Читать книгу Приключения Шерлока Холмса (сборник) - Артур Конан Дойл - Страница 8

На следующий день все газеты были полны сообщениями о так называемой «Брикстонской тайне». Каждая газета поместила подробный отчет о происшедшем, а некоторые напечатали и статьи. Из них я узнал кое-что для меня новое. У меня до сих пор хранится множество газетных вырезок, а в записной книжке есть выписка из статей о загадочном убийстве. Вот содержание нескольких из них:

«Дейли телеграф» писала, что в истории преступлений вряд ли можно найти убийство, которому сопутствовали бы столь странные обстоятельства. Немецкая фамилия жертвы, отсутствие каких-либо явных мотивов и зловещая надпись на стене – все говорит о том, что преступление совершено политическими эмигрантами и революционерами. В Америке много социалистских организаций; по-видимому, убитый нарушил какие-то их неписаные законы и его выследили. Бегло упомянув германский фемгерихт[12], aqua tofana[13], карбонариев, маркизу де Бренвилье[14], теорию Дарвина, теорию Мальтуса и убийства на Рэтклиффской дороге[15], автор статьи под конец призывал правительство быть начеку и требовал усиления надзора за иностранцами в Англии.

«Стандард» подчеркивала, что беззакония такого рода, как правило, происходят при либеральном правительстве. Причина тому – неустойчивое настроение масс, что порождает неуважение к закону. Убитый, по происхождению – американец, прожил в нашей столице несколько недель. Он остановился в пансионе мадам Шарпантье на ТоркиТеррас, в Камберуэлле. В поездках его сопровождал личный секретарь, мистер Джозеф Стэнджерсон. Во вторник, четвертого числа сего месяца, оба простились с хозяйкой и поехали на Юстонский вокзал к ливерпульскому экспрессу. На перроне их видели вместе. После этого о них ничего не было известно, пока, согласно приведенному выше отчету, тело мистера Дреббера не было обнаружено в пустом доме на Брикстон-роуд, в нескольких милях от вокзала. Как он туда попал и каким образом был убит – все это пока окутано мраком неизвестности. «Мы рады слышать, что расследование ведут мистер Лестрейд и мистер Грегсон из Скотленд-Ярда; можно с уверенностью сказать, что с помощью этих известных сыщиков загадка разъяснится очень скоро».

Газета «Дейли ньюс» не сомневалась, что это – убийство на политической почве. Деспотизм континентальных правительств и их ненависть к либерализму прибили к нашим берегам множество эмигрантов, которые стали бы превосходными гражданами Англии, если бы не были отравлены воспоминаниями о том, что им пришлось претерпеть. У этих людей существует строгий кодекс чести, и малейшее его нарушение карается смертью. Нужно приложить все усилия, чтобы разыскать секретаря покойного, некоего Стэнджерсона, и разузнать об особенностях и привычках его патрона. Чрезвычайно важно то, что удалось установить адрес дома, где он жил, – это следует целиком приписать энергии и проницательности мистера Грегсона из Скотленд-Ярда.

Мы прочли эти статьи за завтраком; Шерлок Холмс потешался над ними вовсю.

– Я же говорил – что бы ни случилось, Лестрейд и Грегсон всегда останутся в выигрыше!

– Это зависит от того, какой оборот примет дело.

– Ну что вы, это ровно ничего не значит. Если убийцу поймают, то исключительно благодаря их стараниям; если он удерет – то несмотря на их старания. Одним словом, «мне вершки, тебе корешки», и они всегда выигрывают. Что бы они ни натворили, у них всегда найдутся поклонники. Un sot trouve toujours un plus sot qui l'admire[16].

– Боже, что там такое? – воскликнул я, услышав в прихожей и на лестнице топот множества ног и гневные возгласы нашей хозяйки.

– Это отряд уголовной полиции Бейкер-стрит, – серьезно ответил Шерлок Холмс.

В комнату ворвалась целая орава на редкость грязных и оборванных уличных мальчишек.

– Смирно! – строго крикнул Холмс, и шестеро оборванцев, выстроившись в ряд, застыли неподвижно, как маленькие и, надо сказать, довольно безобразные изваяния. – Впредь с докладом будет приходить один Уиггинс, остальные пусть ждут на улице. Ну что, Уиггинс, нашли?

– Не нашли, сэр, – выпалил один из мальчишек.

– Я так и знал. Ищите, пока не найдете. Вот ваше жалованье. – Холмс дал каждому по шиллингу. – А теперь марш отсюда, и следующий раз приходите с хорошими новостями!

Он махнул им рукой, и мальчишки, как стайка крыс, помчались вниз по лестнице; через минуту их пронзительные голоса донеслись уже с улицы.

– От этих маленьких попрошаек больше толку, чем от десятка полисменов, – заметил Холмс. – При виде человека в мундире у людей деревенеет язык, а эти сорванцы всюду пролезут и все услышат. Смышленый народ, им не хватает только организованности.

– Вы наняли их для Брикстонского дела? – спросил я.

– Да, мне нужно установить один факт. Но это только вопрос времени. Ага! Сейчас мы услышим что-то новенькое насчет убийства из мести. К нам жалует сам Грегсон, и каждая черта его лица источает блаженство.

Нетерпеливо зазвонил звонок; белобрысый сыщик через несколько секунд взбежал по лестнице, перепрыгивая через три ступеньки зараз, и влетел в нашу гостиную.

– Дорогой коллега, поздравьте меня! – закричал он, изо всех сил тряся покорную руку Холмса. – Я разгадал загадку, и теперь все ясно, как божий день!

Мне показалось, что на выразительном лице моего приятеля мелькнула тень беспокойства.

– Вы хотите сказать, что напали на верный след? – спросил он.

– Да что там след! Ха-ха! Преступник сидит у нас под замком!

– Кто же он такой?

– Артур Шарпантье, младший лейтенант флота ее величества! – воскликнул Грегсон, горделиво выпятив грудь и потирая пухлые руки.

Шерлок Холмс с облегчением вздохнул, и его чуть сжавшиеся губы распустились в улыбке.

– Садитесь и попробуйте вот эти сигары, – сказал он. – Мы горим нетерпением узнать, как это вам удалось. Хотите виски с водой?

– Не возражаю, – ответил сыщик. – Последние два дня отняли у меня столько сил, что я просто валюсь с ног – не столько от физической усталости, конечно, сколько от умственного перенапряжения. Вам это знакомо, мистер Холмс, мы же с вами одинаково работаем головой.

– Вы мне льстите, – с серьезным видом возразил Холмс. – Итак, каким же образом вы пришли к столь блистательным результатам?

Сыщик удобно уселся в кресло и задымил сигарой. Но вдруг он хлопнул себя по ляжке и захохотал.

– Нет, вот что интересно! – воскликнул он. – Этот болван Лестрейд воображает, что умнее всех, а сам пошел по совершенно ложному следу! Он ищет секретаря Стэнджерсона, а этот Стэнджерсон так же причастен к убийству, как неродившееся дитя. А он, наверное, уже посадил его под замок!

Эта мысль показалась Грегсону столь забавной, что он смеялся до слез.

– А как же вы напали на след?

– Сейчас все расскажу. Доктор Уотсон, это, конечно, строго между нами. Первая трудность состояла в том, как разузнать о жизни Дреббера в Америке. Другой бы стал ждать, пока кто-то откликнется на объявление или сам вызовется дать сведения об убитом. Но Тобиас Грегсон работает иначе. Помните цилиндр, что нашли возле трупа?

– Помню, – сказал Холмс. – На нем была марка – «Джон Ундервуд и сыновья», Камберуэлл-роуд, 129.

Грегсон заметно помрачнел.

– Вот уж никак не думал, что вы это заметили, – сказал он. – Вы были в магазине?

– Нет.

– Ха! – с облегчением усмехнулся Грегсон. – В нашем деле нельзя упускать ни единой возможности, хоть и самой малой.

– Для великого ума мелочей не существует, – сентенциозно произнес Холмс.

– Само собой, я пошел к Ундервуду и спросил, не случилось ли ему продать такой-то цилиндр такого-то размера. Он заглянул в свою книгу и сразу же нашел запись. Он послал цилиндр мистеру Дребберу в пансион Шарпантье на Торки-Террас. Вот таким образом я узнал его адрес.

– Ловко, ничего не скажешь, – пробормотал Шерлок Холмс.

– Затем я отправился к миссис Шарпантье, – продолжал детектив. – Она была бледна и, очевидно, очень расстроена. При ней находилась дочь – на редкость хорошенькая, между прочим; глаза у нее были красные, а когда я с ней заговорил, губы ее задрожали. Я, конечно, сразу почуял, что дело тут нечисто. Вам знакомо это ощущение какого-то особого холодка внутри, когда нападаешь на верный след, мистер Холмс? Я спросил: «Вам известно о загадочной смерти вашего бывшего квартиранта, мистера Еноха Дреббера из Кливленда?»

Мать кивнула. У нее, видно, не было силы вымолвить хоть слово. Дочь вдруг расплакалась. Тут мне уже стало ясно: эти женщины что-то знают.

«В котором часу мистер Дреббер уехал на вокзал?» – спрашиваю я.

Мать, стараясь побороть волнение, судорожно глотнула воздух.

«В восемь, – ответила она. – Его секретарь, мистер Стэнджерсон, сказал, что есть два поезда: один – в девять пятнадцать, другой – в одиннадцать. Он собирался ехать первым».

«И больше вы его не видели?»

Женщина вдруг сильно изменилась в лице. Она стала белой как мел и хрипло, через силу произнесла «нет».

Наступило молчание; вдруг дочь сказала ясным, спокойным голосом:

«Ложь никогда не приводит к добру, мама. Давайте скажем все откровенно. Да, мы видели мистера Дреббера еще раз».

«Да простит тебя бог! – крикнула мадам Шарпантье, всплеснув руками, и упала в кресло. – Ты погубила своего брата!»

«Артур сам велел бы нам говорить только правду», – твердо сказала девушка.

«Советую вам рассказать все без утайки, – сказал я. – Полупризнание хуже, чем запирательство. Кроме того, мы сами уже кое-что знаем».

«Пусть же это будет на твоей совести, Алиса! – воскликнула мать и повернулась ко мне. – Я вам расскажу все, сэр. Не подумайте, что я волнуюсь потому, что мой сын причастен к этому ужасному убийству. Он ни в чем не виновен. Я боюсь только, что в ваших глазах и, может быть, в глазах других он будет невольно скомпрометирован. Впрочем, этого тоже быть не может. Порукой тому его кристальная честность, его убеждения, вся его жизнь!»

«Вы лучше расскажите все начистоту, – сказал я. – И можете поверить, если ваш сын тут ни при чем, ничего плохого с ним не случится».

«Алиса, пожалуйста, оставь нас вдвоем, – сказала мать, и девушка вышла из комнаты. – Я решила молчать, но раз уж моя бедняжка дочь заговорила об этом, то делать нечего. И поскольку я решилась, то расскажу все подробно».

«Вот это разумно!» – согласился я.

«Мистер Дреббер жил у нас почти три недели. Он и его секретарь, мистер Стэнджерсон, путешествовали по Европе. На каждом чемодане была наклейка «Копенгаген» – стало быть, они прибыли прямо оттуда. Стэнджерсон – человек спокойный, сдержанный, но хозяин его, к сожалению, был совсем другого склада. У него были дурные привычки, и вел он себя довольно грубо. Когда они приехали, он в первый же вечер сильно напился и, если уж говорить правду, после полудня вообще не бывал трезвым. Он заигрывал с горничными и позволял себе с ними недопустимые вольности. Самое ужасное, что он вскоре повел себя так и с моей дочерью Алисой и не раз говорил ей такое, чего она, к счастью, по своей невинности даже не могла понять. Однажды он дошел до крайней наглости – схватил ее и стал целовать; даже его собственный секретарь не вытерпел и упрекнул его за столь неприличное поведение.

«Но вы-то почему это терпели? – спросил я. – Вы ведь могли выставить вон ваших жильцов в любую минуту».

Вопрос, как видите, вполне естественный, однако миссис Шарпантье сильно смешалась.

«Видит бог, я отказала бы им на другой же день, – сказала она, – но слишком велико было искушение – ведь каждый платил по фунту в день – значит, четырнадцать фунтов в неделю, а в это время года так трудно найти жильцов! Я вдова, сын мой служит во флоте, и это стоит немалых денег. Не хотелось лишаться дохода, ну я и терпела, сколько могла. Но последняя его выходка меня совсем уж возмутила, и я сейчас же попросила его освободить комнаты. Потому-то он и уехал».

«А дальше?»

«У меня отлегло от сердца, когда они уехали. Сын мой сейчас дома, он в отпуску, но я побоялась рассказать ему – он очень уж вспыльчивый и нежно любит сестру. Когда я заперла за ними дверь, у меня словно камень с души свалился. Но, увы, не прошло и часа, как раздался звонок и мне сказали, что мистер Дреббер вернулся. Он вел себя очень развязно, очевидно, успел порядком напиться. Он вломился в комнату, где сидели мы с дочерью, и буркнул мне что-то невразумительное насчет того, что он-де опоздал на поезд. Потом повернулся к Алисе и прямо при мне предложил ей уехать с ним. «Вы уже взрослая, – сказал он, – и по закону никто вам запретить не может. Денег у меня куча. Не обращайте внимания на свою старуху, едемте вместе сейчас же! Вы будете жить, как герцогиня!» Бедная Алиса перепугалась и бросилась прочь, но он схватил ее за руку и потащил к двери. Я закричала, и тут вошел мой сын, Артур. Что было потом, я не знаю. Я слышала только злобные проклятия и шумную возню. Я была так напугана, что не смела открыть глаза. Наконец я подняла голову и увидела, что Артур стоит на пороге с палкой в руках и смеется.