Читать книгу Искусство побеждать. Афоризмы - Артур Шопенгауэр, Артур Шопенгауэр - Страница 2

Истина проходит через три стадии: сначала ее высмеивают, потом ей яростно сопротивляются, и, наконец, принимают как очевидное.

* * *

В действительности же лучше всего можно сравнить взаимное отношение воли и интеллекта с могучим слепцом, носящим на своих плечах парализованного зрячего.

* * *

Быть бесполезным – это характерная черта произведений гения: это его грамота на благородство.

* * *

Возвышенность духа ведет к необщительности.

* * *

Только тот писатель приносит нам пользу, который понимает вещи яснее и проницательнее, чем мы сами, который ускоряет нашу мысль, а не задерживает ее.

* * *

Быть потрясенным тем, насколько глубоко отвержен, значит игнорировать то, что подразумевает принятие. Мы никогда не должны допускать, чтобы наши страдания усугублялись предположениями о том, что в таком глубоком страдании есть что-то странное. Было бы что-то не так, если бы мы этого не сделали.

* * *

Вежливость есть безмолвное взаимное соглашение – обоюдно друг в друге игнорировать и не выставлять нравственно и умственно жалких мизерных свойств человеческих, вследствие чего этим последним несколько труднее обнаруживаться.

* * *

Во всех явлениях отдельные люди всегда чувствовали истину, и она находила себе выражение в отдельных изречениях, пока не была понята мною в своей общей связи.

* * *

В мире, за редкими исключениями, только и есть выбор между одиночеством или пошлостью.

* * *

Только в Лондоне восемьдесят тысяч проституток, и что это, если не кровавые жертвы на алтаре моногамии?

* * *

Безграничное сострадание ко всем живым существам является самой верной и надежной гарантией чистого нравственного поведения и не нуждается в казуистике. Тот, кто наполнен ей, несомненно, никому не причиняет вреда, не покушается на права человека; он скорее будет заботиться о каждом, прощать каждого, помогать каждому, насколько он может, и все его действия будут носить печать справедливости и любящей доброты. В прежние времена английские пьесы заканчивались петицией для короля. Старые индийские драмы заканчиваются этими словами: «Пусть все живые существа будут избавлены от боли». О вкусах не спорят; но, на мой взгляд, нет более прекрасной молитвы, чем эта.

* * *

В той самой степени, в какой усиливается отчетливость познания и возвышается сознание, возрастает и мука, и, следовательно, своей высшей степени достигает она в человеке; и здесь опять-таки она тем сильнее, чем яснее познает человек, чем он интеллигентнее: тот, в ком живет гений, страдает больше всех.

* * *

Когда я слушаю музыку, мне часто представляется, что жизнь всех людей и моя собственная суть сновидения некоего вечного духа и что смерть есть пробуждение.

* * *

Великие умы связаны с коротким промежутком времени, в течение которого они живут, как великие здания с небольшой площадью, на которой они стоят: вы не можете видеть их во всей их величине, потому что вы стоите слишком близко к ним.

* * *

За то, что один испытал наслаждение, другой должен жить, страдать и умереть.

* * *

В этом и заключается сила истины: ее победа трудна и мучительна, но зато, однажды одержанная, она уже не может быть отторгнута.

* * *

В математике ум исключительно занят собственными формами познавания – временем и пространством, следовательно, подобен кошке, играющей собственным хвостом.

* * *

В нас существует нечто более мудрое, нежели голова. Именно в важные моменты, в главных шагах своей жизни мы руководствуемся не столько ясным пониманием того, что надо делать, сколько внутренним импульсом, который исходит из самой глубины нашего существа.

* * *

Воля человеческая направлена к той же цели, что у животных: к питанию и размножению. Но посмотрите, какой сложный и искусный аппарат дан человеку для достижения этой цели, сколько ума, размышления и тонких отвлеченностей употребляет человек даже в делах обыденной жизни! Тем не менее и человеком, и животными преследуется и достигается одна и та же цель. Для большей ясности приведу два сравнения: вино, налитое в глиняный сосуд и в искусно сделанный кубок, остается одним и тем же; или два совершенно одинаковых клинка, из одного и того же металла и в одной и той же мастерской сработанные, могут иметь разные рукояти: один – золотую, другой – из латуни.

* * *

В самой полной гармонии можно находиться только с самим собою, не с другом, не с возлюбленной, ибо различие индивидуальности и настроения всякий раз производит некоторый, хотя бы незначительный диссонанс.

* * *

Даже самая большая библиотека, если она в беспорядке, не так полезна, как небольшая, но хорошо организованная. Поэтому вы можете накопить огромное количество знаний, но они будут иметь гораздо меньшую ценность для вас, чем гораздо меньшие, но хорошо упорядоченные. Только сравнивая каждую истину с любой другой истиной, вы можете полностью овладеть своими знаниями и получить их в свою силу. Вы можете думать только о том, что вы знаете, поэтому вы должны чему-то научиться; с другой стороны, вы можете знать только то, о чем думали.

* * *

Костры Джордано Бруно и Ванини были еще свежи в памяти: ведь и эти мыслители были принесены в жертву тому Богу, во славу которого было пролито, без всякого сомнения, больше человеческой крови, чем на алтарях всех языческих богов обоих полушарий вместе.

* * *

Вежливость – это молчаливое соглашение игнорировать и не подчеркивать друг в друге моральную и умственную нищету.

* * *

Вера и знание – это две чаши весов: чем выше одна, тем ниже другая.

* * *

Было слишком преждевременно из-за не удававшихся до сих пор попыток оставить надежду на удовлетворяющую философию. Надо было, по крайней мере, допустить мысль, что и здесь est guadam prodire tenus[1]. Но надо оставить надежду на то, что удовлетворяющая философия, отражение совершенства человеческой мысли, когда-нибудь будет понятна тупой, неразумной, суетной толпе и станет à la portée de tout le monde est[2]. Она будет искусством и подобно ему доступна в действительности лишь немногим. Для большинства никогда и не существовали ни Моцарт, ни Рафаэль, ни Шекспир: непроходимая пропасть отделяет их навсегда от толпы, так же как черни недоступна близость князей. Для большинства «Дон Жуан» – только приятный шум, который они, в общем, мало слушают и на который обращают мало внимания, забавляясь в это время другими вещами; «Мадонна» Рафаэля – такая же картина, как и всякие другие, а Шекспир – неудавшийся Коцебу. Авторитет запрещает им высказывать свое мнение. И с истинной философией не может быть ничего иного.

* * *

Беспристрастный читатель, открыв одну из своих книг [Фихте, Шеллинга или Гегеля], а затем спросив себя, является ли это тоном мыслителя, желающего учить, или тоном шарлатана, желающего произвести впечатление, не может быть пяти минут ни в чем сомневающимся. Тон спокойного расследования, который характеризовал всю предыдущую философию, обменивается на непоколебимую уверенность, которая свойственна шарлатанству любого рода и во все времена. На каждой странице и в каждой строке говорится о стремлении обмануть и обмануть читателя, сначала производя эффект, чтобы ошеломить его, затем непонятными фразами и даже явной бессмыслицей ошеломить и одурачить его, и снова смелостью утверждения озадачить. Короче говоря, он бросил пыль в его глаза и мистифицировал его как можно больше.

* * *

В каждом, даже самом благородном и высоком человеке есть в задатке совершенно низкие и подлые черты человеческой, даже зверской натуры.

* * *

Когда человек отнес все страдания и муки в ад, для неба не осталось ничего, кроме скуки.

* * *

Внутренняя пустота служит истинным источником скуки, вечно толкая субъекта в погоню за внешними возбуждениями с целью хоть чем-нибудь расшевелить ум и душу.

* * *

Аффектирование какого-либо качества, хвастовство им – это признание самому себе, что не обладаешь ими.

* * *

Быть одному – судьба всех великих умов. Судьба порой сожалела, но все же всегда выбиралась как менее тяжкое из двух зол.

* * *

Бывают критики, которые, принимая свой детский гудок за трубу богини славы, полагают, что это от них зависит, чему считаться худым и чему хорошим.

* * *

В минуту смерти эгоизм претерпевает полное крушение. Отсюда страх смерти. Смерть поэтому есть некое поучение эгоизму, произносимое природою вещей.

* * *

Вместо того, чтобы исключительно и вечно заниматься планами и заботами о будущем или же предаваться тоске о минувшем, мы должны всегда помнить, что одно настоящее реально и единственно достоверно.

* * *

Большинство людей вместо того, чтобы стремиться к добру, жаждет счастья, блеска и долговечности; они подобны тем глупым актерам, которые желают всегда играть большие, блестящие и благородные роли, не понимая, что важно не то, что и сколько играть, а как играть.

* * *

В ранней юности, когда мы размышляем о нашей будущей жизни, мы похожи на детей в театре до того, как поднимается занавес: сидим там в приподнятом настроении и с нетерпением ждем начала спектакля.

* * *

Вежливость – открыто признанная фальшивая монета. Скупость на нее доказывает скудоумие, щедрость, напротив – ум. Кто же доводит вежливость до пожертвования реальными интересами, похож на человека, раздающего вместо марок настоящие червонцы.

* * *

Талантливый человек думает быстрее и правильнее других, гениальный же человек видит другой мир, чем все остальные.

* * *

Я советовал бы своим остроумным землякам, если им опять придет охота какого-нибудь дюжинного человека в течение тридцати лет провозглашать великим гением, не выбирать себе любимца с такою физиономией трактирщика, какую имел Гегель, на лице которого самым разборчивым почерком было написано природою столь знакомое ей название «дюжинная голова».

* * *

Богатство подобно морской воде, от которой жажда тем больше усиливается, чем больше пьешь.

* * *

Кто жесток к животным, тот не может быть добрым человеком.

* * *

В нашем доверии к другим весьма часто главную роль играют косность, себялюбие и тщеславие. Косность – когда мы, чтобы не действовать самим, охотнее доверяемся другому. Себялюбие – когда мы поверяем что-нибудь другому, соблазнившись потребностью говорить о своих делах и обстоятельствах. Тщеславие – когда доверие может оказаться нам на пользу.

* * *

В старости человек лучше умеет предотвращать несчастья, а в молодости – легче переносить их.

* * *

В каждом обществе, коль скоро оно многолюдно, преобладает пошлость. Что отваживает великие умы от общества, так это равенство прав, а стало быть, и претензий при неравенстве способностей.

* * *

Без сомнения, когда скромность стала добродетелью, это было очень выгодно для дураков, поскольку каждый должен говорить о себе, как будто он один.

* * *

В нашей моногамной части мира жениться означает вдвое сократить свои права и удвоить свои обязанности.

* * *

Натура филистера существует не из-за какого-либо острого стремления к знаниям и прозрениям ради них самих или из-за какого-либо стремления к действительно эстетическим удовольствиям, которое так сродни ему. Однако если какие-либо удовольствия такого рода навязываются ему модой или властью, он будет распоряжаться ими как можно кратко, как бы свершая своего рода обязательный труд.

* * *

Люди – это дьяволы земли, а животные – ее измученные души.

* * *

Чтобы работа стала бессмертной, она должна обладать таким количеством превосходств, что будет нелегко найти человека, который понимает и ценит их всех; так что во все времена будут люди, которые признают и ценят некоторые из этих превосходств; таким образом, заслуга работы будет сохраняться на протяжении долгих веков и постоянно меняющихся интересов, поскольку, как это ценится сначала в этом смысле, а затем в этом, интерес никогда не исчерпывается.

* * *

Время – это всецело последовательность и больше ничего, пространство – всецело положение и больше ничего, материя – всецело причинность и больше ничего…

* * *

Отрицательность справедливости проявляется, вопреки видимости, даже в ее ходячем определении «отдавать каждому свое». Если это – свое, то его нет нужды отдавать ему; таким образом, это выражение означает «никого не лишать своего». Так как требование справедливости – чисто отрицательное, то исполнение его может быть осуществлено принуждением, ибо правилу neminem laede[3] могут следовать все сообща. Принудительным учреждением для этого служит государство, единственная цель которого – ограждать отдельных лиц друг от друга, а целое – от внешних врагов.

* * *

Оптимизм, если только он не бессмысленное словоизвержение таких людей, за плоскими лбами которых не обитает ничего, кроме слов, представляется мне не только нелепым, но и поистине бессовестным воззрением, горькой насмешкой над невыразимыми страданиями человечества. И пусть не думают, будто христианское вероучение благоприятствует оптимизму: наоборот, в Евангелии мир и зло употребляются почти как синонимы.

* * *

Этот наш мир, который настолько реален, со всеми его солнцами и молочными путями – ничто.

* * *

Во мне шевелится вопрос: неужели этот человек имел такой недостаток собственных мыслей, что ему без перерыва нужно было вливать чужие?

* * *

Католицизм – это христианство, подвергшееся бессовестным злоупотреблениям, протестантизм же – это христианство выродившееся.

* * *

Не только природа во все времена производила лишь крайне немногих действительных мыслителей в виде редких исключений, но и сами эти немногие всегда существовали лишь для очень немногих. Вот почему призраки и заблуждения все время продолжают сохранять свое господство.

* * *

Если бы нас пугала в смерти мысль о небытии, то мы должны были бы испытывать такой же испуг при мысли о времени, когда нас еще не было.

* * *

Если хочешь подчинить себе все, подчини себя разуму.

* * *

Конечно же, человек всегда делает то, что он хочет, но вот только то, что он хочет, всегда находится вне его власти.

* * *

Operari[4] данного человека с необходимостью определяется извне мотивами, изнутри же – его характером, по-этому все, что он делает, совершается необходимо.

* * *

Очевидно, что правильнее объяснять мир из человека, чем человека – из мира.

* * *

Талант похож на стрелка, попадающего в цель, недостижимую для других, а гений – на стрелка, попадающего в цель, попросту невидимую для других.

* * *

Только кажется, будто людей влечет какая-то сила, находящаяся впереди них, в действительности их подталкивает нечто сзади.

* * *

Только тот, кто сам одарен, пожелает себе общества даровитого.

* * *

Аллегория была окончательно завершена Августином, который глубоко проник в ее значение, и поэтому смог представить ее как систематическое целое и снабдить ее недостатками.

* * *

Без женщины наша жизнь была бы в начале – беззащитна, в середине – без удовольствия, в конце – без утешения.