Читать книгу И кресло ему помогало летать - Артем Юрьевич Патрикеев - Страница 7

Мишка всегда хотел иметь собаку. Ему представлялось, как ее поводок будет привязан к его коляске, как он будет ее выгуливать, а она будет прыгать вокруг него, залезать на колени, радоваться ему. Но родители, которые почти всегда и практически всё позволяли своему сыну, на этот раз стояли как камень: «Нет». Мишка не понимал, а может быть, и не хотел понимать, почему они так сопротивлялись его желанию. «Ответственность», «живое существо» – это всё были для него слова практически ничего не значащие. Мальчику не верилось, что он не справится. Все сомнения разрешил один случай…

Май все еще подходил к концу, но лето никак не наступало. Пашка вот-вот должен был вернуться из школы, но обычно он сначала забегал домой, чтобы оставить школьный рюкзак, иногда обедал и только потом шел к Мишке. Так было изо дня в день. Чаще всего Мишка ждал его дома и только потом вместе с другом выходил на улицу. Но сегодня приятная погода и хорошее Мишкино настроение заставили его выехать на улицу немного пораньше.

– Как приятно! – все же Мишка не настолько уж часто выходил на улицу. Особенно зимой или в дождь. Поэтому он с радостью принимал такие погожие деньки. Мишка вышел в кепке, но увидев, какое яркое сегодня солнце, решил надвинуть ее поглубже, закрываясь козырьком от бьющего в глаза света. – Пора заводить черные очки.

Мишка иногда разговаривал сам с собой, но только тогда, когда считал, что его никто не слышит.

Сегодня он вышел в такое время, которое у всех обычно занято: кто-то еще в школе или только из нее возвращается, взрослые еще на работе и не скоро вернутся, разве что дворник порой ходил и подметал территорию. Впрочем, сегодня его поблизости не наблюдалось.

Пашка должен был скоро подойти, поэтому Мишка не хотел далеко уезжать. У него, конечно же, был с собой мобильный телефон, но он представлял, что если заберется куда-нибудь подальше, потом, пока услышит звонок, пока ответит, пока они с Пашкой найдут друг друга пройдет много времени. Такое дело весьма интересно, почти как игра в «казаки-разбойники», но все же не сегодня. Сегодня хотелось наслаждаться жизнью и окружающей действительностью.

Мишка выехал на дорожку и поехал вдоль дома. Он смотрел больше вверх, стараясь разглядеть облака, которые прятались за густыми ветками и листьями. Неожиданно жалобный скулеж привлек его внимание. Мишка тут же повернул голову на звук и постарался разглядеть того, кто его издавал. Сначала ему ничего не удавалось разглядеть, потому что яркое солнце, которое хоть и пряталось за листьями и ветками, все же светило весьма неплохо. Глазам потребовалось некоторое время, чтобы настроиться на темный угол дома. Когда глаза немного освоились, Мишка разглядел, что в темноте кто-то шевелится. Он подкатил поближе. Совсем вплотную подъехать у него не получилось, мешал высокий бордюр, поэтому Мишка поехал по дорожке к соседнему подъезду, который был поближе к неизвестному существу, и уже оттуда разглядел того, кто скулил.

– Собачка! – радостно воскликнул он.

И правда, перед ним оказался щеночек. Черненький, симпатичненький, хотя немного и толстоватый.

– Какой симпатичный!

Мишка стал звать щенка. Сам он никак не сумел бы к нему подъехать, тут уже мешал не только бордюр, но и высаженные кусты, и старые деревья.

– Иди сюда! Барбосина! Барбосик! Иди сюда!

Щенок (и как только он сумел догадаться, что зовут именно его?) перестал скулить и прислушался, а затем медленно и не очень уверенно направился в сторону мальчика.

– Давай, давай, еще немножечко, Барбосик, беги ко мне.

«Беги» – это звучало очень громко для того способа передвижения, которое применял щенок. Его короткие лапы переставлялись с некоторым трудом, а пузо зачастую чиркало по земле. Щенок выглядел несколько вялым, хотя вполне возможно, что он просто был еще совсем маленьким и ничего толком делать не умел. Но все же собака старалась изо всех сил. А Мишка ее отчаянно поддерживал.

Сколько времени прошло, сказать трудно, для Мишки это было не более минуты, для щенка – часа два. А для нас – всего пару строк. Но время временем, а передвижение передвижением. Щенок добрался до коляски и стал тыкаться в нее носом. Он пытался достать до ног мальчика, но для этого ему нужно было встать на задние лапы, а это у него почему-то не получалось.

– Придется тебя дрессировать, – весело сообщил щенку Мишка и попытался дотянуться до него рукой. Не получилось. Слишком сильно наклоняться мальчик не решился, боясь вывалиться из коляски. Ногами пошевелить он не мог, чтобы еще и ногой привлечь внимание щенка. Поэтому он продолжал просто подзывать щенка, наклоняясь вперед насколько было возможно.

Щенок, чувствуя, что его зовут и хотят приласкать, удвоил свои усилия, пытаясь взобраться на подножки инвалидного кресла. У него почти получилось, но он вновь свалился на асфальт, прямо на спину. Неуклюже перевернулся и вновь предпринял очередную попытку. Мишка решился на более отчаянный шаг – поставил кресло на тормоза и постарался наклониться как можно ниже. Левой рукой он держался за подлокотник, а правой тянулся к щенку.

– Давай, щеночек, давай. Еще немножечко, постарайся, – шептал он.

Сначала ничего не получалось, но затем Мишка стал потихонечку раскачиваться – рывочек вперед, затем откат назад, затем еще один рывок и снова слегка приподняться, третий рывок, четвертый… Лишь на шестой раз у него получилось ухватить щенка за шкирку и потянуть его наверх. Сначала удалось затащить его на подножки, и лишь затем Мишка сумел поднять щенка к себе на колени.

– У, какой ты симпатичный, – разглядывал он маленькую, острую мордочку собачки. Щенок радостно бил хвостиком и пытался лизнуть Мишку в нос. – Нет, нет, в лицо не надо, – хохотал мальчик, уворачиваясь от мокрого язычка.

– Чего это ты тут хохочешь без меня? – раздался голос Пашки.

– О, привет! – продолжая смеяться, воскликнул Мишка.

– Привет, привет. Ты где его взял?

– Да вот здесь и взял, только-только на колени затащил, – пояснил Мишка. – А ты как меня нашел?

– Тебя трудно не заметить, – весело ответил Пашка. – Иду к твоему подъезду, смотрю, а ты у другого подъезда чего-то прячешься. Пошел посмотреть. И вот я тут.

– Это хорошо, а то мне неудобно было бы сейчас с телефоном возиться.

– Щенок симпатичный, но чего ты будешь с ним делать? – Пашка протянул руку и стал гладить собачку за ухом.

– Об этом я, честно говоря, даже не думал. Но, может быть, этот щеночек специально меня тут дожидался? Возьму его домой. Видишь, его явно тут бросили.

То, что щенок явно был брошен, сомнений не вызывало. То ли это бывшие хозяева какие-нибудь постарались – сначала взяли, а потом он им надоел, то ли какая-нибудь бездомная собачка ощенилась, вот только тогда куда подевались все остальные щенки? Пашка предположил, что все же, скорее всего, щенка просто выбросили из дома. Причем специально.

– А раз брошенный, то теперь мы за него отвечаем. А раз отвечаем, то уже бросить не можем, а раз бросить не можем, то придется мне его брать к себе домой. – Мишка притворно вздохнул.

– Да, тяжелое дело. – В принципе, Пашка был в курсе того, что Мишка уже давно хотел собаку, поэтому правильно понял его притворство. – Вот только я как-то не уверен, что твои родители очень сильно обрадуются этому щенку.

– Это да… Но деваться нам некуда, ты же сам видишь. Не могу же я его обратно под окна положить?

Щенок, видимо чувствуя, что тут решается его судьба, ласкался изо всех сил – и руки ребятам лизал, и радостно пищал, и подставлял пузико, и закатывал глаза, и «улыбался», показывая мелкие зубки. Как тут было не умилиться?

Ребята не устояли.

– А как ты будешь за ним ухаживать? – интересовался Пашка. – Я могу помогать, но ведь не всегда.

– Нет, я должен справляться сам, без чьей-либо помощи, только в этом случае родители точно оставят собаку дома. Кстати, я назову его Барбосом.

– Нормальное имя, – поддержал Пашка.

– И я так думаю. Тем более что оно как раз для таких дворовых собак.

– Почему ты решил, что она дворовая? Может, она породистая?

– Может быть, но все же мне не верится, чтобы дорогую породистую собаку вот так легко выбросили на улицу, – рассудил Мишка.

– Логично, – согласился Пашка.

Они еще немного повозились с собакой и пошли к Мишкиному подъезду.

– Может, дать ему немного прогуляться? – предложил Пашка. – Вдруг дома потом напакостит?

– Давай дадим, – согласился Мишка и стал спускать собачку с колен на землю, рядом с дорогой.

Барбос (раз ему дали такое имя, то, пожалуй, так и будем его называть) заупрямился и стал сопротивляться. Он хотел сидеть на коленях и совсем не желал куда-либо спускаться. Он цеплялся маленькими коготочками за Мишкины штаны и не хотел сдаваться. Щенок даже скулить начал, причем очень громко.

– Не хочет он спускаться, – сдался наконец Мишка.

– Наверное, боится, что мы бросим его здесь одного.

Пашкина идея, скорее всего, была верна. Щенок, брошенный один раз, наверняка очень не хотел оказаться брошенным еще раз.

– Ладно, будь что будет, пошли домой.

Пашка зашел первым, опустил пандус и стал ждать, когда Мишка поднимется наверх. Во время подъема щенок проявил поразительное терпение, он лежал на коленях у мальчика и боялся даже кончиком хвоста пошевелить. Пока Михаил вызывал лифт, Пашка поставил пандус на место. Щенок, почувствовав, что его оставили в покое и ему ничего не грозит, уютно устроился (сложившись калачиком) на коленях и заснул.

– Он что, спит? – удивился Пашка уже в лифте.

– Не знаю. – Мишка внимательно посмотрел на песика и прислушался. – Но глаза закрыты и посапывает.

Ребята чуть не рассмеялись, но успели себя сдержать, боясь разбудить утомленного щенка.

До прихода родителей оставалось еще много времени, и у мальчишек была возможность хоть как-то подготовиться.

Первым делом была найдена большая половая тряпка (хорошо, что пока еще сухая), затем щенка пришлось разбудить, чтобы отправить в ванну. Вот здесь Мишка столкнулся с первыми трудностями. В ванную комнату он проезжал спокойно (как раз для этого кресла двери были немного расширены, а то обод от колеса в обычные двери не пролезал), но дальше предстояло повозиться со щенком. Мишка взял щенка на руки, тот сонно что-то пропыхтел и зашевелился, затем постарался положить в ванну, но достать до самого дна у него не получалось. Пашка пришел на помощь, подхватив щенка и положив на дно ванны.

Достать до крана у Мишки тоже не получалось. Стиральная машина, которая стояла рядом с ванной, находилась прямо напротив двери, не позволяя инвалидной коляске подъехать к противоположной стене вплотную. Когда Мишка сам мылся, ему было проще, он находился в самой ванне, а как действовать теперь?

На помощь снова пришел Пашка.

Когда воду включили, щенок проснулся окончательно и горестно заскулил, затем постарался выбраться из ванны, но скользкие стенки не давали ему даже толком постоять на задних лапах. Щенок соскальзывал и распластывался на пузе, после чего с некоторым трудом собирал лапы и вставал вновь.

Так как никаких специальных шампуней у ребят под рукой, конечно же, не было, мыли собачку детским мылом.

– Это чтобы ему глаза не щипало, – пояснил Мишка.

Грязи на Барбосе оказалось совсем немного. Повезло, что тот еще нигде не успел изваляться. Воду щенок воспринял неоднозначно. С одной стороны, перестал вырываться, а с другой стороны, стал дрожать как осиновый лист на сильном ветру.

– Замерз, что ли? – спросил Пашка.

– Вряд ли, вода-то теплая, – с сомнением ответил Мишка. – Думаю, ему просто страшно.

После мытья щенка старательно вытерли половой тряпкой, а затем поставили на пол. Барбос попытался встряхнуться, упал на бок, затем встал и потопал по коридору. Несмотря на то что ребята очень старались его вытереть насухо, мокрые следы за щенком оставались. Да и недлинная, но густая шерсть выглядела весьма мокрой.

– Ух, сейчас наследит, – проворчал Пашка.

– Ничего, когда мама вернется, все высохнет, – отмахнулся от такой незначительной детали Мишка.

Щенок сразу почувствовал себя как дома, то есть совершенно свободно. Мишка еле-еле успел дверь в родительскую комнату закрыть. Все же сразу в первый день устраивать такой сюрприз родителям не хотелось. Сначала надо было постараться привести их в максимально добродушное состояние.

Щенок прошелся по коридору до входной двери, там понюхал половичок и побежал обратно. Заглянул в Мишкину комнату, но заходить не стал, затем направился прямиком на кухню.

– О, знает, куда бежать, – рассмеялся Пашка.

– Молодец!

Мишка ехал следом. Точнее, они вдвоем так и преследовали щенка. Мишка старался не наехать Барбосу на лапы, а Пашка старался увернуться от колес кресла, а попутно не наступить на Барбоса. Зато щенок ни о чем не беспокоился, во всяком случае, не беспокоился о тех, кто его окружает. Зато интерес проявлял ко всему, что попадалось на пути. А уж как только кухню учуял…

Мишка быстро отыскал две небольшие алюминиевые тарелочки. В одну ребята налили воды из-под крана, а в другую положили несколько кусочков, оторванных от котлеты.

– Хорошо, что он уже не такой маленький, а то пакетное молоко наверняка бы пить не стал, – прошептал Мишка, не спуская глаз с любопытного щенка.

Барбос сначала немного полакал воды, а затем переключился на котлету.

– Видал, какой голодный? – восхитился Пашка, который успел пообедать дома и поэтому о еде и думать особо не хотел.

– Давно, наверное, выбросили его. Странно, что его за это время никто не подобрал.

– Да кто сейчас подбирать кого-то будет? Не нужны животные никому, только для развлечения берут, затем выбрасывают, – грустно сказал Пашка. Со стороны могло бы показаться, что Пашка сказал какую-то услышанную фразу, и, скорее всего, услышал он ее от родителей.

– Но мы же подобрали, – резонно заметил Мишка.

– Мы подобрали… – тихо повторил за ним Пашка.

Вскоре щенок получил еще пару кусочков и только после этого посчитал, что наелся.

– Он же больше половины котлеты съел! – восхитился Пашка, когда посмотрел на то, что осталось от довольно большой котлеты.

– Ага, – веселился Мишка. – Наверное, было бы более правильно назвать его Обжоркиным.

Ребята дружно расхохотались. Щенок от неожиданности вздрогнул, как-то подслеповато посмотрел на ребят, отошел от мисок и… напрудил весьма приличную лужу.

– Ох, ну и горазд же он… – Пашка не договорил.

– Ну ничего себе! – Мишка задумчиво смотрел на растекшуюся лужу. – Теперь это ведь кому-то убирать…

– Видимо, мне, – вздохнул Пашка.

– Извини, нехорошо как-то получается, – грустно сказал Мишка. – Я щенка взял, а тебе убирать за ним придется.

Ему на самом деле было грустно. Он только сейчас начинал понимать, с какими трудностями придется сталкиваться. И эти трудности возникали на каждом шагу. А ведь щенок не прожил в доме еще и получаса.

– Не беспокойся, возьму ту же тряпку, которой Барбоса вытирали, ты не против?

– Нет, конечно, тем более что она и так уже мокрая.

Другой тряпки все равно под рукой не оказалось, а искать специально не хотелось.

Пашка быстро справился с лужей и сполоснул тряпку над ванной.

Щенок в это время забрел в Мишкину комнату, нашел удобное место на ковре, где благополучно и заснул.

– Хрюшкин-храпюшкин, – с веселой прибауткой через некоторое время вошел в комнату Павел.

– Это точно. То у меня на ногах храпел, то теперь на ковре.

– Слушай, ему же место какое-то надо выделить, половичок какой-нибудь, тряпку или еще что-то, – сказал Пашка.

– Ну, тряпку – это неинтересно, а вот половичок – это да. Но с этими делами буду разбираться вместе с родителями. Без них этого нельзя. – Чего «этого», Мишка не пояснял, но подразумевалось под «этим» очень многое. Причем столько такого, о чем мальчик еще и не задумывался.

Пашка присел рядом со щенком и стал его гладить. Затем он заметил, что Мишка смотрит с некоторой грустью и завистью. Мишка же думал о том, чтобы тоже слезть с кресла на ковер, но в то же время, представлял, как глупо он выглядит ползающий по ковру, и всё не решался. Зато Пашка быстро сообразил, что нужно сделать. Он осторожно подсунул руку под щенка и перенес его на кровать, положив Барбоса на самый край, так, чтобы Мишка мог до него дотянуться с кресла, но в то же время чтобы щенок случайно не свалился на пол.

– Спасибо. – Мишка благодарно улыбнулся, подкатил поближе и тоже стал гладить щенка.

А сам щенок даже и не думал ни о чем волноваться. Он лишь сонно приоткрыл глаза, когда его переносили на кровать, а затем вновь засопел, так и оставшись лежать клубочком.

– Забавно, вот как можно быть таким доверчивым? – спросил через несколько минут Мишка.

– А ты бы не доверял тем, кто тебя домой привел, помыл, покормил, спать уложил и всё такое?

– Наверное, доверял бы, но, с другой стороны, в человеческом смысле это было бы как-то подозрительно. Хотя в собачьем, думаю, это вполне нормально.

– Тем более что он еще совсем маленький. А все малыши, как ты знаешь, очень доверчивы.

– Это да… – завершил этот диалог Мишка.

Они погладили щенка еще несколько минут, после чего решили оставить его в покое и перебрались к компьютеру. Мишка поставил новый квест, и ребята решили пройти его на пару. Причем играли по очереди: мозгами ребята шевелили совместно, а вот руками сначала работал Мишка – управляя мышкой и щелкая по предметам, затем, через полчаса, за дело взялся Пашка. В четверо глаз игра проходилась в четыре раза быстрее (а может быть, ребятам просто так казалось, да они никуда и не торопились, им была интересна сама деятельность).

Они успели продвинуться довольно далеко в игре, когда послышался звук открывающейся двери. Мишка похолодел – наступал самый страшный момент, так сказать, момент истины.

– Привет! Всё играетесь?

Мама мельком заглянула к ребятам и пошла дальше. Мишка в это время по второму разу засел за мышку и тут же замер. Когда же мама прошла дальше, то резко выдохнул.

– Вздыхай, не вздыхай, а сказать придется, – сообщил Пашка. Он, конечно, переживал за своего друга, но ему все же было легче. Сам он животных любил, но даже никогда не думал о том, чтобы кого-то завести у себя дома. Как Пашка считал, ему «и так развлечений хватало».

– Пойду говорить, – решился Мишка и отъехал от компьютера, даже не сохранив игру. Пашка исправил этот недостаток и пошел следом.

– Мам, слушай… – Мишка не знал, как начать, но понимал, что надо что-то говорить, и желательно по делу. Мама в это время уже была на кухне и готовилась к тому, чтобы готовить ужин. – Ты… это… знаешь…

– Пока не знаю, но, думаю, ты мне сейчас скажешь, – шутливо сказала она, отворачиваясь от рабочего стола, впрочем, она поняла, что Мишка в чём-то нашкодил.

– Ну, в общем, как бы, понимаешь, я случайно вышел гулять, а тут это… того… и получилось… как бы немного не совсем, чтобы так, но вот, понимаешь…

– Пока не очень понимаю. – Мама правда старалась понять, что же такое случилось. Она не очень беспокоилась, так как видела, что с ее ребенком все в порядке, коляска также в норме, дома ничего не сгорело и никого не затопило, поэтому ничего особо серьезного она не боялась. Но понять все же хотелось, что же до нее пытался донести сын.

– Я хотел сказать, что это ведь если так получилось, то куда же деваться?

– От чего или кого деваться? – снова не поняла непонятливая мама.

– Мы тут собачку принесли, – вмешался Пашка.

– Хм-м, – хмыкнула мама. – И где вы ее взяли?

– Это маленький щеночек, он у нашего дома брошенный лежал. Он сам ко мне подошел, – стал пояснять Мишка.

– А ты его даже и не звал совсем? – улыбнулась мама.

– Ну разве что пару раз.

– Понятно.

– Пойдем, я тебе его покажу!

Пашка посторонился, пропуская друга, а Мишка, немного нервно дергая колеса, покатил в свою комнату.

Когда все зашли в комнату, то увидели, что щенок уже проснулся и теперь ходит по кровати, пытаясь спуститься вниз. Вот только щенку казалось, что он находится слишком высоко.

– Барбосик! Осторожно! Подожди! – закричал Мишка и еще быстрее покатил вперед, врезался подножками в кровать и остановился. Затем наклонился и взял щенка на руки. Только потом повернулся к маме. – Вот, видишь… Видишь, какой он хорошенький.

Мама подошла и потрепала щенка по голове.

– С тем, что он хорошенький, никто спорить не собирается. Но мы с тобой, по-моему, обсуждали, почему нам не очень удобно заводить собаку.

– Я все помню, но тут так само получилось.

– Понятно. – Мама с сомнением смотрела на щенка и думала.

Пашка молчал, понимая, что в этот разговор ему лучше не лезть.

Наконец мама приняла решение.

– Ладно, оставляй его пока что, а там посмотрим, как ты будешь с ним справляться. Вы…

Мишка ее перебил:

– Мы его помыли.

– А чем вытирали?

– Тряпкой… половой… – смутился Мишка.

Мама улыбнулась и вышла. Мишка посмотрел на Пашку. Тот подмигнул ему, как бы поддерживая. Щенок стал шебаршиться на руках, ему уже становилось скучно, хотелось походить, поиграть, подвигаться. Мишка стал его удерживать, но тут вернулась мама.

– Эта тряпка будет для того, чтобы вытирать щенка, – показала она ярко-красную большую тряпку. – А вот это половичок для него.

Половичок был без особых изысков – сам по себе серый, с синей окантовкой.

– Спасибо.

Мишка протянул руки к маме. Та обняла его, затем передала Пашке половичок и вышла.

– Куда будем класть? – поинтересовался Пашка.

– Вопрос интересный и весьма серьезный, – задумался Мишка.

Впрочем, надолго щенок задуматься ему не дал, он стал вырываться более активно. Мишка осторожно спустил Барбосика на ковер. Щенок сразу начал принюхиваться и бегать по комнате. Делал он это так неуклюже и смешно, что ребята рассмеялись.

– Закрой дверь, пока он не вышел! – крикнул Мишка, когда увидел, что Барбос может выйти из комнаты. – Пусть пока тут привыкает. Лучше будет, если он в моей комнате жить останется, а не начнет по всей квартире бегать.

– Сомневаюсь, что Барбосик не захочет проведать всю квартиру, – засомневался Пашка. – Кстати, давай о месте для щенка все же подумаем.

– Насколько я понимаю, на кровати ему спать нельзя. Так что не будем к этому его приучать. Хотя…

Мишка вспомнил, что на кровати щенка он может легко достать, а вот на полу… Однако сам щенок пока что на кровать залезть и сам не сумеет, мал еще, а вот когда вырастет, тогда и видно будет.

Ребята стали осматривать комнату. Попробуем и мы на нее взглянуть.

Итак, зайдем и остановимся в дверном проеме. Дверь открывается внутрь, так что стена справа от нас пустая, так как ни поставить, ни положить туда чего-нибудь было бы нельзя, а точнее, это было бы непрактично, дверь постоянно об это что-то билась бы. Зато дальше стоял компьютерный стол с выдвижной частью для клавиатуры, местом для дисков, динамиков и принтера. В общем, это был уголок счастья современного мальчишки, да и девчонки тоже. Кроме того, рядом со столом стоял крепкий массивный стул, обычно его использовал Пашка, но иногда и Мишка пересаживался на него со своего кресла, но только делал он это очень редко.

За столом было еще некоторое почти пустое пространство, которое занимало все то, что обычно размещается в детской комнате, – короб и коробочки с игрушками, настольными играми и тому подобное.

Слева, примерно посередине, у самой стены стояла кровать со специальным ортопедическим матрасом и специальной подушкой. Перед кроватью, ближе к двери, стоял ящик для постельного белья, а над ним – книжные полки. За кроватью, ближе к окну, стоял еще один шкаф – с книгами. Мишка книги очень любил, ему нравилось не только их читать, но даже на них смотреть. Глядя на знакомые обложки, он сразу вспоминал, что же под ними находится. Может, и недословный текст, конечно, но общее впечатление от книги, героев, их приключения. Прочитанные книги были для него родными, или лучше сказать – лучшими друзьями. Не такими, естественно, как Пашка, но тоже друзьями. А вот незнакомые книжные обложки давали пищу для воображения. Мишка смотрел на такие обложки и представлял, что же там внутри. Он знал о том, что изображение далеко не всегда соответствует тому, что находится внутри, и это было еще интереснее.

Вот, в общем-то, и всё. Ах да, на полу лежал красный узорчатый ковер, и над кроватью висел почти такой же, только с другим рисунком. В принципе, и над кроватью бы полки повесили, но против такого «повешения» выступил папа. Он вообще не любил, когда что-то тяжелое висит над головой, поэтому нигде ничего такого не висело. «Мало ли что,» – говорил он. – Книжные полки тяжелые. На голову упадут – мало никому не покажется. Впрочем, если не на голову, то тоже будет плохо». Поэтому на стене над кроватью висел ковер, а над ковром – часы, которые громко тикали в темноте. Такому чуду всегда удивлялся Мишка. Ни утром, ни днем, ни вечером он эти часы не слышал, разве что начинал специально прислушиваться, зато стоило выключить свет, как часы начинали стучать очень громко. Однако Мишка уже давно к ним привык, и тиканье ему не мешало, скорее наоборот, он любил его слушать, оно как-то убаюкивало, создавало сонное настроение. «Возможно, это уже рефлекс выработался», – думал он (так он стал думать после одной из серий «Смешариков», где рассказывалось о таком свойстве смешарикового, да и человеческого организма).

Ой, чуть не забыл (совсем автор забывчивый стал, извини уж меня, дорогой читатель): за кроватью у изголовья стоял столик (точнее, изначально подразумевалось, что это будет у изголовья, но мальчик очень любил смотреть в окно лежа на кровати, а когда он ложился головой к столику, то смотреть ему приходилось на дверь, поэтому Мишка периодически менял свое месторасположение на кровати: когда была неинтересная погода, Мишка спал головой к столику, а когда интересная, то к двери). На этот столик Мишка перед сном ставил воду или чай. В принципе, он вполне мог бы и съездить ночью на кухню, если бы пить захотелось, но все же кресло – это не самый тихий объект для передвижения. А Мишка не хотел даже случайно будить своих родителей, поэтому заранее готовил для себя питье перед сном. Кроме того, на столике стояла лампа, лежала книжка и мобильный телефон. В общем, когда Мишка ложился спать, все вокруг обеспечивало ему максимальные удобства.

После того, как ребята осмотрели всю комнату, решено было постелить коврик для щенка под столиком.

– Будет для него своеобразная конура, – шутил Мишка. – А что, крыша есть, стены тоже. – Одну стенку образовывала спинка кровати, а другую – книжный шкаф.

– Да, согласен, вариант оптимальный, – согласился Пашка.

Тут же половичок забрался под стол (с помощью Пашки, конечно) и там удобно устроился. Ребята стали показывать щенку его новое место. Но тот пока что хотел найти для себя что-нибудь более интересное.

– Надо попозже с этим делом к нему пристать, – решил Мишка. – Барбосина только выспался недавно, ему теперь играть хочется или есть.

– Наверное.

Но так как с едой пока лучше было не торопиться, чтобы не мешать маме готовить ужин, решено было попробовать со щенком поиграть. Ребята полезли в игрушки, выискивая что-нибудь интересное. К сожалению, ничего особо интересного найти долго не удавалось: то игрушки были слишком маленькие и ребята боялись, что щенок их проглотит, то, наоборот, слишком большие, а некоторые просто опасные, вдруг щенок что-то оторвет от них или уколется? В конце концов был найден небольшой мячик. Точнее, небольшой для детей, но для щенка вполне внушительный. Пашка стал катать мячик перед щенком. Тот сразу увлекся новой игрушкой (до этого он пытался жевать угол ковра) и радостно стал бегать за катающимся предметом.

Мишка не мог безучастно смотреть на то, как Пашка развлекается с его собакой, поэтому сам спустился на пол и лег на бок. Ребята стали перекатывать мяч друг другу, играя в «собачки». Мишка с такой игрой не был знаком, но Пашка про нее ему рассказал. Ученики в школе, на уроках физкультуры иногда играли в «собачки». Один ребенок был водящим-«собачкой», а остальные перебрасывали или перекатывали друг другу мяч, стараясь сделать так, чтобы «собачка» до мячика не добралась. Такая же игра получалась и здесь. Но так как щенку могло быстро наскучить, что он никак не может добраться до мячика, ребята иногда давали ему возможность достать до мяча и немного его покатать. Для маленькой пасти Барбоса мяч был великоват, поэтому щенок не мог захватить его зубами – мяч все время откатывался, вот и получалось, что он сам гонял мячик по всей комнате.

– Какой он забавный, – веселился Пашка.

– Не то слово, – хохотал Мишка. Он был практически счастлив. «Практически» потому, что он понимал, как много предстояло еще сделать. А кроме того, еще не сказал своего слова папа.

Ребята и не заметили, как быстро пролетело время. Им казалось, что они только начали играть, а Мишина мама уже звала их ужинать. Пашка не часто оставался на ужин, можно даже сказать, всего один или два раза, но сегодня был такой день, что он не чувствовал в себе сил уйти.

И вот ребята уже сидели за столом. Щенок толкался под ногами, пока ему в миску не положили оставшуюся половинку котлеты, которую нарвали на множество маленьких кусочков. Еще ему налили немного молочка (которое тот даже немного полакал, хотя все боялись, что молоко из пакета он пить не захочет). Котлеты Барбосу понравились, даже очень, он с радостью накинулся на разложенные куски и принялся довольно чавкать.

– Такой маленький и такой громкий, – удивлялась мама.

– Это ты еще не слышала, как громко он умеет сопеть, когда спит, – улыбаясь, сообщил Мишка.

– Ага, – подтвердил Пашка.

Сами они на ужин ели курицу с макаронами.

– Интересно, а когда уже можно будет кости Барбосику давать?

– Насколько я знаю, – ответила мама, – трубчатые кости, такие, как от окорочков, лучше не давать. Собака может их неудачно разгрызть, а потом проглотить куски с острыми краями. А, сами понимаете, если ей в живот попадут острые куски, ничего хорошего от этого не случится.

Ребята согласно закивали. Мишка сам любил иногда разгрызать трубчатые кости – как он говорил: «Я так зубы тренирую», – и видел, какие острые куски получались при этом. Вот и сегодня он специально разгрыз пару костей и еще раз внимательно рассмотрел их, попутно обсуждая этот момент с Пашкой и мамой.

В общем, все решили, что кости щенку давать пока рано, пусть лучше он на специальных собачьих игрушках тренируется. Однако сходить в зоомагазин можно было только завтра. Так что дела с собакой решили отложить на следующий день. Пока некуда было торопиться.

– Даже без ничего Барбосу тут лучше, чем на улице, – сообщил Мишка.

– Несомненно, – согласилась мама.

Ужин был закончен. Пашке очень хотелось дождаться Мишкиного отца (чтобы узнать его реакцию), но было уже поздно, и Пашка откланялся, пообещав написать Мишке ближе ко сну.

Щенок наелся и довольный лежал на кухне, прислушиваясь к мерному и тихому разговору Мишки и мамы. Ему было очень хорошо, он радовался теплу, сытости, приятной обстановке. Сегодня его на улицу больше не выводили, и он натворил еще дел около входной двери. На этот раз убирала за ним мама. Но перед тем, как приступить к уборке, она сообщила Мишке, что это только сегодня, завтра придется придумать, как ему самому справляться с такими трудностями.

Папа пришел почти перед самым Мишкиным сном. Точнее, тем временем, когда мальчик обычно ложился спать. Пашка уже два раза эсэмэсками спрашивал: «ну что там?», «как там?», – ему очень хотелось быть в курсе событий. Щенок уже сидел рядом с Мишкиной кроватью и вяло пытался ухватить мяч.

Как только хлопнула входная дверь, щенок сразу встрепенулся и пошел смотреть на того, кто шумел. Он уже воспринимал себя здесь вполне полноценным хозяином. Мишка ничего не успел сделать, ему нужно было успеть пересесть с кровати на кресло и только потом пускаться в погоню. Поэтому, когда он выехал из комнаты, щенок и папа уже встретились.

– Опа! – воскликнул папа. – Енто кто такой жизнерадостный? – Папа любил иногда переделывать слова под какой-нибудь лад – то под простонародный, то под какого-то актера или персонажа.

В его голосе не слышалось ничего угрожающего, и это Мишку обнадежило.

– Мы его нигде не покупали и ни у кого не просили! – сразу стал говорить мальчик. – Он сам нашелся, прямо во дворе, когда я выехал сегодня на улицу погулять. Щенок у соседнего подъезда лежал, брошенный. Он так скулил, так скулил, что я не смог удержаться.

Интересно было то, что щенок сразу воспринял папу как своего. Возможно, он уже хорошо изучил все запахи в квартире и поэтому узнал и папин запах, а может быть, он просто почувствовал, что папа – это свой человек из этой стаи, так что его надо обязательно поприветствовать. Может быть, то, как щенок радостно встретил папу, и дало такой положительный эффект. Папа разулся, снял куртку, затем присел и пристально посмотрел на щенка, который уже старался изображать прыжки, вставая на задние лапы, а передними опираясь на папину правую ногу. Еще Барбос забавно болтал хвостом и повизгивал.

Папа погладил, как он сказал, «жизнерадостное» существо и пошел мыть руки после улицы. Проходя мимо Миши, он и его потрепал по голове, правда, уже другой рукой.

Мишка посчитал, что все обошлось. Но радовался он рано. Когда папа привел себя в порядок и о чем-то переговорил с мамой, он зашел в Мишкину комнату, в которой тот еще сидел за компьютером и общался с Пашкой в социальной сети.

Папа присел на кровать, а Мишка развернулся к нему вместе с креслом. Щенок в это время снова подбежал к папиным ногам и попытался вылизать его носки, но папа не разрешил, а потрепал Барбоса за ухом и подтолкнул в сторону Мишкиной коляски.

– Я поговорил с мамой, – начал папа. – И мы решили, что ты можешь пока оставить щенка дома.

Это «пока» не очень понравилось Мишке.

– Мы дадим ему и тебе испытательный срок, ну, скажем, две недели. Если за эти две недели ты и он сумеете так наладить свою жизнь, чтобы не зависеть от нас с мамой, так и быть, щенок останется с нами. Если же нет, надо будет подумать, куда его пристроить. Мне кажется, да и маме тоже, что это вполне справедливое решение. Ты как считаешь?

Мама и папа были такими родителями, которые почти никогда не приказывали Мишке. Они всегда советовались, выдавали аргументы, сыпали фактами, стараясь всё объяснить своему сыну, чтобы тот понимал, почему решение принято такое, а не иное. Прямой приказ нужен только в армии, говаривал папа, а в обычной жизни люди должны понимать, что и для чего происходит. К этому он приучал и сына. Мишка также мог высказывать свое мнение, выдавать свои аргументы, и их с полной серьезностью рассматривали, даже если аргументы сводились к мальчишескому «Просто хочу!», хотя такое бывало редко. В данном случае Мишка был полностью согласен с решением родителей. Он и сам не хотел бы, чтобы за него кто-то что-то делал, ему и сегодня было неприятно, а точнее, весьма грустно смотреть на то, как другие ухаживают за ЕГО щенком, а он в это время только взирает сверху на их действия. Но Мишка считал, что все можно исправить, все можно придумать. И что надо только хорошенько присмотреться к тому, что и как надо делать, а дальше будет намного легче.

Когда они всё обговорили и всё разрешилось, Мишка написал о положительном решении Пашке и с радостным и вдохновенным настроением пошел спать. Перед сном мальчик несколько раз показал щенку на его коврик под столом, но Барбосик пока не очень правильно понимал, чего от него хотят, и залезал то под компьютерный стол, то под кровать, то под стул.

– Эй, вредина! Я же тебе показал твое место, куда ты все лазишь? – спрашивал щенка Мишка и вновь перетаскивал Барбосика к половичку. Сейчас Мишка и сам находился на полу, по-другому до собачки ему было бы не достать. Где-то на седьмой-восьмой раз его это утомило, и мальчик решил оставить щенка в покое. Только дверь в свою комнату он тщательно закрыл, да и родителей, заглянувших к нему перед сном, попросил о том же. Ему очень хотелось, чтобы щенок полюбил именно его комнату и несильно стремился бегать по всей квартире.

Когда папа выключил свет, Мишка стал прокручивать в голове прошедший день и радовался тому, как сегодня все удачно обернулось. Он, конечно, не боялся своих родителей и не думал, что на него кто-то будет кричать или сильно ругаться, но что так легко и мама и папа воспримут появление щенка, он никак не предполагал. Сегодня Мишка лежал лицом к окну. Ему хотелось мечтать, а мечты его переплетались со щенком. Он иногда поглядывал на темный силуэт, который еще некоторое время шебаршился в темноте, а затем успокоился на половичке под столиком. Несмотря на то, что на улице уже была ночь, в комнате абсолютной темноты не было. Уличные фонари, свет от соседнего дома, от луны, может быть, даже от звезд все это создавало в комнате сказочный приятный полумрак. Хотя нет, мрак тут было не наполовину, а гораздо больше, процентов на семьдесят. Но это не мешало разглядеть все то, что находилось в комнате. Когда щенок залез под стол, Мишка потерял его из поля зрения. Но он не полез смотреть, как там Барбосик устроился, боясь его побеспокоить своим вниманием. Мишка просто лежал и тихо радовался тому, что все так удачно получилось.

Ночью ему приснилось, что у его инвалидного кресла появились серебристые большие крылья. Крылья были такие красивые и такие яркие, что Мишке даже хотелось зажмуриться, но он терпел и любовался. Эти крылья приподняли его вместе с коляской и понесли в сторону луны. Это было непередаваемое ощущение свободы и радости. Мишка ликовал. Он отпустил подлокотники, за которые схватился сначала, испугавшись порывистых движений крыльев и стремительного полета коляски. Мишка чувствовал уверенность в себе, в своих силах и в самой коляске. Больше он ничего не боялся, он верил, что теперь точно доберется до луны и, может быть, даже прокатится по ее поверхности своими колесами.

«Интересно, как меня воспримут инопланетяне, если я их встречу? Подумают, что все люди такие, как я? Вот забавно было бы. Или они воспримут меня как „колёсника“ какого-нибудь?» Мишка вспомнил персонажей из фантастической книги Клиффорда Саймака. «А может быть, они как раз и подумают, что я из их расы?» Мишка рассмеялся, представляя, как его отправляют на незнакомую планету, просто-напросто перепутав с другими существами.

До луны оставалось совсем немного, когда Мишка проснулся.