Читать книгу Мясник из Грин Лейк - Артур Лесневский - Страница 4

«Первый свидетель знает самые опасные места! Доброе утро и это криминальная хроника. Заботитесь о себе? С работы домой? Никаких злачных мест и странных знакомств? Смерть может поджидать вас даже в прачечной. Голову женщины обнаружили в одной из стиральных машин. Сеть прачечных «мистер Лэндрю» теперь не только самая престижная, но и самая опасная.»

– Когда ты уже наладишь машину? – Пол сам выключил радио. Он заезжает за мной уже больше месяца.

– Не знаю… – ответил я.

– Ты сегодня в хорошем расположении? После вчерашнего? Ты мазохист?

– Нет.

– Выиграл четыреста тысяч в бинго? Выспался? Выпил с утра?

– Нет.

– Пенни Бойл?

– Кто?

– Не прикидывайся. Я видел, как она выходила от тебя утром. Я думал, ты сам расскажешь. Мы же друзья.

– Не хотел сглазить. – буркнул я, вспоминая, когда мы успели стать друзьями?

– Ты еще и суеверный…

– Мне нравится Пенни.

– Да. Она ух какая… – Пол хлопнул в ладоши. – Если бы я не был женат, то сегодня она уезжала бы не от тебя.

– Да перестань! Она на тебя не посмотрела, даже будь ты последним мужиком в стране.

– Говори, что хочешь. Я про тебя с ней буду молчать как рыба.

– Мне все равно. Хуже уже не будет. Робертсон собирается подать на меня в суд.

– Вот сукин сын!

– Включи обратно.

– Ты же ненавидишь криминальную хронику первого свидетеля?

– Включи.

Меня раздражал голос Первого свидетеля, его интонации и особенно его акцент. Доктор Летсман говорил мне, что это детский комплекс. В школе надо мной смеялись из-за шотландского произношения. Даже наша классная руководительница говорила, что в Америку может приехать каждый, но быть американцем это совсем другое. Она то была настоящая американка. Перед выпуском ее посадили за интимную связь с одним из учеников.

Мы попали в пробку. Я откинулся на спинку и прикрыл глаза.

Лето две тысячи пятнадцатого. В этом городе никогда не было солнечных дней.

Мы едем на очередной вызов. Никакого первого свидетеля. На всю машину играет Роулинг Стоун, а дым стоит, хоть топор вешай. Зато не пахнет подгузниками. Джоуш подпевает и стучит по рулю. Мы несемся по одиннадцатой. Это не семейный хэтчбек Пола. Это настоящая классика. Чейнджер семьдесят первого. Все в бюро называли машину Джоуша – ванной. А он показывал им средний палец и предлагал отрастить вагину, раз уж ездят на малолитражках для домохозяек.

Мы заходим в квартиру. Датсон – неприглядный мужичек на пособии, который разломал свою стиральную машину.

– Специальный агент Маккинли, это мой напарник – агент Лисовски.

Пока я допрашиваю Датсона, Джоуш ест пиццу подозреваемого и утверждает, что тот прав. Что Индезит давно продались и делают неликвиды. Его соседка – миссис Роуш утверждает, что Датсон отличный человек. Сортирует мусор на пластик, стекло и пищевые отходы, помогает консьержке и кормит бездомных животных. Мы направляем его к доктору Летсману и уезжаем.

Пятнадцатого августа две тысячи пятнадцатого мы снова выезжаем по адресу Датсона. Его соседка миссис Роуш зверски убита, а ее стиральная машина, а точнее то, что от нее осталось, разбросана по всему подъезду. Дверцу нашли через три квартала.

Датсон был дома и утверждал, что ничего не слышал. Джоуш сломал ему нос. Зря. Все улики вели к мужу миссис Роуш. Он был наркоманом и не раз поднимал на нее руку. Но Лисовски продолжал искать улики против Датсона. Он резко переменил свое мнение. А я не слушал его. Я считал, что ее конченый муженек, забил насмерть бедную женщину из-за денег на дозу. А машинку, и многие другие предметы в доме сломал просто так. Ломка, злость, галлюцинации…

Джоуш копал, несмотря на то, что дело было передано другому отделу, а мистер Роуш признал свою вину.

Агент Лисовски исчез. Машина в гараже, квартира замкнута на ключ. Он так был занят этим делом, что не был ни у одной из своих любовниц больше пяти суток. Не появлялся ни в одном баре…

Лисовски вел слишком насыщенную жизнь, для совмещения с работой, и для того, чтобы его никто и нигде не видел.

Поиски не прекращались. Ориентировки были разосланы по всем штатам. Все искали. Кроме меня. Я не знал где искать. Я знал, что прочесывать леса и водоемы, допрашивать знакомых и соседей бесполезно. У Джоуша на тот момент было много дел. И каждые участник этих дел мог быть потенциальным убийцей или похитителем. Но дела уже успели закрыть. А Джоуша объявить пропавшим без вести.

Я просто ждал. Бежал на каждый телефонный звонок, ездил по улицам…

– Мак! – голос Пола разбудил меня.

– Ты что заснул? Заедем, позавтракаем. Кордом с утра на конференции. Так что, можно опоздать.

Сухая булка, пережаренный сыр и котлета из мясных опилок, что продают для собак. И когда я успел стать таким предвзятым? Я завтракаю до полудня впервые за год.

– Да. Это не Роял Биф. Но здесь неплохая картошка. Сегодня покажу Кордону отчет. А ты, когда собираешься сдавать? – спросил Пол, размазывая по зубам бургер.

– Если заявление Робертсона примут, то мне отчет уже не понадобиться. – у меня совершенно не было аппетита и я отдал Полу свой бургер.

– Ты на это рассчитываешь?

– Что скажешь об утренних новостях? У тебя есть знакомые, которые могут подтвердить, что голова женщины в прачечной не выдумка?

– Я могу попробовать. – кивнул Пол. – А зачем тебе?

– Слышал о пропаже Джоуша Лисовски?

– Твой бывший напарник? Я слышал, что он сбежал, когда его заподозрили во взяточничестве и злоупотреблении полномочиями.

– Джоуш частенько нарушал предписания, но взяток он не брал. И никогда не врал.

– Не принимай близко к сердцу. Когда твой напарник погиб, появилась хорошая возможность свешать на него всех собак, чтобы закрыть внутренние расследования.

– Он не погиб. Тело так и не нашли. Он исчез, когда начал копаться в одном деле.

– Проецирование агрессии?

– Да. На стиральную машинку. Потом было убийство. А потом Джоуш исчез.

– Голова в стиральной машинке? Ты думаешь это тот же самый человек?

– Он проходил лечение в психиатрической клинике. Думаю, сейчас он на свободе.

– Давай проверим все дела, где фигурировали стиралки. Думаю, их не так много. По крайней мере, я никогда не испытывал желание сломать свою стиральную машинку.

– Это потому что тебе стирает жена.

Мы вернулись в отдел, но изучить дела так и не удалось. Люди словно взбесились. Восемь клавиатур, два проектора и одна машина для подачи бейсбольных мячей. День прошел бы впустую, если бы не одна новость.

– Агент Маккинли, вас вызывает директор Кордон.

Я был готов ко всему. Но не к тому, что он мне сказал.

– Сесть не предлагаю, агент Маккинли. У меня для вас две новости. Хорошая и плохая. Начать с хорошей? – Кордон любовался на отражение своих новых волос с закрашенной сединой в отражение на пресс-папье. Это странно, ведь метро сексуальность у него на пятом месте в списке ненависти.

– Да, сэр.

– Робертсон не подает на нас в суд.

Я был готов сесть на пол. Это была действительно отличная новость. Правда теперь мне все же придется писать отчет, но зато я сэкономил четыреста тысяч.

– А какая плохая? – с опаской спросил я.

– Он был найден сегодня днем в районе Грин Лейк. Расчлененным.

– Он мертв?

– Не блядь! Голова профессора Доуэля готова дать показания. Конечно, он мертв, идиот! Его зарезали, а потом выпотрошили! Езжайте на место. Вы последние из бюро, кто общался с ним при жизни. Возможно, вы прольете свет на некоторые вопросы, об его убийстве.

– Есть, сэр.

Мне было не по себе. Я был рад тому, что Робертсон мертв и больше не подает на меня в суд. Пусть он и превратился в кучу мяса, как описывал Кордон. В тоже время, я был взволнован. Кому понадобилось убивать этого человека? Явно не производителям звукового оборудования. И когда я стал таким жестоким? Наверное, после введения аккредитации.

Проехать нужное место было просто невозможно. Несколько миль дороги возле пляжа и парка Грин Лейк отцеплены. Полицейские отгоняли журналистов.

– Ваши коллеги уже здесь. Вы увидите их на спуске к озеру.

– Агент Маккинли. – представился я, людям, которые были стояли там, где когда-то стоял я. – Это агент Ротман.

– Агенты Скотт и Уилсон. Отдел особо тяжких.

На их месте должен был быть я. И живой Лисовски. Но теперь там напыщенный зятек директора, и неухоженная мужиковатая женщина.

– Что вы здесь делаете? – грубо спросила агент Скотт. Уилсону не было до нас никакого дела. Он счищал мокрый песок со своих туфель веточкой.

– Мы по приказу директора Кордона. Убитый проходил по нашему делу.

– Теперь не проходит.

– У нас есть разрешение.

Скотт внимательно изучила наше разрешение. Хотела передать его напарнику, но тот отмахнулся, даже не подняв глаза от экрана своего айфона.

– Хорошо. Только предупреждаю, там не разбитый монитор. Постарайтесь не заблевать нам следы. Эксперты еще работают.

Если бы не осень, я бы подумал, что открыли пляжный сезон.

– Проходите сюда. Агенты. Осторожнее. Не споткнитесь о корни. – нас встречал один из экспертов. Они обычно все на одно лицо и этот случай был исключение. Доктор Шейн. Наш неизменный сотрудник, готовый работать в выходные и в праздники.

Он раскрыл черный пакет, и я увидел Робертсона. Его лицо было таким же бледным и спокойным как при жизни.

– При нем были найдены все документы, деньги, кредитки, телефон.

– От чего он скончался?

– Его оглушили электрошоком. Никаких следов борьбы. Сюда его привезли уже в бессознательном состоянии и перерезали горло.

– Как на скотобойне. – сказал я себе под нос.

– Что? – переспросил доктор Шейн, будто не слышал, что я сказал.

– Животных сначала оглушают электричеством, затем перерезают горло. Органы на месте?

– Да. Но ему вспороли живот и отрубили руку. Ты занимался скотоводством, Мак?

– Нет, одна знакомая рассказывала. Руку нашли?

– Пока нет. Орудие убийства тоже. Прочесываем парк. Ждем водолазов. Остальное без вскрытия и лабораторных тестов сказать не сможем. Тебе прислать отчет?

– Да конечно.

– Со следами тоже будет тяжело из-за осадков.

– Кто обнаружил тело?

– Мистер Роман. Он выгуливал собаку. Парень в шоке. Если хотите с ним поговорить, он в машине медиков, возле шоссе.

– Нет. Спасибо.

– Робертсон не знал, что его убивают. Убийца не хотел мучить его. Он поступил гуманно.

– Гуманнее было бы застрелить. – ответил Пол.

Я дернулся от его голоса. Я не думал, что рассуждаю вслух.

– Он отрезал ему руку.

– Может, хотел закопать его по частям, но кто-то спугнул его.

– Он вспорол его. Оставил следы.

– Это не наше дело Мак.

– Я работал пять лет в особо тяжких. Я уверен, что не простое убийство.

– А сейчас ты в отделе ПНА. И нас ждет мистер Монтелл и его пульт от телевизора. Ты смотришь телевизор, Мак?

– Да.

– А мы с женой нет. Он мозги разжижает.

– Нельзя разжижить то, чего нет. – сказал я. – Я возьму такси.

Я вернулся в отдел. Там было пусто, все разъехались по делам. Если Бог придумал работу, то коллективную работу точно создал Сатана. Лишил личного мнения, и позволил бездельникам вешать свои обязанности на других.

Я откупорил одну из двух бутылок виски, взятых по акции один плюс один. Включил радио.

«Привет неспящие. С вами Первый Свидетель. Какова причина вашей бессонницы? Что-то ищите? Или кого-то?..»

Давай искать вместе, Первый свидетель. Я открыл базу данных. Так много все сломалось за три года. Особенно людей. Но меня интересовали стиральные машины. Любых марок, в домах и прачечных.

«Тело просто офисного клерка, было найдено изуродованным в районе Грин Лейк. Ему отрубили руку. Может быть, он был вором? А может и нет. Но своей правой рукой он сделал явно, что-то плохое, раз ее у него отняли…»

– Он написал на меня заявление. – ответил я радио. – Этой самой рукой.

«Простой человек, вдовец, член общества. Стал ли он жертвой очередного маньяка? Или это была чья-то месть? А может все сразу? Вы все еще переживаете, что вы обычный? Пресловутый? Такой же, как все? И за вами придут. Не переживайте. Все вы особенные…»

– Робертсон стал жертвой психопата? Определенно. Он и сам из их числа. Значит, его убил кто-то из ему подобных. Или нет? Кому сделал плохо? Мне… – Я выключил радио и компьютер.

Допивая вторую бутылку, я ждал такси на автобусной остановке. Не хотел, чтобы меня забирали возле бюро. Я стесняюсь таксиста? Боюсь, что он увидит агента в пьяном и растерянном состоянии. Я боюсь потерять свое достоинство? Я боялся, что Робертсон лишит меня его?

– Агент Маккинли!

Я поднял глаза на хрипловатый голос. Это доктор Летсман. Он закончил с очередным пациентом.

– Добрый вечер, доктор Летсман. – я старался выглядеть трезвым и бодрым. Моргал и вытягивал спину, будто перед начальством.

– Тебя подвезти?

– Я вызвал такси.

– Садись Ирвин. Нам все равно по пути.

Я выбросил бутылку и залез в его Прадо.

– Ты много выпил, Ирвин. Что-то отмечаешь?

– Скорее поминаю.

– Я снял бейджик. Но если хочешь, мы можем об этом поговорить.

– Участник моего расследования найден мертвым. Без руки.

– Тот, который хотел подать жалобу? Слышал. Ты винишь себя в его смерти?

– Я не знаю. Но мне кажется, я мог что-то сделать для него. Может мне стоило с ним поговорить о жалобе. Может, стоило убедить прийти к вам. Может быть, он рассказал бы мне о своих тайнах. О том, кто мог убить его. Но я ничего не сделал. Так же как не сделал ничего для Лисовски.

– Думай о живых Ирвин.

– Мне мешают мертвые.

– Твой напарник пропал без вести, и в этом нет твоей вины. Твой подозреваемый Робертсон убит и в этом тоже нет твоей вины. Ты ничего не должен им. Человек, всего лишь лист. В потоке ветра. И ветер несет его в ту сторону, где он должен быть. Ты цеплялся за ветки, падал вниз, но продолжаешь лететь. Значит ты на правильном пути.

– Мисс Бойл ты тоже говорил про лист?

– Я не могу обсуждать с тобой своих пациентов.

– Твои пациенты наши подозреваемые. – ответил я. – Мы должны знать в правильном ли направлении несет их ветер.

– Пенелопа Бойл, с первого взгляда, кажется одной из тех легкомысленных женщин, что влюбляется по десять раз на дню, закатывает истерики без повода и бездумно тратит деньги. Но ее импульсивность иногда доходит до крайности. Она очень часто говорит о тебе.

– Она та живая, о которой я должен думать?

– Тебе стоит поговорить об это с ней. И о своих переживаниях тоже. Люди должны разговаривать. О хорошем и о плохом. Они должны жаловаться. Должны делиться горестями и радостями. Почему люди убивают? Зверствуют? Уродуют? Им не с кем поговорить.

– Их ветер несет их не туда.

– Нет веток, за которые, они могли бы зацепиться.

– Спасибо, доктор Летсман.

– Не за что Ирвин. Надеюсь, наша беседа тебя успокоила.

Наша беседа меня не успокоила. Но дала мне понять, что я хочу поговорить с Пенни. Я переоделся. Еще раз выпил и поехал в Роял Биф. На последние деньги я заказал виски и салат. Но салат мне так и не принесли.

Я увидел Пенни. Она стояла возле тучного молодого мужчины. Тоже их работника. В фартуке и колпаке. Между ними росло напряжение. А во мне росла злость. Какого дьявола он повышает на нее голос? Она здесь шеф. Или у них более личная причина для ссоры? Теперь уже ревность пыталась вырваться наружу. Но я не мог просто подойти и сказать этому мешку дерьма с сальными волосами, что бы он ни приближался к Пенни. Мы знакомы трое суток. Может для нее это был секс без обязательств, а я веду себя как подросток, которому улыбнулась девочка из параллельного класса и в нем уже играют гормоны.

– Мне до сих пор не принесли салат. – я все же подошел к их компании и прервал разговор.

– Я изменила твой заказ. Мясо на кости, картофель пай и соус Цезарь. Я ведь все еще могу учувствовать в твоем питании? – Пенни сразу натянула на себя приветливую улыбку.

«Ты можешь участвовать, в чем угодно, связанным со мной.»

– Я тебя не отвлекаю? У тебя все в порядке?

– Да. – Пенни поставила поднос, сняла фартук и распустила волосы. Ее белоснежные локоны упали на плечи.

– Как прошел день? – она повела меня обратно к столу.

Моя жена никогда не спрашивала у меня, как прошел день. Всегда был краткий монолог от ее лица.

– Неплохо. Сломанная техника, зарезанные люди…

– Я думала, ты не занимаешься убийствами людей.

– Пришлось. Убит мужчина, который проходил по моему делу и собирался подать на меня иск за моральный ущерб. Я тебе про него рассказывал. Его выпотрошили и отняли руку. – я последовал совету доктора Летсмана и решил поделиться своими переживаниями с Пенни.

– Это же замечательно.

– Замечательно? Человека убили! – я поразился хладнокровию Пенни.

– Зато, теперь он не сможет подать на тебя иск.

– Ты считаешь это хорошо?

– Это не хорошо и не плохо. Это один из вариантов. Ты слишком много думаешь. Доедай и поехали.

– Я не могу быстрее. Слишком вкусно, чтобы торопиться.

– Чего это вкус? – спросила Пенни. Она не ела, то, что готовит. Она пила вино и наблюдала, как ем я.

– Мяса.

– Нет. Мясо, специи, зелень. Это понятно. Чего ты сейчас ощущаешь вкус?

– Решения проблемы. – я удивился собственному ответу. Была ли это напускная циничность перед Бойл, или я на самом деле находил жестокое убийство решением своей проблемы. – Куда мы поедем?

– В клуб. В бар. Может в кино. Тебе нужно расслабиться. Ты слишком много на себя взял.

– Да. Я сто лет не расслаблялся. Не было повода. А зачем нам ехать куда-то? У тебя в ресторане есть бар.

– А если бы мы отправились пить в бюро, тебе бы понравилось?

– Я не раз там напивался. Но ты права. Я заработался.

– Тебя что-то тревожит?

Чего меня только не тревожит. Начиная с Лисовски и стиральный машин, кончая тем толстяком, что ссорился с Пенни.

– Я услышал об одном деле. И связал его с исчезновением своего напарника, три года назад. Извини, что высказываю тебе все эту чушь.

– Это не чушь. Ты чувствуешь вину за его исчезновение?

– Ты не доктор Летсман.

– Я лучше. Лучшие психотерапевты – это бармены и повара.

– Слышал только про барменов.

– Ты – то, что ты ешь. Я готовила тебе и значит я частично ты. И знаю, что у тебя внутри.

– Кто-то хотел узнать, что внутри Робертсона. И меня это беспокоит.

– Ничего интересного нет в него внутри.