цвета.

Когда Алексей спросил ее, куда она хочет, она сказала, что не прочь прогуляться. Алексей решил с ней вернуться в парк горького, заодно и посидеть где-то там в кафе. Когда они пришли, Алексей заметил, что Аня первый раз в этом месте. Она шла, запрокинув голову, чтобы посмотреть на профиль Ленина и знамена на верхушке главных ворот.

В тот вечер оживленно теплилась московская жизнь. Люди вокруг гуляли и разговаривали, все лавочки были заняты. Алексей стал с ней идти по тому же маршруту, что и утром. Больше всего ей нравились фонтаны. Она стала бегать между рядов струящийся воды, фонтан бил ей по ногам. В итоге она промокла. Алексей всё хотел затащить её в кафе, но она отнекивалась. Наконец, он купил себе булку и кофе, а ей сладкую вату.

Они зашли в маленький сад. В центре стояла белая ротонда, окружённая клумбой цветов, а вокруг выстраивались скамейки под сенью сирень. Луна пыталась просочиться своим светом через листву, словно через множество засовов. Аня сняла свои мокрые туфельки и подняла ноги на скамейку, прильнув к плечу Алексея. Он только и видел, что её макушку, да розовую сладкую вату. Он слегка приобнял ее.

– А я думал, мы в кафе посидим.

– Зачем, здесь лучше, чем в кафе.

– Ну, во-первых, я подумал, что ты голодная, а, во-вторых, у тебя же день рождения, думал тортик какой-нибудь купить.

– Я мороженное люблю.

– Ну значит, мороженное.

– У меня денег нет на кафе.

– Ну так я угощаю.

– Нет. – отрезала она.

– Ну хорошо, а что ещё тебе нравится?

Она долго думала.

– Ну-у, я люблю оливки.

– Ну да, неплохое сочетание. – подшутил Алексей.

– Мне папа может целую банку оливок купить, и я одна её съедала. – сказала она, словно похвасталась этим.

– А что, есть с кем делить?

– Ну сестра тоже любит оливки.

– Старшая, младшая?

– Старшая, у неё уже двое детей, и она третьего хочет.

– Ну это похвально, она у тебя молодец.

– Просто как-то быстро всё это.

– А чего удовольствие растягивать, раз-два и отстрелялась. – сказал он и рассмеялся, она его ущипнула, а затем приподнялась, повернулась и снова посмотрела на него обезоруживающим взглядом.

Всё дыхание спотыкалось внутри от её взгляда, и слова пропадали где-то в затуманенных мыслях. Он думал только об одном. Поцеловать её. Он смотрел на улыбающиеся губы, но не знал, как до них добраться, каким намеком и словами. Алексей по своей натуре очень тонкий и хитрый человек, но тут он был сам не свой. «Да просто спроси. Да это глупо будет, об этом не спрашивают. Да-нет, спроси. Нет, потом».

– Здесь очень красиво. – тихо проговорила она.

– Рад, что тебе нравится. А тебя там подруги не ждут, у тебя же день рождения. Может, семья?

– Нет, я здесь одна, ну у меня папа, но он на работе.

– Ты не отсюда?

– Нет.

– А откуда?

Она улыбнулась ему.

– Всё тебе расскажи.

– Ну мы же болтаем. – она сидела к нему вперёд ногами, и он стал их приглаживать.

– Я родилась в Чите, но, когда была маленькая, мы переехали в Новосибирск.

– Короче, ты из Сибири.

– Короче, да. А ты? Местный?

– Да, родился под Ростовом, но мои родители переехали в Москву, когда мне был год.

– И часто ты здесь бываешь?

– Время от времени. Но скоро буду чаще появляться.

– Почему?

– Я сейчас здесь живу неподалёку и работаю.

– Ого, да это же центр.

– Ну да, практически. Мой отец был очень хорошим архитектором, он не так давно купил здесь квартиру.

– А что, он теперь нехороший архитектор? – сказала она и увидела, что это Алексею не понравилось. – А чем занимаются твои родители?

– Родители? – произнёс Алексей, как что-то чужое и уже далекое от него.

– Да.

Алексей посмотрел на белую ротонду. Ему захотелось постоять в ней. Он вскочил и взял Аню на руки. Она от неожиданности воскликнула.

– Стой, а мои туфли?

– Да пусть лежат.

– А если украдут?

– Я сам кого угодно украду.

Он пришёл с ней под купол ротонды и посадил её на парапет, а сам придерживал её за талию.

– Всегда такой самоуверенный?

– Конечно. – сказал он ей и улыбнулся.

Она дотронулась до его щеки.

– Мне, наверное, не стоило так говорить.

– Да всё нормально. Моих родителей уже нет. Мама умерла, когда мне было восемнадцать. А отца не стало несколько дней назад. Его похоронили вчера под Ростовом, я как раз оттуда.

– Прости, пожалуйста. – раскрыла Аня глаза от удивления.

– Да ты же не знала… да я и с отцом не очень ладил.

– Всё равно родители есть родители.

– Ну да. – стал говорить Алексей с комом в горле.

Алексей пытался спрятать свои чувства, но голос дрожал. Он надеялся, что она в темноте не разглядит его лица. Он потупил голову. Но она вдруг провела рукой по его щеке.

– У меня мамы тоже уже нет, она умерла, когда я ещё была маленькой. Рак. – сказала она, как обыденность.

– Моя тоже от рака умерла.

Они оба замолчали.

Вокруг проходили тени посторонних людей, но, видя влюблённых в центре ротонды, покидали рощу, признавая это место за ними. Были ли они влюблёнными? Да, конечно. С самого начала. С каждой минутной они становились друг для друга ближе, так как, не зная сами, разделяли одно бремя.

– А ты кем работаешь?

– Я военный, офицер Семёновского полка.

– Правда? – удивилась она.

Лёша посмотрел на неё.

– Да, знаешь этот полк?

– Мой отец тоже офицер Семёновского полка.

Алексей внимательно посмотрел на неё, как будто хотел из её внешности узнать какого-то офицера.

– Какая у тебя фамилия?

– Каразина.

– Каразина? – выпучил глаза Лёша.

– Знаешь моего отца?

– Знаю ли я твоего отца? Подполковника Каразина? – она начала смеяться. – Я сейчас работаю в его батальоне, он меня несколько дней назад отчитал.

– За что?

– За драку.

– Накричал на тебя? – улыбнулась Аня.

– Ну да.

– И поделом тебе. А ты кто по званию?

– Лейтенант.

– Значит, ты должен подчиняться моему отцу?

– Нет, твой отец мне не командир и не начальник.

– Как, он же командир.

– Он командир батальона, но я не в его батальоне.

– А батальон это что?

– Это пятьсот человек.

– Ого, бойся моего папку.

– Да, конечно.

– Да шучу же. – она обхватила его шею и стала раскачиваться. – принесёшь мне мои туфли?

– Хочешь уже пойти?

– Уже поздно, ты же проводишь меня до дома?

– Конечно, Каразина Анна Георгиевна.

– Ну хватит! – она схватилась руками за его лицо. – Давай просто забудем это.

– Можно я тебя поцелую?

– Поцелуй. – прошептала она.

Он прикоснулся к ней. Наощупь обхватил её бёдра, а она запустила руку ему в волосы. Он застыл в поцелуе. Её губы в тот миг оказались нежнее всего на свете, и хотелось просто тихонько к ним примкнуть. Они были и тёплые, и холодные. Сладкие от ваты. Словно весенние солнце, которое лучами пробирается через прохладный ветерок. Он спустился к щеке и чуть не утонул в ней, а потом к шее и почувствовал пряный запах волос.

Они долго обнимались и не могли отлипнуть друг от друга в царящей темноте и тишине. Наконец, Алексей взял её туфельки и надел на её белёсые ножки. Они больше не разговаривали. Только держались за руки.

В метро вела уже Аня. Она не сказала, куда они едут, так как они всё ещё были немы. Вагоны забиты людьми. Когда освободилось место, Алексей посадил Аню, а сам стоял рядом. Она сидела трепетно на краю сиденья, идеально выпрямившись, а он смотрел на её лоб.

Они доехали до парка победы, перешли на желтую ветку и спустились вниз. Алексей настороженно посмотрел на табло. «Должно быть она живет где-то в Солнцево». Но это оказалось неверным предположением. Они вышли на станции Раменки.

«Да-не, этого не может быть. Просто совпадение».

Вдруг Аня опять заговорила.

– Когда я сюда приехала, мне папа объяснял по телефону, как добраться до дома, он заметил, что всё время надо идти налево. Вот из вагона вышли и налево, а потом из метро тоже налево, а потом…

Алексей её не слушал. Не слышал. Мало того, что он онемел, так ещё и оглох, да и вообще остолбенел. Тело не двигалось, ноги не шли, они и всё его сознание были ведомы в тот миг неким проведением. «Да, это правда, здесь всё время нужно налево сворачивать».

Когда они вышли из метро, справа расстилалось шоссе, и машины с ветром проносились мимо. Алексей отпустил руку Ани и прошёл вперёд к дороге. Встал прямо на уступе и посмотрел на храм, что стоял вдалеке. Его было не разглядеть ночью, но Алексей узнал силуэт, и сознание дорисовало полностью в красках. Воспоминания. Целый ворох, который суетно бередил память. «Я же пообещал себе сюда больше не приезжать. Всё, сказал я себе. Хватит с меня этого места. Ладно. Я веду себя, как ребёнок. Это всего лишь место, я же не сам сюда приехал, просто хочу побыть с ней побольше наедине. Ну живет она здесь, ну и что». Его мысли прервало касание её руки, и они вместе продолжили путь в том направлении, которое не желал Алексей.

Дорога круто поворачивала, и они шли вдоль неё, а затем свернули в тёмный двор. Густая листва закрывала свет фонарных столбов, стены девятиэтажек тесно стояли в лабиринт, отчего было еще темнее. Они шли, держась за руки, по мокрому асфальту с прилипшими листьями. Наружу вылезли дождевые черви, и они оба пытались на них не наступить. Ветер задувал всё сильнее, а листва сбрасывала остатки дождя.

И вот Алексей уже улыбался. Он не был в этом месте пять лет и черпал оставленные силы. Алексей видел, куда она его ведёт, но устал удивляться. Нужно проводить её до дома.

Аня искоса посмотрела на него.

– Почему ты молчишь?

– Я не понимаю, что ты чувствуешь, но очень хочу понять.

Алексей смотрел себе под ноги.

– Я потом расскажу.

– Ага, значит, что-то есть?

– Значит, что-то есть. – повторил Алексей. – А ты останешься в Москве?

– Я не знаю, папа сказал, что если не поступлю, то уеду обратно в Новосибирск, чего я не очень хочу.

– Ну ты умница, значит, поступишь.

– С чего ты решил?

– Да просто, вот смотрю на тебя и так думаю… а у тебя тут кто живет?

– Отец. У него есть служебная квартира, а здесь мы получили не так давно.

– А он сюда не заявится?

– Нет, он сказал, что не очень любит это место, поэтому не против, чтобы тут жила я. Но мне всё равно на время придётся уехать.

– Когда? – испуганно спросил Алексей и посмотрел на неё.

– Если я поступлю, то мне нужно будет перевезти вещи. Но пока я не хочу уезжать, хочу, чтобы ты не уходил от меня. – проговорила она как-то робко.

– Я тоже не хочу от тебя уходить, но у меня сейчас отпуск, а потом снова начнётся служба.

– Но ты же в Москве служишь.

– Да, ну сейчас в Зюзино, а после призыва буду в Москве. В любом случае какое-то время не увидимся.

– Как долго?

– Ну, ещё где-то месяца два, как выйду с отпуска.

– Это не скоро.

– Не начинай. Я себе уже представляю, как ты одна по этому двору идёшь.

– Переживать будешь?

– Я уже переживаю, что ты здесь можешь идти без меня.

– Это мило.

Они пришли к месту, которое уже ожидал увидеть Алексей. Площадка, вокруг неё девятиэтажки. Капли свисали на деревьях. Стоял дом из одного подъезда. На крыльце ярко горел фонарь.

Алексей и Аня прошли сквозь площадку к подъезду. Алексей на время остановился у одной скамейки, она стояла спиной к дому, он слегка прикоснулся до её мокрой спинки, словно поприветствовал.

Алексей все ещё не мог поверить увиденному, но в душе смеялся над иронией. Они зашли в подъезд. Поднялись на тот же этаж. Встали у той же двери. Аня повернула ключ. У Алексея быстро билось сердце, словно хотело дотянуться и постучаться. Замок щелкнул. И Алексей пришёл в свой родной дом – дом, в котором он вырос, жил с мамой и папой, а по вечерам выходил во двор играть с Казаком.

Алексей пытался не подавать виду, но без приглашения зашёл на кухню. Всё осталось на своём месте. Он присел на диван, на котором спал его отец. Он будто слышал его голос: «Ты решил вернуться домой, сынок?»

Аня попросила его помочь открыть краны в ванне. Она сказала, что у неё не хватает сил, и утром ей лишь слега получилось повернуть вентиль. Алексей знал, как они открываются, и без труда включил воду. Он молча бродил по квартире со слегка заметной улыбкой, с нежностью в глазах рассматривал свой дом. Аня не могла не заметить, что её гость это кто-то родной для этих стен.

В тот вечер Алексей остался у неё. Алексей не мог заснуть, хоть и глаза были уставшие. Аня сопела ему в шею. Свет от фар машин кособоко строчился по потолку.

– Какое твоё первое мнение обо мне? – вдруг шёпотом спросила Лиза.

– Милая.

– Лаконично.

– И юная.

– Я твоя ровесница.

– Я не про это.

– А про что?

– Это значит, что я на всю жизнь запомню, как тебя здесь обнимал.