Читать книгу #ОПАВШИЕЛИСТЬЯ: записки из Телеграм-подполья - Артур Другой - Страница 3

Раньше, когда я представляла себе человека будущего – того другого нам зародыша в нас, – я представляла его не настолько пошлым.

Теперь мне кажется, что я ошибалась. Слепок из жизни, представленный в этой книге, как раз предвосхищает воображаемое мною будущее. В этом будущем человек со всей остротой признает свою потребность близости ему другого человека, соединенность с ним и зависимость от него.

«Я ЕСМЬ ПОШЛОСТЬ», – провозглашает или даже кричит Артур Другой. При этом его заметки – не что иное, как мольба о любви и ее бесконечная проповедь. Ни первое, ни второе, если они искренние, не могут не быть пошлыми.

Общепринятая категория пошлости существует как оттенение своей противоположности – благопристойности. Мы можем сказать о пошлом человеке, что он низко пал или деградировал. Это падение ассоциируется с хаотичной сексуальной жизнью и обсценной лексикой, которой тоже свойственна апелляция к сексуальности. То, что мы оказываемся пошлыми, когда «скатываемся», указывает на базовость пошлости и ее первичность по отношению ко всему благопристойному и приличному. Пошлость – несущая конструкция, благопристойность лишь ее декорация. Декорациями мы прикрываем то, что в основании, что конституирует нашу суть, но как бы мы ее ни прикрывали, она всегда там существует, поэтому и риск скатиться туда есть всегда и у всех. Но не все достаточно для этого рисковые.

Наше ханжество не допускает раскрытия порочности, культурное общество требует ее прикрытости, но когда мы становимся близки другому, мы открываемся ему, предстаем перед ним в своей неприкрытости. Не существует другого способа стать близкими, не показав другому свою не-приличную изнанку, свою порочность и уязвимость.

Мы вполне научились не сближаться с другими, предельно ассоциируясь с приличным фасадом нашей личности, ведь так не больно, так нас сложнее ранить. Правда, за фасадом тоже больно, но боль тупая, ноющая, не настолько острая, как когда другой вторгается в неприкрытую чем-то приличным плоть.

Вы держите в руках (или что они там делают?) кусок плоти со стертой кожей, разглядывая который, вы причиняете ему боль. Не смущайтесь: автор, вручивший вам кусок себя, сам напрашивается на это. Это приглашение к любви, к преодолению ханжества, не позволяющего вам ассоциироваться с Другим и снять с себя кожу.

Жюли Реше