Читать книгу Повесть о керосиновой лампе - Артем Владимирович Стельмах - Страница 2

« Gloves off, we're finished…

… I nurse your battle scars…

… Through the fire I'll keep burning on»²

«Перчатки сброшены, с нами покончено…

…Я ухаживаю за твоими боевыми шрамами…

…Сквозь огонь я продолжу полыхать»

Домой я вернулся намного раньше, чем обычно, и из домашних этого никто не ожидал. Особенно это стало понятно, когда я зашёл в квартиру. В меня ничего не прилетело, никто не набросился с криками, ну и просто никто не поздоровался. Мне даже показалось, что моя семья сошла с ума, точнее наоборот, стала нормальной. Вернулось всё на свои места, когда из комнаты донёсся пьяный голос отца.

– Малой, это ты?

– А разве дома кроме тебя никого нет?

– Есть. Ты чего так рано?

– Автобус сегодня не задерживался, – спокойным голосом ответил я, – и погода была хорошая.

– Мог бы предупредить!

– Предупредить о чем?

– Что домой едешь, дебил.

Стало немного неловко.

– Забыл, – куда-то в стену ответил я.

– Ты вечно что-то забываешь. Раздолбай! Иди отсюда!

«Иди отсюда». Что-то новенькое. Логично предположить, что меня таким способом решили прогнать в комнату. Я снял верхнюю одежду, ботинки и удалился в свою пещерку. Рюкзак я оставил на входе в комнату, он шлёпнулся и разложился на весь проход. Я взял какую-то книгу с полки и принялся читать. Потом мне это всё надоело, и я уткнулся в телефон.

Спустя полчаса моего залипания в телефоне, в комнате начало темнеть. Стало немного страшно, но встать с кровати и подойти к выключателю, было для меня ещё тем испытанием. Я решил, что если меня позовут, то по пути включу свет. Чей-то голос у меня в голове попросил осмотреться. Я повернулся. В комнате появилось несколько силуэтов. На моём столе сидели уже два каких-то лизуна с красными и желтыми глазами, у шкафа стояло что-то очень тонкое похожее на человека с вытянутым лицом, длинными пальцами (сантиметров, наверное, 15 или 20). Оно стояло, держа руки у лица, и, похоже, что это издавало звуки плача. Оно повернулось в мою сторону и похоже открыло свой рот. Могло показаться, что челюсть опустилась до солнечного сплетения. Видимо, это были глюки от того, что я долго просидел в телефоне. А может, из-за того, что четвертый день никак не мог уснуть. (Чертовы нервы!) Я решил взглянуть на часы, и, как оказалось, было ещё три часа дня и, по логике, не могло так рано темнеть. Я включил в телефоне фонарик и обнаружил, что в комнате начал меняться интерьер. Мысли о недосыпе или о “пагубном” влиянии телефона резко отпали. Это был Он. Тот человек в тёмном плаще и шляпе. Я привстал со своей кровати и повернулся ко входу. Он уже стоял на пороге.

Он был одет в привычный для меня костюм. Черный без всяких узоров пиджак, белоснежная рубашка, темно-вишневый галстук, который больше всего напоминал чёрный цвет, угольные, как пиджак, брюки, багрового цвета платочек в кармашке и, как вы уже догадались, чёрные, лакированные туфли. И конечно, его темно-серая фетровая шляпа с черным ободком.

Мне показалось, что он смотрел на меня, но из-за того, что он стоял в шляпе, которую, видимо, никогда не снимал, на его глаза и часть носа всегда падала тень. И сложно было понять, куда направлен его взгляд. Так можно играть в шоу «Интуиция».

Он вошёл в уже изменившуюся комнату. Теперь, это была не моя комнатка, обклеенная бледными обоями, с потёртым паркетом, покоцанным столом, с совковым шкафом и такой же кроватью. Пустая. Без интерьера, который мог бы наполнить её. Моя комната стала меньше, появились тёмно-зеленые обои, письменный стол, кресло и стул с обивкой. В углу комнаты стоял граммофон.

– Я иногда задумываюсь о том, – начал он, – чтобы написать о тебе книгу или снять фильм.

– Зачем?

– У тебя очень интересная история, друг мой. Может быть, я когда-нибудь это и сделаю. Конечно, это не сравнится со сценарием Тарантино или Мура, да и с Михалковым, наверное, тоже, – он усмехнулся, – но что-то хорошее из этого точно выйдет.

– Ты оптимист.

– Я смотрю в будущее и делаю выводы.

– И какое же у меня будущее?

– Зачем читателю рассказывать в начале о том, что будет в конце. Это убивает интригу.

– Тогда зачем говорить, точнее, намекать на что-то?

– Чтобы её создать. Согласись, у тебя теперь есть заинтересованность в том, что будет в конце. Следовательно, тебе будет интересно жить. Как тебе моя логика?

– Довольно интересная.

– Я не сомневался. Итак, коротко о твоем дне. Конфликт в автобусе – есть. Нарвался на одноклассника – есть. Заслуженно получил по морде – есть. Конфликт с родителями – есть. Ты сегодня в ударе!

– Заслуженно?

– А разве то, что ты оскорбил человека…

– Я считаю, что мой ответ был намного безобиднее, чем это можно было себе представить.

– То, что ты его задел уже говорит о том, что это было ничуть…

– Так и он меня задел!

– Но, в отличие от тебя, он – морально опущенный. Что ж! Ты позволил себе опуститься на тот же уровень, что и он?

– Успею подняться.

– Легкомыслие.

– Вовсе нет. Вполне здравый взгляд на обстоятельства.

– Ты только что признал, что насилием можно решить насилие.

– Так только насилием можно побе…

– Уничтожить. Ты думаешь, что Третья Мировая не начинается только из-за того, что тут есть один сильный? Нет. С точки зрения вооружения тут сильны все, но не начинают войну, лишь из-за боязни погубить всё. Всё ещё думаешь, что решение насильственным методом удачный вариант?

Я молчал.

– Люди, – он продолжал, – наконец, стали умнеть, но не так сильно, как хотелось бы видеть. Впрочем, не я виноват в этом.

– А кто же?

– Кто-то винит Бога, кто-то судьбу, кто-то обстоятельства, кто-то окружение. Я бы, на их месте, винил бы во всём себя. Некоторые люди так и делают, но это вызвано тем, что им в кайф обвинять в себя: привычка или недостаток внимания…

– Насколько это логично?

– Достаточно. Зависит всё от человека, а не от того, что происходит вокруг него.

Он, оперевшись на свою трость, встал с кресла, и его кабинет смешался с дымом сигарет. Всё вернулось на свои места.

***

Посещение врача. Пожалуй, самое скучное занятие, которое мне приходилось делать каждый месяц. Это не считая учёбу. Ежемесячно мне приходилось ходить в пропахшую спиртом и лекарственными растворами, переполненную преимущественно бабульками поликлинику и ждать минут тридцать, пока примет врач. О талончиках мне известно. Регистрируешься на сайте и приходишь в нужное время. Но даже это не работает! Ты всё равно сидишь и ждёшь, когда же из кабинета выйдет врач или пациент и скажет, что может зайти следующий.

Самое ироничное, так это то, что в основном из всех пациентов, которые ждут своей очереди, я – единственный молодой. Все остальные – это противные, ворчливые бабульки. Вы скажете, что они старые, у них всё болит и прочая чепуха. Но я уверен, что есть те болячки, которые возможно самим понять и вылечить. Моя бабушка за всю свою престарелую жизнь всего один раз была в поликлинике, и то, из-за того, что ей заломило спину, и мне пришлось её отвезти. Кажется, что самим врачам, сидящим в разваливающихся от старости кабинетах, уже надоело видеть их перед глазами. Как и меня самого.

Я сидел и смотрел на гундящих бабулек. Понять, о чем они говорили, мне было сложно, так как я был в наушниках, а читать по губам я не умел. Можно было предположить, что темой для их разговора могла быть пенсия, гречка, молодёжь или то, как они удачно закупились на сто рублей в Ашане. Я посмотрел на часы. Время: без пяти пять, а значит, я должен сидеть в кабинете уже как десять минут.

И вот открылась дверь, которую не меняли со времён Брежнева, а может даже и Хрущева, и из кабинета вышла очередная бабулька. Я встал со своего места и двинулся к кабинету врача, но меня сбила с ног одна из пожилых. Один из наушников слетел, и я смог услышать, что происходило.

Гул поднялся сразу: он был наполнен осуждением действий не той, кто в меня врезался, а "такого невоспитанного человека" – меня. Это вызвало у меня недоумение.

– Прошу прощения, – начал я, – а Вы свои глаза за свою жизнь когда-нибудь открывали?

– Да Вы оборзели, молодой человек!

Шум осуждения сменился на поддержку бабульки.

– Вовсе нет, – продолжал я, поднимаясь с пола, – влетел в Вас не я, а вы. Борзота тут, наверное, с Вашей стороны.

– У меня запись на 16:55, – чуть ли не крича сказала мне она.

– А у меня на 16:45. И кто из нас не прав?

– Ой, – вздохнула она, – ты молодой. Учись ждать и уступать старшим!

– Я уступаю старшим тогда, когда они не ведут себя так, как Вы, или когда нет препятствий типа очереди.

Возможно, дискуссия продолжилась бы и дальше, но из кабинета послышалась моя фамилия и я, показав ей в лицо средний палец, вошёл в кабинет.

В кабинете воняло так же, как и в самой поликлинике. У окна сидел врач, листая какие-то бумажки. Я попытался начать диалог:

– Добрый день!

– А, да, да. Садитесь.

Он поднял свой взгляд на меня.

– А-а-а. Это Вы? Как проходит наше лечение? Успешно всё идёт?

– Не совсем. Вернее, вообще никак. Руки трясутся. Нервный тик – на месте. Не помогают Ваши лекарства.

– Тогда мы пропишем Вам что-нибудь другое. Покажите мне свои руки.

Я протянул к нему руки. Те не приказали себя уговаривать и начали ходить в разные стороны. Он немного закинул голову и оценил их самостоятельность. Потом пододвинул себя вплотную к столу и начал что-то тыкать на компьютере, после чего вытащил из своей стопки листочек, зачем-то проговорил «Пом-пом», что-то чиркнул и протянул его мне.

– Итак-с, месье-с, “Бетагистинчик” – после еды 2 раза в день; “Глицином” – закидываетесь втихаря в течение всего дня. Дважды, – он мне качнул головой и моргнул. – Магний. Магний обязательно принимать для того, чего у вас, к сожалению, нет. Сердца. И, ммм…, это – Кальций. Так. На всякий случай, если кость сломаете. На сём, я могу вас отпустить. Придёте в конце месяца, – после этих слов он мне подмигнул.

Я поблагодарил его и вышел из кабинета. У двери сидели всё те же горгоны и сверлили меня своими взглядами, будто хотели превратить в окаменелость. Признаюсь, мои ноги вросли в пол, и двинуться с места никак не мог. Та, которая записалась на приём в 16:55 встала и попёрла к кабинету. Поравнявшись со мной, она остановилась и заглянула мне в глаза. Не знаю, что она искала в моих, но её глаза блестели и не из-за того, что она плакала после того случая. Нет. Это был не человеческий взгляд. Зрачки её заполнили всю радужку, и мне стало страшно. Потом она отвела взгляд, улыбнулась и зашла в кабинет.

***

Моим местом для отдыха был бульвар, находившийся около моего дома. Он окружён с двух сторон проезжей частью и для того, чтобы там погулять, мне приходилось перебегать через дорогу. В будние дни здесь бывало не так много народу.

Проплывет мимо пожилая пара, пробежит какой-нибудь спортсмен, пройдёт мимо собачник – и на этом все посетители. В выходные дни, конечно, людей бывает побольше, но их присутствие не нарушает тишину бульвара. Даже, когда появлялись мамаши с детьми.

Особенность этого бульвара – это то, как он преображался весной. Где-то с апреля по май. Тогда всё начинает цвести. И по всему бульвару слышен запах цветущей сирени или черёмухи с вишней. А в апреле кое-где прячется снег – от этого по всему парку разносится запах почвы. И больше всего тебя доставляет то, что с каждым днём будет становиться теплее, что с каждым днем твоя одежда будет становиться легче и ярче. И вроде, где-то снег, где-то лужи, где-то высовывающаяся из земли трава, немного прохладно, а ты сидишь в ветровке, и на тебя солнышко светит. Греет. Сидишь, расслабляешься, дышишь этим весенним воздухом. И отдыхаешь не только от учебы или работы, но ещё и от долгой, серой, холодной зимы.

Сегодня причиной для посещения бульвара был вам известный конфликт, произошедший в поликлинике. Я хотел избавиться от этих ужасных мыслей о конфликте в своём любимом месте. Это была скамейка, окруженная клумбой в форме полумесяца, на которой весной расцветали тюльпаны.

Я перебежал дорогу, перелез через декоративный забор и оказался на дорожке с ровно уложенной плиткой. Оглядевшись вокруг, я отыскал свою скамейку и поспешил сесть на неё.

Как всегда, на бульваре было тихо. Слышны были проезжающие мимо машины, но это не мешало мне расслабиться и подышать почти свежим воздухом. Вдалеке показался знакомый женский силуэт. Он двигался в мою сторону, но не дошёл до меня. Девушка села на ближайшую к ней скамейку, что было в ста метрах, поэтому разглядеть её лицо для меня было невыполнимой задачей. Я захотел взглянуть на часы.

– Пол шестого, – прозвучал слева до жути знакомый мне голос.

Я повернулся. Рядом со мной сидел тот самый человек в шляпе. Небо начало приобретать оранжевый или даже рыжий оттенок. Облака окрашивались в розовый цвет, на бульваре загорелись фонари, а деревья стали чёрными. Дома, которые окружали нас, куда-то пропали.

– Не говори, что испуган или удивлён, – продолжал он, – за долгое время ты мог привыкнуть к моим неожиданным появлениям.

– Как можно привыкнуть к неожиданному?

– Люди же как-то привыкают, – он облокотился на спинку скамьи.

– Они привыкают не к неожиданностям.

– А к чему же?

– Да ни к чему, что может быть связано с сюрпризами. Они просто знают, что их жизнь неконтролируемая и всё такое.

– Твоё мнение можно оспорить.

– Например?

– Ты хочешь заставить врасплох сам себя или что?

– Мы находимся в твоей реальности? – обратился я к нему.

– Можно сказать, что да, а можно сказать, что и нет. Как ты можешь заметить: мой мир пересекается с твоим. Отсюда эти цвета и куски бульвара. У нас совсем иной город.

– И цвет неба твоих рук дела?

– Нет, это всего лишь природное явление, – он посмотрел вдаль. – Тебе она понравилась? – я повернулся в ту сторону, куда он смотрел. Там, по идее, должна была быть та девушка, которую я недавно видел, но её не оказалось, – Кажется, что да.

– Я её толком не разглядел. Да и слышать подобное от тебя. Ты хоть сам знаешь, что говоришь?

– В отличие от тебя, я не человек и я могу понять, что у тебя творится в голове. Заметь, в голове.

– Намекаешь на свои ограниченные возможности?

– Намекаю на то, что все чувства, будь то любовь, симпатия, ненависть – это всё происходит в голове. Вот на что я намекаю, – я сощурил глаза. – Не к этому идёт моя речь. Я о том, что в твоей голове проскочила кое-какая мысль, по отношению к ней.

– Интересно, какая же? – Несомненно, я знаю, о чем он.

– Ты прекрасно понимаешь, что за мысль. Нечего мне тут играть в “плохого и доброго копа”, – Спорить с Ним, решение такое себе. – Поделишься мыслями? – продолжил он.

– У меня закралась мысль… Ааа… В общем, я захотел познакомиться.

– Ооо, – протянул он, – так в этой истории есть романтика? Замечательно, – мне показалось, что он был рад. Хотя должен был быть я рад. Стоп, а почему я должен был быть рад? Странно. – Только ты будь осторожней. Всё же чувства – это то, что может сделать счастливее, а может и убить.

На этом, он хлопнул в ладоши, растёр их, подпрыгнул с места, развернулся ко мне, подмигнул и удалился куда-то вглубь бульвара. Всё вернулось на свои места, кроме неба, которое осталось таким же.