Читать книгу Золотой век немецкой диаспоры в России. Императоры и колонисты - Артур Грюнер - Страница 6

Екатерина II быстро познала, что опорой абсолютной монархии может быть только дворянство – класс собственников земли и крестьянства, к которому относится и гвардия, приведшая ее к власти. Политике опоры на дворянство она следовала всю свою жизнь, нисколько не заботясь о положении самого забитого, бедного и бесправного класса крестьянства, составлявшего абсолютное большинство населения. Она как огня боялась революции, как это произошло во Франции, противилась малейшим поползновениям ущемления своей власти конституционной монархией, которую предлагали передовые мыслители того периода, в частности, Никита Панин.

Ознакомительная поездка императрицы

по Волге

Для укрепления своего авторитета в высших кругах общества Екатерина II на шестом году своего правления предприняла ознакомительную поездку, так называемый «Волжский вояж», водным путем по Волге из Твери в Синбирск, который длился со 2 мая по 5 июня 1767 года. При этом посещение ею саратовских земель с ее колонистами даже и не планировалось, хотя смысл поезки, вроде бы, был «ознакомление с состоянием дел в Поволжье».

Это путешествие по Волге с посещением лежащих на пути городов на специально построенных речных судах представляло собой целую флотилию из одиннадцати больших и ряда малых кораблей и лодок с общим экипажем в 1122 человек «армейских и прочих флотских, солдатских и адмиралтейских чинов». Кроме своего окружения из высшего дворянского сословия императрицу сопровождали иностранные послы со своими свитами. Для сухопутного «шествия» Екатерины II и придворных вельмож из Москвы до Твери было приготовлено 300 «дорожных колясок». Специально оборудованные кареты везли гардероб, ширмы, приборы, аптеку.

К приезду императрицы на тверской верфи была полностью закончена постройка судов флотилии для путешествия, закончена отделка Императорского путевого дворца и у пристани была пришвартована парусно-гребная тринадцатибаночная, то есть, с двумя вспомогательными парусами и 13 парами гребцов, галера «Тверь», уже опробованная на пути от Твери до Казани и обратно ее строителем и капитаном. Эта галера была флагманским судном гребной флотилии, специально обустроенной для постоянного пребывания знатных особ: императрицы Екатерины II и двух фрейлин, капитана, а также командира галерного флота графа И.Г.Чернышова.

Сопровождать государыню во время ее путешествия в качестве командира «Твери» был назначен капитан 1-го ранга П.И.Пущин. Согласно составленногй им табели, в экипаже галеры состояли 1 штаб-офицер, 3 обер-офицера, 14 унтер-офицеров и 190 рядовых. Даже если учесть, что большая часть рядовых использовалась в качестве гребцов, то все-же эта команда представляла неплохой штат охраны «Ея Императорского Величества»!

Водный маршрут начинался от Твери и шел на Углич, Рыбную слободу и затем на Ярославль. В каждом городе императрица со свитой сходила на берег, останавливалась у губернатора или в специально построенном дворце, отстаивала молебен в местной церкви или соборе, посещала исторические места, знакомилась с предприятиями, принимала подданных, выслушивала пожелания и жалобы.

В Ярославле по случаю приезда императрицы был устроен бал, на котором «государыня была одета в русском ярославском платье и кокошнике». Праздник закончился феейерверком. А далее, разобрав споры местного купечества, императрица велела Сенату заменить ярославского воеводу Кочетова, так как он «по нерасторопности своей должность исполняет с трудом и не может способствовать восстановлению мира между купечеством».

При подходе флотилии к Костроме императрица прежде всего посетила Ипатьевский монастырь – «колыбель Дома Романовых». Здесь она слушала литургию, после чего обедала с местным духовенством и дворянством, расспрашивая их о легенде про Ивана Сусанина и о городе. Узнав, что «как город сей, так и его уезд не имеют никакого герба», Екатерина II отправила в тот же день письмо генерал-прокурору Сената А. А. Вяземскому: «Прикажите в Герольдии сделать городу и уезду костромской герб, коим намерена их пожаловать».9

И еще одно событие заслуживает упоминания. Как отмечают историки, речи генерала А.И.Бибикова и местного архиепископа Дамаскина по случаю приезда императрицы в Ипатьевский монастырь стали дополнительным публичным признанием Екатерины II как законной правительницы как продолжательницы династии Романовых со стороны, как духовной, так и светской элиты государства

В Нижнем Новгороде императрице был представлен местный изобретатель-механик Иван Петрович Кулибин, впоследствии приглашенный в столицу. По просьбе местных купцов она постановила основать Нижегородскую торговую компанию, указав «торговать им, чем за благо разсудят».10

В Казани императрица пробыла более, чем в иных городах, целых пять дней. Посетила Богородицкий монатырь, где слушала обедню и прикладывалась к Казанской иконе Божьей Матери, украсив ее и образ Спасителя бриллиантовыми коронами. У ворот монастыря она встретила 90-летнего генерал-майора Нефеда Никитича Кудрявцева, соратника Петра I.

В этом городе императрица каждый день принимала чиновников, представителей дворянства и купечества, офицеров, учителей, инородцев. Убедившись в лояльности мусульман, она подтвердила курс на облегчение их положения в стране. Она уравняла татарское купечество в правах с русским, дала разрешение строить мечети, ввести обучение некоторых категорий государственных служащих татарскому языку, а также утвердила положение о каменной застройке города.

Она посетила Болгарское городище и была возмущена тем, что древние сооружения были сломаны или перестроены несмотря на то, что Петр I, посетивший это городище в 1722 году, приказал сохранять памятники древности.

Конечным пунктом путешествия планировалась Казань, а водный маршрут до тогдашнего Синбирска был выбран для того, чтобы сократить обратный сухопутный путь. Отсюда императрица 8 июня выехала в Москву. Она спешила из-за известия об опасной болезни наследника Павла Петровича, которое получила во время путешествия.

Она не доехала до Саратовских колоний, да и ранее не планировала этого, что представляется политически верным шагом. Она сознательно окружала себя русскими государственными деятелями, и не могла позволить себе особое отношение к своим «соотечественникам», чтобы не вызвать зависти со стороны своего ближнего окружения.

Но граф Григорий Орлов вместе с членами «Канцелярии опекунства иностранных» были вынуждены продолжить путь до Саратова в «Саратовскую контору иностранных поселенцев» по делам немецких колоний в Поволжье.

Многие участники путешествия из свиты и встречавших ее лиц вошли в состав еще ранее задуманной и бывшей уже в фазе подготовки «Комиссии для составления нового Уложения», созванной уже через три недели, 31 июня 1767 года, а генерал-майор А.И.Бибиков (это он произнес в Ипатьевском монатыре проникновенную речь о достойной продолжательнице романовской монархии) был назначен ее маршалом (председателем). Город Синбирск в 1780 году в связи с реорганизацией административного деления Поволжья по предложению Екатерины II был переименован в город Симбирск.

Уложенная комиссия

Основными заботами Екатерины II в это время были меры по укреплению монаршей власти, и она опять предусмотрела подходящее мероприятие. Наиболее выдающимся государственным актом в этот период ее правления является созыв в Москве в июне 1767 года Уложенной комиссии, коллегиального органа для выработки и систематизации государственных законов. Проведением этого мероприятия она добивалась решения сразу двух целей. Она могла реформировать громоздкую систему управления и укрепить собственный авторитет в глазах широких масс населения.

Сами эти комиссии не были новыми для России, они созывались уже семь раз после первого Соборного уложения 1649 года. Но созванная Екатериной комиссия сословных представителей в 1767 году была наиболее масштабной и представительной. Задача этой народной комиссии была придать российскому абсолютизму видимость сословно-представительной монархии, что соответсвовало мировоззрению Екатерины, которой нравилась роль просвещенного монарха.

Так оно и получилось в глазах ее современников. На дворе уже была эпоха Просвещения, и высшие классы общества, как указывают историки, не могли не сознавать, что свод законов, принятый земским собором в середине XVII века, задолго до петровских преобразований, безнадежно устарел. Назрела необходимость перемен.

Призывались в комиссию представители разных сословий «не только для того, чтобы выслушать нужды и недостатки каждого места…, но и для заготовления проекта нового уложения» по заготовленному императрицей наказу.

Широту комиссии можно себе представить, если учесть, что в ней приняли участие 564 депутата. Из них 28 были от правительства, 161 от дворян, 208 от горожан, 54 от казаков, 79 от крестьян и 34 от иноверцев (татары, башкиры, черемисы). Депутаты привозили наказы, которые нужно было рассмотреть и решения по ним вносить в новое законодательство. Кроме большой комиссии были созданы малые комиссии по отдельным направлениям. Сама императрица в работе комиссии не участовала, но следила за ее работой.

Общественностью, собранной со всей империи, это событие было принято настолько восторженно, что уже на второй неделе работы именно этой комиссией было принято решение просить Екатерину II принять титул «великой, премудрой, матери отечества».

Вот так она, уже через шесть лет после прихода к власти, добилась всенародного признания, того, что хотела еще со времени, когда в Манифесте по поводу восшествия на престол, собственноручно приписала «по воле всего народа».

Историки отмечают недостаточную подготовленность вопросов и малопродуктивность работы комиссии, которая 18 декабря 1768 года, через полтора года, была распущена под предлогом начала войны с Турцией и тем, что многие депутаты должны были отправиться к войскам по месту службы. Только члены частных комиссий продолжали работу.

Некоторые положения, выработанные комиссией, вошли в «Учреждения для управления губерний Всероссийской Империи» от 1775 года, инициированное также Екатериной. По этому акту России предстояло еще сотни лет оставаться самодежавной монархией, опиравшейся на привелигированную верхушку (дворянство) и с совершенно бесправным крестьянством, составлявшем в сугубо аграрной стране абсолютное большинство населения.

Екатерина II, любуясь на себя как на «просвещенную монархиню», другого государственного строя, кроме как абсолютной монархии, не знала и не хотела знать. Вместе с тем, удивительно, как Екатерина умело лавировала и могла, в конце концов, завоевать доверие завистиков. А было их у нее достаточно, как в верховных кругах, так и среди простого народа.

Поездка в Крым и на Кавказ также подальше

от немецких поселенцев

Также не посетила Екатерина II своих колонистов на Волге и во время своего второго крупного путешествия по стране – посещения Крыма и Кавказа со 2 января по 11 июля 1787 года. Она могла хотя бы проездом побывать в поволжских колониях, но она выбрала более западный маршрут через города Смоленск и Киев. Наверняка потому, что в западной части страны лучше была развита дорожная сеть, а может быть и потому, что она боялась проявлять излишнюю близость к немецким поселенцам.

Автор убедился в возможности такой позиции, сравнив ситуацию в столице Среднего Урала после перестройки, когда в нем возникло общество немцев «Возрождение». На вопрос одного участника заседания этого общества, почему, мол, наш губернатор, сам по национальности немец, ни разу не принял участия в собраниях нашего общества, тогда как в соседней области губернатор уже несколько раз присутствовал и принимал живое участие в обсуждении проблем молодого общества, председатель объяснил ситуацию.

Он сказал, примерно так. Вы забыли, как еще недавно вас называли фрицами и фашистами? Вот также к нашему немецкому губернатору относятся завистники в коридорах власти. Они, не скрывая свою неприязнь, во всеуслышание между собой говорят, что мол, вот засел в самом высоком кабинете «фашист» и командует нами.

Самозванцы периода правления

Екатерины II

Кажется, ни при одном правителе Российского государства не было так много самозванцев, как при Екатерине II. За 34 года правления – 65 самозванцев, из них тридцать 30 «ея законных супругов Петров Федоровичей», оживших или каким-то образом избежавших смерти, но незаконно отлученных от власти. Каково было ей с завидной регулярностью, примерно один раз в полгода, выслушивать сообщения тайной канцелярии о том, что, вот, снова появился новый претендент на трон, обвиняющий ее в узурпации власти.

Было о чем задуматься вошедшей во власть, но вынужденной постоянно находиться настороже властной правительнице. И это еще в то время, как в Шлиссельбургской крепости находился законный император Иван VI, можно сказать, российский «человек в маске», но опять же по российским условиям больше «человек в каменном мешке».

Западные историки до настоящего времени не смогли выяснить, кто-же в действительности был этот несчастный из времени Людовика XIV. Считается, что французская история является всего лишь отличным литературным сюжетом, созданным Александром Дюма с подачи Вольтера. Российская история Ивана VI является подлинным фактом и величайшим позором российской истории периода дворцовых переворотов и женского правления. Это правдивая история и трагическая судьба младенца-императора Ивана VI Антоновича, правнука Ивана V, сводного брата и соправителя Петра I.

Он родился 12 августа 1740 года, и в пору дворцовых переворотов, уже в октябре того же года, был провозглашен императором при регентстве вначале герцога Курляндского Бирона, а затем его матери Анны Леопольдовны. Он провел в заточении практически всю свою жизнь и погиб при попытке освобождения его в возрасте 23 лет. Некоторые историки сообщают, что он четырьмя стенами каземата был доведен до положения полусумасшедшего. Другие уверены, что он был грамотен, читал библию и желал бы тихо и мирно жить в монастыре. В заключении его навещали все три монарха, правившие в это время, Елизавета Петровна, Петр III и Екатерина II, но никто из них не проявил милости к его судьбе.

Пока он был в заточении, предпринимались попытки освобождения и возведения его на престол. Последняя попытка обернулась для него гибелью. Он погиб, когда подпоручик Мирович попытался освободить его. Не знал подпоручик строгого и коварного приказа Екатерины II его стражникам Власьеву и Чекину – убить узника при попытке его освобождения.11

Существует конспирологическая версия, согласно которой заговор могла спровоцировать сама Екатерина II, чтобы избавиться от тени несбывшегося, но законного императора.

Восстание под руководством Пугачева

Но представлял наибольшую опасность для трона и создал огромнейшую разруху в стране Емельян Пугачев, безграмотный казак Донского казачьего войска. По подсчетам следователей после его поражения, родился он в 1742 году в станице Зимовейской Донской области, в которой примерно 110 лет тому назад (в 1630 году) родился другой предводитель широкого казачьего выступления, Степан Разин.

Емельян был младшим сыном в семье донского казака Ивана Михайловича Пугачева и его супруги Анны Михайловны. Пугачевы жили в Зимовейской издавна, унаследовав свою фамилию от деда Емельяна – Михаила Пугача. Семья принадлежала православной вере, как и большинство казаков черкасской малороссийской станицы, в то время, как большинство яицких и многие верхнедонские казаки были приверженцами старообрядчества.

Служба Пугачева в армии

В 17 лет Емельян был записан на казацкую службу вместо отца, ушедшего в отставку. Еще через год он женился на Софье Дмитриевне Недюжевой, казачке станицы Есауловской. Через неделю после свадьбы Емельян был включен в команду казаков, направленных в Пруссию. Участвовал в Семилетней войне 1756—1763 годов, со своим полком состоял в дивизии графа З.Г.Чернышева. Походный атаман донских полков полковник Илья Денисов взял его к себе в ординарцы. За три года службы в Пруссии он побывал в Торуне, Познани, Кобылине, участвовал в ряде сражений, избежав каких-либо ранений. Но не избежал и наказания плетьми за то, что однажды во время ночной тревоги упустил лошадь начальника.

Со смертью Петра III войска были возвращены в Россию, и Пугачев проходил службу в своей станице. Здесь родились его дети: сын Трофим и дочери Аграфена и Кристина. Спокойная служба дома прерывалась командировками, как, например, в Польшу для поиска и возвращения в Россию бежавших старообрядцев.

После начала русско-турецкой войны в 1769 году Пугачев в офицерском звании хорунжего был направлен к Бендерам. При взятии Бендер в 1770 году войсками генерала Петра Панина отличился и хорунжий Пугачев.

И здесь один из офицеров имел неосторожность сказать хорунжему Пугачеву: «Ах, как же ты похож на покойного императора Петра Федоровича».

Хорунжий эти слова запомнил, а через некоторое время встретился с недовольством Яицких казаков тем, что вместо выборных атаманов центральные власти стали войсковых атаманов назначать. Кроме того, ему рассказали, как жестоко было подавлено восстание Яицкого казачества весной и летом 1772 года. Тогда он решил, что может собрать народную армию и свергнуть правительство самозванной иностранки.

Но время для выступления еще не пришло. После отвода войск на зимние квартиры в Елисаветград Пугачев заболел («гнили у него грудь и ноги»). В дальнейшем рубцы после язв на груди он выдаст своим сообщникам за знаки монаршего происхождения. От лечения в лазарете отказался, лечился народными средствами и вследствие уклонения от службы оказался беглым казаком.

Во время своих скитаний с несколькими поимками и побегами он часто встречался с казаками различных станиц, в большинстве своем староверческими. После более чем года такой жизни, он в августе 1772 года получил, наконец, предписание на поселение в Малыковскую волость на Волге.

Восстание Яицкого войска

Приехав на место, он в старообрядческом ските Введения Богородицы встретился с игуменом Филаретом, главой старообрядческой общины на Иргизе, левом притоке Волги. От него он услышал о недавних волнениях в Яицком войске. О Господи, не волнениях, а настоящем восстании с расстрелом людей, женщин и детей из пушек картечью, с убийством женщинами высланного на усмирение восстания генерала Тотлебена, с осуждением на колесование и виселицу, а также высылку в Сибирь, многих десятков казаков с семьями. Это была настоящая война Яицкого казачества за свои старинные справедливые, как они считали, устои, поколебленные центральной властью.

Московское правительство переселяло казаков в зависимости от политической ситуации на новые пограничные рубежи, что вызывало их неудовольствие, но главное, у них отняли право выбора старшин, заменив его назначением их сверху. Это привело к тому, что казачество разделилось на «старшинских» и «войсковых». Первые были начальниками, вторые – рядовыми, и это привело к злоупотреблениям властью и назаконному обогащению «старшины». Так, во время весеннего лова рыбы простые казаки сетовали на то, что «старшинские привозили до 30—40 возов рыбы, а рядовые – только 2—3 воза». Разница существенная, и она была бы невозможной при старой системе избрания старшин.

Во время посещения Пугачевым Яицкого городка участники недавних событий рассказывали ему, выдававшему себя за купца, об обидах, терпимых казаками от правительства и «старшинской» стороны, о преследованиях скрывающихся казаков и о строгих приговорах им при их поимке.

«Я вить не купец, а государь Петр Федорович»

Когда речь дошла до того, что имеются слухи о том, что на Волге объявился спасшийся государь Петр III, Пугачев вдруг заявил: «Я-де вить не купец, а государь Петр Федорович, я та-де был и в Царицыне, та Бог меня и добрыя люди сохранили, а вместо меня засекли караульного солдата, а и в Питере сохранил меня один офицер».

О том, что Пугачев выдал себя за императора Петра III, на него было донесено. Он был арестован и доставлен в Казань, где был приговорен к наказанию плетьми и пожизненной каторге в Пелыме. Пока приговор утверждался в Петербурге, он сумел снова бежать и перебраться к яицким казакам, где сумел установить контакт с оставшимися в живых участниками Яицкого восстания.

Некоторым он даже открылся в том, что он самозванец, но это для озлобленных людей не имело значения, им нужен был убедительный повод к тому, чтобы поднять народ и вернуть старые порядки. Его сподвижники выдали ему войсковые знамена, которые удалось сохранить во время восстания.12

Понимая, что он, неграмотный, может быть быстро разоблачен, он призвал к себе грамотного казака в качестве писаря, которому диктовал свои «царские указы», не подписывая их, как он говорил, до взятия его армией Санкт-Петербурга.

Надо сказать, что «Декрет о вольности дворянству» Екатерины II создал серьезную оппозицию правительству со стороны низших слоев общества. Крестьянство оставалось закрепощенным и бесправным у господ-дворян, казаки были недовольны утратой «вольностей», среди монастырских крестьян ходили слухи о предстоящей секуляризации, что создавало неуверенность в будущем, росло недовольство среди приписанных к заводам горнозаводских крестьян.

Начало восстания

Восстание началось в сентябре 1773 года, когда на хуторе перед 40 заговорщиками был зачитан «царский указ». На следующий день Пугачев во главе 60 человек выступил на Яицкий городок, и еще через день у него было уже около 200 человек.

Он понимал, что для штурма сил недостаточно, поэтому, как сообщается, казнив 11 казаков, не пожелавших признать его «царем», двинулся вверх по течению Яика, собирая в свою армию недовольных.

Он провел казачий круг, на котором были избраны руководители восстания, а еще вскоре были взяты близлежащие крепости. Это было несложно, так как казаки сами переходили на сторону восставших.

Обещание народу «земель, пороха и соли»

Сразу же началась вакханалия с изощренным убийством комендантов крепостей, офицеров и дворян, насилием и грабежами. После указа «царя» с обещанием татарам, башкирам и калмыкам земельных владений, пороха и соли, восстание стало распространяться со скоростью степного пожара. Восстание быстро охватило весь Оренбургский край, Урал, Прикамье, Башкирию, часть Западной Сибири, Среднее Поволжье.

В марте 1774 года против Пугачева были отправлены регулярные войска, которым крестьянская «армия» Пугачева не могла оказать серьезного сопротивления – как собирались, так и разбегались. Тем не менее, благодаря несогласованности командования правительственных войск, у Пугачева появилась возможность после двух поражений снова собрать значительные силы и взять несколько укрепленных крепостей. В мае его армия снова была разбита наголову, но Пугачеву удалось бежать. Он направился в сторону Челябинска, где ему удалось привлечь на свою сторону крупные отряды восставших башкир под руководством Салавата Юлаева.

Салават Юлаев

Этот 19-летний башкирский сэсэн (поэт-сказитель), батыр (военный деятель) и национальный герой, каким впоследствии большевики его называли, стал его сподвижником. Он родился в деревне Текеево Шайтан-Кудеевской волости Уфимской провинции Оренбургской губернии. Деревня не сохранилась, она, как и многие другие деревни, население которых участвовало в восстании, была сожжена регулярными войсками.

Салават Юлаев происходил из потомственной семьи тархан, привелигированной башкирской знати. Его отец Юлай Азналин был волостным старшиной и служил в Российской императорской армии, регулярно участвовал в стычках с калмыцкими дорожными разбойниками и принимал участие в кампании против польских конфедератов в составе трехтысячного отряда башкирской конницы, направленной в Польшу на помощь основным силам армии под командованием А.В.Суворова.

Воинской наградой ему были земли и деревни в Оренбургской губернии. В 1773 году его земля и деревни были отобраны под строительство Симского железоделательного завода. По-видимому, это явилось решающим фактором, почему 11 ноября 1773 года Юлай Азналин и его 19-летний сын Салават в составе Стерлитамакского иррегулярного башкирско-мишарского (татарского) корпуса с оружием перешли на сторону повстанцев и встали под знамена мятежного казака Емельяна Пугачева. При этом, по словам очевидцев, башкиры знали о самозванстве Пугачева, но пошли за ним «не для него, а для освобождения своих земель и свободы».

Салават вместе с отцом был в составе армии Пугачева год с небольшим, при этом им удалось взять Симский и соседний Катавский заводы, то есть, на некоторое время вернуть земли отца. Пугачев с помощью войск Салавата сумел взять Красноуфимск, заводы Рождественский, Воткинский и Ижевский, а затем и предместья и город Казань, кроме цитадели.

Приказ «царя»: Немцев не трогать!

Интересно указание на то, что когда Пугачев со своим войском двигался вдоль Волги, то проходя немецкие колонии, высылал вперед людей для предупреждения немцев-колонистов, чтобы сидели взаперти. Понимал, что назвавшись Петром III, хотя и внуком Петра I, но и сыном голштинского, то бишь сугубо немецкого, принца, он как таковой должен был оберегать приглашенных в Россию немцев.

Но грабежи и захват людей для продажи в рабство, которые происходили в колониях саратовских немцев с самого начала поселения, продолжались и теперь, в это смутное время крестьянского восстания. Только хорошо организованные жители Сарепты сумели заблаговременно закопать все наиболее ценное и отправить своих людей по воде в Астрахань. Ядро армии Пугачева, конечно, выполняло его приказы отностительно того, чтобы не зорить немецкие колонии, но примкнувшие к нему татары, чуваши, мордва и калмыки видели в них хорошую добычу, и вовсю занимались бандитизмом.

В середине июля отряд подполковника И.И.Михельсона разгромил армию Пугачева, башкиры его тоже покинули. Но местное население поддерживало Пугачева и ему удалось снова собрать 10-тысячную армию. Но, как и раньше, его отряды не могли противостоять регулярным войскам, и в августе и эта его армия была разбита. Ему со своей личной охраной пришлось бежать. Потеряв свою армию, Пугачев не знал, куда ему податься, то ли к запорожским казакам, то ли в Турцию, то ли в Сибирь.

Конец восстания

Планам Пугачева совершиться не удалось, так как уже созрел заговор против него. Его приспешники, понимая, что дело восставших проиграно, хотели получить помилование в обмен за выдачу своего атамана. После 15 месяцев разбойных действий они доставили его в Яицкий городок и передали правительственным войскам.

Уже через два дня его допрашивал генерал-поручик А.В.Суворов, к этому времени вызванный с театра военных действий. Он же и доставил самозванца в Симбирск. В железной клетке, установленной на арбе, под усиленным конвоем. Здесь Пугачев под пытками назвал большинство своих еще живых сообщников, которые тоже были арестованы.

10 января 1775 года Пугачеву и сообщникам был вынесен приговор. Его и Перфильева должны были четвертовать, но палачу было передано указание Екатерины II начать с отсечения головы, что и было сделано. Не пристало «просвещенной монархине» снизойти до варварства прошлого столетия, когда Степану Разину и его младшему брату вначале отрубали руки и ноги, а затем уже голову.

Приговор Пугачеву, вынесенный комиссией из 38 сановников, был приведен в исполнение того же дня 10 января 1775 года в Москве на Болотной площади с этим милостивым монаршим «смягчением». Обе жены и дети Пугачева, хотя и признанные невиновными, были сосланы в ссылку в крепость Кексгольм в Карелии, где содержались в тюремных условиях. За все двадцать лет своего дальнейшего правления Екатерина II никакого смягчения их участи не допустила.

Людские потери, моральный

и экономический ущерб страны

Ее озлобление можно понять, если принять во внимание огромные людские потери, моральный ущерб на международной арене для императрицы и неимоверно огромные экономические потери для страны, вызванные Пугачевским бунтом. Десятки металлургических заводов (официально указано 89) были разрушены или уничтожены полностью, убиты управляющие и инженерно-технический персонал, разграблены и уничтожены орудия производства. Россия много лет не могла оправиться от такого экономического потрясения.

Заслуживает внимания судьба Салавата Юлаева. Он в зависимости от обстановки действовал то вместе с Пугачевым, то отдельно. А после пленения Пугачева продолжал борьбу на территории Башкирии. Однако, осенью 1774 года повстанцы окончательно были разбиты в горах Каратау. Салават был взят в плен, а его отец добровольно сдался властям. Известно, что жены и дети Салавата были еще до его ареста взяты под стражу и привезены в Уфу. Дальнейшая их судьба неизвестна.

Отец и сын, Салават Юлаев и Юлай Азналин, были приговорены к физическому наказанию и вечной каторге в балтийской крепости Рогервик, где оба умерли к концу 1800 года.

После подавления пугачевского восстания, с целью искоренения всех воспоминаний о тех событиях и прекращению распространения сведений о них по Европе, Екатерина II издала указы о переименовании всех мест, связанных с этими событиями. Станица Зимовейская, где родился Пугачев, была переименована в Потемкинскую, дом, в котором он родился, было велено сжечь, река Яик переименована в реку Урал, Яицкий городок – в Уральск, Яицкое войско – в Уральское казачье войско. Имя Пугачева во всех церквах подлежало предавать анафеме, само событие называлось не иначе, как «известное народное замешательство».

После окончания войны с Турцией и заключения мира с «Портою Оттоманскою» было провозглашено прощение всем беглым государственным (но не крепостным) крестьянам при условии их возвращения в деревни в течение двух лет. Вновь был введен запрет на смертную казнь, отмененный во время восстания.

Ну как-же, не могла-же Екатерина II выглядеть в глазах Европы хуже своей предшественницы Елизаветы Петровны, за время своего 20-летнего правления не применившей смертную казнь ни разу.

Итак, очередная напасть ликвидирована, но мы же помним, что самозванцы объявлялись с завидной периодичностью, в среднем, через полгода, так что Екатерине II все время надо было быть настороже. Да и не все самозванцы вызывали такое тяжелое потрясение в стране, и не все подвергались такому тяжелому осуждению, как Пугачев.

Известно еще о некоторых самозванцах, которые были признаны для государственных устоев не опасными, и чаще всего после внушений или порки розгами отпускались. Императрица очень хотела выглядеть доброй «матерью империи», а не злой ведьмой.