Читать книгу Серое небытие. Сборник рассказов - Артур Романов - Страница 3

Сметенное состояние души смыло воображаемым ярким водяным потоком груз банальных надежд. Где-то далеко слышались низкие тембры слуховых галлюцинаций. Молодых людей это привлекло, и они решили сходить разведать, что за мощная аппаратура в этих окрестностях выдаёт такие ритмы, явно символизирующие приток людей. И они прошли на звук порядка пятисот метров, но внезапно он заглох в глухоте вечерних камышей. Друзья разочаровано перекинулись между собой фразами вульгарного содержания и вернулись на то место, на котором остались их дух, разум и физиология, о которой они забыли, и которую оставили тихо смешиваться с внутренностями микроорганизма, именуемого микробом.

Прошло, примерно, несколько минут. На серо-чёрном фоне появился заплутавший Никита Бериальцев, их знакомый. Мужики поприветствовали друг друга крепкими рукопожатиями и чисто русским словцом: «Здорово!». Поговорили немного о плывущей им навстречу учёбе, работе, других знакомых, и, наконец, о политике, которая возле горла слепила ком и не давала спокойно дышать. Они даже задумались о тех временах, когда страной управлял Сталин, когда существовал ГУЛАГ, и мелькнула интересная мысль: «Что же лучше: попасть на пятнадцатилетнюю каторгу в Сибири, или жить в будущем под указами приезжих иммигрантов?». Сошлись на самоубийстве.

Друзья ещё долго критиковали Россию и их правителя, а чуть попозже, случайно, подслушав разговор, к дискуссии присоединился Мертвеев Лаврентий Анатольевич. С ним они тоже долго разговаривали, спорили, соглашались, поддерживали, отрицали, смеялись и ругались. А когда политические уставы надоели, моряк Лаврентий Анатольевич, рассказал им о своём трудном детстве, но не таком трудном как у них. И после этого, он посмотрел далеко в космическое небо и сказал:

– Большая медведица, вон маленькая, орёл, а вон и лебедь…

– А, как вы узнаёте? – Спросил Максим, – ведь звёзды разбросаны по всему небу кучей, и не ясно, что есть что.

– Нет, если присмотреться, то можно рассмотреть различные фигуры, созвездия…

– А, говорят, что долго смотреть на ночное небо вредно. – произнёс Дима.

– Сахар тоже вреден…

– Ну…

– На небо наоборот полезно смотреть, оно улучшает зрение, а вредно для глаз смотреть на луну, потому что она излучает негативную радиацию, однако не такую сильную как солнце. Желательно смотреть только на звёзды, планеты, на всё, кроме луны.

– А, говорят, что так с ума сойти можно. – Вмешался в разговор Никита.

– Да, мало ли, что говорят!

– Да, действительно… – Наконец согласился с изречением Дима.

Вскоре Лавр Анатольевич покинул их. Никита вынул из рюкзака плеер и включил какой-то компакт диск. Из мощных наушников отчётливо доносилась та музыка, которая привлекла внимание Диму и Максима час назад.

Посидели, послушали приятные композиции, и Никита объявил о том, что ему пора домой – спать. Завтра рано подниматься на работу. А Максиму никуда торопиться не надо, потому что он был дома, только не знал об этом и думал, что стоит около лавочки, любуется на звёзды и говорит с друзьями. Но, на самом деле, он совершал временной полёт бытия, летя на пассажирском лайнере в неизмеримую неизвестность,

Максим и Дима снова остались наедине с пустотой.

Музыка, доносящаяся из-за глубоких рядов лесных посадок, заиграла снова, и они поняли, откуда доносится звуковая гамма. Чистый набор светлых мажоров и миноров чётко застряли в голове обоих мыслителей. Им хотелось придти туда, где конкретно играла музыка. Прикинув, где территориально, может, находиться дискотека, они сообразили, что будет не плохо, если они поучаствуют в затеянном мероприятии.

Было решено идти на звук. Когда основная часть пути миновалась, и перед глазами возник большой темный хвойный лес, они поняли, что музыки больше нет. Она закончилась и больше не появлялась.

Дима и Максим храбро вошли по широкой автомобильной дороге в лес, и, подсвечивая дисплеем мобильного телефона, убыстряли шаги, набирая скорость и мутный страх, сложенный из ветвей густых елей, которые в темноте казались чёрными как мазутная жижа. Навстречу проезжали автомобили. В ночном лесу им казалось это удивительным и необыкновенным зрелищем. Яркий свет ослеплял глаза, но всякий раз, когда водитель понимал, что впереди пешеходы, переключал фары на ближний свет, и глаза уже не так резало. Прошло несколько мучительных эпизодов неспокойной тридцатиминутной ходьбы, прежде чем они увидели целый конвой машин, который двигался навстречу.

Дорога из асфальта, построенная специально для военных, расположенных где-то поблизости в воинской части, проходила через самую чащу леса. Транспорт разных марок и типов мерно проезжал мимо. Максим, непонятно почему, очень нервничал. Страх был таким сильным, что в его мозгах рождались мысли, подобные этим: «Сейчас убью. Убью. Убью себя, или кого-нибудь ещё. Кого-нибудь, но убью. А зачем? Удовольствие? Нет, я не люблю насилие. Я не люблю любовь, я не люблю удовольствие. Я вообще ничего не люблю. Тогда зачем? Не знаю. Почему я об это думаю? Потому что мне страшно? Обстановка? Темнота? Убью…».

Вскоре лесное шоссе замолкло во тьме и вокруг не слышалось не единого звука. До пары ушей доносились только свои собственные шаги, дыхание, посапывания, лёгкий кашель, чиханье и другие людские действия, которые имели звучание. Постепенно, помимо этих звуков, в атмосферу проникали привычные звуки, которые можно услышать именно в лесу: звери, птицы, природа.…

На встречу с невероятной скоростью нёсся крик пьяных подростков, который гласил:

– Юль, вернись. Вернись, Юль!

Вот и сама Юля показалась. Одетый в белое силуэт, внезапно развернулся и с двойной скоростью понёсся обратно к орущим юношам. На небольшом пяточке, связующем три дороги, стояло около сорока человек – это были юноши с девушками, в основном от шестнадцати до двадцати пяти лет, по крайней мере, так можно было судить по внешнему виду и циклу разговора.

Максим поинтересовался, что здесь такое и ему ответили, что тут должна была начаться вечеринка «Open Air», однако солдаты с воинской части прогнали организаторов и те оставили их здесь одних. Они не знали местности, поскольку сами были из Москвы и других крупных городов.… Спустя двадцать с лишним минут, на пятачок приехали «Жигули» девятой модели. Мужик за рулём объяснил, что всё переносится в посёлок Икабыр, и им нужно идти на автобусную остановку, о которой они и понятия не имели. Организаторы пригласили в салон шесть человек. Когда набрался народ, автомобиль уехал, затем вернулся и снова принял шесть человек, и так каждый раз. Дима и Максим помогли самостоятельно найти правильную дорогу к остановке, прежде чем машина развезла остальных.

Прошло не много времени, прежде чем водитель автобуса громко крикнул:

– Ждём ещё пять минут, и автобус отправляется, кто не успел, тот опоздал!

Прошло меньше пяти минут. Быстрым шагом к транспорту приблизилось ещё семь человек, они сели в автобус и уехали.

Максим и Дима посидели на остановке, поговорили о прогулке и побрели обратно в родной посёлок Щукино, находившийся по соседству с посёлком Пиерееве, где проживал Никита.

По пути нос ощущал различные природные запахи – это были и приятные и даже противные. Сначала тухлая рыба и разлагающиеся облучённые радиацией чайки, а потом смердящие запахи, которые были тождественны рыбке из-за того, что мало отличались от других, тех которые можно унюхать в морге, когда не работают холодильники. Зато потом это всё исчезло, как и лесные сумерки, и даже то, что они в них узрели.

Ночное, до ужаса чёрное и исключительно чистое небо, вдали украшенное мерцающими звёздочками, планетами и полной луной, отражалось в мутной травянистой воде искусственных прудов. Вода сверху была полностью покрыта зеленью и водорослями. Волн не было. Казалось, что это не вода, а яма с порубленной гигантской газонокосилкой травой. Над прудом сгущался туман, и смутно виднелось то, что находилось на другом берегу. Он плыл по воде как лодка с мертвецом. И Максиму с Димой казалось, что сейчас из тумана действительно выплавит байдарка, только в ней будет сидеть смерть в белой пижаме с веслом-горлорезкой, или таинственный старик в светлых одеждах и седой бородой до самых ступней. К сожалению, ничего подобного не произошло. Противное кваканье лягушек, иногда напоминало полоскания горла.

Рано вечером, на сером фоне, который образовался в результате печальных подмосковных мест, светилась кровавыми оттенками апокалипсиса непостыдная луна. Она не вписывалась в картину печали, и из-за этого выглядела магически и была сравнима с потусторонней светильней. А, сейчас ночью, всё выглядело ещё ужасней, но не для молодых людей. Им всё это было дико интересно. Чёрный фон темноты создавал ощущение загробного бытия. Горизонт напоминал декорации фильмов ужасов в настоящем времени, а яркая, но уже оранжевая, а не багровая, луна, словно громадный фонарь в подвале, освещала путь, хоть и не так хорошо как это делал бы настоящий электрический источник света. Громадный прожектор явно испускал нехорошую радиацию, что даже страшно задуматься об этих обстоятельствах и потенциальных последствиях. Возможно, облучение сожжёт кожу, как серная кислота, возможно глаза перестанут видеть, так, как если бы в них воткнули по карандашу, или, как если сидеть за ламповым монитором каждый день по десять часов в течении двадцати лет.

Мурашки продвигались со спины к рукам, крались, как воры, к гениталиям. Завораживающая картина объясняла всем своим эмоциональным видом, что вся вера, существующая раньше, умерла, а вся та, которая есть сейчас, ложь, рождающаяся каждый раз заново. Веры быть не должно, должны быть чувства и предчувствия. Физическая сила спасёт в том случае, если её применяют против вас, а остальное нужно выполнять мозгом, чтобы потом не плакаться самому себе и не молить о возвращении своего я, нужно предварительно заключить с собой договор о смерти. Каталоги составят другие.

Всё простое сводится к сложному, а всё сложное к элементарному и чтобы всё не мешалось и не становилось единым, нужно знать меру всему, дабы не позорить род людской своими уникальными возможностями левого полушария мозга. Всё идентичное ведётся к смерти, а всё смертное к жизненному злу, а зло в свою очередь к вечным мыслям.