Читать книгу Как написать и напечатать книгу - Артем Кируш - Страница 3

Я начал писать очень давно. Начал с раннего детства. Еще со школьных лет! Поэтому для меня выглядит очень странным, что не так много людей, которые пишут. Очень много успешных людей советуют писать, но мало кто это делает. Советуют вести дневники, которые помогают переосмыслить и переоценить прожитый день, чтобы более эффективно провести следующий. Советуют запечатлеть на бумаге приятные воспоминания, чтобы не забыть о них, но нам кажется, что мы никогда не забудем о важных вещах. Хотя стоит только спросить совета у молодой мамы с ребенком трех-четырех лет о каком-то важном моменте из первых месяцев жизни ребенка, и она пожимает плечами, признавая, что уже не помнит этого. Когда я получал такой ответ, мне казалось, что эти люди просто не хотят делиться секретами воспитания своих детей, ведь в голове моей не укладывалось, как можно забыть о таких прекрасных моментах из первых дней жизни наших детей. Однако сейчас я вынужден признать, что сам уже многого не вспомню, и жалею, что не все моменты успел записать.

Начинал я свое авторство с коротких заметок для себя. Это были некоторые письма самому себе в будущее. Те важные моменты, которые я хотел сохранить в своей памяти. В первую очередь они касались принципов воспитания детей. Я смотрел на своих родителей и понимал, насколько мудрыми являются их действия по отношению ко мне, и я хотел, чтобы мои дети получали от меня такую же любовь и заботу, но я боялся забыть о них спустя множество лет.

Я уже говорил об этом много раз, уже использовал в других своих сочинениях, но в качестве примера всегда вспоминается тот принцип защиты своего ребенка, который использовала моя мама. Я обозначил его как «никто не защитит твоего ребенка лучше тебя самого». Сводилось все к тому, что, когда кто-то из взрослых приходил жаловаться на меня, на мое поведение, моя мама всегда при посторонних защищала меня. Она объясняла, что не стоит вмешиваться в ссоры детей, которые сегодня поругаются, а завтра помирятся, а вот у их родителей обида может остаться на долгие годы. Она всегда твердо выражала свою уверенность во мне, что я не стану никого обижать и не полезу в драку просто так. Однако как только мы оставались с мамой наедине, предстоял тяжелый разговор и справедливое наказание за мои проступки.

С одной стороны, я получал наказание и повод задуматься над своим поведением, но на следующий день на улице никто не смеялся надо мной, ведь никто не знал о том наказании, которое я понес. Со стороны казалось, что моей маме все равно на обиженного чужого ребенка, ведь она прямо заявила его родителям, что не станет наказывать своего ребенка, будучи уверенной в его правоте. Я же, в свою очередь, на следующий день еще раз наказывал ябеду, подчеркивая, что жаловаться родителям бесполезно, поскольку мне за это ничего не будет. Оправдывал я эти свои действия тем, что готовил этих ребят ко взрослой жизни, когда их родители не смогут защищать их.

Этот важный принцип, который я боялся забыть, я записал как некое правило для себя и хранил его все годы, как и про важность слушать своих детей. Видимо, я был очень большим болтуном, что порой меня просили помолчать в детстве. Сейчас я понимаю, что я действительно отвлекал малозначительными вопросами, но на тот момент они мне казались крайне важными. Поэтому я записал принцип важности любых высказываний детей, поскольку для их возраста им это действительно важно, раз они решили поделиться этим. Как нам порой бывает горестно сознавать, когда кто-то не хочет слушать о нашей проблеме, так и детям обидно слышать от нас, что это их проблемы – пустяковые мелочи.

Переход от коротких заметок к творчеству произошел после того, как я однажды до глубины души был поражен силой стихов и музыки. Мне всегда нравилась музыка, но однажды какая-то песня тронула меня настолько сильно, что я долгое время не мог прийти в себя. К сожалению, я сейчас не вспомню, какая именно композиция произвела на меня такое впечатление, но тогда я ее переслушал несколько раз и каждый раз удивлялся тому, как автор смог подобрать такие слова и рифмы, которые пробирали до глубины души и мурашек по телу.

Осознав силу стихов, я решил научиться этому искусству. Не могу сказать, что я сильно преуспел в этом деле, но рифмовать я научился, а стихи свои использовал в самых разных корыстных целях. Разумеется, мои творения даже близко не стояли с шедеврами нашей классики, но произвести впечатление на девушек они вполне могли.

Хотя я и использовал свои творения в явно меркантильных целях, но к стихам я относился очень уважительно и ни разу не использовал один и тот же стих более одного раза. Конечно же, порой посещала мысль заменить имя в строке и выдать свое старое творение за вдохновение от новой дамы сердца, но я был готов потратить еще одну ночь на новое сочинение, но порочить стих, ранее посвященный другой девушке, я не был готов.

К тому же стихи мои часто содержали «пасхалки», например, в виде имени или фамилии девушки в первых буквах каждой строки. Поэтому каждый раз, когда я хотел произвести впечатление или просто сделать приятный подарок девушке, я терзался в творческих муках, и рождался новый стих. Прошло много лет, прежде чем я догадался, что эту проблему можно было решить, выбирая девушек с одинаковыми именами. (Прошу меня простить за эту шутку, но в очередной раз я не удержался!)

Чуть позже я прочитал о технике, благодаря которой рифмовать может научиться каждый. Заключался этот прием в том, что нужно было записывать одно и то же выражение бесконечное количество раз, пока в голову не придет какая-нибудь рифма, которую следовало тоже записать и снова вернуться к первичной фразе. Сначала рифмы не приходят и несколько листов бумаги могут быть исписаны одной и той же короткой фразой, но чуть позже начинают появляться абсурдные и не очень рифмы.

Можно за основу взять практически любую фразу. Например, «я люблю». Получается что-то вроде такого: я люблю, я люблю, я люблю, люблю я солнце и траву, как мишку, волка и сову, я люблю, я люблю, что чуть дышу, ведь любовь свою в душе ношу, я люблю, я люблю…

Кстати, сейчас я импровизировал, и рифмы пришли во время приведения этого примера с фразой «я люблю». В оригинале только количество повторений основной фразы было гораздо больше, но я убрал их, чтобы стоимость печати тиража этой книги не взлетела до небес, а вас не утруждать чтением этих повторов.

После освоения этой техники рифмовать стало гораздо проще, поэтому я начал использовать свои стихи не только для покорения дамских сердец, но и при отстаивании своих интересов дома, когда я заметил, что мои обычные детские просьбы, изложенные в стихотворной форме, удовлетворяются родителями более охотно, чем обычное нытье в виде «ну, мам». Обычную просьбу разрешить пойти погулять с друзьями я уже оформлял в стихах.

Кроме того, у меня даже была договоренность с учительницей русского языка и литературы, согласно которой я вместо обычного сочинения мог написать короткое стихотворение. Одно четверостишие предоставляло мне один балл. Поэтому вместо четырех или пяти страниц сочинения я за пять минут сочинял стих в пять четверостиший и был свободен.

Однако мой уровень стихоплетства не позволял излагать более глубокие мысли и подробно пересказывать определенные события из жизни, поэтому мне приходилось записывать их обычным образом в форме повествования без рифм.

В один момент у нас даже образовался некий клуб ценителей моего творчества в виде моих друзей и одноклассников, которые периодически подходили ко мне с коротким вопросом «есть что новое почитать?». Было здорово обсуждать с ними мое творчество! Выслушивать их мнение о том, что хотел сказать автор в моем лице тем или иным произведением. Причем порой они додумывали такие глубокие идеи, которые не были в моей голове во время работы над этим рассказом или стихотворением. Данный факт позволял мне спорить с учительницей, когда она спрашивала о тайных смыслах, которые заложили гении русской классики. Если мне не хотелось думать, то я отвечал, что автор ничего не хотел этим сказать. «Он написал о том, что ночь была темной, потому что она действительно была темной, – утверждал я, – а мы уже пытаемся нафантазировать, почему он решил подчеркнуть темноту ночи, которая и без того предполагается само собой, раз она ночь».

Со временем я понял, что мои стихи не имеют права называться таковыми в силу целого ряда недостатков, и перестал сочинять их. Записывал только те, что мне снились, но писать я не переставал.