Читать книгу Мне имя – ветер… Все то, что внутри - Артем Саприн - Страница 2

Я весь из солнца,

Мне имя – Ветер.

Весна в зените,

В веснушках – дети.

И звонче смеха

У них ладошки —

Для них вся радость

Не понарошку.

Деревья шепчут,

Листвой играя.

Эй, там, полегче —

Дорогу – маю!

Дорогу – свету,

Весне – дорогу!

Все ближе лето,

Хоть понемногу.

Веселым смехом

Раскаты грома,

Боитесь мокнуть —

Сидите дома!

А мне не страшен

Весенний ливень —

Я весь из солнца,

Мне – Ветер имя.

Все просто:

просто живи,

просто дыши,

просто люби.

Просто открой глаза

и смотри.

Если идти придется

сквозь грохот и гай —

просто держи ее за руку,

не отпускай.

Счастье не льет снаружи —

оно внутри.

Просто цени секунды.

Ее цени.

Дождь полон тобой…

Ты —

в каждой капле

весны на ладони.

И ты

можешь быть любой —

это другие в загоне

себе командуют:

«Стой!

Нельзя!

Я – дождь?

Дождь, или я?!»

А ты…

Ты помнишь,

как пахнут ночные

цветы?

Ей Индия снится,

а мне – она

в белом сари

из ситца,

идущая в свете заката,

словно в пожаре…

Я рядом.

Ей Индия снится,

а мне – как

мы в паре,

не в номере Ritz’а —

в невиданном

Солнечном Храме,

ладонями к ветру

танцуем,

она – в белом сари,

я – в старых лохмотьях

с запахом гари…

Ей Индия снится,

а мне – между небом

и морем граница.

И волны листают песок,

как страницы…

Она

в белом сари

из ситца

сидит у воды…

Я рядом,

я – птица,

в пожаре заката

сгорая, парю.

Ей Индия снится…

Какая ты все же смешная —

Из радости сразу в печаль!

Ведь линия жизни – кривая,

А если точнее, спираль.

Пускай мы живем по опаске,

Но знай: через тысячу лет

Все снимут увядшие маски —

Без разницы будет наш цвет…

И вдруг рассмеемся до колик,

По-доброму так, по-людски,

Над тем, что остался лишь нолик,

От всем надоевшей тоски.

Вдохнем и посмотрим, прищурясь,

На небо без черных очков —

Оно, облачками нахмурясь,

Закатом разбудит сверчков.

И все передряги, зевая,

Уйдут в поистлевшую даль,

Ведь линия жизни – кривая,

А если точнее, спираль…

Любить кого-то? Легко!

Сложнее любить себя.

Моря,

поля —

это все хорошо,

но где-то

леса горят.

Где-то большая вода,

где-то потерянный кров —

беда…

Беда, коль считают навар,

чужих не жалея голов.

Принять кого-то легко —

сложнее принять себя

без цели,

без воли,

с запасом пространных слов…

Но, постой! Достаточно соли —

ты все еще человек,

если чужая боль —

как своя.

Она чувствует вкус моих мыслей —

соленый.

Она знает цвет моих срывов —

красный.

Мне под утро глаза затянуло

пленкой,

и я в солнце, как в сладкой патоке,

вязну.

Она слышит, как бьет безнадежность

пульсом,

как пульсирует сердце в огне

агоний.

Но мне сладко от этих шальных

конвульсий —

на стене время стрелки быстрее

гонит.

Ослеплённый величием каменных статуй,

Что веками точили умелые руки дождя,

Я пытался понять: почему небосклон рыжеватый

Заставляет меня так безумно

скучать

без тебя?

Почему эти звёзды, которые нежно мерцали,

В чёрном небе рождая созвездия грустных огней,

Стали резать глаза? Я сижу в безграничной печали

И надеюсь увидеть тебя в проходящем

потоке

людей.

Другом здесь мне стал ветер – гуляка крылатый,

А подругой – Луна – молчаливый страж горных

вершин…

Песни рек, в живописных ущельях зажатых,

Разливаясь, звучат на просторе

широких

низин.

В их журчании тихом мне слышен твой ласковый голос,

Бесконечно далёкий, любимый, родной для меня.

Я бы отдал полжизни, чтоб ты никогда не менялась

Я отдам её всю, чтобы снова

увидеть

тебя….

Ах, как сладко любовь томила!

Нерушимые клятвы давала…

Но случайно во сне задушила,

Хотя думала все, что играла.

Без предлога входила в двери,

Соль просыпав на рваные раны.

Приносила «кровавую Мэри»

И, как сок, разливала в стаканы.

Не скупилась на страстные взгляды,

Не стеснялась пустых откровений,

Оказалось, слова были ядом,

Доводившим до пылких видений.

Безупречности круг так порочен,

В ярких красках светясь на палитрах.

Только выстрел судьбы очень точен,

Жаль, не пишется этого в титрах…

Белыми перьями снег за плечами лежит,

Крылья раскрыты… Чего же ты ждёшь?

Улетай!

В дымке тумана город устало дрожит,

Кружится в вальсе метели… До встречи!

Прощай!

Помни, что серые мысли уводят в тоску,

В горло бутылки, в бессмысленный внутренний плен,

Только не бойся – ведь ты же готова к броску.

Вырвемся вместе из этих загаженных стен.

Прямо до неба, потом поверни на восток,

Может быть, утро наступит, а может, и нет…

Странно: лишь выросли крылья – не чувствую ног.

Кажется, я так живу уже тысячу лет…

Я догоню, как увижу, что ты добралась.

Но что мы увидим, когда переступим за край?

Солнце и море? Планеты? А вдруг ту же грязь?

Знаешь… Пожалуй, останусь… До встречи!

Прощай!

Держась испуганно за руки,

Ступаем неверной ногой.

Спешим, как воздушные шарики,

Уплыть в небосвод голубой.

Я знаю, ты помнишь о прошлом,

Как-будто все было вчера.

Неважно, что прошлое – пошло,

Зато для других на «ура».

Все в мире перезаложено:

Весь шарик, чье имя – Земля.

Навзрыд вырывается: «Боже мой!…».

Кто крикнул-то: ты, или я?

Держась испуганно за руки,

Ступая неверной ногой,

Бредем по земле, ну а шарики

Ушли в небосвод голубой…

Ещё не слышно птиц с окраин,

Ещё тепла твоя постель,

В которой спал один хозяин,

Но были тысячи гостей.

Ещё горят следы объятий,

Ещё томит порочный круг…

И были бы, наверное, кстати

Прикосновенья нежных рук.

Очередная ночь в кошмарах,

Очередной душевный срыв.

И нервы – как струна гитары,

И совесть мучит, как нарыв:

Что уже слышно птиц с окраин,

Но жаром пышет вся постель,

В которой мирно спит хозяин,

Так непохожий на гостей…

На краю я стою:

«Я люблю! Я люблю…».

Не сгорая, горю.

Я в аду – ты в раю.

Бесконечный сентябрь,

и просвета не жди.

Как удар от тебя:

«Уходи! Уходи…».

Недопетая трель,

недопитый портвейн —

в голове карусель:

«Я не с ней! Я не с ней…».

Раскидала судьба:

Ты в раю – я в аду.

Только знай, что тебя

я найду…

Я найду!

Оскалюсь…

А стоит ли?

Сердце уже не пылает —

камень…

Возьми, если нужен.

Бери, но

придется нести.

А можешь оставить

среди миллионов других,

для галочки в списке

побед…

Семь бед

напророчат гадалки,

но самая страшная —

выть…

Отчаянна ярость —

как жалок в загоне

зверь, когда его взгляд

угасает без воли!…

А после готов умереть

на руках палачей,

и руки лизать им

за крохи.

Свобода…

А стоит ли?

Я думал, что выход один,

а выхода нет.

Привет!

Внутри черно-белых картин

я вижу твой цвет —

фиолет.

Ах, как же хотелось

взлететь!

Хотелось кричать:

«Проснись!»

Но сразу схватила рука

И бросила

вниз…

Спасибо за воздух

горстями

под крылья.

Спасибо, что пахла

ночными

цветами.

За то, что

давала возможность

быть сильным,

за синее небо

с твоими

глазами.

И за бесконечность

ночных

разговоров,

за счастье,

что где-то внутри

клокотало.

За то, что

не тратили время

на споры —

его и без них,

как всегда,

было мало.

Спасибо за то,

что дышал

этим ветром.

Спасибо за то,

что во сне

приходила.

За то, что

мгновение

не был я смертным.

Спасибо за то,

что так нежно

убила…

Смотри!

Сколько вокруг

огня!

А у меня —

ничего. Внутри

пустота и холод:

абсолютный ноль —

минус двести

семьдесят три.

Жжет…

А что она? —

Сама себе лжет

каждый день,

и искренне верит,

что это —

не в счет.

Время не лечит…

Так что же, придется

взвалить этот камень

на плечи

и дальше идти

никуда,

зубы сцепив

покрепче?

Нет, вырвусь!

Или сорвусь,

за два шага

до самой

последней черты —

ну и пусть…

Но кто же,

если не ты,

будет рядом?

А значит – спасусь!

Смотри!

Сколько вокруг

огня!

А у меня

ничего внутри,

кроме тебя…

Полетали – и хватит:

Полетов больше не будет.

С размаху об землю —

Посадку, люди!

Каким было небо? —

Седьмым. И оттуда, казалось,

Земля была ближе —

Свода касалась.

Помечтали – и ладно:

Сказка должна закончиться.

С матом выдаст пальто

Гардеробщица-склочница.

Полетали – и хватит:

Второго шанса не будет.

С размаху на землю —

Из ангелов… в люди…

Боже, как же прицельно

ты бьешь

словами по мне!

Да так, что я,

изначально цельный,

осколками рвусь

к глубине.

Разбит на части,

на половины

других половин.

Застрял, как рыба

в зубах железных

коварных мин.

Боже, как невыносимо

сдавило

спазмами грудь!

Тепла в глазах

не хватит на зиму —

придется до марта

уснуть.

Но с первым солнцем

обратно в стаю,

и встану в строй.

И ты мне скажешь:

«Я возвращаюсь,

хороший мой…»

Выдохнул

с хрипом,

глаза открыл

и заново в жизнь

зубами вцепился.

Наверное, влюбился…

И яростна радость —

воздух. Какой

чистый воздух!

Дышать! Дышать

полной грудью,

пока

никто не успел

помешать.

Кружить

в пьяном вальсе весны,

упиваясь любовью

и болью любви.

А может,

все это – лишь сны?

Мне хватит и хлеба

с солью,

когда рядом ты.

Есть то, что нельзя забыть,

Есть то, что нельзя прощать.

Предавший не может любить,

Солгавший – солжет опять.

В спину вонзают нож —

К сердцу летят слова.

В землю втоптали – что ж,

Время пришло вставать.

Время, чтоб быть собой,

Прошлое – дань чужим.

Стал изнутри пустой —

Стану снаружи злым.

У неба хочу испросить

Сил, если сможет дать —

Забыть, что нельзя забыть,

Простить, что нельзя прощать.

Вот бы забыть о пустотах в душе —

Взять и спокойно уснуть.

Замкнутый круг порождает клише,

Круг – заблуждения суть.

Стойкий солдатик у входа… Зачем

Служишь у праведных сонь?

Он понимает: лучше, чем в плен,