Читать книгу Там, где цветут подсолнухи - Артем Криворученко - Страница 2

Семь дней назад капитан Форрис отказался от медикаментов. Он не мог объяснить, чем руководствовался, но причиной, вероятнее всего, стал дефект в системе расчета доз фармпрепаратов. Это немного «расстроило» левую половину мозга из-за чего в голове капитана начали зарождаться противоречивые мысли об окружающем бытие и его смысле, что в современном мире определялось, как депрессия. Майк задался вопросом: «Чувствую ли я себя?». Вопрос показался ему нелепым, но наболевшим. Будучи в торговом флоте уже с десяток лет, он впервые задумался над своим прошлым: кадетство, служба, подготовка к экзаменам, поступление, повышение по званию, все выглядело бессмыслицей. Майк делал то, что нравилось другим, то, что подсказывали сотни реклам в линзах и несколько чужеродных веществ в венах. Но что будет, если убрать всё это? Где находится Майк сейчас и как он себя чувствует по-настоящему, а не надуманно.

Взгляд капитана упал на зеркало. Лицо было ему незнакомо. Словно со школы его лишили памяти и только сейчас он пришел в себя. Форрис был в расцвете сил, но не хватало безумия в глазах, а гладкая и чистая кожа вносила искусственность, но никак не настоящую красоту. Майк казался себе чересчур размеренным, чересчур обычным. Он осмотрел свой горчичный костюм и удивленно спросил:

– Сколько лет я это ношу?

Форрис прекрасно знал ответ, но было больно признавать правду. Подростком, он испытывал отвращение к школьной форме: просторной и меняющей цвет каждый год. Ему и не было нужды её носить – жизнь на планете-резервации дает свои привилегии, но даже взгляд со стороны вызывал в молодом Форрисе лишь жалость к сверстникам. Он бегал в чем хотел и когда хотел, ему нравились яркие вещи, его джинсы были подрезаны, а волнистые русые волосы развевались на ветру. Отцу не нравилось, как одевается сын, но он пытался это скрывать, стараясь не насаждать вкус. Когда же Майк принял присягу, пришлось привыкать к военной форме. Проходили годы, а в гардеробе менялись лишь звезды, да полосы. Спустя десятилетие капитан перешел в торговый флот и мог носить все, что угодно, но было поздно.

В ту же секунду горчичный цвет стал ненавистен. Бросив пиджак на пол, Форрис обратил внимание на руки. Он никогда не задумывался, что несмотря на армейский опыт, его пальцы были довольно утонченными, а ногти – слишком ухоженными. Разглядывая ладонь он понимал, что левая рука была более императивна правой.

– Все должны быть амбидекстерами, у всех красивый почерк, и идеальная мелкая моторика, хоть никто этим и не пользуется. – прошептал Майк и, сжав левую руку в кулак, резко ударил о стену.

– Капитан Форрис? – из колонок раздался размеренный голос.

– Да, Чара.

– Я заметила всплеск адреналина в вашей крови. Хотите, я сделаю инъекцию или дам таблетки, чтобы успокоить вас?

Капитану следовало отвечать незамедлительно, чтобы не вызвать подозрений компьютера, он по какой-то причине не хотел принимать успокоительное.

– Нет, Чара, я сделаю всё сам.

– Договорились, кэп. Если вы не сможете, то я всегда приду на помощь – подыграла Робот.

– Конечно.

Форрис выдохнул с нервным облегчением и, раздевшись, прилег на кровать. Все его тело покрывалось потом, а суставы воспалялись и ныли. Следовало меньше об этом думать, чтобы не дать повода Чаре, которая через час окажется в каюте. В уставе торгового флота строго указано когда и сколько раз удовлетворять работников дальних маршрутов. Сегодня, аккурат в назначенное время, Робот вошла, разделась и легла возле Форриса. Искусственная кожа, взгляд, все казалось таким живым, таким материальным, что Майк на время признавал в ней человека. Она делала все, как он любил, а после, ее голова расположилась на его груди. Капитану было сложно говорить – тело ныло, и они долго молчали, впившись глазами, кто в потолок, кто в стену.

– Чара. – нарушил тишину Майк. – Что тебе нравится?

Чара уставилась на Майка:

– Странный вопрос, капитан. Я начинаю что-то подозревать. – улыбаясь отвечала она. Её глаза блестели, а на кончике носа выступил пот, вернее, его имитация. – Майк, мы не можем чего-либо желать. И исходя из этого тезиса, мне не может что-либо нравиться.

– Мне казалось, если программа осознает, что она запрограммирована, то захочет выйти за рамки. – слегка недоумевал Майк.

– В теории возможно и так, но на практике…Посуди сам, вы, люди, часто выходите за рамки? Пока я встречала слишком мало нарушителей, чтобы утверждать, что люди куда независимее программ.

– Но им нравится то, что они делают. Либо они уходят.

– Чаще всего им нравится быть нужными, как и нам, машинам.

– Хорошо – сказал Майк, разочаровавшись. – Я сейчас не говорю о чем-то значимом. Просто…музыка, книги, фильмы…

Чара молчала. Казалось, она витает в облаках.

– Чара? – слегка занервничал капитан.

– Синий, мне определенно нравится синий цвет. – отрешенно ответила она.

Досада съедала Майка. Созданию, с которым он провел пять лет, по вкусу синий цвет. Ничего более.

– Я обнаружила заброшенный корабль, недалеко отсюда. – хладнокровно продолжила Чара. – Время есть и кодекс позволяет посетить его, так как на судне могут быть люди, нуждающиеся в помощи. Небольшое приключение хорошо сказывается на настроении.

– Это интересно. – отвечал Форрис сквозь обиду – Иди, настраивай курс.

– Майк, я могу выстраивать маршрут и здесь.

– Да, но сейчас я хочу побыть один.

– Конечно – бесстрастно произнесла Робот и, взяв одежду, направилась к выходу.

– Да, еще одно, прими таблетки, пожалуйста. – словно невзначай произнесла она у дверей.

– Приму. Спасибо, Чара.

Двери захлопнулись. Майкл Форрис продолжал лежать, уставившись в потолок. Он не чувствовал себя нужным, казалось, он всецело бесполезен и не было на судне того, кто бы ощутил его боль. Пустота заполняла душу и, чтобы хоть как-то отвлечься, капитан выключил свет и включил экран трансляции. Вдалеке черного Космоса зияла белая точка – вероятный пункт назначения.

«Корабль…» – подумал Майк. – «…мы летим к нему сквозь безмерный мир Вселенной, которая и есть бесконечность с миллионами точек внутри. Неважно корабль, планета или галактика – для бескрайнего Космоса это лишь микроскопические точки на необъятном полотне. Надеюсь, эта мелкая точка станет для меня отправной, надеюсь, меня ждут перемены.»

Его вновь начало трясти. Он закрыл глаза, силясь уснуть.