Читать книгу После нас хоть потоп - Артур Грабовски - Страница 3

Квартирка, на фото казавшаяся вполне приличной, на деле оказалась до обидного убогой. Обшарпанная мебель и стены, грязные углы, засаленные подлокотники у дивана, поблекшие за годы зеркала. Через плохо помытые окна лился слабый мутный свет. Батареи стояли на минимуме и почти не грели. Никакого обещанного на сайте домашнего уюта и тепла не ощущалось. Юлий морщился, ходя среди этой рухляди и понося про себя немцев, которые умели делать хорошо только для себя, но никак не для других.

Он не любил Германию, не любил Берлин, не хотел быть здесь. И делать ему здесь было решительно нечего.

Полный самых мрачных мыслей, Юлий завалился на кровать, разблокировал телефон и тупо уставился в экран, не понимая, что собирается делать теперь – то ли посмотреть рейсы из Берлина куда угодно, но желательно подальше, то ли – поискать себе другое жилье здесь. Не к месту в голове возникли вопросы о том, как интересно устроился Дима. Судя по студии, дела у него шли вполне успешно, наверняка и его жилье не выглядит плохо. Может быть, он даже делит его с кем-то. Мысли эти не принесли Юлию никакой радости, так что он попытался отвлечься от них, бездумно тыкая в экран телефона. В итоге он, повинуясь привычке, лениво пролистывал ленты социальных сетей, пока не заметил одну странность.

В следующий момент он уже слушал гудки.

– Ты выпилился из всех соцсетей разом? – начал он вместо приветствия.

– Давно пора было, только время жрут, – Артур на том конце провода щелкнул зажигалкой и затянулся.

– И как ты собираешься вести свои дела? С тобой же теперь не связаться!

– Ты ведь связался. Телефон и рабочая почта на месте.

– Не у всех есть твой номер.

– У тех, кому надо – есть, – Артур явно был не в духе.

– Я нашел Диму, – отрывисто произнес Юлий. – Мы встретились.

– И?

– Он не изменился.

– Какая неожиданность!

Юлий будто воочию видел, как Артур картинно закатывает глаза, мысленно добавляя: «я же говорил».

– Что теперь будешь делать?

– Еще не решил.

– Из Берлина в Варшаву есть прямые рейсы…

– Есть, да, но не особо удобные. Я остаюсь.

– Ясно. Ну, удачи тебе, Юлий.

Артур не стал дожидаться его ответа и повесил трубку. Он злился и не скрывал своих обид. Юлий глянул в окно, выходящее в закрытый двор. Отсюда невозможно было понять, какая сейчас погода, время суток – и то не угадывалось.

Глянув на часы, он прикинул расстояние и начал собираться. Артур никуда не денется, а у Юлия еще оставались незаконченные дела в Берлине.

***

До нужного района Юлий добирался на метро. У него сохранилась Питерская привычка пользоваться чаще этим видом транспорта и не доверять наземному, которого он не знал. Несмотря на это, он умудрился пару раз запутаться в незнакомых ему ветках и станциях. Проклиная плохо продуманную систему, усталый, взмокший и раздраженный, он вылез в трех улицах от нужного места. Снова зарядил противный дождь, было темно, фонари горели как-то мутно. В груди тоже было тяжело и муторно. Хотелось выпить.

«Хотя бы не мороз», – буркнул про себя Юлий, натягивая капюшон поглубже.

Он шёл, глядя себе под ноги, стараясь не снижать заданного быстрого темпа и не думать лишний раз о том, что он делает и зачем. Как раньше – поддаваться порыву, который иначе тебя выжжет изнутри, если не дать ему выход.

Бар не то чтобы приветливо сиял огнями. Точнее, мрачно смотрел полутемными окнами, как бы спрашивая: «тебе точно нужно сюда»?

У дверей толпились крикливые вчерашние подростки, в облаках дыма от вейпов и айкосов. Юлий невольно подумал о том, что в Польше все еще оставались залы для курящих. Артур часто приводил это как пример лучшей жизни. Сейчас казалось, что лучшая жизнь находится где угодно, но точно не здесь.

Юлий с трудом толкнул тяжелую дверь бара и вошел.

Народу здесь хватало. Юлий щурился с непривычки, пытаясь разобраться в том, куда ему надо. Казалось, незанятых столиков к этому часу не оставалось, и за каждым, даже самом маленьким, сидело не меньше трех человек: немцы любили выпить. Запоздало пришла мысль о том, что Дима мог его разыграть и не прийти, или что он будет здесь не один. Но нет: тот обнаружился недалеко от барной стойки с полупустым бокалом темного и свободным стулом рядом.

Юлий довольно усмехнулся: кое-что не изменилось – Дима ждал и надеялся, что он придет.

– В России это называется алкоголизмом, – Юлий поставил свой стакан на столик и пододвинул к себе стул, – пить после рабочего дня. А в Европе – доброй традицией.

– Опаздываешь, – Дима пожал плечами, – я уже думал уходить.

«Врешь», – не сомневался Юлий.

Несколько минут они молча пили, буравя друг друга сердитыми взглядами. Вторую встречу за день уже нельзя было назвать случайной или ошибочной. Обоим было некомфортно, но оба сейчас оказались здесь по своей воле. От пристального взгляда напротив сердце билось быстрее. Становилось жарко, неуютно, молчание давило.

– Расскажешь, как так вышло? – первым не удержался Юлий, неопределенно махнув рукой, подразумевая при этом сразу все.

– Какая разница, – Дима привычно отмахнулся. – Была возможность – уехал.

– И все-таки стал художником.

Юлий произнес это не без гордости. Он все еще помнил, как ему хотелось такой жизни для Димы. Он видел его талант еще тогда, когда в Диму – слесаря из общаги – не верил никто. Впрочем, потом он и сам перестал в него верить.

– Стал тем, кто уродует людей. Это по мне, – в своей типичной манере отозвался тот, скалясь поверх края стакана. – А ты что – муркель? Стал серьезным человеком? Защитил пару докторских?

Юлий напротив тут же спрятал в стакане свой нос. Дима обладал поразительным качеством принижать любые его достижения или таланты, впрочем, превозносить его он тоже умел мастерски.

– Чтобы получить доктора, надо долго преподавать, выступать на конференциях, публиковаться, – проговорил Юлий, – это не по мне. У меня несколько магистратур и… Что?

Дима добродушно смеялся.

– Ботаник, как и был, – проговорил он с улыбкой. – Двигаешь науку?

Юлий неопределенно повел плечами. Похвастаться здесь ему было нечем. Когда-то подающий большие надежды у преподавателей и родителей, он в общем-то скорее их не оправдал. Не знающая покоя натура Юлия гнала его из одной области в другую, увлекала разными организациями и идеями. Научные статьи и конференции сменялись работой в рискованных проектах. Он успел побывать журналистом, лаборантом, организатором мероприятий, вел передачу о современной музыке на одном независимом радио (кстати говоря, в Германии), занимался рекламой, продвижением, социальной деятельностью и всем, за что с регулярностью цеплялся его острый ум. Его мотало из стороны в сторону, как и раньше. Ни о какой серьезной карьере в конкретной области говорить не приходилось.

Таким образом он, разменяв третий десяток лет, все еще находился в каком-то поиске своего пути – если смотреть на его историю со стороны. На деле же сам Юлий давно понял, что это и есть его путь – смена ориентиров и поиск нового. Он не был счастлив, потому что не умел быть счастливым. Все, что он умел – быть свободным и двигаться.

– Ты давно здесь? – решил он уйти от разговоров о себе.

– Без выездов – пять лет, – охотно отозвался Дима. – Берлин мне нравится.

– Ну да.

Было так странно просто сидеть в баре, пить пиво и вести праздные беседы. Последнее, что сохранила память Юлия о Диме, были ссоры, скандалы, вытрепанные с двух сторон нервы. Постоянное неудовлетворение и претензии. Теперь все это осталось в далеком почти призрачном прошлом. Спустя пятнадцать лет уже было поздно решать проблемы или выяснять, кто на самом деле тогда был больше виноват. Все это ушло слишком далеко и затерялось где-то во времени.

Кажется, Дима считал так же, потому что не стремился говорить о былом, да и говорить вообще. Он только смотрел на Юлия нечитаемым темным взглядом, явно ожидая следующего шага: слова или действия.

Но Юлию больше сказать будто бы было нечего. Даже удивительно, учитывая, сколько прошло лет, и сколько всего за эти годы он успел передумать. Проблема была в том, что это были не те мысли, которые можно было озвучивать при вот такой почти случайной встрече. Вероятно, их совсем не стоило озвучивать. Как и приходить сюда.

На языке вертелись глупые вопросы в духе: ты счастлив? У тебя кто-то есть? Как скоро ты забыл нас и начал новую жизнь? Ты искал меня в сети?

Юлий мотнул головой. Это все было не то и неправильно. Пора было допивать уже пиво и прощаться. Встреча спустя пятнадцать лет казалась бессмысленной. Она не давала ровным счетом ничего. И не могла ничего дать, поскольку не имела никакой толковой цели. Разговоры спустя пятнадцать лет? Артур был прав, утверждая, что сказать им с Димой друг другу нечего.

С Димой в принципе все всегда строилось не на разговорах. Юлий знал это, но намеренно гасил в себе другие порывы. Еще днем, при первой встрече, он мгновенно уловил то забытое чувство, тянущее жилы и выворачивающее наизнанку внутренности. Желание. Он затолкал его как можно глубже, отгораживаясь сейчас от Димы бокалом. Он был здесь не за этим. Он хотел поговорить.

Однако разговор все так же не клеился, а Димин внимательный взгляд игнорировать не получалось. Юлий знал – еще пара минут такого молчания, и изображать непринужденность и равнодушие будет уже невозможно. Необходимо было что-то срочно сделать – найти тему для беседы, взять еще по пиву, попрощаться и уйти навсегда.

Юлий придвинул к себе тарелку «фиш энд чипс», которую заказал по приходу и о которой успел забыть. Оглянулся в поисках вилки.

– Вот, – Дима протянул ему приборы, взяв их с соседнего стола.

Юлий схватился за них, как утопающий за круг, но вместо стали внезапно почувствовал горячую кожу. Дима сцепил их пальцы и сжал. Юлий дернулся и застыл, пригвожденный его внимательным взглядом.

– Вот ты и попался, Юлик, – хмыкнул Дима, не отпуская его.

– Ничего подобного, – прошипел Юлий, поджимая губы, – больше я на это не клюю.

– На что? – Дима выгнул бровь.

Юлий не ответил, вырвал руку и демонстративно обтер пальцы салфеткой. Он буквально кожей чувствовал, как Дима начинает закипать. Кое-что не менялось.

– Здесь душно, – Юлий откинулся на спинку стула, лениво огляделся. – Хочу курить.

Не дожидаясь ответа, он встал, захватил свой стакан и вышел из бара. Нужна была передышка, брейк, свежий воздух – что угодно, чтобы унять заходившееся сейчас в бешеной скачке сердце.

Какой-то неполный стакан пива и прикосновение руки – серьезно?!

Юлий был готов разбить стакан себе об голову, если бы это добавило туда немного мозгов. Вместо этого он допил, поставил стакан на подоконник бара, достал сигарету и прикурил, мимоходом отмечая, что пальцы подрагивают, хотя вечер был теплый. Чудесно. Дверь хлопнула – Юлию не надо было оборачиваться, чтобы знать – Дима вышел вслед за ним. Он по-прежнему чувствовал его взгляд кожей, даже если был одет в несколько слоев одежды и в теплую куртку.

Юлий курил, глядя в пространство. Рядом щелкнула зажигалка и потянулась вторая струйка дыма.

– Не думал, что еще увижу тебя, Юлий, – неожиданно признался Дима.

– Я тоже не думал.

Юлий резко повернулся к нему, оглядел. Дима перед ним стоял в распахнутом пальто, поверх которого небрежно и вместе с тем элегантно висел шарф. Настоящий житель Европы – никакой не криминальный завхоз из общаги.

«Если бы раньше…»

Юлий сам оборвал эту мысль. В основе их разногласий никогда не стоял социальный статус или деньги.

– Когда ты улетаешь? – спросил тем временем Дима.

– Завтра, – быстро соврал Юлий, все еще не решаясь ни на какой шаг.

– Как и раньше – все скачешь туда-сюда, Юленька? – Дима оскалился. – До моего дома пятнадцать минут пешком.

–Хорошо.

Юлий ответил быстрее, чем того требовали правила приличия. Будто уже сам Дима мог передумать и уйти без него. Тот только покачал головой с улыбкой и щелчком отправил окурок в свободный полет.

– Пошли, – бросил он и, не оглядываясь, быстро зашагал прочь от бара.

***

Дима жил в малоэтажном доме на неприметной тихой улице. Юлий сразу подумал о том, что не смог бы запомнить дорогу сюда – вокруг не было никаких значимых ориентиров.

– За тем домом начинается большой парк, – махнул рукой Дима, доставая ключи. – Я там бегаю.

Юлий только вскинул брови. На его памяти единственный спорт, который мог быть интересен Диме – мордобой без правил. Будто подтверждая его слова, тот проговорил уже на пороге:

– А через два квартала отсюда есть качалка.

В квартире на первом этаже было темно и тревожно. Юлий, с трудом переборов непонятно откуда взявшуюся робость, шагнул в коридор.

Дима щелкнул выключателем, и пространство залилось неровным слабым светом. Юлий успел заметить только две закрытые двери в конце коридора, как его грубо развернули за плечи. Дима с силой сжал пальцы, но больше ничего не предпринимал.

– Если ты на что-то рассчитываешь, то зря, – твердо произнес Юлий, глядя Диме в глаза. – Я зашел проведать тебя – и только. Посмотреть, как ты живешь.

– Все так же хуево умеешь врать, муркель, – Дима ухватил его пальцами за подбородок, заставляя запрокинуть голову. – Ты вернулся. Мы оба знаем, зачем.

Он сузил глаза, улыбаясь развязно и довольно.

Юлий подумал было возмутиться, но смолчал. Дима был прав, и отрицать очевидное уже не имело смысла. Он сам пришел сюда вовсе не за чаепитием. Юлий сделал шаг назад, Дима не стал его удерживать. Не отрывая от него взгляда, Юлий медленно стащил с себя кроссовки, скинул куртку. Выпрямился. Дима молча наблюдал за ним.

Теоретически еще можно было уйти. Сказать, что все это ошибка, что верное решение было принято пятнадцать лет назад, что Юлий больше не спит с мужиками, соврать что-то еще. В груди глухо ухало сердце, пальцы на ногах поджимались то ли от ужаса, то ли вот восторга. Это был Дима. Все такой же здоровенный, закрывающий собой сейчас входную дверь, тем самым лишая шанса на побег. Хмурый, немолодой мужик с колючей щетиной; способный принести в твою жизнь кучу проблем.

– Прими душ, – бросил Юлий, отворачиваясь и уходя вперед пытаясь сходу определить, какая из дверей ведет в спальню.

Он не успел найти выключатель. Дима, как и прежде, не стал его слушаться. Он налетел на Юлия сзади, смял в руках и одним точным рывком отправил на кровать, которая занимала почти половину небольшой комнаты. В полутьме было сложно ориентироваться, но это и не требовалось. Димины руки уже были везде – жадно шарили по телу Юлия, задирая слои одежды, пытаясь стянуть с него их разом. В итоге Юлий застрял головой в сразу двух воротах – футболки и толстовки, а Дима уже уткнулся носом ему в живот.

Он замер там, обдавая горячим дыханием кожу. Юлию пришлось самому выпутываться из своего «хомута». Наконец освобожденный от верхней части одежды, он откинулся головой на подушку и прикрыл глаза, радуясь, что привычка не заправлять постель осталась при Диме.