Читать книгу Город тысячи зеркал 2. Фалькон - Артур Раин - Страница 11

– Не шевелись и не пытайся сопротивляться, – яростно прошептала Илория. – Сейчас я открою тропу и отправлю тебя обратно, в ту поганую нору, из которой ты вылез. Ну а если дернешься, а отправлю по тропе твой труп, меня устроят оба варианта.

Краем глаза Элемрос увидел, как в пространстве образовался уже знакомы ему сияющий прямоугольник. Илория заставила его подняться на ноги и стала медленно пятится к порталу, не отрывая лезвия от горла Элемроса. Герою нашей с вами истории ничего не оставалось, кроме как мелкими шажками передвигаться вместе с ней. Будь у него побольше времени, возможно, он и успел бы сделать что-нибудь, ну или хотя бы попытаться, но, как уже случалось много раз, Элемросу даже не дали времени ни перепугаться как следует, ни вообще хоть как-то осмыслить происходящее. Яркие багряные нити внезапно опутали плечи и руки Илории, будто скопление тонких змей напало на нее со спины. Илория яростно взвизгнула, когда кинжал вырвало из ее руки, а саму ее отбросило от Элемроса.

Ламбриль стоял неподалеку, подняв правую руку. Нити светящейся сети, что опутала бешено и безуспешно рвущуюся из нее Илорию исходили из пальцев перевозчика. Элемрос приподнялся на локтях и машинально прикоснулся ладонью к шее.

– Отпустите!, – кричала Илория, по-прежнему стараясь вырваться из сети. – Я не дам ему снова испортить мне жизнь!!!

Ламбриль щелкнул пальцами левой руки и сделал круговое движение. Небольшая воронка, похожая на миниатюрный смерч закрутилась в метре от его головы. Брыкающуюся Илорию, все так же закутанную в светящуюся сеть, начало затягивать внутрь смерча, но потом произошло неожиданное. Илория вдруг каким-то немыслимым образом извернулась и сковывающие ее нити лопнули и погасли. Ламбриль покачнулся словно от удара и припал на одно колено. Илория рухнула с небольшой высоты, но приземлилась на ноги. Сразу же после этого она бросила на заледеневшего Элемроса взгляд полный ненависти и злобы, прежде чем исчезнуть в сияющем прямоугольнике. Портал закрылся с легким хлопком и, мгновение спустя, на берегу озера остались лишь тяжело дышащий Элемрос и Ламбриль, также с шумом втягивающий в себя воздух.

– Я не принадлежу этому миру, – выкрикнул вдруг Элемрос, как только почувствовал, что больше не может сдерживать рвущиеся изнутри слова. Они бурлили в нем как закипающее молоко и как только пошла пена, сдержать ее уже было невозможно. – Все эти ваши разговоры о том, что я могу быть здесь кем угодно, делать что захочу, чушь собачья! Я… все это обертка от конфеты и только что ее развернули, а там ничего. Ничего нет!!!

Элемрос вскочил на ноги и с силой потер лицо руками.

– Ткот…Фелисия сказала мне тогда на Селене, что если я не пройду в город тысячи зеркал, – продолжил он затем, уже немного спокойнее, – то это будет похоже на то, как будто с рельс сошел трамвай. Я ведь призванный и должен пройти церемонию отражения, а найденный мной фатумлимор – знак, что я принадлежу другому миру и я должен катиться именно по этим рельсам, иначе быть беде. Так вот, свой фатумлимор я не нашел, я не призванный, и вы можете награждать меня какими угодно титулами, но это не изменит того факта, что это не мои рельсы. Я сейчас качусь неизвестно куда и… сбиваю людей по дороге.

Элемрос до боли стиснул зубы, когда вспомнил лицо Илории, бьющейся в сети.

– Может ты и прав, – спокойно сказал Ламбриль, даже не пытаясь спорить. – Ты принес камень героя, не свой фатумлимор, церемонию отражения тебе не пройти и вполне возможно, что тебе здесь не место.

– Ну и где оно? – тихо спросил Элемрос. – Мое место? И из моего привычного мира мне пришлось уйти и здесь я не пришелся ко двору и во всей вселенной, похоже, мне тоже податься некуда… Как мне жить с этим? Куда идти?

– А что делает человек, когда перед ним встает вопрос: кем ему быть и что делать? – пожал плечами Ламбриль. – Старается ответить на этот вопрос, только и всего.

– Но я не могу на него ответить, – воскликнул Элемрос.

– А ты пробовал? – поинтересовался Ламбриль.

Элемрос раскрыл было рот, но не смог произнести ни слова.

Ламбриль подошел к нему и положил руку на плечо.

– Нам нужно идти, – сказал Перевозчик. – Пойдем в Изначальный лес. Там человек всегда находит ответы на самые сложные вопросы. И раз ни у меня, ни у тебя нет даже намека на ответ, поищем его вместе. Если мои подозрения верны, думаю, я знаю, откуда начать поиски.

Дорога до Изначального леса заняла не так много времени, как думал Элемрос сначала и не так мало, как подумал в конце. Как вы помните, ему с Фелисией пришлось выходить из леса, а потом еще плыть с Ламбрилем невесть какое расстояние до города тысячи зеркал по реке, так что сначала Элемрос было подумал, что идти им придется довольно долго. Но то ли расстояния в этом месте преодолевались быстрее, чем в нашем с вами мире, то ли Изначальный лес был довольно-таки близко, дорога до него отняла у Ламбриля и Элемроса всего минут двадцать. Когда же они пришли на то место, которое перевозчик хотел показать, Элемросу вдруг пришла в голову мысль, что Ламбриль вообще-то мог бы открыть портал и переместиться на эту полянку мгновенно. То ли Перевозчику нравилось ходить, то ли он просто тянул время.

Поляна, на которую Ламбриль привел Элемроса была неизвестных размеров, так как кругом была темнота, наполненная робким и редким щебетанием ночных птиц. Где-то далеко едва слышно ухала сова, а бледный лунный свет почему-то падал лишь на высокий обелиск, походивший на очень сильно вытянутую пирамиду и благодаря этому края поляны утопали в непроглядной тьме.

По неизвестной причине мурашки побежали по телу Элемроса при одном только взгляде на этот странный монумент. Три глянцево-черных свечи, каждая почти в метр длинной горели ровным светом у подножия обелиска. Пока Элемрос смотрел на них, ни одна из свечей не стала ни на долю миллиметра короче и ни одна капля черного воска не стекла по ним.

– Свечи памяти, – негромко сказал Ламбриль. – Они не плавятся, не сгорают и не гаснут. Свечи символизируют то, что не должно быть забыто.

Перевозчик щелкнул пальцами и лунный свет словно усилился, растекшись по поверхности обелиска, как будто кто-то пролил на черную столешницу сильно разбавленное молоко. Элемрос увидел высеченный на камне вот этот знак.

– Это – знак ордена железных ангелов, – сказал Ламбриль. – Lupus – Орден полярного волка, они исполняют приказы. Stella – Орден утренней звезды, те, кто планируют, как именно исполнить приказ. Nelumbo – Орден хрустального лотоса, те, кто выбирают цель и просчитывают последствия исполнения приказа. Если хочешь, я расскажу тебе историю его появления.

Элемрос кивнул.

– Роримель, о котором ты уже слышал, – начал Ламбриль, – жил в те далекие времена и в том мире, где королевская власть считалась божественной. Он принадлежал к касте воинов, которые с самого рождения были записаны в королевскую гвардию, как и многие поколения его семьи. Роримеля воспитали и научили чтить и почитать королевскую власть, как власть наместника Бога на земле. Когда пришло время, Роримель вступил в гвардию и ревностно служил королю. Но вот однажды, Роримель узнал, что король совершил преступление. Вернее то, что считалось бы преступлением для простого смертного. Но ведь это был король, носитель божественного титула и божественной власти. Никто и помыслить не мог о том, чтобы призвать наместника Бога к ответу. Даже родители того невиновного человека, кого он осудил на смерть. Видишь ли, короля соблазнила возможность безнаказанного убийства. Так часто бывает с теми, кто владеет богатствами настолько большими, что преумножать их уже не интересно. Многие из таких людей приходят к мысли, что раз деньги уже не имеют смысла, единственное ради чего стоит продолжать жить, это абсолютная власть. Власть над жизнью и над смертью. Как многие до него и после него король решил будто корона дает право не быть человеком.

Ламбриль покачал головой, а затем продолжил:

– Роримель почитал короля. Он не сомневался в божественности его власти и был абсолютно уверен, что наместнику Бога на земле все позволено… Но все-таки что-то жгло его изнутри. Тот неистовый и неутолимый огонь, из которого и выковывается сердце железного ангела. Осознание одной простой истины, которая впоследствии стала девизом и кредо нашего ордена.

Элемрос затаил дыхание. Сейчас с ним происходило то, что рано или поздно случается со всеми нами.

Ощущение переломного момента в жизни.

– Роримель сразился с королем, – говорил тем временем Ламбриль. – В той стране элита общества периодически сражалась на турнирах, разумеется, тупым оружием. Король тоже принимал участие в этой забаве. К тому времени Роримель снискал себе славу лучшего фехтовальщика королевства и должен был сойтись в поединке с королем, как того требовал обычай.

Ламбриль сделал несколько шагов и остановился в шаге от обелиска.

– Обычаи той страны требовали так же, – сказал он, – чтобы королевский гвардеец нанес легкий удар, который король парировал бы, после чего, следовало отсалютовать друг другу, и монарх признавался победителем.

Ламбриль поднял руку и прикоснулся к знаку железных ангелов, высеченному на черном камне.

– Все наносили легкий удар, – едва слышно продолжал перевозчик. – Слегка били лезвием шпаги по клинку короля, после чего салютовали победителю… но Роримель ударил со всей силой и мастерством, на которые был способен. Шпага короля сломалась и ее обломок пронзил монарху горло.

Элемрос опустил голову.

– В моем мире была похожая история, – тихо сказал он.

– Не сомневаюсь, – улыбнулся Ламбриль. – В каждом из миров рождается человек, способный следовать нашему девизу несмотря ни на что. Каждый из нас способен поднять шпагу Роримеля и скрестить ее даже с тем, против кого не пойдет никто во всем мире.

– Роримеля казнили? – тихо спросил Элемрос.

– Нет, конечно. Формально он был невиновен, более того, сам король перед смертью запретил трогать Роримеля после того, как тот прошептал ему кое-что на ухо.

Ламбриль повернул голову и посмотрел Элемросу в глаза.

– Закон один для всех, – чистым и ясным голосом сказал перевозчик. – Именно это прошептал Роримель королю, именно эта фраза стала нашим девизом.

– Вашим? – тихо переспросил Элемрос.

– Не все железные ангелы – фатум-лорды, – сказал Ламбриль, – но все фатум-лорды – железные ангелы.

Перевозчик слегка наклонил голову, но его черные глаза продолжали держать взгляд Элемроса мертвой хваткой.

– Мелисенда Магнус пожертвовала жизнью и своим фатумлимором, чтобы привести тебя сюда, – твердо сказал Ламбриль. – Ты прошел по тропе в город тысячи зеркал, хотя это невозможно, если воочию не наблюдать за ткотом во время перехода. Возможно, в этом тебе помогла кровь твоей матери, если она и в самом деле была бастерией. Полночная фрея приговорила тебя к высшему наказанию, предусмотренному их кодексом – пожизненной муке. Ты думаешь это наказание они применяли к кому попало? Ну и наконец, ты сразил существо, которое вообще нельзя убить обычным оружием. Однажды я видел, как полночную фрею разорвало на куски и эти куски срослись, ты же убил ее с помощью простой шпаги…

Ламбриль сделал паузу, после чего продолжил:

– Давным-давно железные ангелы поклялись хранить этот мир от угроз внешних и внутренних. Это уникальное место, место – где зародилась разумная жизнь. Это истинный мир, мир, что отражается в зеркалах мироздания и отражения эти называются двенадцатью мирами. Погибнет город тысячи зеркал, погибнет разумная жизнь.

– Но полночные фреи останутся, – тихо сказал Элемрос.

– Ты слышал ее истинный голос, – Ламбриль пожал плечами, – что первое ты подумал о нем?

– Оно неживое, – немного подумав, сказал Элемрос.

– Именно. Полночные фреи не являются живыми в привычном понимании этого слова. Когда вселенная 12 миров будет разрушена… если она будет разрушена, фреи смогут воцариться на обломках мироздания, в хаосе тьмы и холода. Среди призраков убитых потомков Евы, ушедших в небытие.

Перевозчик отвел взгляд и Элемрос смог перевести дух.

– Мы не знаем, что с тобой делать, – спокойно сказал Ламбриль. – Мы не знаем кто ты и что из себя представляешь, не знаем, зачем ты здесь, а поэтому будет лучше, если ты останешься тут, в городе тысячи зеркал. Думаю, заточение в таком бесконечно прекрасном месте и заточением то назвать…

– Будет лучше для кого? – перебил его Элемрос.

Ламбриль очень долго не отвечал, а потом очень тяжело вздохнул и ответил:

– Думаю, что в конечном итоге для всех.