Читать книгу Нежные создания, или В фэнтези только девушки - Артем Тихомиров - Страница 6

Хринг Кривонос напоминал раздувшегося от крови комара, такой же красный, а его ярость могла сравниться разве что с яростью упустившего добычу тарантула.

Похмелье, которым страдал главарь шайки, ничуть не смягчало столь свирепого настроения.

– Все обшарили? – прорычал он, восседая на своем троне и глядя на дрожащего разбойника.

Крукс славился отвагой и силой и всегда первым кидался на вооруженные до зубов конвои, что сопровождали караваны с добычей, но сейчас выглядел побитым щенком. Ростом под два метра, разбойник казался гораздо ниже и с каждой минутой уменьшался.

– Все, все до последнего уголка, – промямлил он.

Непонятно почему, но именно его Хринг назначил руководить операцией по розыску беглецов. С него, получается, в итоге и спросят.

Радовались этому обстоятельству все, кроме Крукса.

– И что? – Кривонос вылил в рот целую кружку холодного пива. Отрыжка поколебала висящие на стенах грязные гобелены.

– Их нет в замке.

– Дебил, это я и так знаю!

Крукс облизал пересохшие губы. Главарь опохмелиться не давал и единственным оставшимся бочонком пива владел единолично.

Смотреть, как Хринг утоляет жажду, не было никакой возможности.

– Ты снарядил погоню? Прочесываешь окрестности?

– Снарядил…

Легко было сказать. Приказ-то он отдал, но, как явствовало из последних донесений, погоня до сих пор не выбралась за пределы замка.

Полумертвые после вчерашнего, головорезы не в состоянии были двигаться быстрее улитки. Если бы главарь выглянул сейчас во двор, он бы увидел, как пятерка храбрецов лежит на земле рядом с лошадьми и постанывает сквозь зубы.

Хринг внимательно разглядывал Крукса, а тот уже прощался с жизнью. Не меньше десяти раз верзила был свидетелем, как вожак расправляется с провинившимися. И вот он сам подошел вплотную к роковой черте.

Страх, ужас и отчаяние наполняли замок. Ведомая инстинктом, основная часть бандитов попряталась по темным углам. Известно ведь, что если Хринг гневается, тем более, после бурной ночи, лучше на глаза ему не попадаться.

Ходили-бродили по замку слухи о предательстве Дейнара и Хлока. Кто-то болтал, что они очистили сокровищницу, кто-то что свистнули у Хринга его выходные кальсоны, кто-то вообще нес ахинею о колдовстве и дьявольщине. Мнения разнились, однако все были уверены в одном: пришла беда.

Хринг слез с трона и подошел к разбойнику вплотную. Ручища сграбастала Крукса за отворот рубахи.

– Слушай, недоумок, сын осла и сколопендры! – сказал главарь почти ласково. – Ты, наверное, думаешь, что дело и выеденного яйца не стоит?

Крукс, конечно, так не думал. В первом приближении. Во втором, в глубине, души задавался вопросами.

– Они украли мое золото, моих лошадей, часть трофеев из эльфийского обоза, – сказал Хринг, демонстрируя разбойнику свои стоматологические ландшафты, впечатляющие безобразием. – Думаешь, я стерплю? Сделаю вид, что ничего не было?

– Нет, нет, конечно! – пролепетал Крукс, видя, что главарь ждет ответа.

– Хороший мальчик, схватываешь налету. – Хринг потеребил его за ухо. Ухо слегка хрустнуло, но верзила не издал не звука, хотя и скривился от боли. – Но самое главное не золото и эльфьи бумажки. Эти выродки утащили у меня Лезвие Зари.

– Лез… Да?

Хринг носил кинжал на поясе и не расставался с ним ни на минуту. Обладание старинной эльфийской реликвией стало для него настоящей манией. Хринг полагал, что кинжал дает ему мистическую силу и таинственным образом укрепляет власть. И, возможно (мечтал Кривонос), когда-нибудь приведет его к новым ее вершинам.

И вот – кинжала нет. Только сейчас Крукс заметил, что на поясе главаря не болтается ничего, кроме самого обычного ржавого меча.

И испугался еще больше. Что золото и лошади? Дело наживное, а вот кинжал, единственный в своем роде, кинжал, о котором ходили легенды, кинжал, который…

Верзила почувствовал тошноту.

– Кинжал надо вернуть, – сказал Хринг, глядя в стеклянные от похмелья глаза Крукса. – Иначе… Я сварю тебя в кипятке. Понял? Твоя единственная возможность избежать этого – найти Дейнара и Хлока. И тогда в котел отправятся они. Вряд ли ты знаком с арифметикой, но, поверь, в данном случае она простая. Или – или.

В горле Крукса булькнуло, совсем как в котле с кипятком.

– Теперь это дело чести нашей банды, – сказал Хринг, отпуская верзилу и для усиления драматизма отходя к подоконнику. Там он остановился, сцепив руки за спиной. – Я не могу позволить всякой швали покушаться на мою власть. Дейнар и Хлок понесут суровое, но заслуженное наказание. Понял?

– Понял, – простонал верзила, проклиная тот день, когда его произвела на свет в придорожной канаве одна труженица чакбакского борделя.

Хринг присмотрелся к тому, что делается во дворе. Видел он неважно, поэтому по привычке оттянул правое веко в сторону.

Двор заполняли еле ползающие, полумертвые разбойники. Передвижения их не имели никакой системы и даже хорошая хворостина по мягкому месту вряд ли смогла бы сейчас мобилизовать работников ножа и топора на великие свершения.

Самыми адекватными обитателями замка были лошади, но они соображали еще меньше, хотя вчера и не пили.

– Та-ак, – сказал Хринг Кривонос. – Значит, это погоня?

На его глазах один разбойник, добравшись до лошадиной поилки, окунул в нее верхнюю часть тела, видимо желая утопиться.

– П… п… – Вот все, что смог ответить Крукс.

– У них и так форы в девять часов! Где они могут быть теперь? – заорал Хринг, потрясая потолки. – Ты соображаешь?

Крукс, на свою беду, соображал.

– Погоню возглавишь ты! Достань мне их хоть со дна Лернейского Провала, где обитают гигантские пиявки-людоеды! Хоть с луны, хоть из нутра вулкана на острове Муш-Муш!

Верзила не мог больше терпеть и, согнувшись пополам, вылил из себя два литра грязной воды. Мучимый сушняком, он выпил ее сразу, как только проснулся, не разобрав, что именно это ведро Дейнар и Хлок использовали намедни для мытья пола.

Хринг положил руку на рукоять меча. На его сапоги, отнюдь, правда, не сияющие, попало несколько капель.

Крукс побелел почище известки. Через мгновение двухметровый лось вылетел из зала, сопровождаемый многоэтажными проклятиями, и врезался в стену.

– Помни о котле! – рыкнул Хринг и захлопнул двери, чтобы предаться мыслям о будущем.

Проще говоря, он собирался прикончить бочонок с пивом и вздремнуть.

* * *

Ансива вытаращила глаза.

– Ты сперла Лезвие Зари?

– Ага. Давно хотела… тьфу, хотел… хотела…

– Дай посмотреть!

Шэни нехотя протянула сестре свой трофей и ревностно следила, как та вертит его в руках и присвистывает.

На ножнах из красного дерева красовались золотые эльфийские руны и традиционная ботаническая вязь. Рукоять и гарду кинжала украшали драгоценные камни, самые крупные из которых, бриллианты, сверкали в солнечных лучах.

– Хринг сойдет с ума, – сказала Ансива.

Шэни ловким движением выхватила у нее Лезвие Зари, вынула из ножен.

– Надеюсь, у него мозги съедут набекрень, – сказала она.

– Так ты за этим ходила в зал?

– Ага. Неплохая компенсация за годы унижений. Сколько раз меня обделял Хринг во время дележа?

Ансива потерла подбородок, куда ее укусил комар.

– Не меньше, чем меня.

Эльфийка любовалась легендарным оружием и совершенно не стеснялась сестры, которой подобной компенсации не досталось. Последнюю реплику она пропустила мимо ушей.

– Может, – сказала Ансива, глотая слюнки. Кинжал, по самым приблизительным прикидкам, стоил два сундука с золотыми монетами, и этого ее воровская душа забыть не могла ни при каких обстоятельствах. – Может… продадим его?

– Продадим? – Эльфийка сунула кинжал в ножны и спрятала их под плащом. – Я похожа на дуру?

– Но… я ведь тоже…

Договорить не дал чародей. Старик выскочил из дома, словно его ошпарили, и, преодолев двор по диагонали, подбежал к лошадям.

Шэни и Ансива сидели верхом, в «дамских» седлах, и готовились к отъезду. Приготовления заняли много времени, но, наконец, закончились.

Старик забыл лишь пару вещей.

– Ну, ласточки мои, пора, – прошамкал он, не замечая, как принцессы смотрят на него – свысока, в соответствии с требованием аладийского этикета. – Уф… Держите! Чуть не забыл!

Чародей протянул блондинкам два деревянных амулета на шелковых шнурках.

– Наденьте под одежду, на шею и носите всегда, – сказал он, глядя строго, как полагается любящему дедушке, который отправляет внучек в опасное путешествие.

– Что это за дрянь? – спросила Шэни, разглядывая подарок.

– Здесь волосы настоящих принцесс, те, что вы срезали. Без них чары рассеются, помните об этом. Как только вы удалитесь от моего дома на большое расстояние, удерживать волшебство будут только они.

Ансива покривилась.

– Ты раньше не говорил!

– Ну какая разница, раньше или не раньше! Носите и все, если не хотите, чтобы наш план провалился!

– Ладно, в чем проблема, – сказала Шэни, вешая шнурок на шею и пряча его под одеждой.

– И еще! – грозно сверкнул глазами чародей.

– Еще? – зло пискнула Ансива, напоминая крысу, которую прищемили дверью.

– Через две недели чары потеряют свою силу в независимости от того, будут на вас амулеты или нет.

– Что??? – разом вскрикнули принцессы.

– А вы что думали – вечно будете околачиваться при дворе Пиннера? Волшебство имеет свое начало и свой конец, кисоньки. И вам не следует забыть об этом. К концу двухнедельного срока вы обязаны покинуть Долерозию.

– Вот блин, – проворчала Ансива, прикидывая, сколько же придется вкалывать. Получалось – и день, и ночь.

– Соблюдайте осторожность. Не болтайте лишнего. Если что, говорите, что частично потеряли память. Вам и так удалось сбежать от кровожадных головорезов и за одно это они обязаны будут целовать вам ноги.

– Проверим, – сказала Шэни, думая, что это будет забавно. Ноги ей еще никто не целовал, эльфы в особенности.

– Теперь езжайте, – сказал чародей, отворачиваясь, чтобы промокнуть глаза платком. – Все запомнили?

– Запомнили! – фыркнула Ансива. – Слушай, магистр, сколько можно долбить одно и то же?

Балимор махнул рукой, готовый разрыдаться. Вот не думал он, что вдруг привяжется к этим проходимцам и начнет кукситься при расставании.

Может, возраст? Может, не дайте боги, влюбился?

– Ладно, бывай, – сказала Шэни, трогая лошадь пяткой. – Жди нас через две недели. Или раньше.

Балимор оглушительно высморкался и замахал платком вслед удаляющимся лошадиным задницам. Задницы набирали скорость, исчезая в дымке горизонта и оставляя после себе явственно ощутимую ностальгию.

Когда они исчезли, чародей вернулся в дом и закрыл дверь.

Старость он представлял себе по-другому.

И странно – только сейчас вдруг ощутил свое неимоверное одиночество.

* * *

От дамского седла у Шэни разламывалась спина, боль все сильнее сковывала бедра. Ругаясь, пока, в основном, мысленно, принцесса гадала, что будет дальше.

Ансива – просто возмутительно! – наоборот, блистала счастливой улыбкой. Блондинка глазела по сторонам, на всю катушку используя новое, невиданное визуальное восприятие.

Шэни пыталась подражать сестре, но ничего особенного не заметила, кроме того, что угол зрения увеличился. Глаза у девиц, что ни говори, огромные.

От дома чародея до границ Долерозии было около пятнадцати километров. Маршрут Балимор разработал самостоятельно и нанес его на карту, обозначив четкой пунктирной линией.

– Ваша сила в скорости, – говорил старик. – Не знаю, как сильно расширил Хринг район поиска. Хорошо, если эти дороги еще не попали в поле его зрения, но будьте готовы ко всему.

Дейнар и Хлок заверили чародея, что уж с этим они как-нибудь разберутся. Под плащами, так чтобы можно было сразу пустить в ход, заколдованные разбойники спрятали мечи и ножи. Правда, теперь привычное оружие казалось им неудобным и тяжелым. Шэни с удивлением отметила, что любимая убивалка походит больше на средних размеров бревно. Видя, как девица пытается размахивать мечом, Балимор заметил:

– Твоя рука теперь раза в три меньше.

Все было меньше, не только руки. Дейнар не переставал изумляться переменам и ужасаться им же. Особенно его тревожили физиологические особенности, ответственные за то, что чародей назвал «половыми особенностями». Из объяснений Балимора разбойник понял только одно: вопрос в том, кто стоит, а кто присаживается, чтобы справить малую нужду.

– Теперь так и будет, – ответил чародей на заданный шепотом вопрос. И закивал с таинственной улыбкой, от которой у Дейнара мурашки побежали по спине…

Отъехали километров на десять. Старые лесные дороги прилично заросли, но просматривались неплохо.

День выдался по высшему разряду. Тянуло прилечь где-нибудь в тенечке и поспать, вслушиваясь в пение птиц.

И вообще – как прекрасна природа! Сплошная поэзия!

Ничего подобного Дейнар раньше за собой не замечал, и подобные мысли его пугали. Вот что Балимор имел в виду, когда говорил о «полном» превращении.

– Эльфы они что – помешаны на флоре и фауне, каждый дурак знает, – сказал чародей, – поэтому будьте готовы к неожиданностям. Таким, например, как дикое желание перевязывать бинтами сломанную веточку или выхаживать повредившего лапку лисенка.

Сестры внимали, чувствуя подступающую тошноту.

– Помните, – добавил Балимор, – если вы не уедет из Долерозии к сроку, вы навсегда останетесь в эльфийском образе, а пленницы в замке, наоборот, превратятся в разбойников.

– Ну и пусть, – сказала тогда Ансива. – Чем плохо жить по-королевски?

– Да? – усмехнулся чародей, пытаясь вычесать из бороды паутину. – Но тогда вам придется выйти замуж и нарожать детей.

Это сообщение так потрясло разбойников, что они на время впали в транс.

– А без этого никак? – поинтересовалась Ансива, собираясь разреветься.

– Нет.

– Не хочу замуж! Не хочу замуж!

Чародей не любил женских истерик, но одна из них разразилась на его глазах. Он нацедил сестрам по стаканчику воды с пустырником.

– Если все сделаете как положено, вам ничего не грозит…

…Птица захлопала крыльями где-то в ветвях, и Шэни очнулась от воспоминаний.

– Едем быстрее, – сказала она. – Эй, слышишь?

Ансива плавала на волнах блаженства – настолько прониклась прелестью окружающего мира.

– Смотри, – ответила эльфийка, держа в руке зеленый листик. – На солнце заметно, как много в нем прожилок. И толстеньких, и тоненьких, и совсем как волосок! Смотри!

У Шэни отпала челюсть. Та ее часть, которая обожала рыгать, мочиться где ни попадя и сплевывать через передние зубы, содрогнулась.

Видя, как счастливо улыбается Хлок, вытягивая самый обыкновенный лист к солнцу, Дейнар по-настоящему пожалел о своем решении.

– Жизнь – это чудо, – изрекла Ансива со стопроцентной убежденностью, прижимая лист к груди.

– Да?

– А разве нет? Достаточно взглянуть…

– Хлок! – крикнул разбойник, бледнея. – Хлок, ты меня слышишь?

– А? – Зубодробильный по обаянию и невинности взгляд из-под ресниц. – Что?

– Хлок! Это я, Дейнар! Не забывай! У нас дело! Мы едем в Долерозию! Брось этот паршивый листок, иначе… иначе до конца жизни будешь рожать детей какому-нибудь остроухому недоумку!

Ансива нахмурила брови.

– Вот, уже лучше… Чтоб тебе лопнуть, Хлок, неужели ты поддался на колдовство?

– Ну а ты?

– Блин, да я знаю, знаю! Дед предупреждал, что эта хреновина, как ее, будет переделывать нас под себя… Но я лично хочу быть Дейнаром, а не какой-нибудь идиоткой, которая… – Тут разбойник выругался, ибо подходящих слов, не окрашенных экспрессивно, не нашел.

– Ты прав! – сказал Хлок, отшвыривая лист. – Прав! Я буду все время напоминать себе, кто я такой!

– Во! Точно! Сто пудов! Повторяй! И я буду!

Выпрямившись в седле, Дейнар нарочито сморкнулся одной ноздрей, утер губы рукавом и сплюнул, пообещав вдобавок себе и рыгнуть как следует, едва подвернется случай.

Хлок усмехнулся, подмигивая, как ему казалось, по-разбойничьи. Захотел свистнуть, но выяснилось, что этого он как раз и не может. Во всяком случае, пока, не привыкнув к другим зубам у себя во рту.

– Погнали? – спросил Дейнар, корча зверские рожи, призванные поддержать старое доброе реноме. – Чего мы тащимся как сопли по стене?

Лошадь его помчалась вперед, барабаня копытами по лесной дороге. Хлок стартовал чуть позже. Листик он не выбросил, а только сделал вид. На самом деле, спрятал его в карман платья, осторожно, словно это был дорогой подарок.

«Дурак ты, Дейнар, – подумала эльфийка, – ничего не понимаешь».

* * *

Через три минуты из леса, к тому месту, где недавно разговаривали беглецы, выехали два всадника.

– Глючит тебя и вся недолга… – проворчал Крукс, оглядевшись.

– Но я слышал, – безрадостно проныл мучающийся от сушняка разбойник по кличке Живот.

– Сейчас дам по шее! – фыркнул верзила.

Он уже поднял руку, но не ударил, а вместо того сплюнул. Плевок повис на краю лопуха, как белая гусеница.

Все кругом раздражало Крукса: листва, ветер, деревья, кусты, птахи, орущие со всех сторон. И еще этот проклятый нытик Живот. Прирезать его, что ли, и сказать, что потерялся?

Но для этого требовались немалые усилия, на которые Крукс был не способен.

Стало настолько плохо, что верзила начал подумывать о побеге. Дейнар и Хлок правильно сделали, считал он. Парню с крепкой рукой и твердым лбом всегда работа найдется. Не перевелись еще на дорогах купцы, а в городах зажиточные бюргеры.

Разбойники некоторое время тупо глазели по сторонам.

– Ни хрена здесь нет, возвращаемся к лощине. Надо взять на север, там прочешем, – сказал Крукс, поворачивая мерина.

Живот всхлипнул. Один из самых молодых в банде, он в достатке хлебнул вольной жизни и мечтал только об одном – вернуться к мамочке. И он тоже считал, что Дейнар и Хлок молодцы. По крайней мере, теперь они не будут видеть каждый день отвратную рожу Хринга и исполнять его приказы.

– Смотри в оба, – сказал Крукс через плечо.

– Ага, – отозвался Живот, скрючиваясь в седле.

«А все-таки я что-то слышал, – подумал он, – женские голос. Хотя, может, это все колдовство… Недалеко, говорят, живет страшный колдун, который режет в полнолуние в своем подвале девственниц и пьет отвар из их почек. Может, это все чары. Чур меня!»

* * *

– Я есть хочу! Я пить хочу!

Ансива предавалась страданиям все полтора часа с момента последней остановки.

– Заткнись! – огрызнулась Шэни.

– Когда приедем?

– Если будешь нудить, никогда…

– Я не виновата, что мне такое тело досталось. Блин, оно ж никогда не голодало… непривычное…

– Пожалуйся Балимору, – отозвалась эльфийка, вглядываясь в заросли.

Все здесь казалось одинаковым, у Шэни аж в глазах рябило. Мир состоял из зелени и золота – именно такими были неспешно нисходящие на лес сумерки.

– Граница близко. Мы прошли отметку, – сказала она, показывая карту. – Теперь надо быть осторожными. Эльфы-пограничники, говорят, настоящие психи. Стреляют, а потом только спрашивают.

Ансива отбросила капюшон. К вечеру в лесу стало жарко до невозможности, и неизмеримая прелесть окружающего мира куда-то пропала. На ее место пришли мухи, комары и надоедливая кусачая мошка, видимо обожающая эльфийскую кровь. Вилась зараза тучами, заслоняя солнечный свет.

Ансива вздохнула. Она уже видеть не могла эти цветущие красоты.

– Почему мы не поехали трактом?

– Чародей так сказал, – прошептала Шэни, глядя через плечо. – Это придаст…. э… реализма… Если мы въедем в Долерозию через пограничный пункт, кто поверит нам, что мы отчаянно петляли по лесу, чтобы сбит погоню?

– А разве поверят, если мы перелезем через границу в наглую?

– Мы скажем, что знали только направление, – сплюнула Шэни. – Ну и тупая твоя башка, Ансива! Мы тут, дескать, ничегошеньки не знаем и рассчитывали только на милосердие своих соплеменников.

Ансива попыталась вспомнить, говорил ли что-нибудь подобное Балимор. Комар запищал возле уха и был яростно расплющен эльфовой ладонью.

– Это дурость, Шэни. Это добром не кончится! Давай повернем назад, пока не поздно.

– Что?

– Не хочу батогов и кипятка. – Ансива скривила красивое личико, и оно стало совершенно некрасивым. Отразилось в нем что-то, несомненно, хлоковское. – Он жжется! Я знаю!

– Заткнись, не ори на весь лес!

Шэни остановила лошадь и резко развернулась, наезжая на сестру.

– Не вынуждай меня браться за нож!

– Давай лучше махнем на юг, – предложила Ансива, едва не рыдая (Хлок, конечно, понимал, что сцена может выйти безобразная, но ничего поделать не мог). – Проберемся через Роксию и Бленд-у-Бедд, а там нас уже никто искать не будет…

– Тссс! – Шэни завертела головой, ибо в этот момент ей послышалось шевеление в кустах.

Краем глаза эльфийка уловила движение – будто человекообразная тень отделилась от зарослей, пересекла островок света и растворилась в прозрачной мгле под деревом.

– Тихо, идиотка, иначе нам крышка!

Ансива захлопнула рот – нет, не потому, что решила внять совету сестры.

Она первая увидела эльфа, стоящего с большим луком наготове возле орешника.

В этот момент сердце ее так и подскочило, ударяясь о передние зубы.

– Что? – беззвучно спросила Шэни, делая большие глаза.

Ансива дернула головой в нужную сторону, и старшая из принцесс медленно развернулась.

Эльфы славились своим навыком становиться невидимыми, особенно в лесной чаще. То ли дело было в особой магии, то ли в маскировочных одеяниях наподобие плащей – никто точно не знал, но в этом ремесле остроухие достигли совершенства.

Фигура с луком нарочито не скрывалась. Откуда она возникла, Ансива сказать не могла. Не было вроде, а потом бац – и уже наконечник стрелы смотрит в их сторону, а тетива натянута. Хотя всего лишь наполовину, но страшно до спазмов в животе.

– Чего делать будем? – спросила Ансива уголком рта.

Эльф не шевелился и казался привидением.

– Положись на меня, – ответила Шэни. – Тут нужна женская деликатность… что-то типа того.

– А, тогда давай… – Ансива, которую прошиб ледяной пот, криво улыбнулась.

Все слышали истории о мастерстве эльфов-лучников. С трехсот шагов они, дескать, шмеля на лету убивают, а с пятисот уже точно попадут в слона, можно не сомневаться. Как гном рождается с золотым молотком во рту, так эльф мужеского пола с луком.

О стрелках Долерозии, что стерегли границы королевства, и вовсе ходили страшные легенды. Будто бы всякого неосторожного, кто имел несчастье пересечь незримую черту, ждала неминуемая смерть – никаких тебе предупреждений и знаков. Тихо прошелестит стрела – и откинешь копыта, даже не сообразив, что происходит.

В прежние времена банды головорезов из Дулкании и Роксии нет-нет, да и прощупывали эльфийскую оборону. Рассказы о сокровищах тревожили умы лихого народа, и многие отправлялись попытать счастья. Но никто не возвращался. Целыми сотнями пропадали у границ Долерозийских лесов, найдя бесшумно летящую смерть.

Вспомнились Ансиве эти байки, и в животе похолодело.

– Привет, – сказала Шэни громко, поднимая обе руки. – Мы пришли с… Э-э… – «Что там говорил Балимор насчет эльфийских приветствий?» – Как проехать в королевский дворец?

Лучник удивился, но заметно это не было – с ног до головы эльфа скрывал плащ. Голова затерялась где-то в недрах капюшона.

– Скажи, кто мы, – простонала Ансива, испытывая сильное искушение развернуться и задать стрекача.

Шэни нервно сглотнула и приложила обе руки к груди.

«Блин, это просто дурдом какой-то!» – подумал Дейнар, спрятанный под гламурной личиной.

И напомнил себе, что пришло время играть по-настоящему. Назад пути нет.

– Вы знаете, кто мы? – спросил он, величественно выпрямляя спину.

Лучник покачал головой, имея в виду «ни фига».

– Извольте, о воин, отвезти нас к вашему королю Пиннеру. Мы – его племянницы. Правда, Ансива?

– П-правда. Да, конечно. Мы племянницы короля Долерозии, – пропищала блондинка противным голосом.

Шэни бросила на нее полный негодования взгляд, проартикулировав губами «Убью!»

– Извольте…

Эльфийка умолкла. Из зарослей, двигаясь абсолютно бесшумно, вышли еще пятеро лучников. Все будто вылиты в одной форме, с одинаковыми луками, в одинаковом камуфляже.

Шэни ожидала тучи стрел, но вместо того, чтобы дать залп, лучники опустили оружие.

Ансива, до того отчаянно закрывавшая глаза, рискнула посмотреть, что происходит.

Эльфы совещались, став кружком. Вероятно, внешность девиц говорила им больше, чем бессвязный лепет старшенькой принцессы.

– Нам кранты, нам кранты, нам кранты…

– Заткнись, иначе я за себя не отвечаю! Ты все портишь!

Ансива закрыла рот и даже закусила нижнюю губу, чтобы предотвратить панические рецидивы.

Из кучки лучников вышел один, взявший на себя роль парламентера. Отбросив капюшон, эльф явил сестрам разукрашенное специальным гримом лицо. Какое оно было под ним, не понять, но глаза светились на своем месте.

Поклонившись, лучник спросил:

– Назовите ваши имена, о девы!

«Девы» назвали.

– Вы из Аладии?

– Откуда же еще?.. – фыркнула Шэни. – То есть, да, конечно, о воин!

Попытка подарить лучнику обворожительную улыбку, кажется, удалась.

Эльф смутился – или это так казалось – и дал знак другим. Лучники стащили капюшоны, полагая, что теперь секретность ни к чему.

Сестры увидели, что остальные морды тоже напоминают мешанину красок на палитре художника.

– Странные пути иной раз выбирает для нас судьба, – сказал первый лучник. – Никто не знает, куда она приведет его в следующий момент.

– Не то слово, чувак… Э… Да, о воин! Вы совершенно правы! – сказала Шэни, краснея.

– Меня зовут Тофаст. Я – командир пограничной заставы. – Эльф оглядел лошадей, на которых приехали принцессы, их одежду и сумки с поклажей. – Прошу вас, следуйте за мной и расскажите свою историю. Она, я подозреваю, очень занимательна. Потом мы решим, что делать дальше…

Ансива вздохнула, но не с полным облегчением, как хотелось. Настораживала последняя фраза, дающая большой спектр для построения прогнозов, по большей части, пессимистических.

Очевидно, что о батогах и кипятке забывать было рано.

«Зря я согласился!» – подумал Хлок, уверенный, что совершил самую крупную ошибку в своей жизни. Жутко ему было не меньше, чем ночью возле старого кладбища.

Лучники углубились в заросли, в которых, словно по волшебству, открылся удобный для проезда коридор. Эльфийки двинулись следом. Ансива замыкала процессию, то и дело оглядываясь через плечо.

Вскоре внешний мир исчез. Здесь была земля Долерозии, пугающая, непонятная, чужая.

Кустарник сам собой сомкнулся позади Ансивы. Она ощутила, как щиплет в носу, и заметила краем глаза, что с двух сторон, двигаясь, подобно миражам, ее сопровождают пограничники.

А впереди Шэни весело болтала с Тофастом, вешая ему лапшу на уши.