Читать книгу Демон по имени Судьба - Артём Витальевич Бурцев - Страница 3

Это было обычное, ничем не запоминающееся утро. Андрей, посмотрев на часы, тихо выругался: он опаздывал (впрочем, как и всегда) на учёбу. Несмотря на это, он не стал торопиться. Спокойный и невозмутимый, он почистил зубы, оделся, позавтракал и, проверив все электрооборудование и все краны в своей квартире, вышел из квартиры, закрыв за собой дверь и проверив её дважды.

Идя по улице, он вспомнил свой сон, который был ему совсем непонятен. Тихонов был верующим человеком: раз в месяц он ходил в церковь, ставил свечку, в первую очередь, за здравие своей болеющей матери, за упокой своего давно ушедшего отца. Также не забывал всех остальных, по-настоящему близких и родных ему людей.

И всё же, не смотря на то, что Андрей верил в Бога и старался не грешить лишний раз, он был всего лишь человеком, таким же человеком, как и мы с Вами. Он был очень вспыльчивым, и не раз волей-неволей причинял тем самым если не физический, то душевный вред своим родным и знакомым, сам того не желая. Там, где есть Бог, всегда в сторонке прячется нечестивый, злобно поблескивая своим оскалом.

И вот наш герой идёт на учёбу, полностью погрузившись в свои размышления насчёт того странного сна:

– Что за странный сон. Он повторяется уже в третий или в четвёртый раз за месяц. Как будто это нечто…

Он не успел развить свою мысль, так как не заметил идущую прямо на него девушку, тоже закрывшуюся в своих собственных рассуждениях и умозаключениях и несущую огромную гору бумаг на своих тоненьких ручках, и с успехом сталкивается с ней. Листопад из целлюлозы с чернилами плавно опускается на землю.

– Дурак, смотри куда идёшь! – в бешенстве проговорила девушка.

– Извините, пожалуйста – только и мог сказать ошарашенный Тихонов.

– Что извините? Ты слепой или тупой, не видишь куда ты идёшь? – продолжала кричать девушка, подбирая на асфальте свои важные, судя по всему, документы.

У героя, в ответ на крики, в организме срабатывает защитная реакция, и он, не менее тихим тоном, отвечает:

– Не я один тут слепой. Не на костылях, обошла бы!

– Послушай, мальчик, – произнесла девушка, тоном великих французских королев, успев поднять все бумаги и встав перед героем в «угрожающую позу, – ты знаешь, кто мой папа? Один звонок и от тебя останется одна жалкая харкотина. – Для визуализации своих слов она щедро одарила асфальт своим плевком. – Знай своё место, нищеброд!

С этими словами она гордо продолжила свой путь, размахивая своими бёдрами из стороны в сторону.

Андрей также пошёл своей дорогой, размышляя о недавнем, не совсем приятном диалоге с этой девушкой. О сне он и думать забыл. При этом он испытывал злость, раздражение, но в тоже время некоторое облегчение, даже радость от разговора с этой вспыльчивой дамочкой.

В его мыслях вырисовывался образ незнакомки: рост 170—175 сантиметров, стройная, симпатичная, слегка курносая, длинные золотые волосы, большие голубые глаза, идеально белые и ровные зубы, пухлые алые губы. Всё указывало на то, что она является членом клуба выборгской золотой молодёжи.

– А она – ничего такая. – Подумал про себя герой. – Не была бы такой стервой – была бы вообще бриллиантом.

Не смотря на то, что Андрей учился в университете, он вдобавок работал грузчиком в одном производственном складе. Работал он, не покладая рук. Порой доходило до того, что, возвращаясь с работы, поужинав, пообедав или позавтракав, он сразу ложился спать с лимитом времени в два-три часа, после чего направлялся в университет, и наоборот. Поэтому, ходил он только на те занятия, имевшими, по его мнению, приоритетное значение для его будущей жизни, для его развития. Тихонов сдавал все экзамены всегда точно по расписанию, получая либо «хорошо», либо «отлично».

Правда, случилось однажды, что один преподаватель, на пары к которому Андрей ходил довольно редко (крайне редко) поставил герою «удовлетворительно», аргументировав это тем, что Андрей недостаточно понял весь материал, так как слишком часто прогуливал занятия. Однако же, следовавшая за Тихоновым девушка, которая была на всех лекциях, имевшая смазливое, улыбающееся личико, но отвечавшая на порядок ниже Тихонова, получила от того же преподавателя оценку «хорошо». Что же, лицемерие, гордыня и зависть не обходит стороною и таких людей, кто является слугою Просвещения.

Основной целью всей своей сегодняшней жизни Тихонов считал заботу о своей тяжело болеющей матушке. С самого рождения мама одаривала сына теплотой любви и бесконечным вниманием, без лишнего использования материальных благ, ориентируясь лишь на духовное и нравственное развитие сына. Она давала ему всё, что необходимо было для его счастья, ни больше – ни меньше. Больше – мальчик вырос бы избалованным, меньше – злым и завистливым.

Вопреки всем внешним факторам, Наталья Андреевна Тихонова, сделала из сына настоящего мужчину: он никогда не задирал нос, вел себя со сверстниками всегда сдержанно (если никто не задевал его за живое), а с взрослыми – с уважением. Но если на его пути находились злоба, ненависть, презрение, насмешки в лице одноклассников или ребят «с другого двора», если все эти чувства с секунды на секунду готовы были реализоваться в действия, Тихонов отвечал на них без тени сомнения и страха, не убегая и не прятаясь. Поэтому, зачастую в школьном возрасте, приходил домой в синяках, ушибах и ссадинах. Побитый, но не побеждённый.

Заместитель директора, племянником которой являлся самый злой, задиристый мальчик из всей группы, пытавшейся обидеть Андрея, зачастую вызывала Наталью Андреевну в школу с настойчивыми требованиями повлиять на своего сына, и заставить его прекратить «учинять беспорядки».

Умная и гордая, Наталья Тихонова, всегда отвечала чуть-чуть по-разному, но смысл её слов всегда был одинаковым. Сейчас я попытаюсь передать один из разговоров в приемной директора между заместителем, директором и мамой Андрея.

– Мой сын никогда ни на кого не нападает, – отвечала Наталья Андреевна. – Он всего лишь защищается. Он не виноват в том, что у нас бедная семья, а мальчики побогаче всё время смеются над его поношенной одеждой, старыми учебниками, дешёвым рюкзаком. Я, к сожалению, воспитываю сына одна, вы это все знаете. Я бы очень хотела давать ему всё самое лучшее. Я бы очень хотела, чтобы его не задирали. Но я повторяю: он прибегает к кулакам только в случае самообороны. Он защищает свою честь.

На что ей заместитель директора практически всегда отвечает:

– Есть другие способы защищать свою честь, дорогая Вы наша. Мы живём с Вами в двадцать первом, а не в каменном веке. Это время конструктивных диалогов и способов находить консенсус между сторонами без использования физического насилия.

Наталья Андреевна с горькой улыбкой отвечает:

Не потому ли Вы так взволнованы данной ситуацией, что в неё замешан некий Дима Голубев, Ваш племянник? О, по Вашему багровеющему лицу, я поняла, что именно в этом и дело.

– Да как Вы смеете? – тихо прорычала заместитель директора. – Это относится к делу лишь второстепенно.

– Я бы, возможно, не стала так защищать своего сына, если бы не видела своими глазами одну из таких сцен из форточки своей квартиры. – продолжала обороняться Наталья Андреевна. – Мой сын спокойно шёл из школы домой, а за ним с криками и смехом шли его одноклассники, и всё время смеялись над ним. Самым громким из них был Ваш племянник, Надежда Ивановна. Да, да, именно Дима Голубев. Я помню слово в слово, что он кричал моему сыну. Рассказать Вам? Он кричал Андрею: «Семья нищих! Пацаны, посмотрите?! Этот нищий уже второй год подряд носит один и тот же рюкзак!». После этого ребята, окружившие моего сына, начали смеяться, тыкать пальцем в его портфель и кричать это самое слово. И, знаете, – добавляла Наталья Андреевна, вытирая платком беспрерывно лившиеся слёзы. – Мой сыночек всё сносил. Он ни разу в жизни, ни разу в жизни не упрекнул меня за то, что мы бедно живём. Он лишь кричал на меня за то, что я лезу не в своё дело. Я не могу ему дать того, чего он заслуживает. К сожалению, не могу. А он всё сносил. Всё сносил на своих плечах. И ответил он только тогда, уважаемая Надежда Ивановна, когда Ваш племянник резким движением дёрнул ему рюкзак и оторвал тем самым одну из ручек. Вот тогда Андрей полез в драку. Один против пяти. И я не просила директора школы исключить всех ребятишек, бивших моего сына, как сделали это Вы, уважаемая Надежда Ивановна. Его поколотили больше, чем он их. Я не полезла туда, потому что знала, что мой сын придёт в ярость, и не будет разговаривать со мной месяц, а может и более, если я каким-то образом окажусь около него. Я смотрела на это всё и плакала. Плакала, потому что не могла повлиять на судьбу. А теперь скажите мне Надежда Ивановна, и Вы, Леона Аркадьевна, – обратилась Наталья Андреевна к директору школы. – Достоин ли мой сын исключения из школы? И, если он достоин, то, по справедливости, исключите и тех пятерых, в числе которых присутствует и Дима Голубев.

Последние сказанные слова произвели на заместителя директора страшный эффект: ещё больше покрасневшее лицо её исказилось в страшной гримасе, ногти впивались в ладони, а зубы скрежетали. Она думала про себя:

– Отчислить. Диму. Моего крестника. Племянника. Отчислить. Ты что о себе возомнила, стерва?! Да я твоего неандертальца в порошок сотру! Да его не в одну школу города не примут. Нет, даже не города, области! Да уж, я об этом позабочусь! Таким, как твой ребёнок-имбицил, не место среди нормальных учеников!

И заместитель бы привела бы свой приговор в исполнение, если бы не понимающая директор школы Леона Аркадьевна, родившаяся также не в зажиточной семье, и не понаслышке знающая жестокость детей по отношению к бедности.

– Успокойтесь, Надежда Ивановна, успокойтесь. – начала свою речь директор школы. Ведь это же мальчишки, что с них взять? Было бы намного хуже, если бы дракам между сверстниками они предпочли бы игры в «дочки-матери». Это мужская натура, от неё никуда не уйдёшь, со временем всё устаканится, и они перестанут драться. Мой-то, мой-то Миша! Ой, сколько у него стрелок было уже в первом классе. Ой, как не придёт, говорит: «Мам, я через час уйду, у меня стрела с Симоновым». Потом всё прекратилось. Все же умнеют со временем.

– Но, позвольте… – Хотела было начать недоумевающая заместитель директора, указывая на маму Андрея.

– Всё, решено! – перебила её директор. – Нам нужно от Вас только одно, Наталья Андреевна: чтобы Вы поговорили с Вашим сыном о том, что драться это не хорошо, и что существуют другие методы урегулирования конфликтов. Так ведь, Надежда Ивановна.

– Так, – произнесла, закусив губу чуть не до крови, Надежда Ивановна.

– Вот и славно! – Директор с довольным видом встала с кресла с жестом, указывающим, что её присутствующие должны встать вместе с ней. – Если больше нет вопросов, то прошу меня извинить, у меня полно дел.

Между мамой и тётей пробежала огромная длинная цепь молний, когда их взгляды встретились.

Надо ли говорить о том, что школу закончил Андрей под непрерывными кознями Надежды Ивановны, ибо женская ненависть безгранична.