Читать книгу Спригган - Артем Тихомиров - Страница 3

Ужина, конечно, нет, и мне придется готовить его самому. По времени это будет скорее ранний завтрак, но дело не в этом. В мое отсутствие в доме хозяйничает мой компаньон, а он ни бум-бум в кулинарном искусстве. Зато мастер поглощать съестные припасы и ставить своего хозяина и друга на грань блистающей нищеты. Его зовут Руфио. Он крыс мужского рода, чем чрезвычайно горд (то есть своей породой и своим полом). По его намекам, в прошлой жизни он тоже был вором, причем самым лучшим, однако на мои вопросы, касающиеся деталей, отвечает неохотно.

Кстати, про него я вам и говорил. Руфио обожает строить из себя побитого молью, сиречь жизнью, мыслителя. Воображает, что у него на все найдется ответ и, более того, полезный совет для меня. Собственное бытие крыс представляет с двух позиций: воспитание Локи Неуловимого и чревоугодие. Именно благодаря чревоугодию Руфио сегодня остался дома. Обычно он обожает опасные приключения, которыми полна жизнь взломщика, но сегодня около полуночи у крыса схватило живот. Оставлял я его полумертвым (по его же словам). Руфио тогда разлегся на моей кровати с видом умирающего героя и пытался, открыв один глаз, объявить мне последнюю волю. Его брюхо выпирало так, словно крыс проглотил гусиное яйцо.

Спрыгнув в комнату через люк в потолке, я застал Руфио за поеданием печенья.

Кажется, печенья у нас не было.

– Откуда взял? – спросил я.

– А-а, приветик! – ответил Руфио.

Крыс не выглядел ни больным, ни умирающим. Глазки весело посверкивают, хвостик игриво загибается.

Не сомневался, что так и будет. Нет на свете такой пищи, которая бы отправила Руфио к праотцам. Он говорил мне, что в молодости на спор с одним хомяком съел порцию стрихнина. И ничего. Хомяка же постигла печальная участь – от удивления он получил сердечный приступ.

– Почему опять на моей кровати? – взбрыкнул я. – Я миллион раз говорил – после тебя я выгребаю оттуда тонны крошек! Вон! Давай-давай! Соблюдай правила общежития!

Руфио с трудом перевалился на толстое брюхо и поволок свое тело к краю ложа. С края он шмякнулся на пол, точно кулек с котлетами, и, укоризненно поглядев в мою сторону, отправился домой.

Дом у него был деревянный, копия настоящего. Его я нашел на свалке, и когда-то он определенно принадлежал богатому ребенку. Домик высотой в полметра был в самый раз для Руфио, он стоял на полу в самом грязном углу комнаты. Крыс не позволял убирать там, считая это покушением на частное владение.

В свое владение он и заполз, но про пакет с печеньем забыл.

Я взял добычу крыса с кровати и увидел, что Руфио успел схомячить (скрысить?) одну треть. Печенье пахло ванилью, и в нем проглядывали кусочки изюма.

– Где спер? – спросил я.

– Нигде, – отозвался крыс из своей резиденции.

Долго он дуться не будет, просто не умеет. Его натура не может позволить себе роскошь стоять в стороне от бурных событий нашего века. Любопытство Руфио не знает границ, и в этом оно равняется его самомнению. Каждая крыса считает себя центром вселенной, но Руфио – особый случай. Спроси его, так он ответит, что, может, кто-то и центр, но он сам гораздо центральнее других.

Насчет того, чтобы стырить где-нибудь что-нибудь, Руфио мастак. Его рейды по соседским домам уже стали легендами. Крыс обожает рассказывать мне истории о своих похождениях, драках с кошками, мышами и злобными хорьками (обычно одному он дает в нос, а остальные убегают, поджав хвост). Больше половины всего Руфио сочиняет, но то, что он всегда возвращается без царапинки, о чем-то говорит. Это больше, чем крысиная природная сметка, вероятно, здесь не обошлось без привычек из прошлой воровской жизни.

Из пакета с печеньем помимо водопада крошек выпала бумажка. Точнее, записка. Я поймал ее на лету и прочел:

«Не застала тебя. Загляни ко мне на огонек. Испекла печенюшки, так что угостись.

Уна»

Крыс высунул нос из окошка первого этажа своего ломика.

– Прежде чем обвинять, разберись! – сообщил хвостатый. – Эх, молодо-зелено! Доколе я буду терпеть тычки и оплеухи безжалостной, несправедливой судьбы?!

– До тех пор, пока не будешь вести себя подобающим образом! – отозвался я.

Пришло время разоблачиться. Одежда у меня специальная, как раз для взломщиков. Не отражающая свет, облегающая, нигде не жмет, дает полную свободу движений для акробатики, ползания, лазанья и прочего.

Голова скрывается под капюшончиком, лицо – под матерчатой полумаской. Еще в моей спецовке куча потайных карманов для всяких приспособлений. Карманы произрастают везде, по одному есть даже с внешней стороны высоких ботинок.

Руфио спросил:

– Кто оттяпал от твоей куртки кусок? Злобный хозяин ожерелья?

– Это сейф. Я захлопнул его, не заметив, что край защемило, а когда драпал, рванул так, что кусок оторвался.

Я поднял куртку к свету и причмокнул. Скверное дело. Теперь придется чинить, тратить время и деньги. С другой стороны, есть Уна. У нее золотые руки, поэтому сами боги велели ей помочь брату решить проблему. Правда, Уна заявила, что не будет участвовать в моей незаконной деятельности (она настаивает, чтобы я стал честным спригганом – ха-ха!), но у меня найдется чем на нее надавить.

Посмотрев на портрет в рамочке, висящий над кроватью, я подождал, не посоветует ли мне чего-нибудь самый первый и самый великий взломщик в истории.

Нет, не подсказал. Бильбо Торбинс все так же улыбался, и румянец с прежней силой сверкал на его щеках. Вероятно, это означало: выпутывайся из проблемы сам. Как всегда.

Ладно. Выпутаемся. Я бросил куртку, она полетела и повисла на крючке.

Крыс устроился в игрушечном плетеном креслице на крыльце своего домика. Скрестив задние лапы и положив передние на живот, он наблюдал за мной.

Ни дать ни взять житель обеспеченного пригорода Кавароны, отдыхающий вечерком от трудов праведных.

– Уна ничего не передавала? Я облачился в домашнее.

– Ничего. Фыркнула на то, что в доме полный разгром, и удалилась. А между прочим, разгром и есть. Погляди, что творится на кухне. Нет, ты погляди! А в комнатах на первом этаже? Жуть. Даже на мой крысиный взгляд, хотя многие и считают нас порядочными свиньями.

– Ты мог бы помочь, – сказал я.

– Помочь? О! Такого я от тебя не ожидал! Глядя на крыса, я отправил в рот одно печенье и захрустел им. У Руфио отвалилась челюсть, он сглотнул, не в силах поверить в такое нахальство с моей стороны.

– Ты видишь мои слабые бедные лапки? Видишь? Бессердечный тип! Что я могу этими лапками? Ворочать твои чугунные сковородки, что ли? Мыть полы, таская ведро, которое в сравнении со мной размером с дом?!

– Ну сковородки и ведра, положим, это чересчур, – отозвался я, мысленно хваля Уну. Печь всякие вкусности она умела. – Но ты мог бы прибраться в в моем углу. И в своем доме. Нет?

Оскорбленная крыса напоминает министра, выгнанного с должности за взятки. Считает, что с ней несправедливо поступили и надо было добавить еще денег, а не отбирать честно наворованное.

– Я в поте лица охраняю дом в твое отсутствие, а ты заставляешь меня идти на каторгу?

– Что с тобой сегодня, хвостатый? Ты все принимаешь в штыки!

– Не все, – ответил Руфио, – только вопиющую несправедливость!

– Так ты не будешь убираться? – спросил я.

– Нет. Когда ты говоришь таким тоном, не буду!..

– Но ты обязан выполнять свою часть работы.

– Нет, не обязан!

– Почему?

– Потому что я – домашнее животное, Локи, а домашние животные, да будет тебе известно, предназначены для того, чтобы вести праздную, паразитическую жизнь, полную разных удовольствий. Они не обязаны работать, надрываться и все прочее, им это противопоказано!

Руфио нередко пускался в высокоумную болтологию и мог рассуждать на какую-нибудь дурацкую тему часами.

– Домашнее животное – это символ благополучия в доме, оно приносит радость хозяевам и вправе рассчитывать на море благодарности! – добавил крыс.

– Какую радость ты приносишь мне?

– Что? – Руфио едва не свалился со своего креслица. – Ну это уже ни в какие во… А ты не забыл о том, что только благодаря моим советам тебя ни разу еще не поймали? Благодаря моим советам ты растешь над собой, взрослеешь и развиваешься на правильной почве. Кем бы ты был без меня? Ты не прожил бы в Кавароне и года. Сгинул бы, как гном под Морией!

Подобное мы тоже слыхали. Я же склонен думать, что все, о чем говорит крыс, моя собственная заслуга, мои таланты и спригганские способности.

Ум, сообразительность, ловкость, антимагия – разве это то, что дал мне Руфио? Нет. Не спорю, иногда он помогал мне во время наших вылазок, но это была помощь иного рода. Крыса может пролезть туда, куда не пролезет даже хоббит, будь он самим Торбин-сом, может увидеть то, что укроется от глаз остальных. Как разведчик Руфио часто незаменим – я это признаю в полной мере. Никто не назовет Локи Неуловимого неблагодарным и бессердечным (хотя некоторые тут пытаются), никто не поставит ему в упрек, что он забывает заслуги друзей.

Впрочем, крыс считает себя центром мироздания, а когда некое существо мыслит такими категориями, спорить с ним невозможно.

Руфио жужжал, словно какой-то гномский механизм, еще минут пять. Чего-то новенького я о себе не узнал, у крыса не хватило фантазии ошеломить меня чем-нибудь этаким.

Наконец хвостатый выдохся и упал в свое кресло. Его усы возмущенно топорщились, напоминая колючки чертополоха.

Красноречивым взглядом Руфио пытался прожечь во мне дыру, а я тем временем совал в рот одно печенье за другим, вспоминая, что на кухне есть пиво, которым я могу смочить горло и порадовать желудок.

кружечка пивка поможет моему организму погрузиться в объятия Морфея.

– В таком случае я произведу уборку сам, – сказал я – Тогда пеняй на себя, если я совершу вторжение на твою территорию! Пленных не возьму!

Руфио набрал в свои крысиные легкие воздух и запищал Ну и склочный тип, я вам скажу. Угораздило меня завести такого приятеля, мало того что он волшебный – антимагия моя на него почему-то не распространяется, – так еще и скандалист и эгоцентрик, обожающий привлекать к своим мнимым горестям внимание.

Он прав: домашнее животное, ведущее паразитическую жизнь.

Я сунул в рот последнее печенье и оставил Руфио одного. Когда никого нет рядом, он остывает быстрее.