Читать книгу Свиньи во тьме - Артем Тихомиров - Страница 3

Я был тверд в своем намерении задать ему работу. Пегий пытался протестовать и ворчать, что я помешал его свиданию.

– Я тебе покажу свидание! – хрюкнул я по-сержантски. Кажется, получилось. Пегий вытянулся во фрунт. – Что, приказ Черного забыл?

На нас смотрел весь кабак. Я лишил ротозеев удовольствия.

– Вольно, Пегий. Не устраивай балаган. Садись. Если напортачишь, мы оставим тебя работать у ее папаши в саду. И вычеркнем из бригадных списков! – сказал я тише. – Будешь покрыт позором до конца дней.

Пегий понимал, не дурак. Уши его покраснели.

– Вонючка, я ничего не имел в виду. Просто разговор. Ну скучно ведь. Сам, что ли не понимаешь? Недавно был одним из нас…

– Я и так один из вас! Не злоупотребляй. Для меня приказ Черного куда как важнее, чем для тебя. Моя работа – следить за его выполнением.

Пегий изобразил задетую гордость. Мне было наплевать. Если мои ребята из взвода думали, что я намерен по старой памяти закрывать глаза на их проделки, то они просчитались.

– Сейчас пойдешь и повесишь объявление, – сказал я, вручая Пегому свиток. – Как с обстановкой?

– Похоже, никого здесь нет. Я никого не заметил, хотя сделал несколько кругов вокруг «Пегги Сью». Зря ты подозреваешь, что за нами шпионят. Кому это надо?

– А кот?

– Да мало ли? Что нам может сделать один котяра? Да я сяду на него – и мокрого места не останется.

– Матушка тебе говорила, что в мире существуют причины и следствия?

– Ага.

– Вот! Помни об этом.

Не знаю, что понял Пегий, но его морда приобрела глубокомысленный вид. С этим видом, ошеломляя встречных, он вышел из «Пегги Сью».

Я заказал еще пива, сходил отлить и сел обратно за стол, чтобы обдумать дальнейшие шаги. Ни на йоту мое расследование не продвинулось. Сидя на месте, многого не сделаешь. Даже с помощниками. Выходит, надо побегать самому.

Взяв лист бумаги, я выписал имена тех, кто давал показания по делу Чмока. Большая часть очевидцев находилась здесь. Это официанты-зайцы. Что они показали? Да ничего особенного. Компания из пяти свинов гуляла с самого утра. Накачалась вином и пивом, обожрала половину кладовой. Наши вели себя смирно. У Шмыгина не было причин жаловаться. Примерно в половине одиннадцатого сержант Чмок вышел из кабака и там его пришили.

В это время на улице никого не было. Все торчали на ярмарке в двух кварталах отсюда, в том числе и многие наши ребята. Давали цирковое представление, явление редкое для Похлебки, поэтому почти никто, включая приезжих, по улицам не бродил.

Как специально! Компания Чмока не посещала ярмарку потому, что просто была не в состоянии идти. О том, что сержанту пустили кровь, они узнали только утром.

Четыре собутыльника Чмока. Сержанты Потрох, Смердящий, Пузан и Паршивый. Давние приятели Чмока, прошедшие с ним не одну кампанию. С ними у него никогда не было никаких конфликтов. Впрочем, их наше свинское следствие не подозревало никогда. По словам зайцев и самого Шмыгина, как только Чмок вывалился на улицу, все четверо вырубились. Хотели провозгласить новый тост, но сил уже не хватило.

Могу вообразить. Шмыгин сказал, что пол вокруг их столика был залит выпивкой, объедки валялись везде, где только можно. Вечеринка удалась. Чудом, что наши не разворотили заведение. Может, оттого, что никого ко времени убийства в «Пегги Сью» не осталось.

Я поглядел на свои записи. Потом набросал отдельный список: осведомителей, которых знал я сам. Но чтобы идти к ним, мне нужны средства. Это серьезные личности, с ними просто так не поболтаешь и за шиворот не тряхнешь.

Но проблема не в средствах. Необходим хорошо сформулированный вопрос, который бы сразу дал мне правильную ниточку. Все упиралось в мотив убийства. Кому здесь нужна была смерть свина? Всего лишь сержанта. Покушаться на Черного – это одно, и совсем другое (бессмысленное) на командира взвода.

Я заметил, что посетителей прибавилось. Свободных столик почти не осталось. Музыканты, уходившие на отдых, вернулись, и концерт продолжился. Официанты сновали туда-сюда, словно мохнатые ушастые молнии. Сколько же я часов тут просидел? Выглянув на улицу, я заметил, что солнце катится к закату. Ничего себе!

Мои свины все не появлялись. Я сходил отлить. Пиво выветривалось слишком быстро. Наверное, кролики его разбавляют.

Какого пса, где они? Стоило начинать беспокоиться или нет?

Через полчаса, сомлевший от мерного гомона кабака и однообразных, хотя и энергичных мелодий оркестрика, я открыл глаза. Солнца уже не было видно. На улице начинали сгущаться тени. И ни одного свина в поле зрения.

В кабаке завели танцы. Затопали ноги. Пол затрясся. Овцы и козлы затеяли танцевальное соревнование. Психи ненормальные.

Едва я собрал бумаги, едва сунул их за пазуху и начал засовывать пистолет за пояс, как появились Грязнуля, Отрыжка и Полтинник. У них был мешок, в котором что-то шевелилось. Причем это «что-то» было, судя по звукам, очень разозлено.

Кого это, интересно, мои гаврики сцапал? Троица прошкандыбала к моему столику по краю танцплощадки. Вы бы видели их рожи! Ну прямо будто минуту назад им присвоили генералов!

Я упер руки в бока. В мешке, который держал Грязнуля, какое-то существо выло и брыкалось.

– Я зачем вас посылал, оболтусы? – спросил я. – Дело делать! А вы по ярмаркам околачиваетесь? Что это за такое? – Я указал на мешок. Грязнуля следил, чтобы мешок не развязался.

– Мы как раз и делали то, что было приказано, – сообщил Отрыжка.

– А именно?

– Мы нашли шпиона!

– Шпиона? – Я вытаращил глаза.

Грязнуля развязал мешок и вытряхнул его содержимое на табурет в углу. Я увидел бордовый плащ, а под ним яростный шипящий комок шерсти.

Котяра, о котором говорил Шмыгин! Вот так новость!

Потрепанный, разозленный, кот вскочил и прижался к стене. В его зеленых глазищах сквозь негодование проступил страх. Естественно – увидеть перед собой четыре рыла, подобных нашим.

Я загоготал. Ребята подхватили.

Через мгновенье кот изобразил, что ничуть не удивлен и не испуган. Оправив свой камзол, одернув плащ, он скрестил лапы на груди.

– Где вы его откопали?

– Да случайно, – сказал Грязнуля. – Мы опросили кучу народа, всех, кого смогли отыскать. И они нам повторили, что несколько раз видели этого доходягу. У некоторых он имел неосторожность спрашивать про нас. Мы подумали, что нам повезло. А потом…

Кот задрал голову. Я решил, что он хочет толкнуть речь, но тут его взгляд упал на дверь кабака. Вся гордость и самоуверенность спали с него в один момент. Кот сжался в комочек, набросил капюшон на голову, стараясь быть как можно меньше, слиться с табуреткой, исчезнуть.

Я обернулся. Обернулись остальные ребята.

Я понял, кто напугал нашего пленника, но не понял почему. В «Пегги Сью» протиснулись пятеро быков – здоровенные, квадратные, поперек себя шире, что называется. Увешанные оружием. Судя по взгляду и одежде – паромщики с порогов Разливнуина. Судя по глазам и выражению морд, все накачались вином и уже достигли стадии, когда возникает желание крушить и ломать.

– Вонючка? – прошептал Грязнуля.

– А?

Я все надеялся, что кот их с кем-то спутал, но мои надежды таяли. Быки успели перегородить выход и высматривали среди посетителей кабака свою жертву.

Я повернулся к столику. И вовремя успел схватить котяру за плащ. Тот собирался сигануть в открытое окно.

– Вонючка, это те типы, от которых кот убежал, – сказал Грязнуля. – У них к нему большие претензии. А теперь и к нам.

– А что он им сделал?

Пока наши туши загораживали кота от бычьего взгляда, но долго так продолжаться не могло. Я почувствовал, что пахнет жареным. Быки-паромщики вспыльчивы, сильны и не привыкли отягощать свои мозги посторонними мыслями.

– Полтинник видел, что кот собирался срезать у одного из них кошелек, – сказал Отрыжка. – А мы узнали кота по описанию и плащу. И решили приволочь сюда.

– Чтобы нам набили рыла? – спросил я.

– Кто ж знал, что быки нас заметят? – протянул Грязнуля.

– Держи его, – сказал я Полтиннику. Тот схватил кота за шиворот. Доходяга не пытался сопротивляться. – Не показывай этим, отвернись! – Пришлось дать Полтиннику тычок в ребра. Котяра съежился, не издавая ни звука. Благоразумно.

Я жестом подозвал зайчишку, того, что обладал талантом исчезать и появляться.

– Получишь от меня два сантима, если немедленно побежишь в казармы за подмогой. Скажи, что у Вонючки проблемы. Может быть большая заваруха. Понял?

Официантик кивнул, дрожа от нетерпения.

– Одна лапа здесь, другая там.

Снова фокус с исчезновением. Не хило.

Произошло то, что должно было произойти. Быки узрели нас и то, что мы себя странно ведем. Странно по их представлениям.

Заварушка обещала быть жаркой. Большинство посетителей еще не подозревало о том, что готовится. Музыканты, взявшие паузу, первыми почувствовали неладное. Енот стал наигрывать на банджо, не замечая, что остальные не спешат поддержать его тему. Он остановился, вытаращившись в зал.

Один из быков, предводитель, судя по морде, украшенной белым пятном, затопал к нам. Я успел шепнуть парням, чтобы держали ухо востро. Грязнуля захрюкал от удовольствия. Полтинник засопел. Им не терпелось ринуться в бой, поразмять косточки.

Я поглядел на кота, которого держал Полтинник. Зеленые глазищи сверкали ужасом. На его месте я бы тоже боялся этих громил. Каждый из них величиной со стог сена, кулаки что твои булыжники.

– Эй, свиные рыла, я к вам обращаюсь! – промычал Белое Пятно.

Его приятели надвинулись стеной. Слева бык с обломанным рогом, справа – бандитская харя с одним глазом. Ото всех несло дешевым вином и самогоном. Нюхом чую – эти будут бодаться до конца. Понятно с первого взгляда – любители экстремального отдыха.

Еще два громилы остались позади главаря и, по всей видимости, караулили тыл. В кабаке стало тихо. Кто-то с удивлением присвистнул. Немыслимое дело – наезд на бойцов Свинской Бригады в городе, где свины были самыми желанными гостями… Похоже, доблестные паромщики никогда ничего о нас не слышали. На свое горе.

Нами бы только подкрепления дождаться. Впрочем, подумал я, чувствуя, как поднимается во мне неистовый кабаний гнев, мы способны справиться и вчетвером. Не такое бывало…

– Чего же дражайший хочет узнать? – спросил я у предводителя, улыбаясь.

– Чего? – проревел Однорогий. – Как ты его назвал?

– А вы, любезнейший, не вмешивайтесь. Я разговариваю с сим достойным господином.

Скрип извилин в башке Белого Пятна, пожалуй, мог и оглушить неподготовленного. Мне этот звук доставил большое удовольствие.

Справа от себя я услышал, как Грязнуля давится от смеха.

– Этот гаденыш! – Белое Пятно указал на кота, которого держал за шиворот Полтинник. – Он нам нужен! Отдайте, а то хуже будет!

– Хуже? – спросил Отрыжка. – Хуже, чем что?..

Опять скрипение. Ну прямо несмазанная дверь. Залитые по самое некуда глазки быка блуждали по нашим разлюбезным физиономиям, не понимая, к чему мы клоним. И шуточка Отрыжки была незатейливой, а поди ж ты – интеллектуальный тупик…

Мне это начинало нравится.

– Итак, какие у вас претензии к этому коту? – спросил я.

– Какие претензии, свиное дерьмо!? – проревел Белое Пятно. – Кончай словечки свои, пока я тебе хребет не переломал!.. Давай сюда котяру!

Грязнуля хихикал. Полтинник зацокал языком. Да уж, бычки явно родились под несчастливой звездой. Просто удивительно.

– Быстрее, дерьмодавы! – рявкнул тот, что с одним глазом.

За их спинами я услышал чье-то протяжное «уууу». Мои свины едва удерживались на месте.

– Хотелось бы узнать о причинах столь праведного гнева, – сказал я.

– Он перебежал нам дорогу! – замычал Белое Пятно. – Мы обошли квартал стороной, но потом увидели, что этот гаденыш снова возле нас. Вот! – Бык продемонстрировал мне кошель, висящий на кожаном ремешке. Ремешок был наполовину разрезан. – Мы видели, что ваши тупорылые притащили котяру сюда! Может, он ваш подельник, а!

– Точно! – грохнул Однорогий. – У них рожи такие! Вон! – Его палец ткнулся в меня. – А этот, рыло вонючее, похоже, главарь шайки!

Быки заголосили, потрясая кулаками. Мы проявили поистине свинское благоразумие и гуманность. Чтобы никто потом не упрекнул нас в поспешном построении выводов и безосновательном применении силы.

– А ты чего ржешь? – рявкнул на Грязнулю Одноглазый.

Грязнуля захрюкал – нарочно издеваясь над громилой.

– Господа паромщики, – сказал я, приняв, как мне казалось, дипломатический вид. – Я вижу, что вы настроены излишне агрессивно, что очень влияет на вашу способность вести диалог в мирном русле. Посему прошу вас всех пройти с нами для выяснения обстоятельств дела.

У быков отпали челюсти. Глаза полезли на лоб, благо, далеко им двигаться на пришлось, невысоко было.

Ну да, эти же парни считали себя круче некуда. А того не знают, что круче всех на свете – это свины.

– Какого еще дела? – спросил Белое Пятно.

– Они издеваются, – мыкнул Однорогий. – Взгреем их, если не хотят по-хорошему, дерьмо свиное!

– Странно слышать такое от фабрики по производству навоза, – сказал Грязнуля.

– Грязнуля, – ответил я. – Видишь, господа так стараются нарваться на неприятности, а ты им мешаешь!.. Так что там, дражайшие, насчет эпитетов, которым вы нас в обилии награждали в течение разговора…

– Я тебе покажу эпитет! – Однорогий поднял ручищи.

– Вы пройдете с нами по доброй воле, иначе нам придется применить силу…

Быки захохотали во всю силу бычьих легких. Я глянул в окно, нет ли там наших.

Не было. И Пегий куда-то запропастился. Ну и денек!..

– Это вы-то? Силу? Четыре поросенка!? – гоготал Белое Пятно. Я понимал чувства наших парней, но сейчас было не время. Мы должны подождать. С подкреплением будет лучше.

– С нами, дражайшие, – произнес я. – Именно с нами.

Пока шла наша высокоинтеллектуальная беседа, почти все посетители успели выскользнуть из «Пегги Сью». Правильно сделали. Еще бы кто-нибудь догадался позвать жаб-стражников.

– Да кто ж вы такие, чтобы мы с вами куда-то шли, а? – проревел, хохоча, Одноглазый.

– Мы – Свинская Бригада.

– Чего???

Новый взрыв смеха. Все ясно, я был прав – эти увальни ничего не знали о нас. Но незнание закона не освобождает от ответственности. Никому не позволено вытирать ноги о свина, такова правда жизни.

Я заметил хозяина кабака, Шмыгина, и его официантов. Все они сгрудились возле двери, что вела в подсобное помещение за стойкой. Сгрудились и дрожат.

– Вонючка, что делать будем? – шепнул Грязнуля. – Я терпеть больше не могу. Рискую забыть все слова, какими они нас обозвали.

Я не успел ответить. Драка началась, как это часто бывает в подобных заведениях и в подобной обстановке, из-за одного-единственного толчка со стороны. Толчком этим оказался командир роты жаб, что квартировалась рядом с Варевом. Надо же, самолично пришел проверить, без подкрепления. Ему что, не сказали, что бой будет в сверхтяжелом весе?

Отважный лейтенант Зеленый появился в полном облачении. Копье и щит, конечно, выглядели устрашающе. Для его соплеменников, возможно, да вот для Шмыгина со товарищи.

– И что тут происходит? – спросил жаб.

После этого в зале словно взорвалась бочка с порохом. Два быка, что стояли в тылу у Белого Пятна, бросились на жаба. Тот успел квакнуть, хотел убежать, но его сграбастали и пустили в полет. Через весь зал по диагонали. Бедолага приложился шлемом о стену и шмякнулся куда-то на пол, за столик. Назавтра, если ему дастся выжить, голова доставит ему множество проблем.

На нас с парнями навалилась стена, состоящая из мускулов и вращающихся кулаков. Мы подались назад под аккомпанемент треска ломаемого стола. Кот взвизгнул, зашипел, но выяснять, где он, времени не было.

Внутри у меня рванула бомба, начиненная свинской яростью. Я взревел и бросился в контратаку. Мне двинули в ухо, я двинул в ответ, утопив кулак в брюхе Однорогого. Бык повалился назад. Грязнуля и Полтинник лупцевали Белое Пятно, а Отрыжка схватился с Одноглазым. Двое оставшихся быков не могли добраться до нас – им мешали свои.

Однорогий брякнулся затылком о деревянную колонну. От такого смачного удара зашатался весь кабачок. Если так дальше продолжится, убытки у Шмыгина будут те еще…

Дальше продолжилось.

Я отвесил Однорогому еще один хороший удар, чтобы подольше не вставал, и кинулся на свободного быка – того, который пытался научить жабу летать.

Я был быстрее, злее и, пожалуй, более сильным, чем эта гора мускулов. Моя атака заставила его попяться. Я ревел самым страшным кабаньим ревом, отвешивая удар за ударом. Кто-то из неприятелей саданул мне по плечу – я почти и не заметил. Опустившись на четыре конечности, я применил коронный свинский прием – поднял противника на клыки. Квадратная туша взлетела в воздух, долбанулась о перекрытие, и приземлилась на пол. Блестящий прием – всегда срабатывает.

Отрыжка звезданул Одноглазого табуретом по морде, отправив его в нокаут, Грязнуля отшвырнул Белое Пятно от себя своим коронным правым хуком. Звук был такой, словно на равнину с неба свалился километровый шмат мяса. Главарь паромщиков пролетел метров десять и приземлился на того типа, которого я поднял на клыки. С потолка что-то посыпалось.

Полтинник пнул последнего, что был уже в отключке.

– Ух! – сказал Грязнуля. – Вмазали! Ох, вмазали! Вот это было…

Полтинник посмотрел в окно.

– Идут, – сказал он.

– Наконец-то…

– Быки…

– Что???

Мы бросились поглядеть, что там снаружи происходит. Быки, не меньше десяти рыл, разбросали кордон из жаб-стражников и, оглашая Варево воинственными криками, шли в нашу сторону.

– У них что сегодня здесь? Съезд паромщиков? – спросил Отрыжка. – Или бычий фестиваль?

– Плохо дело, – сказал я. – Приготовились.

Ребята поняли, что я имею в виду. Быки были вооружены мечами и дубинами. Кулаки и рога сейчас ничего не решали.

– Выйдем, иначе тут нас задавят, – решил я.

Свины вытащили свое оружие. Любо-дорого поглядеть – герои в деле.

– Эй, а я? – раздался голос.

Мы забыли про кота. Все это время он сидел забившись в угол. Ему повезло, что на него не наступили во время рукопашной.

– Эй, ты почему не удрал? – спросил я.

– В штаны от страха наложил, – сказал Грязнуля.

– И ничего не наложил! – Кот встал и отряхнулся.

– Уже близко… – хрюкнул Полтинник. – Вонючка, пора выскакивать!

Кот посмотрел на нас, глаза его засверкали. Так всегда, когда эти тварюги замышляют какую-нибудь каверзу.

– Я вам пригожусь. Не отдавайте меня им!

– Делай что хочешь, только не мешайся под ногами, – сказал я, вынимая из-за пояса пистолет.

Кот, обрадованный, выскочил в окно. Странно. Что тут вообще происходит?..

Но перебирать в уме вопросы было некогда. Быки приближались. Мы с парнями выскочили из «Пегги Сью», приготовившись встретить противника лицом к лицу. Где же подкрепление, во имя Кургузого Хрюкала? Куда пропал этот распроклятый заяц? Башку отверну!

Бежать? Никому из нас даже в голову такое не приходило. Не в этом случае.

Мы встали в ряд, подобием шеренги. Мечи и ножи наголо. Я правой руке у меня был пистолет. Его я и пустил в ход, когда из набегающей банды прилетел нож и вонзился в стену кабака в полуметре от головы Отрыжки.

Моя пуля попала быку в брюхо, и туша повалилась вперед. Об нее споткнулись два других. Суматоха дала нам две секунды преимущества. Этого было достаточно, чтобы разработать маленький хитрый план.

Дав противнику разъяриться и атаковать, ревя, мы прыгнули сами. Но в мои планы не входило лобовое столкновение. Прянув в бок под носом у паромщиков, мы ринулись в разные стороны. Я и Полтинник, Грязнуля и Отрыжка. Быки не смогли остановиться и понять, что произошло, и всей кучей налетели на «Пегги Сью». Не понимая, как дом устоял после удара девяти здоровенных рыл. Раздался треск, черепица посыпалась быкам на головы, но кабачок остался на месте.

Трое упившихся вусмерть паромщиков не выдержали сотрясения и упали. Таким образом из строя мы вывели четверых. Уже лучше.

Размахивая мечами и ножами, быки наконец вступили в бой. А мы уже резали их с фланга. Я и мои свины были одержимы безумием. Мы воспринимали это как бой – и это был самый настоящий бой. Похлебка не знала такого – теперь лет на десять хватит рассказов о том, как доблестные свины сражались с агрессорами-быками. Надеюсь, молва не нас сделает злодеями…

Свиноматерь видит, мы не начинали эту резню.

Мостовая покрылась кровью, в воздухе завоняло тем, что обычно возникает при убийствах, – смертью.

Полтиннику досталось. Бык ударил мечом наотмашь и ранил его в плечо. Я толкнул паромщика, не дав нанести смертельный удар, споткнулся и упал. Мы завалили троих, но на помощь этим выскочили из «Пегги Сью» пятеро тех быков, которых мы вырубили в драке.

Раздавая удары, я поднялся. Истекая кровью, бычья туша рухнула возле меня.

Непонятно, где наши.

Мне отвесили здоровенную оплеуху. На миг я потерял всякие ориентиры. Силы мне удалось собрать только через мгновенье. Я ударил почти наугад. Мой меч погрузился в новое бычье брюхо. Рев умирающего чуть не сдул меня с поля битвы.

Со стороны зевак, наблюдавших за боем издали, стали раздаваться свистки. Стража из кроликов и жабы-наемники мобилизовались и созвали под копье всех, кто входил в число охранников правопорядка.

Я упал, брыкаясь руками и ногами, но рядом никого не было. Какой-то свин дико заверещал, и я подумал, что кого-то из наших постигла участь Чмока.

Чмок!

Вспышка у меня в мозгу могла означать, что мне съездили по чайнику. Или что-то другое…

Стерев кровь с лица, я увидел налетающего на меня быка. Рожа его была исполосована, один глаз заплыл.

Я поднял меч и открыл пасть для боевого рыка, но тут же все, кто был поблизости, включая зевак и наступавших фалангой кроликов и жаб, полетели вверх тормашками. Я успел почувствовать, как земля встряхнулась. Так бывает от взрывной волны, когда детонирует порох в бочках…

Что-то пролетело мимо меня с воплем: «Ядрена кочерыжка!» Или это я пролетел мимо чего-то. «Пегги Сью» встала вниз головой. Треск. Вопли. Ругань.

В поле моего зрения попал кот – тот самый, из-за которого все и произошло. Вот паразит! Сидит на коньке крыши и глазами сверкает, а в лапе у него нечто блестящее, вроде компаса. Почему я так решил, не знаю.

Потом я приземлился. Вдобавок я приложился лбом обо что-то твердое. Ну вот, так всегда. Наверное, так же себя чувствовал Зеленый, чуть не протаранивший стенку головой.