Читать книгу Сказки для потомков – 3 - Артур Арапов - Страница 22

– Если ты этого не сделаешь, ты погубишь всех своих близких, – шептал чей-то загробный голос. – Ведь ты же больная! Давай, сделай решительный шаг!

Из всех «своих близких» у женщины оставался только её сын, все остальные казались ей чужими, далёкими. Где они там, эти все остальные? Вот она здесь, плетётся себе тихонько по шпалам, а сзади её быстро догоняет поезд…

– Молодец! – хвалит голос, будто прямо из глубины души. – Решилась, наконец-то! Давай, повтори подвиг Анны Карениной! Задуй свечу своей несчастной жизни!

Поезд гудит. Голос ещё громче:

– Ты смелая! Ты можешь!

Выпросив аудиенцию у Господа Бога, бывший земной писатель, а ныне архангел Лев Николаевич Толстой прямо с порога прижал руку к сердцу и пал на колени.

– О, Всемогущий! – взмолился Лев Николаевич. – Прошу, ради всего святого, отпусти на один денёчек на землю грешную!

– Сколько лет ты здесь уже живёшь, – произнёс Бог, – а всё никак от земных забот не отречёшься. Беспокойный ты. Пора бы уж и смириться.

– Да как же можно, Благодетель? Когда там такая несправедливость делается! – восклицает в сердцах Толстой. – А я же ещё, получается, при этом и виноват!

– Ты? – переспросил Господь. – Не понимаю. Как же ты можешь быть виноват, когда ты здесь, а не там?

– Да это всё этот… подстрекатель… киношник бывший, – пояснил Лев Николаевич. – То есть не сам он, а его плохая сторона. Разобиделся, упырь этакий, на барышню одну, которая ему во внимании отказала, вот и пытается её заставить под поезд кинуться! Не вышло у него там, при жизни его грешной, её соблазнить, так здесь хочет попробовать. Упырь, одним словом, он и есть упырь!

– Ну, а ты тут при чём? – спрашивает Бог. – Твоя-то вина с какого боку?

– Ну, как же, – молвит Лев Толстой, приподнимаясь, – ведь она актриса, в кино снималась – да ещё как снималась! – роль Анны Карениной на зубок знает. Кстати, и звать-то её Катей!..

– А это при чём?

– Так ведь Каренина моя от «Карен» происходит, а это уменьшительно-ласкательное от «Екатерина»! В общем, получается, что Катя, что Каренина – всё одно – чистая, непорочная…

– Ага, – кивает Бог. – Теперь, кажется, понимаю. Ты хочешь сказать, что написав свой роман, под одноимённым названием, ты напророчил? Заложил, так сказать, мысль о самоубийстве в голову бедной актрисы?

– Так я же, наоборот, Благодетель, – прокричал тут, чуть не плача, Толстой, – только и хотел, чтобы людям благо было! За то и радел, чтоб они вразумились! Писал, предостерегая, предупреждая о последствиях роковых ошибок!.. А оно, вон как повернулось!..

– Правильно мудрые люди говорят, – припомнил Господь, – благими намерениями выложена дорога в ад.

– Вымощена, – поправил Толстой. – Дорога в ад… Вымощена.

– Да какая разница?! – отмахнулся Бог. – Выложена, вымощена… Суть-то одна: не всегда добрые замыслы добром оборачиваются.

– Так если бы не этот киношный упырь, – вступился за добрые замыслы Лев Николаевич, – бедная актриса и не задумалась бы о поезде! Он же ей, скорпион лютый, все уши прожужжал!

– А ты откуда разведал? – поинтересовался Бог. – Обычно мне первому всё сообщают.

– Так сам же мне этот киношник и поведал, когда в нём доброе начало просыпалось, – отвечает Толстой. – Не знаю, говорит, что мне с собой делать. Второе моё я, то, которое злое, никак не успокоится, говорит, а к Господу нашему обратиться боюсь. И так, мол, между адом и раем болтаюсь. И переживаю, говорит, как бы моё второе я не натворило худого.

– Ага, – кивнул Господь. – Теперь-то всё понятно. Что ж, отправляйся к живым, предостереги актрису, вразуми, пусть не слушает этого упыря. Только не в собственном образе отправляйся, не в образе босого графа с длинной бородою да в русской рубахе – не надо пугать живых – а в образе обычного человека, какого-нибудь там, например, работника-железнодорожника.

Обрадовался Лев Николаевич, перевоплотился в обыкновенного работягу, выбрался через специальный люк на землю грешную, и побежал на железную дорогу, искать бедную актрису.

Поезд летел как угорелый.

«Мало ли, что там виднеется на путях! – оправдывал скорость поезда машинист. – Это всё-таки поезд, а не трамвай!»

– Наш паровоз вперёд летит! – бешено пропели колёса, прыгая по рельсам.

В последнюю секунду, женщина будто опомнилась. Она обернулась, увидела несущуюся на неё громадину. Её ноги самопроизвольно дёрнулись в сторону спасительной тропинки. Надо было сделать всего-то пару шагов. Инстинкт самосохранения говорил: «Надо жить!» Голос в глубине души кричал обратное.

– Замечательно! Вот и пришло избавление от всех бед! – уверял голос. – Не сворачивай с пути назначенного тебе самой судьбой! Хватит быть обузой для окружающих! Иди навстречу!..

– Стой! – услышала тут женщина чей-то оклик. Она обернулась. Запыхавшийся мужичок в рабочей одежонке вынырнул, будто бы из ниоткуда. Лицо его напомнило чьё-то знакомое лицо, но женщине было не до воспоминаний. – Стой!.. Вернее, не стой, а уходи с рельс! Беги! – кричал мужичок, размахивая руками, и глаза его были полны отчаяния. – Ты не Анна Каренина! Тебе надо жить! Ты не Анна!.. Жить!..

Но поезд был уже совсем близко. Гудок заглушил голос мужичка. Ещё секунда и… всё было кончено!

– Господь, – обратился архангел Лев Николаевич к Господу, в очередной раз выпросив у Него аудиенции, – пора что-то делать с этим Сатаной. Я, конечно, понимаю, что кто-то должен искушать людей, подговаривать их к злодеяниям, чтобы выявлять их сущности. Но вот ведь в чём дело. Пока Сатана выявляет таких вот упырей, как тот злосчастный киношник, эти самые упыри губят ни в чём не повинные души! Да, они, эти души, слабые, не в силах противостоять злу, что на них навалилось, но ведь невиновные!

– Зато здесь они сразу попадают в ранг святых, – сказал Господь. – И не забывай, что та жизнь всё-таки временна, а эта – вечна.

В одно мгновение переметнувшись из одного света в другой, актриса застряла между раем и адом. Господу требовалось время, чтобы рассудить, где ей дóлжно находиться. Конечно, с одной стороны, она совершила самоубийство, но с другой – она пошла на этот шаг не сама – её подтолкнули. Считать ли это в данном случае самоубийством? Кто знает… Да и многие другие обстоятельства были повинны в случившемся. Если разобраться, косвенно был виноват и тот, кто создал первый паровоз, и те, что проложили рельсы, и даже Толстой со своей «Карениной».