Читать книгу Изгои пустоты - Артем Тихомиров - Страница 2

Пространство Неприсоединения.

Дикий космос. Пакс Тинак

Пакс Тинак был захолустьем, но это лишь играло на руку его репутации. На планете находился крупнейший рынок наемников в галактическом рукаве, свободный от чьего-либо контроля.

При заходе на посадку из иллюминатора можно видеть куполообразные постройки – вокруг самой большой тесно выстроили кругом те, что поменьше. Их в свою очередь опоясывало целое «поле астероидов», состоящее из цехов, боксов, мастерских и складов.

Самый дальний пояс образовывали посадочные площадки общего пользования. Там даже не брали плату за первые двое суток пребывания, но и безопасности транспорту не гарантировали.

Право же арендовать платформы под куполами получали не все и не даром.

Ален Джер входил в число привилегированных, а это значило, что дела его шли неплохо.

Войдя в атмосферу Пакс Тинака, он сделал круг над комплексом Рынка и стал снижаться. Жужжащий голос диспетчера-цофийца поприветствовал Алена.

В куполе полусферы номер три раскрылось окно, куда плавно опустился скоггер наемника с обшарпанной надписью «Пепельный эльф» на обоих бортах.

Вокруг площадки суетились роботы, за которыми лениво присматривал сонный тех, сидевший на возвышении.

Ален Джер выбрался из пилотского кресла, потянулся. Рынок звал – выпить, закусить, отдохнуть. Но самое главное – хорошо выспаться.

«Наконец-то настоящая гравитация под ногами».

Целую неделю Джер гонялся за двумя типами, нагревшими Финторианский Банк на крупную сумму. Эти субчики думали, что спрятались хорошо, но дуракам даже большие деньги не прибавляют ума. В конце концов они воспользовались кредитными чипами банка и оставили следок, ухватившись за который Ален добрался до своих клиентов.

Удовлетворенные банкиры щедры, особенно фанторианские. С ними Ален работал не впервые, и они даже приплачивали ему за качество и быстроту некие проценты, против чего наемник, конечно, не возражал.

«Я заслужил пару суток тишины и спокойствия».

Выбравшись из «Пепельного эльфа», Ален заплатил знакомому бригадиру техов за проведение диагностики и покинул док номер три.

Повсюду он чувствовал знакомый запах. Рынок жил своей жизнью. По-прежнему заключались сделки, все так же кто-то шел в гору, а кто-то падал на дно, переоценив свои силы. Десять лет назад выходец с Хибрании ступил на Пакс Тинак без гроша в кармане и хорошо знал особенности строения здешних социально-деловых механизмов.

Ален Джер шел не торопясь. Он добрался до Большого Купола – собственно Рынка – и на эскалаторе поднялся на основной уровень.

Тут располагались гостиницы, бары, рестораны, магазины и особые «переговорные» – те же питейные заведения, но с более высоким уровнем охраны. Их владельцы делали деньги на предоставлении защищенных апартаментов.

Квартировались на основном уровне и агентства, работающие с наемниками. Одно из них принадлежало Пигаку Утча.

Едва Ален Джер появился в зоне, нашпигованной камерами слежения, его коммуникатор ожил. Пигак не мог не знать о прибытии своего лучшего протеже: регистрационные данные с входящих в порт кораблей поступали в особую локальную сеть.

Наемник отошел к секции инфостендов, вокруг которых в кои-то веки не толпился народ, и ответил на звонок.

– Привет, малыш! – Голографическая физиономия Утча, висящая над левым наручнем Джера, светилась радостью. Пигак был афилоком и, мягко говоря, не красавцем, но существом добрейшей души. Когда не приходил в ярость, разумеется, но это случалось крайне редко. – Как дела? Как путешествие?

– Лучше не бывает, – ответил Ален. – А ты? Не покрылся плесенью в своем кабинете?

– Что ты! Такое творится! Пообедать некогда! – Афилоки склонны к ожирению. Пигак, любящий набить утробу, не претендовал на роль уникума. Недавно он перебрался в летающее кресло – сказал, что ходить ему надоело. Ноги устают.

Сейчас он с удовольствием гладил свой живот-студень – предмет собственной гордости.

Ален кивнул. Ага, всегдашний треп довольного жизнью дельца.

– Какие планы, малыш?

– Отдых, – ответил наемник.

Мимо него гордо прошествовали брайши – высокие гуманоиды с кожей фисташкового цвета. Ален считал их жуткими занудами. К тому же они были закоренелые снобы. Если работали на стезе вольных охотников, то иметь дело предпочитали только со своими.

Командир группы, впрочем, Алену был знаком. Брайши поприветствовал его кивком головы, остальные не почтили человека и взглядом.

– А моя доля? – сверкнул многочисленными острыми зубами Пигак.

– На счете, – ответил Ален.

– Знаю, шучу.

Что ни агент, то кровопийца. Пигак брал свои тридцать процентов с гонорара, но и отрабатывал их честно. Ален сам терпеть не мог вести свою бухгалтерию.

– Слушай, забеги ко мне. Дело есть.

– Какое?

– Не могу сказать. – Афилок шутливо выпучил глаза. – Секретное!

– А бывает по-другому?

– Хм… можно сказать, это одно из самых секретных за последнее время… Или… Пожалуй, за всю мою карьеру.

Ален сомкнул брови. Он не сразу научился определять, шутит агент или нет, но со временем приобрел необходимый навык.

– Серьезно?

– Более чем. Дельце пахнет большой деньгой, малыш. – Пигак пошлепал губами.

– Хоть намекни.

– Не могу.

– Когда ты хочешь, чтобы я пришел?

– Переговорщик обещал прибыть на Пакс Тинак часа через два. Я тебе сообщу заранее. Беседовать будем у меня.

– Хорошо.

Связь прервалась. Отрицательный эффект того, что твоя карьера на взлете, это невозможность управлять собственным временем. Наемник рассчитывал минимум на сутки отдыха, но, похоже, с этими мечтами придется обождать.

Хибраниец направился к бару, где обычно после прилета пропускал порцию-другую куххи[4]. Многие на Рынке знали его. В некотором роде Джер входил в пантеон самых удачливых профессионалов. На Джера равнялись и даже пробовали набиться в ученики. Он никого не брал. Сама мысль казалась ему дикой – чему учить? Настоящий наемник становится на свой путь и идет до конца без посторонней помощи. Или… не идет. Ален был из тех, кто убежден: или умеешь, или нет, научить такому нельзя. Никто из асов Старой Школы не сдавал экзамены по мастерству.

Бар назывался «Койот». В этот час – утро по времени Пакс Тинак – посетителей было мало. Четверть дюжины существ разных рас сонно клевали носами в кружки по разным столикам. В дальнем углу какой-то низкорослый оригинал курил кальян, пускающий зеленый дым.

Ален подошел к стойке, поприветствовал знакомого бармена и заказал двойную порцию куххи. Это была его личная традиция. По крайней мере, в «Койоте» куххи подавали качественную, не воняющую ацетоном.

Бармен – он был молодым и заменял прихворнувшего старину Энву – посмотрел на Алена из-под тяжелых черепашьих век.

Хибранийца узнавали по доспехам, без которых он на людях почти никогда не появлялся. Основной цвет брони был темно-багровым, включая шлем, забрало которого наемник откинул назад. В набедренных кобурах Джера лежали два импульсных пистолета, за спиной висел карабин.

У каждого вольного охотника помимо оружия на виду имелись свои скрытые гаджеты. Никогда не знаешь, что может пригодиться в путешествии по Галактике и в бою. Арсенал дополнительных тузов Джера внушил бы уважение всякому профи, доведись ему увидеть разом все то, что наемник прятал от посторонних глаз.

Человек такой профессии должен быть помимо прочего хорошим фокусником, полагал Ален Джер. Но его кролики в шляпе и голуби в рукаве вовсе не для развлечения публики.

Молодой бармен поставил перед Джером куххи. Тот взял стакан, любуясь нежно-голубым оттенком выпивки.

– Какие новости? – Стандартный вопрос, стандартная плата, входящая в чаевые.

– Никаких.

– А именно?

Бармен сообщил, что знал. Сенсаций Ален не ожидал, но все-таки был разочарован. Война там, война сям. Переговоры. Провокации. Выборы. То же самое можно узнать по ГалаНету – официоз, ничего больше.

Поставив на стойку пустой стакан, Ален подмигнул бармену и вышел.

Никто за ним не следил. Профессиональная привычка ждать подвоха заставляла наемника держать ухо востро даже в местах, казалось бы, по определению безопасных.

Сделав на всякий случай крюк, Ален прошел по той же самой улице-коридору, что и несколько минут назад. Он привык доверять инстинктам. Сейчас они молчали. Несмотря на весьма высокую концентрацию подонков разных мастей, Рынок считался островком покоя. За соблюдением правил тут следили жестко. Администрация никогда не сентиментальничала с нарушителями. Сквозь пальцы законники могли посмотреть лишь на пьяные драки, и то лишь те, где дело обошлось кулаками. Вынул ствол или нож – пеняй на себя.

И все-таки расслабляться не стоило. У любого вольного охотника много врагов, которые, будучи достаточно отчаянными, могут достать его даже в таком месте.

Ален добрался до меблированных боксов в жилом секторе Большого Купола. Там его ждал номер, за который он исправно платил многие годы. У Джера был индивидуальный красный пропуск, с привилегиями, включающими отсутствие ограничений на пользование горячей водой. Деньги из любого способны сделать вип-клиента.

В коридорах оказалось пусто.

Ален дошел до дверей своего бокса, сунул карточку-пропуск в прорезь замка и вошел. Зажегся мягкий темно-золотистый свет. Наемник настроил собственноручно установленную сигнализацию, после чего полез в душ.

Проклятье! После двух недель в космосе это просто божественно!

Ален стоял под струями, вспоминая слова агента.

Дело пахло большими деньгами, и раз Пигак говорит об этом открыто, ему можно верить. Во всей Галактике нет существа, у которого был бы острее нюх на наличные.

Все ли рассказал толстяк? Определенно, нет. Он любит играть. К тому же только последний идиот станет обсуждать коммерческие тайны по незащищенной линии через коммуникатор.

Джер тер лицо, омываемое тугими струями горячего душа.

Теперь и его захватывало это знакомое чувство – предвкушение. Он любил свое ремесло. Каждое задание, пусть и сулящее меньший барыш, но интересное, вызывало в нем детский восторг. Наемник окунался в него с головой, проявляя почти религиозное рвение. Такое качество заказчики ценили превыше всего. Оно тешило их собственные амбиции.

Ален умел чувствовать фарт. Сейчас это именно тот случай. Он еще не стал легендой, однако имел все шансы сравняться с корифеями прошлого, такими как Мелло Зан, Яна Тиборис или Рольф де Маршер. Если повезет, а везунчиком он был всегда, Джер вскоре займет свое место на пьедестале.

Как говорится, без амбиций вольный охотник всего лишь бандит с большой дороги.

Теперь Ален не мог дождаться встречи. Он вышел из душа, вытерся и лег в постель. Голод ушел. Пришла усталость.

Наемник раскинул руки и стал погружаться в сон, дав себе установку проснуться через час.

Неизвестный сектор. Рашдан.

Руины Древнего Храма, тренировочная арена

За пределами светового круга – Миа точно знала – притаились чудовища.

Какое-то время уйдет у них на выработку стратегии, а потом они нападут. Сейчас зубастые твари осторожно подбираются к границе света и тьмы, принюхиваются, оценивают ее.

Миа была готова.

Расслабленность.

Ровное дыхание.

Руки шаари опустила вдоль туловища, наклонила голову и закрыла глаза, полагаясь на слух и шестое чувство.

С годами у «призраков» вырабатывается способность, сходная с телепатией, но у некоторых она есть от рождения. Миа не относилась ни к тем, ни к другим. Ее вел инстинкт. Наставники-дэррны называли это интуицией воина. «Приручить тень» – так это звучало в переводе на всеобщий с их языка.

Шиэхрит каа.

Одно из чудовищ, похожее на распластанную по полу ящерицу, подошло к самой границе освещенного круга.

Миа слышала, как скребут когти о камень и раздуваются ноздри бестии. Оно было не одно. Еще минимум полдюжины товарок составляли компанию этому кровожадному существу.

Если «призрак» не может предсказать сам момент атаки, он должен отреагировать на нее правильно. Шаари обязан видеть всю последовательность событий, мысленно выстроив их в цепочку, – так учили Миу. И так она и сделала. В ее сознании вспыхнули яркие отчетливые образы. Она развернулась, присев. Покрытая серой чешуей громадная ящерица пролетела над ней и шлепнулась на пол за спиной. Тварь зашипела, ее когти с шумом царапнули пол.

Миа прыгнула высоко вверх. Второе чудовище тоже промахнулось. Приземлилась шаари на спину третьего – и снова толчок и полет. Касание пола, уклонение от очередной атаки. Прыжок на стену.

Ей удалось пробежать пять шагов по шершавым камням кладки, после чего она кувыркнулась через голову и пришла на ноги.

Шаари замерла на границе круга света.

Позади нее разъяренные бестии готовились к новой атаке. Из головы каждой торчала антенна датчика, внедренного в мозг под черепную коробку. С пульта тренировочного комплекса поведение ящеров корректировалось искином. В задачу системы входило не давать животным выходить из боя и стимулировать их центры агрессии.

Ящеры медлили. Они выпускали длинные раздвоенные языки, скалили широкие пасти, утыканные коническими зубами.

Миа усмехнулась.

Их семь – она одна.

Блифаззы, привезенные с Олкана, славились свирепостью и быстротой, благодаря чему их повсеместно использовали для гладиаторских боев по всей Галактике. Или вот для обучения шаари.

Мии удалось обмануть их всех. Стая промахнулась, и даже невзирая на сигналы, посылаемые в мозг тварям и принуждающие их нападать, не спешила начать второй акт.

Шаари вынула из ножен на бедре свой меч. Оружие шаари изготовлялось по секретной технологии, привезенной века назад из-за галактического предела. Оно могло раздвигаться на нужную длину в боевом положении или укорачиваться, если в нем не было нужды. Традиция предписывала «призраку» оружие с клинком в полтора локтя. Металл представлял собой композитный сплав, состав которого тоже тщательно охранялся дэррнами, и мог сам по себе разрезать практически любой материал, даже армопласт, используемый в том числе для изготовления обшивки боевых кораблей. Меч шаари затачивался до ширины мономера. Из всех известных материалов почти ни один не мог противостоять подобному оружию. За исключением меча другого «призрака» и доспехов Гвардейцев.

Поэтому у ящеров не было шансов.

К моменту нападения Миа успела просчитать свои действия. Последовательность ее маневров походила на причудливый акробатический танец, состоящий из стремительных, едва заметных простому глазу атакующих па.

Первая бестия лишилась головы, и Миа сделала сальто. Приземляясь, рассекла мечом следующую, разделив серое тело надвое поперек.

Приземлившись, шаари уже знала, откуда последует удар когтистой лапы. Девушка поймала ее на полпути, лишив пальцев. Бестия с шипением и клекотом отдернула изуродованную конечность.

Пробуя достать человека хвостом, ящер ударил сородича, приведя его в ярость. Тот бросился на обидчика, оба покатились, мешая другим атаковать.

Миа высоким прыжком покинула опасное место.

Покончить с другими чудовищами оказалось несложно. Трое из оставшихся вовсе забыли про нее, а двоих, которым не было дела до разборок, она уложила точными взмахами клинка.

Кровь заливала старые каменные плиты.

Такое вот «шиэхрит каа».

Миа обошла дерущихся блифаззов полукругом. Годами она училась ходить бесшумно, не тревожа даже пыли под ногами, и сейчас двигалась подобно настоящему призраку. Шаари, если того пожелают, не оставляют следов.

Скользи, как тень.

Тошсун каад, говорят дэррны.

Одна из бестий все-таки вспомнила о Мии. Оставив двух других, она бросилась на девушку, но не нашла ее там, где та стояла секунду назад.

Шаари применила светомаскировку. Дихши бос, по терминологии дэррнов, когда «призрак» закрывает себя энергетическим коконом, не позволяющим воспринимать его глазами, использующими обычный электромагнитный диапазон.

Миа ушла вбок и взмахнула мечом. Ящер так и не понял, что случилось, когда распался надвое. Его хвост хлестнул по каменным плитам в последний раз.

Продолжая сохранять невидимость, Миа нападала на оставшихся тварей. Ей стало скучно. Тупые животные никогда не оправдывали ожиданий. Куда более опасные противники, считала Миа, это кмаши с астероидов Безумных Сестричек. Вот с теми тварями точно надо держать ухо востро. Кмаши умеют читать мысли и по быстроте реакций не уступают самим шаари.

Миа пронзила обеих бестий одним тычком. Ящеры задергались, словно два громадных жука, нанизанных на одну булавку.

Через полминуты они были мертвы.

Выдернув оружие, девушка сняла с себя маскировку и посмотрела вверх.

Через круглую дыру в потолке падал дневной свет. Для Рашдана он был традиционно тусклым, красноватым, но в сравнении с тьмой древнего зала казался прожектором.

Миа усилием мысли сузила зрачки. Генетические модификации и имплантаты позволяли шаари видеть в инфракрасном диапазоне и частично в ультрафиолетовом. Сквозь такой фильтр окружающий мир казался нереальным фантастическим сном. Миа не переставала поражаться этому.

Наконец загорелись светильники. Круглый зал Древнего Храма, выстроенного неизвестной расой сотни тысяч лет назад, потерял свою таинственность. Через открывшиеся двери внутрь вкатилось несколько роботов. В их обязанность входило позаботиться о трупах блифаззов.

Даже не посмотрев на них, Миа покинула место боя.

Она шла по коридорам неплохо сохранившихся руин. Здесь она провела годы, оттачивая мастерство «призрака», здесь прошла Испытание, сделавшее ее фоорхал – истинным шаари.

Миа уже не ученица, но, находясь под сводами древних залов, иногда испытывает знакомое чувство. В первый день, когда наставники привели ее и брата сюда, Миа ощущала дикий ужас. Его отголоски нет-нет да и звучали в отдаленных уголках сознания. Не давали забыть.

Миа слушала, как гуляет в пустых помещениях с высокими потолками ветер.

Для чего она явилась сюда? Явно не для того, чтобы сразиться с бестиями.

Ей нужно было нечто, что помогло бы справиться с беспокойством. Для шаари Миа была слишком чувствительной, даже мнительной. Любое стойкое ощущение дискомфорта она склонна была воспринимать как предупреждение. Это шло вразрез с Учением Хэтар, настаивавшим на полной отрешенности. Дэррны презирали мистику откровений и были существами трезвомыслящими. Они знали человеческую природу.

Миа чувствовала себя оторванной. Вот Фаннур, ее брат, никогда не испытывал таких чувств. Его стезей были хорошо контролируемые страсти, которые он поставил себе на службу. Хэтар говорит, что «призрак» должен уметь обращать поражение в победу, а слабости – в силу. Обрати трусость в храбрость – и выйдешь победителем.

Миа этого не умела. Став фоорхал, она не находила в себе завершенности. С этой точки зрения Фаннур давал ей сто очков вперед. Ее брат был именно тем шаари, каким ей всегда хотелось стать.

Сейчас она видела тень. Тень росла. Крепла. Пытаясь заглянуть в будущее, медитируя и отрешаясь, Миа пробовала нащупать ту единственную ниточку в сумерках, которая привела бы ее к правде.

Но каждый раз продвижение ее заканчивалось глухой стеной. Тень просто смеялась над ней. Иногда она просто уходила, однако Миа знала, что ненадолго. Дурные предчувствия почти лишили ее сна.

Не помог и бой. Убийство ящеров не принесло облегчения – их было недостаточно, чтобы довести себя до физического изнеможения.

Миа тенью скользила сквозь потрепанные временем нагромождения камня.

В восточном крыле Храма занимались шолрэ. Так называли учеников, проходящих через ад Десяти Ступеней – от шести лет до двадцати. Для многих шолрэ этот путь обрывался в самом начале, во время Трансформации, другие сходили с дистанции, не преодолев и половины, а кому-то «везло» погибнуть в самом конце.

Или на Испытании, представляющем собой нескончаемую череду тяжелейших экзаменов по выживанию и мастерству. Испытание длится полгода по стандартному исчислению, или два отто, по старой традиции дэррнов. Истинным шаари становился лишь каждый седьмой. Миа часто думала, как ей удалось выжить. Память сохранила множество воспоминаний о пережитом. Даже наученная дэррнами, даже познавшая Учение Хэтар и овладевшая всеми тайными техниками, Миа с трудом дошла до финала. В конце она была истощена, на грани смерти, но все-таки выкарабкалась. Наставник сказал, что ее гшорред – дух – крепок как никогда. Ему, конечно, виднее.

Какова была вероятность, что брат и сестра окажутся в числе тех счастливчиков, что переживут Испытание?

Они выжили, перейдя грань между учеником и мастером. В один день отправились на свое первое задание, правда, в разные части Галактики. Одновременно достигли отметки в десяток выполненных заказов. Архонт Глеш не уставал хвалить своих подопечных, открыто называл их лучшими, чем разжигал в сердцах других шаари пламя ненависти.

Миа не боялась конкуренции со стороны собратьев. Работа, так или иначе, найдется для каждого. Хэтар учит, что правоверному «призраку» открыт путь к Великой Пустоте, но воспользуется он им или нет, его дело.

Девушка спустилась по широкой лестнице и, задумавшись, сама не заметила, что очутилась на полукруглой площадке. От нее вниз вели две лестницы поуже. Их вырубили прямо в вулканической породе те, кто построил храмовый комплекс. Никто не знал об этих существах ничего. Прибывшие на Рашдан дэррны нашли здесь только руины и пустоту. Аборигены этого мира исчезли задолго до прибытия внегалактических гостей.

Солнце, тусклый и злой красный карлик, пялилось с ало-коричневого неба. Дул прохладный ветер. Миа помнила его с первых дней жизни на Рашдане. Этот мир был мертвым и холодным. Он воплощал в сознании шаари всю тщету бытия, представлялся ей символом Хаоса, царствующего во Вселенной.

Миа дошла до края площадки, за которой обрывалась стометровая пропасть. Внизу стояли здания комплекса, обслуживающего Храм. Там жили ученики-шолрэ, каждое утро совершающие восхождение по крутым ступеням. Когда-то и Миа с братом ходили вверх и вниз. Кажется, что вниз легче, да, для обычного человека, но не для ребенка после изматывающих десятичасовых тренировок…

На Мии был облегающий черный костюм-трико из легкой натуральной ткани. Ветер пробирался к коже, пытаясь тянуть тепло, но ее он не беспокоил. Прислушиваясь к своим ощущениям, шаари искала ответ на давний вопрос.

Так ли уж ей нужно это будущее? Она боится смерти?

Глупее не придумать. Шаари дарит смерть и, конечно, не боится ее. Смерть предвестница Гармонии, способной провести дух «призрака» к Великой Пустоте.

Жертва шаари удостаивается большой чести, принимая Утешение Клинка.

Но тень, которую видела Миа, означала Хаос, и потому она опасалась ее. Хаос воплощал все то, что Миа ненавидела. Он был виноват в том, что ей никак не удавалось завершить свою форму.

Шаари подумала о Библиотеке Цитадели. Они с братом с детства любили проводить там свободное время. Правда, его было не так много, но минутами, проведенными за древними книгами и манускриптами, дорожили оба. Полумрак тихих залов Библиотеки приносил покой, помогал настраиваться на медитацию не хуже, чем Каменный сад.

Миа решила, что если она и найдет на Рашдане подходящее место для уединения, то им станет Библиотека.

Ступив на лестницу, ведущую вниз, шаари начала долгий спуск.

У нее было время поразмышлять.

Очутившись наконец у подножия скальной гряды, Миа прошла мимо общежития учеников и направилась к посадочной площадке. Готовые к использованию в любой момент одно– и двухместные скиды[5] стояли в ряд. Возле них, со всей серьезностью неся караул, стоял навытяжку робот. Миа подумала, что он отдаст честь. Робот не отдал, очевидно, не будучи запрограммированным на это.

Шаари села в кресло скида, и через пару мгновений машина уже мчалась к Цитадели, завывая приводом.

Там же, два часа спустя

Скоггер Фаннура Грифа совершил посадку на одной из платформ.

Как всегда, здесь дули ветры, которым был нипочем энергетический купол, укрывающий обитель дэррнов. Способный выдержать удар тяжелой бомбы с орбиты, щит не справлялся с плохой погодой.

Возвращаться домой всегда хорошо, но… Фаннур бросил взгляд с головокружительной высоты на скалистые пейзажи и ощутил тревогу. Она мучила его с того момента, как орбитальная станция осталась позади, то затихая, то возвращаясь. Гриф выполнил свою работу, но почему-то не чувствовал удовлетворения.

Нет, он не жалел Афа Шии. Жалость – вредное чувство. Шаари не совершает преступлений, как принято считать. Он очищает дух, запертый в плоти, помогая ему ступить на путь, ведущий к Великой Пустоте.

Но это понимают лишь сами «призраки» и их учителя. А что остается ему, Фаннуру, в подарок от молвы? Проклятия и страх, вот что. Многие считают шаари легендой, наделяя их в своем воображении всеми мыслимыми пороками. Люди видят в тайных убийцах средоточие всего плохого, что есть в них самих. Им не понять предназначения «призраков», их великой миссии.

Порыв ветра дернул его плащ, вырвав из размышлений. Фаннур повернулся на сто восемьдесят градусов.

Посадочная площадка была пуста, если не считать его корабля. Примыкала она к уходящему ввысь каменному пилону, сверкающему в алом свете красного карлика мрачными рунами дэррнов. На Рашдане преобладали разные оттенки красного. Фаннур подумал, что иному человеку здесь все бы казалось слишком мрачным, словно заляпанным высыхающей кровью.

Шаари направился к овальной двери, что вела с платформы внутрь пилона. Цитадель приветствовала своего воспитанника грозным величественным молчанием. Фаннур прошел мимо роботов, спешащих к его скоггеру, и едва очутился под сводами отсека, как заметил двух Гвардейцев.

Высокие, грузные, генетически и кибернетически модифицированные, они носили особые доспехи, способные выдержать даже меч шаари. Дэррны создавали Гвардейцев для собственной охраны. Несколько тысяч их обеспечивали безопасность Цитадели и сопровождали хозяев в их редких полетах за пределы Рашдана. Гвардейцы были биомашинами, настроенными на максимально эффективное убийство.

Судя по цветам, эти двое принадлежали Архонту Глешу. Его высокий силуэт возник позади молчаливых охранников и поплыл в сторону Фаннура.

Шаари остановился и отвесил церемониальный поклон. Архонт Глеш вот уже несколько столетий руководил проектом «призраков», именно он стоял на вершине массивной пирамиды, плоть и кровь которой составляли его воспитанники.

– Вижу, ты вернулся, Фаннур.

Дэррн остановился напротив. Его четырехпалые руки были сложены на животе, сухощавая фигура пряталась за длинными одеждами. Из-под капюшона смотрело гладкое безносое лицо с большими оранжевыми глазами, усеянными по краям черными точками. Церемониальные татуировки, указывающие на кастовое положение Архонта, светились на впалых щеках. Глеш входил в элиту общества дэррнов. Ран шадэх. Он был одним из Хозяев Наследия.

Гриф бросил быстрый взгляд на Гвардейцев.

Ему приходилось встречать крилоков во время своих странствий по Галактике, и он мог сравнивать два их варианта. Настоящие крилоки мало походили на тех, кого шаари видел перед собой. Почему дэррны именно их брали за основу, чтобы конструировать этих чудовищ, оставалось загадкой. Кан шадэх тщательно стерегут свои тайны, а тайн в глубине Цитадели немало…

Фаннур чуть склонил голову. Хотя смотреть в глаза хозяину шаари не воспрещалось, Гриф все-таки сосредоточил взгляд на груди Архонта. Дэррны не были телепатами, однако есть много других способов узнать мысли собеседника.

– Я хочу тебя поздравить. – Голос Глеша был странно журчащим и в то же время плавным. Он изобиловал низкими, едва слышимыми человеческим ухом частотами. При помощи их дэррны нередко передавали такие оттенки эмоций, о которых люди и не подозревали. – Ты показал высочайший профессионализм, Фаннур.

– Пустота ведет меня, хозяин, – отозвался шаари.

Архонт Глеш кивнул и сделал жест Гвардейцам. Те молча развернулись, глядя пустыми глазами, и медленно зашагали по коридору, ведущему в глубину Цитадели.

– Наши заказчики довольны. Я только что говорил с Лио Харданом, главой Совета Директоров Лиги. Он сообщил мне, что Совет не имеет ничего против воспользоваться нашими услугами снова…

Глеш повернулся, приглашая Фаннура следовать за собой. Шаари пристроился рядом. Дэррны были выше людей, но шаги Архонт делал короткие. Спешить, нестись сломя голову кан шадэх считали ниже своего достоинства.

– Прямо сейчас на орбите Магмонна идет сражение, силы Лиги одерживают верх. Мы рады, что способствовали этому, – сказал Архонт. – Хаос пожирает сам себя.

– Вам достаточно приказать. Я отправлюсь на новое задание.

– Думаю, это будет скоро.

Они шли по другому коридору. Потолок у него был сводчатым, по нему тянулась цепочка светильников.

С каждым шагом дэррн и человек углублялись в недра Цитадели. Дэррны возвели ее сразу по прибытии на эту безымянную планету. Здесь они жили, здесь хранили свои секреты, привезенные из-за пределов Галактики, и, конечно, богатства. Фаннур часто думал, где именно находится легендарное Хранилище. Цитадель была большой, громадной. Здание-город, возвышающееся на шесть сотен уровней вверх и на столько же, если не больше, уходящее вниз. Гриф был уверен, что Хранилище здесь – вряд ли дэррны стали бы прятать свое наследие где-то в другом месте. Слишком рискованно. Но можно ли судить о логике хозяев с точки зрения людей? Сам Фаннур просто спрятал бы самое дорогое подальше да поглубже, но Архонты мыслят иначе. Даже шаари порой трудно понять, чем они руководствуются. Их реальная жизнь во Внутренней Сфере, там, куда доступ людям был воспрещен, оставалась тайной.

Но вопрос даже не в этом, а в том, какие сокровища спрятаны в Хранилище. Технологии, секреты, знания эпох, канувших в Лету. До прибытия в Галактику дэррны уже были старой расой, странствовавшей по Вселенной неисчислимые века. Какой багаж они привезли с собой?

Подобные мысли всегда вызывали в Фаннуре холодную дрожь. Шаари учат обуздывать эмоции, нивелировать алчность, любопытство и стремления, выходящие за рамки Учения Хэтар, но «призрак» не перестает быть человеком.

Шагая рядом с Архонтом Глешем, Гриф думал, что многое отдал бы за возможность побывать в Хранилище и увидеть Наследие хотя бы краем глаза.

Губы Фаннура исказила улыбка.

А Миа называла его за это безумцем. Все, что касалось дэррнов, в ее понимании священно. Даже то, что брат думает о таких вещах, бедняжка считала крамолой.

Бедная маленькая Миа! Она стала шаари, убийцей, однако в ней все еще живет потрясенная величием хозяев шестилетняя девочка.

– Ты, вижу, доволен, – заметил дэррн.

– Мысль о моей причастности к Великому наполняет меня силой и радостью, – соврал Гриф. – Я горд тем, что мне оказана такая честь, хозяин!

За годы жизни в Цитадели Фаннур понял: дэррны тщеславны. Это не мешает им быть затворниками, но любая лесть им словно бальзам на душу.

– Твои мысли текут в верном направлении, фоорхал, – отозвался Глеш. – В своем искусстве ты поднимаешься все выше. Я всегда говорил, что ты и Миа призваны стать лучшими. Когда-нибудь вы займете свое место в Скрижалях Свершений.

Фаннур ничем не выказал волнения. Быть записанным в Скрижалях Свершений – значит войти в число Совершенных. За семь сотен лет такой чести удостоились лишь девять шаари, и только три из них были представителями Первого Поколения, а ведь те «призраки» считались лучшими. Почти богами.

Гриф ощутил дрожь в пальцах.

Какой ценой он может купить место среди Совершенных? Этот вопрос всегда занимал его. Шаари жертвует, да, но есть ли предел, который он не сможет перейти? Учение Хэтар говорит, что «призрак» – верный слуга дэррнов. Часть Служения. Адепт Отрешенности. У шаари нет амбиций, ибо его цель выше всего, что знакомо человеку.

Человек слаб – хозяева дают ему возможность возвыситься.

Фаннур помнил назубок все наставления.

Но принимал ли он их?

Гриф жаждал, понимая, что это чувство делает его уязвимым и только разжигает силу своего «я».

Шаари не имеет на это права…

Дэррн и человек вышли из коридора и очутились в большом сумрачном зале, в котором рядами высились статуи. Они изображали старых Архонтов, больше половины из них жили задолго до Переселения.

Источники света в зале располагались так, чтобы придавать камню жизнь. Менялись освещенность и цветность, создававшие полную иллюзию того, что давно мертвые дэррны двигаются. Жесты, мимика – все словно по-настоящему. В этом месте Фаннур всегда испытывал священный трепет. Величественная тишина склепа только усиливала это чувство. Каменные хозяева смотрели на него, словно знали все, о чем он думает. Гриф невольно втягивал голову в плечи.

– Ты тревожен, – заметил Глеш, останавливаясь возле статуи Ошлы Фэй.

Фаннур помнил, что эта дэррнка прославилась в своем народе тем, что изобрела способ дальнего путешествия, позволяющий преодолевать бездны пустоты между галактическими кластерами. Даже для хозяев эти пространства когда-то были непреодолимы. Могущество не было дано им от рождения.

Гриф подумал, чего достигли бы дэррны, будь они в подчинении у других. Из книг и манускриптов, что хранились в Библиотеке, шаари знал о войнах, в которых участвовали хозяева. Дважды их порабощали чужие расы, но дэррны вырывали свободу у врага из глотки. Потери их были велики, отчаяние безбрежно, а силы истощены. Однако у них было то, что всегда помогало делать новый шаг. Свобода. Даже самые суровые поражения они умели обратить себе на пользу.

Фаннур взглянул в каменное лицо Ошлы Фэй. Дэррнка стояла, чуть наклонив голову. Скульптор словно нарочно изобразил ее в такой позе, точно знал, что у ног ее будут пресмыкаться маленькие людишки.

«Она стала великой, потому что была свободной».

Гриф поразился очевидности сделанного им вывода. На него снизошло нечто вроде озарения, и на миг шаари просто выключился из реальности. Так происходило нередко во время медитации при глубоком погружении в себя.

Вероятно, это и есть ответ на мучивший его вопрос. Глубоко запрятанное противоречие, вытесняемое догмами Учения Хэтар, не могло вечно остаться под спудом. Оно напоминало о себе, но его голос был неясен. Оттого и тревога.

Свобода.

Ошла Фэй трудилась на благо своего народа, и на ней не было ошейника раба.

Архонт Ихно, такой могучий и суровый, стоящий справа от нее, тоже не носил цепей. В его руке был меч свободного существа.

Каждый из этих каменных истуканов обладал правом выбора – делать или нет. Сражаться или расписаться в своем бессилии.

Фаннур вдруг четко увидел разницу между собой и своими братьями и… хозяевами.

Хозяева.

Забывая изначальный смысл слова, ты не устраняешь его. Шаари всегда рабы своих наставников и учителей. Архонт Глеш главный из них, но ведь есть и другие, они незримо присутствуют даже за спиной фоорхалов, даже тех, кто стал Совершенством.

«Шаари служит хозяевам», – говорит Учение Хэтар.

Чувствуя, как горит лицо, а в груди все сжимается, Фаннур с трудом удержал себя в руках.

Глеш чувствовал эти странности и ждал ответа.

– Я… уже говорил об этом, хозяин… – произнес Гриф, с трудом одолев себя. – Мы не вольны поступать по-своему.

– Хочешь сказать, ты сам не прочь выбирать, какие задания выполнять, а какие нет? – В журчащем голосе Архонта звучал явный сарказм.

– Нет.

– А что же?

– Шаари – раб.

– Шаари служит. В этом есть разница.

– Тот, кто служит, имеет право на выбор. Раб – нет.

Глеш покачал головой, словно разговаривал с ребенком, не по возрасту умным.

– Разве важны оттенки смысла?

– Простите, хозяин, но… – Фаннур подбирал слова, но какая-то сила внутри его противилась этой осторожности. Шаари чувствовал, что плотина может рухнуть.

Гриф стиснул кулаки. Он ощущал страх и отчаяние – чувства, давно, казалось, забытые.

Глеш терпеливо ждал.

– Разве шаари обязан быть рабом?

Архонт поднял руку и коснулся своей щеки.

– Ты не первый, кто говорит об этом со мной. Я семь столетий руковожу проектом, я перенял эстафету у Архонта Коддиса, с которым мы создали Первое Поколение. Но уже тогда у шаари были вопросы. Да-а… – Тонкие губы дэррна разъехались, открывая роговые пластины вместо зубов. – Человек всегда стремится к свободе. Знаешь, Коддис неоднократно жаловался, что ему так и не удалось устранить этот недостаток в подопытных. Первое Поколение было… бунтарским, хотя во всех остальных смыслах образцовым. Да… Никакая генетическая перестройка, никакие направленные мутации не способны изжить в человеке это стремление – независимость.

– Чем же это плохо? – спросил Фаннур.

Глеш прищурился.

– Какова цель шаари?

– Следовать Учению Хэтар, хозяин. Хэтар указывает нам путь к Великой Пустоте.

– Верно.

– Великая Пустота, Гармония – противоположность Хаосу. Вселенная погружена в него. Борясь с Хаосом, мы помогаем ей обрести Начальную Форму. – Архонт разглядывал статуи предшественников. – Нет ничего почетнее и величественнее этой миссии, Фаннур. А свобода – это фантом, мираж. У тебя есть Искусство, ты видишь путь, по которому идешь, так для чего тебе мираж? Иллюзия?

Гриф молчал. Дэррны всегда сводили к одному и тому же. Все попытки переспорить их заранее были обречены на провал.

– Шаари выше иллюзий и суетности мира. Обуздай свою страсть, – сказал Глеш. – Шаари служит. Он не наемник, работающий за деньги.

– Но…

Гриф вовремя придержал язык – он чувствовал, как в дэррне растет гнев. Нельзя было забывать, насколько велика власть Архонта, особенно того, кто держит поводок всех «призраков».

Инстинкт подсказывал Фаннуру остановиться, пока не поздно, но подавить эмоции оказалось непросто – потребовались значительные усилия. Шаари постарался отрешиться.

Глеш ждал.

Гриф не хотел думать, что для Архонта он открытая книга.

– Традиция останется незыблемой, пока живы дэррны, – изрек Глеш. – Мы подарили вам Искусство и дали цель. Ни одно существо в Галактике не стоит и вашего мизинца. Цените это.

– Да, хозяин. – Фаннур поклонился.

– Надеюсь, больше ты не станешь поднимать эту тему.

– Нет, хозяин.

Архонт помолчал, словно размышляя, не слишком ли быстро шаари пошел на попятную.

– Ты знаешь о Раме Тоосе?

Фаннур вздрогнул.

– Да, господин.

– Он стал предателем по одной простой причине. Его сожгла страсть. Ему всегда было мало того, что ему давали. Тоос не умел обуздывать свою человеческую природу. Не повтори его путь, Гриф. Ты во сто крат превосходишь Тооса, и было бы жаль потерять такого «призрака»… – Архонт сделал резкое движение, разворачиваясь вокруг оси. – Не сопровождай меня. О новом задании я сообщу тебе лично, Гриф.

Сжав кулаки, Фаннур отвесил поклон. Он кланялся всю жизнь, и получалось автоматически.

Подождав, когда дэррн отойдет на достаточное расстояние, двигаясь между рядами статуй, шаари бросил ему в спину злобный взгляд. Ярость накатывала. Фаннур схватил голову руками, стиснул.

В последнее время эти вспышки ярости посещали его все чаще. Что-то происходило с ним, и он не знал, что именно. Злоба и страх ходили за Фаннуром по пятам. Он чувствовал, как теряет опору. Все, чем он жил, часто представлялось ему сейчас блеклым и малозначимым.

Рама Тоос начал с сомнения.

А разве Фаннур не испытывает того же?

Нет! Нельзя думать об этом!

Гриф опустился на каменный пол, скрестил ноги и начал делать дыхательные упражнения. Ему нужна была глубокая медитация. В ней он искал спокойствие для своего пылающего разума.

Он говорил о свободе с Архонтом Глешем… Да кто в здравом уме решится на такое? Где тот страх, который обычно испытывают шаари перед хозяевами?

Фаннур дрожал. Холод струился через его тело. Кровь стыла в жилах, и это было отнюдь не образное выражение…

Прошло не меньше пятнадцати минут, прежде чем шаари бросил медитацию, которая не принесла ему облегчения. Он был разбит. Направляясь к Рашдану, Фаннур предвкушал возвращение домой, но сейчас стены Цитадели внушали ему отвращение.

Покинув зал статуй, шаари двинулся в сторону Библиотеки. Ноги сами несли его туда.