Читать книгу Пассажирка из Кале (сборник) - Артур Гриффитс - Страница 7

От неожиданности я смог лишь беспомощно, безнадежно пролепетать заплетающимся языком несколько слов о том, что она сама в этом призналась. Ничто не могло разрядить неожиданно накалившуюся обстановку, и все же упрекать ее в содеянном, бросаться обвинениями в ее адрес было решительно невозможно.

Она увидела это в моих глазах, в смущенной мине, в руках, поднятых в попытке смягчить ее гнев, и в следующих словах ее послышались примирительные нотки.

– Есть разные степени проступков, разные оттенки вины, – сказала она. – Преступления, злодеяния, правонарушения, называйте их, как хотите, не всегда являются совершенным злом. Иногда их можно простить, если не оправдать. Вы согласны?

– В вашем случае мне бы очень хотелось согласиться, – осторожно ответил я. – Я по-прежнему ничего не знаю.

– Вот и хорошо, – твердо произнесла она. – Я ничего не могу вам рассказать. Я не имею на это права, мы с вами совершенно чужие люди, и я не обязана ничего вам объяснять, даже если вы попросите.

– Я ничего не просил и не собираюсь просить.

– Значит, вы согласны понять, забыть мои слова, отбросить подозрения?

– Если вы скажете, что я могу доверять вам, что когда-нибудь вы объясните мне то, что сейчас кажется таким непонятным.

– Мне очень хочется сделать это прямо сейчас, – на миг глубоко задумавшись, произнесла она, а потом, бросив на меня долгий, внимательный взгляд, покачала головой. – Нет, пока что нельзя. Вы должны заслужить мою откровенность, должны доказать, что не станете злоупотреблять ею. Со мной связаны другие люди, и я говорю не только за себя. Вы должны поверить мне, довериться мне или забыть обо мне.

– Как скажете. Я подчинюсь вашему решению. Хотите – расскажите все, а не хотите – не рассказывайте ничего. Если расскажете, я вам помогу, если не расскажете, все равно помогу, насколько это будет в моих силах.

– Безо всяких условий? – И когда я кивнул, ее лицо озарилось такой улыбкой, что все сомнения и тревоги, еще терзавшие меня, вмиг рассеялись. Но, околдованный магией ее ярких глаз, я смело произнес:

– Согласен. Я к вашим услугам. Делайте со мной, что хотите.

– Обещаете? – Она протянула ко мне обнаженные белые, теплые руки, и я на миг прижал их к своим губам в знак верности и подчинения. – Вы будете моим рыцарем и защитником. Я говорю серьезно. Я могу призвать вас сражаться за меня или хотя бы защитить меня в моем нынешнем положении. Что может случиться за время этого путешествия, предугадать я не могу. Есть риск, есть опасность, и я могу попросить вас разделить их со мной. Вы уже жалеете, что согласились?

Она пристально наблюдала за мной, ожидая увидеть малейшие признаки неуверенности, но, что бы ни творилось у меня в душе, внешне я остался тверд.

– Я не разочарую вас, – сказал я и уверенно добавил: – Значит, вы все же решили не сходить с поезда.

– Я должна ехать, у меня нет выбора. Я не могу задерживаться. Но я больше не чувствую себя одинокой и незащищенной. Если случится беда, скажу откровенно, я попытаюсь переложить ее на вас.

– С какой стороны вы ее ждете? – невинно спросил я. – Если я правильно понимаю, вы опасаетесь преследования?

Она предупреждающе подняла палец.

– Так мы не договаривались. Вы не должны меня расспрашивать. Пожалуйста, не задавайте вопросов, просто ждите развития событий. Пока что довольствуйтесь этим. Я больше ничего не могу добавить.

– Надеюсь, я увижу вас снова? – спросил я, когда она встала, собираясь уходить.

– Конечно, если хотите. Почему бы нам попозже не пообедать вместе в вагоне-ресторане? – с обезоруживающей простотой предложила она, улыбнувшись, что ей так шло. – Там будет официант, и на мили вокруг ни одного сплетника.

– А горничная может сесть за соседний столик как ваша компаньонка.

– Филпоттс? Ни в коем случае. Ей нельзя оставлять… Она должна дежурить. Одна из нас должна постоянно находиться на месте. Кто знает, что может произойти. Мы можем потерять его, его могут украсть. Это было бы ужасно после всего, через что нам пришлось пройти.

– По-видимому, для вас это огромная цена. Если бы мне было позволено… – «Узнать больше» хотел я сказать, но она вложила в мои уста другие слова.

– Помочь нам дежурить? Нести караул, так, кажется, говорите вы, военные? Стать одной из нас, войти в шайку воров и вместе с нами отвечать перед законом? О, я бы не осмелилась вас просить о таком. Я вижу, как вы сникли.

– Я готов на многое, чтобы послужить вам. Я с радостью поддержу вас, помогу в любой беде, но всему есть предел, – ответил я несколько сбивчиво под ее насмешливым взглядом. И снова с ней произошла стремительная перемена.

– Значит, есть предел и вашей преданности? – Голос ее сделался холодным, язвительным, и я с болью в сердце почувствовал, что опять упал в ее глазах. – Мне не ждать от вас самопожертвования? Что ж, хорошо. Полезно знать, как далеко можно заходить. Искренне надеюсь, что мне вовсе не придется обращаться к вам за помощью. Какое счастье, что я не стала посвящать вас в свои тайны! Счастливо оставаться, – рассмеялась она и, высокомерно качнув юбками, удалилась.

– Я больше ей ни слова не скажу! – с жаром вскричал я, раздосадованный и раздраженный выше всякой меры ее непостоянным характером. Мне казалось, что меня втягивают в западню, в ловушку, в какую-то страшную неприятность. Но что я знал о ней, о ее истинном характере? Как же мои первоначальные сомнения и подозрения? Она не только не развеяла их, но даже, наоборот, своими оскорбительными словами лишь окончательно сбила меня с толку, своим коварным умом вырвала из меня жалость и обещание оказать дружескую помощь. Я проникся к ней сочувствием, хотя в минуты здравомыслия понимал, что она этого недостойна. Случись мне потерять бдительность, она наверняка втянет меня в неприятности.

Следующие полчаса я проклинал ее и обзывал себя ослом, безнадежным, непроходимым тупицей, податливым на женские чары, готовым идти на поводу у каждого смазливого личика. Но потом со мной произошла резкая перемена. В моих ушах зазвенел ее богатый, красивый голос, я увидел ее обворожительные глаза, вспомнил ее грациозную фигуру, и мое сердце полетело к ней. Мне стало ее ужасно жаль. Как мог я так отмахнуться от нее? Как мог я быть таким черствым, если она действительно попала в беду? Ведь она – женщина, слабая, беззащитная женщина. Я не мог оставить без помощи, бросить ее. Каким бы неприглядным ни было ее поведение, она обратилась ко мне за защитой, но я чувствовал сердцем, что от меня она может получить нечто большее. Разумеется, я понимал, что не должен становиться между нею и возмездием, неминуемо следующим за любым проступком, но что если я мог бы помочь ей избежать его?

Такая возможность оказалась ближе, чем я думал. Благим намерениям, вскормленным моими последними размышлениями о миссис Блэр, суждено было очень скоро пройти проверку.