Читать книгу Конструктор времени 1. Три с половиной недели в настоящем - Артём Яковлев - Страница 3

Калашников парень не худенький, килограммов за сто двадцать. И обхват талии смело приближается к полутора метрам, при таком же росте в метр пятьдесят. Как шарик. И это не удивительно. Страстный любитель вкусно поесть и неисправимый лежебока! Ходить на работу и там тратить драгоценное время, ему было противопоказано с института. Работу по окончании он нашёл надомную, которая ему особых дивидендов не приносила, но позволяла иметь больше свободного времени. А избыточная и неизрасходованная энергия проявлялась постоянно в желании всё расследовать, давать ценные советы и помогать всем, кто бы в этом ни нуждался.

С Димкой я познакомился когда мы заканчивали Политех. Меня к нему привёл бывший одноклассник. В иные дни к Профессору было трудно протолкнутся. Про дни рождения я вообще не говорю! Он был центром своей собственной вселенной, где всё крутилось вокруг него.

Едва я вошёл, Димка спросил:

– Ну, где там твой артефакт? – здороваться и прощаться в этом доме было не принято. Поэтому никто не заморачивался из-за приветствий и все приходили и уходили, когда кому было надо. Практически, по-английски, или, как считают сами англичане, по-французски.

Мы с Профессором устроились на кухне, которая у него была главной комнатой. Я достал пакет с часами. Опасался случайно включить.

– Ух, ты! – с уважением произнёс Дима, подкатившись сбоку и цепляя на нос очки.

Потом взял в руку и стал крутить.

– Не кустарщина, однако!.. И годы отмечает? Вот это да! Браслет золотой… А что такое «реж» и «зап»?..

Я с надписями на корпусе не разбирался, поэтому пожал плечами.

– А инструкция есть?

– Ты что, дурак? – вырвалось у меня.

Какая инструкция? У вещи даже упаковки не было. Так и перекочевала из рук в руки. Димка огорчился, но сказал:

– Ладно! Разберёмся!

И мы сели разбираться.

– Говоришь, психотронное оружие?.. – усмехнулся он моей гипотезе. – Это выдумали игроманы, и такого в природе не существует!

Я спорить не стал. Димке виднее. Но когда в рассказе дошёл до своих действий с кнопками, Профессор потребовал:

– Поподробнее, поподробней!

Пришлось максимально подробно изложить всё, что запомнил, кратко описал некоторые детали моих приключений. И эти детали ещё больше подогрели его интерес. Впрочем, в подробности я не вдавался.

– Ты видел своего двойника? – и Димка, как мне показалось, скептически хмыкнул.

Я кивнул. Верно, померещилось или как, но я двойника видел и мог бы описать это видение. Даже вспомнил увиденную в ярком свете царапину от бритвы под ухом, которую и в зеркале-то не видно, я знал о ней лишь по ощущениям. Но я не спятил, и понимал, что это глюк, с реальностью связанный лишь условно. У меня, вроде как, сновидение наяву случилось.

– Чьё, интересно, производство? Даже названия никакого нет. – Димка разглядывал часы, пытаясь найти на разных частях логотипы. Потом оставил это. – Хорошо! Теперь возьми у меня на столе бумажку, ручку и пиши…

Утомительная для кого-то изыскательская работа Димку странным образом вдохновляла. Я принёс листок, ручку и уселся за стол. А Профессор начал:

– Вот… кнопки… первая… плюс, икс сто… Это название. Так и пиши!..

И мы переписали все надписи на корпусе. Включая и рычажок браслета, запускающий стягивание, он был обозначен куцым зигзагом молнии. Группы кнопок справа были объединены надписью «ВЫБОР», а кнопки слева – «ЗАЩИТА». В выгравированных на корпусе буквах краски не было, поэтому разглядеть надпись на кириллице было трудно. Пришлось включать тактильные датчики и определять всё подушками пальцев. Последним пунктом я записал: «11. без обозначения красная…».

И, по совету Димки, я тут же вписал, что, на мой взгляд, эти кнопки делают. Включают-переключают, прибавляют-вычитают… Только у последней одиннадцатой, по понятным причинам, писать ничего не стал: не знал я, что делала эта чёртова красная кнопка.

Когда закончили, Димка надолго замолчал, тупо глядя куда-то мимо меня. Какое-то время спустя я стал пытаться звуками снова пробудить интерес к работе. Но никакого отклика не получил и оставил беднягу в покое, пусть думает.

Хотя, о чём думать, было непонятно. Ведь нужно было только выяснить как функционирует эта опасная штука и для чего на крайний случай может пригодиться… Мы переписали кнопки, и Димка впал в прострацию. Время от времени, у него такое случается.

За неимением лучшего я откинулся на спинку уголкового дивана и стал ждать.

Через какое-то время Дима очнулся и посмотрел на меня. Лицо у него стало каким-то одухотворённым, будто придумал нечто гениальное.

– Ты помнишь, сколько времени длилось… Ну, когда это началось и потом закончилось… Всё, что случилось…

– Дим! – прервал его я. – Давай чем-нибудь серьёзным займёмся. А моё состояние пусть потом психиатры оценивают. Люди в белых халатиках…

– Ты ошибаешься! – вздохнув, возразил Димка. – Это очень-очень важно!.. Так сколько времени тогда прошло?

Дима в своей уверенности был непереносим. Я вздохнул и попытался вспомнить.

За это время меня ударило, скинув с табуретки, потом я следил за двойником и вслед за ним проламывался через вязкий замёрзший и словно инеем искрящийся воздух. Затем, когда упёрся в дверь, всё прошло. Я отдышался, осмотрелся, начиркал на бумажке, и услышал звуки в пустой комнате. И тут снова завертелось… Для меня это время было безумной вечностью.

Но я назвал более реальные цифры:

– Несколько минут, наверное…

Димка хмыкнул:

– Минут, не секунд?.. Только точно!

Я пожал плечами:

– Ну, да… Х-хотя… не знаю… Может, и одну минуту… или даже около того.

Димка удовлетворённо пошевелился, меняя позу.

– А могло быть, например, четырнадцать секунд?

– Сколько? – возмущённо крикнул я.

– Четырнадцать! – он при этом почти торжествовал. Как будто четырнадцать секунд имели какое-то особое значение. Как очередное доказательство теоремы Ферма.

Огорчать друга не хотелось. И я бы ещё мог согласиться на сорок, дайвер с трёхлетним стажем, и за небольшую часть того времени, что длилась эта ерунда, начал реально задыхаться… Да скажи я о таком, в меня пальцами тыкать начнут: чудо-дайвер!

– При всём желании, Дима, нет! Между этими событиями была куча времени! Точно больше четырнадцати…

Он сник. Мы помолчали пару минут. И я, только чтобы утешить друга, сказал:

– А вот времени в промежутке, когда мир был адекватен, – я подумал, что это время того островка между ярким голубым сиянием и багровым сумраком, во время которого я мог дышать, было близко к Димкиному. – действительно было секунд десять-пятнадцать…

Димка посмотрел на меня внимательно, молча открыл рот и в глазах снова проснулся восторг:

– Ха! Точно! – выдохнул он. И, словно восклицательный знак, поднял указательный палец. – Ведь все до сих пор считали, что это происходит мгновенно… Чик! – и там…

– Какое такое это? – сощурился я.

– Ты не понял?.. – Димка почти веселился над моей тупостью.

Я попытался сосредоточиться на его словах… Что, интересно, я думал, что происходит мгновенно?.. Ничего в голову не приходило. И я честно помотал головой. Не знаю!

– ПРОЦЕСС… ПЕРЕМЕЩЕНИЯ… ВО ВРЕМЕНИ!

Димка изрёк это так торжественно, будто объявлял о выходе на подиум Элтона Джона, или о визите приглашённого Нобелевского лауреата по физике… «Во времени», придумал тоже! Начитался фантастики и городит теперь. Я был расстроен, отвёл глаза от лучащейся счастливой физиономии Димки.

– Да ты что?! – затряс он меня за плечо, я отмахнулся. – Ну, посуди сам!.. Надо просто сопоставить факты!.. Подумай, Валерка, как ты можешь увидеть себя со стороны, а?..

Он требовал ответа, я криво усмехнулся: всё, что касается зрения, почти всегда зависит от состояния головы. Неужто ему непонятно?!

– В зеркале! – ответил я. – Я мог и привидение с крылышками увидеть. Ты в крылатые привидения веришь?

Профессор в привидения, конечно же, не верил и продолжил с прежним энтузиазмом:

– Твой двойник сперва двигался медленно…

– Он вообще не двигался сперва… – язвительно перебил я.

Но Димка на это не обратил внимания.

– Изменения в направлении вектора времени – это ёмкий переход. Необходимо не только остановить течение времени, но и пустить обратно. Сначала твой двойник остановился, а потом стал двигаться наоборот… Вы двигались во времени в разные стороны, поэтому ты и видел как твой клон шёл спиной вперёд…

– Да ты фанатик!.. И где же та «машина времени», чтобы менять твоё направление вектора?.. – я говорил, как можно язвительнее, и считал, что мой железный аргумент вернёт Диму обратно в земную реальность.

Сказать сказал, но тут же сам споткнулся. Я недавно этот прибор тоже называл машиной времени. Имея в виду машинку, регистрирующую время, которая несоответствий в физике не несёт. Но это были только слова. Мне надо придумать весомый довод, но без «машины времени».

– Ну?.. Ты сам понял! – обрадовался моей заминке Профессор. – Это и есть машина времени!

И он сунул мне в ладонь тяжёлые часы. А я не мог подобрать чем сразить Димку наповал. Всё казалось либо банальным и шаблонным, либо откровенно глупым. Философские доводы о невозможности движения вспять, он бы отмёл, сославшись на столпов своей любимой физики: раз не запрещено, значит так может быть!

Наконец, догадался обратиться к житейской мудрости. Точнее, к прочитанному когда-то у фантастов Громовой и Нудельмана: на такую машину должна работать электростанция!

– Ты Дима, хоть представляешь, сколько энергии надо для такого простого перемещения во времени целой Вселенной? Я стою на месте, а огромная Вселенная рысью бежит вспять… – и я искренне засмеялся.

– Всю Вселенную не трожь! Это ты, вирус теплокровный, скакал взад-вперёд… Вселенная при этом даже не шелохнулась!

Это снова были слова без фактов, Дима меня не убедил!

Неужели же Вселенная, как считает он, одновременно существует во всём множестве своих времён? Если бы так было, всё бы давно запуталось! Мир движется только в одном направлении, а какие-то часы с лёгкостью могут двигать человека по всем временам туда-сюда… Я был законченным реалистом, но всё же оказался бессилен возразить, кончились аргументы. Все, кроме одного, последнего, ненаучного.

– Значит, машина времени, говоришь? – я покрутил у него перед носом часами. – Будь любезен, покажи, как работает.

И я сунул часы ему в руку. Если сможет, пусть покажет. Дима сперва смутился. Явно смутился, заморгал и уставился на лежащее на ладони тяжёлое устройство. Я думал это ему вернёт здравый смысл. Но он быстро оправился и уже через секунду бодро заявил:

– Отличная идея!

И стал пытаться пристроить часы себе на руку, но это оказалось невозможным в принципе. Только четыре его пухлых пальца сумели кое-как протиснуться в браслет. Чтобы надеть часы на руку, надо было проделать это со всей пятернёй. А не очень широкий и не склонный к растягиванию браслет для этого не годился. Стремясь доказать убедительно, я пытался всё-таки помочь, но, к сожалению, не был Золушкой, и не мог сделать большое маленьким, а маленькое большим.

Наконец, попыхтев, мы оба сдались, и Дима, с трудом стащив браслет со своих, стиснутых в странную фигуру пальцев, протянул часы мне, сказав:

– Давай! – он явно имел в виду: «покажи сам!».

Видно, с ума сошёл. Это почему я должен доказывать его правоту?

К тому же воспоминания утреннего сумасшествия с призраками были слишком свежими.

Я покачал головой и поёжился, передёрнув плечами. Ни под каким предлогом я этого снова делать не стану! Пусть кто угодно пробует…

– Ну, что ты, ё-моё, как ребёнок!.. – видя мои мучения, стал давить Профессор.

Во время рассказа для Димы я пропустил такие подробности, от воспоминаний о которых у меня до сих пор стыла кровь. О шуршащем воздухе, мелькающих во мраке тенях… Вызывало мурашки даже воспоминание о лае Цезаря с шестого.

– Утихни! Я не хочу!.. – меня снова до лопаток пробрала дрожь. – Чем бы это ни было, я больше такое пережить не хочу. И можешь считать меня трусом, но я не буду!

Я думал, уж после такого Дима точно начнёт унизительно хихикать… Но он вполне серьёзно сказал:

– Ты знаешь, я тоже… я совсем не уверен, что смог бы… А что, это правда страшно?

Я не поверил ушам, ведь человек только что сам вызвался на такой рискованный шаг.

– Но ты же сказал, что это отличная идея…

– Видишь ли… – мой друг хитро поморщился. – я понял сразу, что браслет не моего размера.

И Дима смущённо заулыбался.

Так вот оно что! Профессор действовал словно козёл-провокатор на бойне. Привёл ситуацию к тому, что единственным возможным добровольцем оказался я. Хитрец! Воистину, ему в этом случае ничего не грозило.

Зато я стал привыкать к мысли, что всё равно придётся участвовать в «научном эксперименте». И не хотел, чтобы Профессор считал меня таким уж отъявленным трусом. Были просто ни к чему не обязывающие слова. Но попробовать оттянуть неприятный момент стоило!

– Ты меня хотел борщом угостить. Может, сперва перекусим?.. – с надеждой спросил я.

– Хорошо, перекусим. – легко согласился Димка. – Только, ты сам потом не сможешь, с полным-то рюкзаком. Так что лучше налегке!

Рюкзак, по понятиям Профессора, это мой скромный пресс. Я вздохнул, Димка был, как всегда, прав! Меня, после повторения такого, скорей всего стошнит. Я вздохнул и протянул руку к часам.

Но Профессор руку перехватил:

– Постой! Давай-ка сначала мы всё обмозгуем. В прошлый раз ты стартовал сидя?

– Стартовал?.. – удивился я. – Имеешь в виду, когда нажал красную кнопку? Ну, да!.. Меня ещё к стенке выбросило…

– Поэтому, лучше стоять и быть готовым к сильному толчку. Что было потом?

– Потом? Потом был холод, и я стал задыхаться…

– Вот! – сказал Дима. – Поэтому оденешься тепло и поглубже вдохнёшь перед нажатием красной кнопки… Дай сюда свой Самсунг. Он видео-то пишет? Поставим на запись, и будем всё фиксировать, чтобы ты не говорил потом, что показалось… Так, теперь числовые значения! Ты говоришь, что на второй строке было число с минусом…

– Да, минус тысяча… пятьсот… двенадцать… – с трудом припомнил я.

– И ты скакнул в прошлое. Значит, теперь сделаем плюс!

– Плюс тысяча пятьсот двенадцать?

– Если это в секундах, то получается… получается… двадцать пять минут с чем-то… Нет, это слишком много. Давай убавим, хотя бы до двадцати. И, наконец, время там…

– Где?..

– Ты помнишь, что было раньше, ещё до старта? – внезапно сменил тему Профессор.

– Конечно! Я же говорил, фигня всякая происходила, был какой-то страшный гул, и собака у соседей гавкала… – охотно ответил я.

– Про собак не знаю … А гул был оттого, что ты сам появился у себя на пороге. Ты прыгнул на двадцать минут в прошлое, потому что было число с минусом. А теперь мы попробуем в другом направлении. В будущее…

Димка сказал это как-то обыденно. У него получалось как про поход в магазин за картошкой. Сбегать в будущее! У меня где-то в районе сердца что-то ёкнуло. Видимо, и Профессор за мной почувствовал что-то похожее, так как замолчал, и посмотрел на меня.

– Знаю, о чём думаешь! – заявил он. – Не бойся, это будущее не за горизонтом. Оно случится через двадцать секунд… для меня, по крайней мере.

– Всё равно! – сказал я. – Да, хоть через секунду! Зачем пугаешь?

Это звучало жутковато: приходящее через миг будущее! Димка пожал плечами:

– Сам себя не испугай… В общем, там, куда попадёшь, – Профессор решил не дразнить. – ты пробудешь… секунд десять…

Это Димка спросил. Я хотел авторитетно кивнуть, но решил, что лучше принять собственное решение, отличное от профессорского. И, для порядка, обосновать.

– Знаешь, мне бы тогда очухаться. Давай минуту…

– Ладно. – кивнул Профессор. – Тогда поставим шестьдесят… Кажется, всё. Пошли готовиться!

И у нас затеялся какой-то безумный маскарад. Через пять минут на мне была безразмерная куртка и лыжная вязаная шапка из Димкиного гардероба. Я выглядел в этом наряде огородным пугалом. Шапка норовила слезть на глаза, а в куртку с лёгкостью вошёл бы ещё один Валера и мы бы держались каждый у своего рукава…

Мою тёплую уличную одежду он отверг из каких-то «принципиальных» соображений, сути которых мне не объяснил. Но мне удалось отвертеться от его перчаток. Работать с часами в них было невозможно.

И мне предстояло вместо обеда испытывать фантазии этого чудака.

Поправил на столе листок с подсказками, подтянул повыше рукав куртки, сунул руку в браслет и щёлкнул рычажком у основания. Часы загудели и браслет знакомо, как утром, притянулся к руке.

Профессор, видевший такое впервые, даже взвыл от восторга.

На циферблате замигал зелёный огонёк. Значит, всё верно, и батарейка ещё до конца не села. Димка, стоя с другой стороны стола, стал настраивать мой смартфон. Он большим пальцем показал, что всё в порядке и я стал набирать числа: «первая» кнопка, «20» плюсов, потом «вторая» кнопка – «60». Поединично набирать было долго, но в промежутке между единицами и сотнями ничего не было, и я взмок.

На второй и третьей строчках, как мы и планировали, засветилось: «20» и «60». Из наезженной колеи я выбиваться не стал и тремя кнопками слева я запустил голубой огонёк на нижней строке. И наконец, глубоко вдохнув, просунул палец под корпус и нащупал там красную кнопку. Будущее, так будущее! Нажал, ожидая каких-то новых фокусов.

У Димки глаза округлились, но ничего не произошло. Только на нижней строке, где мигал пульс и светился голубой светлячок, последним сигналил красный светодиод. Я долго приглядывался, пытаясь определить, что он означает, но понять не смог. Серая надпись там была, но настолько мелкая, что крошечные серенькие буковки на чёрном поле сливались в тонкую прерывистую полоску…

Наконец, догадался развернуть циферблат к камере смартфона, чтобы увидел Димка. Но и после этого яснее не стало.

– Что там светится? – после долгого раздумья, поинтересовался Профессор.

Я выдохнул… Похоже, всё нормально и бояться нечего.

– Я думал, ты поймёшь. – посетовал я.

– Я-то откуда?.. Это ты раньше путешествовал…

– Ну, и что ты теперь будешь делать?

Я торжествовал! Димка покачал головой, но сдаваться не стал.

– Ты что-то неправильно набрал. Красное – символ ошибки… Давай, посмотрим… – он взял меня за руку с часами и развернул циферблат к себе. – Может… Хотя, нет! В остальном-то всё работает. А ты ничего лишнего не нажимал?..

Я недовольно фыркнул.

– Ладно-ладно… Я просто прикидываю… Так, двадцать секунд туда… Верно?.. И шестьдесят там… Всё, вроде бы правильно. Слушай, а может есть какой-то запрет находиться там дольше, дистанции заброса?.. Ну-ка попробуем… Где тут у нас минус?..

И Димка своими толстыми пальцами стал неуклюже тыкать в кнопки. Я терпел это ровно пару секунд. Потом отнял у него свою руку и сам стал менять значения на третьей строке. После того, как там осталось «19», я сунул палец под корпус… Димка, с интересом наблюдавший за этим, очнулся и торопливо нацелил на меня глазок, как видно, желал фиксировать момент моего триумфального убытия. И я снова вдохнул и нажал, не очень-то надеясь на успех.

Красный светодиод, даже не моргнув, продолжал спокойно светиться… Может сперва надо было перезагрузить или отключить? Но кнопки на часах кончились… И я снова развернул циферблат к Профессору.

– Тю на тебя! – сказал он, словно одессит. – Опять ошибка!

А я уже изнывал от жары в этой куртке и дурацкой шапке.

– Может быть… – снова начал Дима, и замолк.

– А-то как же-ж. – с умным видом подтвердил я, потешаясь над Профессором. – Но может и не быть вообще!

И мы приуныли. Никаких новых идей не возникало. Вот если бы в часах был кондиционер, я мог бы потерпеть без еды и без воды, но без прохлады я уже варился в собственном соку.

Через какое-то время, прогоняя глупые мысли, я мотнул головой:

– Давай что ли дальше менять цифры. – не терпелось избавиться от экспериментов и глупого наряда.

И мы продолжили. Димка подсказал, что может быть есть какое-то нижнее ограничение по дальности заброса. И я увеличил «дальность» до тридцати… Потом до сорока… Потом до шестидесяти… Ста…

По спине пробежали капельки пота, а красный светодиод продолжал бастовать. Тогда я набрал сразу 1600! По крайней мере, в прошлый раз сработало при 1512.

Надавил на красную кнопку и всё осталось, как было. И я решил, что часы, скорей всего, сломались. Вышли из строя, сдохли, окочурились или же разрядились. Возможно даже, часы были одноразовыми.

И это было чудесно! Действующих часов я подсознательно боялся.

Металлический сегмент у основания браслета сработал отлично. Все показания погасли и часы легко сползли с мокрой от пота руки. Они были холодными.

Димка снова ушёл в себя.

– Ты, Дима ошибаешься. – наконец возразил я. – И у нас с машиной времени… – я в воздухе двумя руками изобразил кавычки. – ничего не выйдет!

– Но ведь двойника ты видел! – возразил Димка. – И звуки… шаги в другой комнате.

– Да, брось! У нас акустика в домах такая, что когда соседи дверью хлопнут, сам бежишь в прихожку…

Хотя я считал, что никакой ошибки не было, звуки были именно в моей комнате. Шорох, шаги, сдвигавшаяся табуретка и двойник. Но я всё равно возражал.

Дима хмыкнул и почесал макушку. Я скинул с себя знойную одежду и с наслаждением плюхнулся на прохладный кухонный диван. Какое блаженство!

– Ладно! – наконец согласился он. – Давай обедать! Репа клинит…

Я одобрительно кивнул.

Он отложил смарт, взял пульт от телевизора, и прежде чем навалиться на обед, создал соответствующую обстановку, включив один из своих любимых каналов.

Потом поднялся и, под громкие звуки, стал доставать тарелки и разливать борщ. Я сгрёб со стула Димкину одежду и с облегчением отнёс к нему в комнату, в шкаф. Когда я вымыл в ванной руки и вернулся на кухню, стол уже был сервирован в «профессорском» стиле. На главном месте, как всегда, лежал пульт от телика и пакет с чёрствым хлебом. А также новое добавление кухонного натюрморта: мой смартфон и часы…

А, чёрт, я всё-таки забыл купить хлеб.

Борщ был, как всегда, словно из лучших ресторанов Ландона. И, когда я с удовольствием прикончил, пришло время трезво взглянуть на некоторые вещи.

Эти странные часы мирно лежали на столе, и мы с Димкой не продвинулись в разрешении их загадки ни на шаг. Даже, вроде, как-то отдалились, в какие-то ненаучные дебри. Я, несмотря на покорное поведение, до сих пор не верил в эту хренотень.

Можно было подумать, что я, как горный козёл, скакал туда-сюда во времени. С этим Димка увязывал лишь то, что я видел двойника, гулявшего спиной вперёд.

И ещё эта таинственно пропавшая дурацкая записка… О записке Димка не знал и я некоторое время размышлял, стоит ли говорить ему о такой мелочи, которая к тому же неизвестно куда исчезла.

Я действительно сам писал вторую записку, но это сделал после того, как прочёл, смял и засунул в карман первую. И опять я не мог вспомнить, зачем стал писать… А рука моя потянулась к карману, где я прятал записку. Там что-то было и я не стал доставать при Профессоре.

Нужно ли Димке говорить про записку? Вчера бы я даже не задумался об этом, но теперь это могло опровергнуть моё неверие.

Димка после еды, как обычно, расслабился и пребывал в состоянии сытой эйфории. А передо мной на столе по-прежнему лежали и уже притягивали к себе часы в воронёном корпусе. И я начал понимать, какую нелепицу собираюсь учинить. Как и всё гениальное, та нелепая мысль пришла, как всегда, в обход здравого смысла, и оформилась, близкая к совершенству, за секунды.

Пусть не верю в машину времени, и мне кажется, что часы сломались и перестали функционировать, новая попытка всё разрешит. Надо повторить пройденное в прошлый раз, и если не выйдет, то и доказывать ничего не надо. А если выйдет… Реальное решение может быть только одним: или да, или нет! Только, чтобы не опозориться при свидетеле, я решил сделать всё это прямо сейчас и в одиночку, пока Димке занят своим.

Часы на стене кухни показывали 13:22.

Я, для вида, потянулся, встал, и двинулся в туалет, по дороге незаметным движением прихватив смартфон с часами. Димка этого не заметил, он не отрывался от телика. Там шла какая-то его любимая передача.

Почему в туалет? Особенной причины навестить именно это место у меня не было. Просто эта точка уже долгое время оставалась без наших визитов. И если Димка прав, я не должен столкнуться ни с кем в том времени.

Но меня убедил не Профессор, всё, что сегодня со мной происходило, и встреча с двойниками, и записка в кармане, и повторяющийся как на записи лай собаки и звуки, всё согласовывалось с этим в большей степени, чем старался убедить меня Профессор.

Чтобы не столкнуться ни с кем, я должен, после срабатывания, оказаться в местах, где тогда никого не было… И у меня будут только несколько секунд, чтобы незаметно, за спиной у Валерки, то есть двойника, проскользнуть в коридор… Хорошо, что я помнил достаточно точно, что и за чем у нас происходило. И сейчас, все события и временные отрезки, удачно легли в виртуальную табличку. Свободного времени почти не оставалось. Надо было успевать.

У Димки туалет был отделён от ванной и имел собственную дверь, запирающуюся изнутри шпингалетом. Там я заперся, опустил крышку унитаза и уселся.

На кухне что-то весело кричали в телевизоре, что бы здесь ни происходило, Димка ничего не услышит. Собак нет, лаять никто не станет. Я продел руку в браслет и затянул его на запястье. Замигал зелёненький без красного. Норма!

Положил на колени смарт, уже настроенный на запись. Лёгкую жуть, по-прежнему связанную с часами, я хотел заглушить смартфоном в руке, и никаких особенных надежд от видео не питал.

Чтобы не отклоняться от расчётного, набрал на второй строчке «400», естественно, со знаком минус, а на третьей – «300» со знаком плюс.

Как считал Димка, цифры должны быть секундами. Первое число, если это время дальности перехода, должно привести меня к моменту, как я вернулся из Димкиной комнаты, но после того, как я с курткой прошёл мимо санузла.

Выставил значения и защиту двумя нажатиями привёл в состояние голубого свечения. Сам удивился, как сделал всё быстро, до момента «старта» теперь оставалась четверть минуты. Достал из кармана записку и развернул. Всё верно: «Осторожно. Часы»! Взял правой Самсунг, указательным пальцем разрешил запись, и нацелил объектив на чёрную «шайбу» на руке.

Подумал, что в прошлый раз все строки светились, но осознанно вспомнить, что там было, в связи с другими обстоятельствами, не мог. Может быть теперь я сумею разглядеть что было.

Думать о тёплой одежде и дыхании в голову не пришло. Когда всё случится так же быстро, ни замёрзнуть, ни задохнуться не успею!

Свет в туалете я не включал. Серенькое изображение смарта оставляло желать лучшего, подсветка была отключена.

И я привстал, готовясь, по рецепту Профессора, к толчку в первый момент. Оставшиеся секунды отсчитывал, как перед стартом ракеты: восемь, семь, шесть, пять, четыре… Сунул свободный указательный палец под корпус, уже ощущая лаковую поверхность кнопки. Два… один и старт! Надавил до щелчка и, когда красный сигнал не появился, чуть качнулся к стене.

Всё вспыхнуло! Какой-то непонятный звук заполнил тишину. По телу пробежала дрожь, больнее всего хлестнувшая по ногам. От меня, как святой дух, отделился мой бесплотный двойник. Он, постояв в напряжённой позе, стал садится…

Я очнулся и направил камеру на его лицо… Потом перевёл на своё… Надеясь, что забавно получится…

А двойник, став стремительным, замелькавшими пальцами фокусничал на левой руке, потом вскочил и спиной вперёд вылетел из туалета. Дверь резко и бесшумно открылась и захлопнулась. Яркий свет из-за двери меня сделал почти незрячим. И, когда он иссяк, некоторое время я чувствовал себя медленно прозревавшим. Оказалось мудрым решение, спрятавшись в туалете, не включать свет!

Что-то беззвучно вибрировало вокруг, перекашивалось и посверкивало. Левую руку снова грело браслетом.

И вдруг всё стихло. Выход!

Меня качнуло от стены и в почти полной тишине раздался громовой звук телевизора. Свет притух и первое время я ничего не различал. Но из благоразумия вёл себя тихо.

Позвякивала посуда на кухне, Димка накрывает стол. Ещё через десяток секунд снаружи послышались шаги второго, моего нового двойника.

Тот недалеко от двери остановился, постоял секунду и шагнул к ванной. Этот он отнёс Димкину одежду и пошёл мыть руки.

Профессор был прав, я в прошлом! Мне, конечно, хотелось взглянуть на двойника, но я опасался испортить и, не дыша стоял под дверью, взявшись за ручку. А двойник шагнул к раковине и включил воду. Дверь он оставил открытой и из-за неё Димка из кухни ничего не увидит. Момент истины настал.

Дверь после выхода первого клона оказалась открытой, я вышел и тихо проскользнул через коридор за угол. Теперь оставалось около пяти минут до возвращения.

Меня никто не увидит, и предстояло выбрать, чем удивить профессора. Только не шуметь, и не показываться на глаза своему двойнику. Потому что иначе…

Что будет «иначе», я придумать не смог, но понимал, что такой запрет существовать должен. До отправления я никакого двойника не видел, и стал стараться избегать такой встречи.

Сейчас Димка с моей копией будет обедать. И остальная часть квартиры, кроме мест контролируемых этими двумя, будет свободной. До того, как наступит тёмная стадия, надо успеть сделать всё. И я рассчитывал, что теней здесь при возвращении не увижу. Ведь дома я мог видеть только себя, гулявшего по коридору.

В общем, время пока есть и нужно постараться придумать что-то важное. Главное, сделать всё правильно и тихо!

Большая комната в Димкиной квартире, которую трудно было считать гостиной. У Профессора она носила статус склада: два шкафа с раритетными бумажными книжками, оставшиеся от предков, шкаф с одеждой, большое настенное зеркало в деревянной резной раме, приваленное к стене, коробки, ящики с каким-то хламом и маленький стеклянный журнальный столик в окружении аж трёх диванов посреди комнаты. Весь пол чем-то завален и здесь бесшумно искать не выйдет, я двинулся дальше.

Димкина комната. Территория знакомая во всех подробностях. Как у меня, и кабинет, и спальня хозяина одновременно. Что же здесь можно предпринять? Что не смог или не успел бы сделать мой двойник за время, что относил куртку.

Минуту я просто ходил и изучал обстановку.

Гениальная мысль, пришедшая там на кухне, ничего конкретного не предлагала. Я-то думал, что всё будет просто, но простым ничего не было, и может быть именно потому что я до сих пор держал смартфон в руке и продолжал стараться фиксировать на него всё, что вижу. Чтобы освободить руку, да и голову тоже, положил Самсунг на стул. И стал бесшумно ходить по комнате, шаря глазами по всему. Но бесцельно, ничего нового не увидел.

И гениальные мысли больше не появлялись. А время на третьей строчке циферблата шаг за шагом убывало. Мне уже необходимо торопиться!

Что бы такого предпринять? Может намалевать на потолке маркером неприличное слово? Или взять отвёртку и раскрутить стул? Но это было грубо! Так с друзьями не поступают. И никто не оценит моего творчества.

А время шло, беззвучно и безостановочно. Я брал со стола и полок разные предметы и, повертев в руках, возвращал. В голове было пусто…

На исходе пятой минуты я понял, что не успею придумать ничего, и мне остаётся лишь надеяться на свой смартфон. Я решил попытаться снять самого себя ещё раз сидящим рядом с Профессором на кухне, как бы втихушку.

Схватил Самсунг и поспешил из комнаты… Момент финала я увидел, когда выходил за дверь. Обрушилась тишина, снова был какой-то рывок, потускневший свет и две проскользнувшие мимо тени. Я этого не ждал, поэтому струхнул. Или просто закружилась голова. И ничего не успел. Четыре минуты – слишком ничтожное время для такого!

Когда всё прошло и я не упал, то поглубже вдохнул и прошёл в кухню будто на чужих ногах. Голова действительно немного кружилась, но дыхание осталось ровным и спокойным. Привык, что ли к такому? Вероятно, сыграл свою роль и смартфон… Он как бы меня успокаивал и вёл.

Усаживаясь за стол на своё место, я снова взглянул на часы: 13:28, я, как и ожидалось, вернулся через пять минут. Вроде никаких прыжков в прошлое не было.

Дима всё смотрел телевизор, будто не замечая, что я вернулся. Но через какое-то время, не отрываясь от «ящика», всё-таки спросил:

– Чего так долго? Верёвку что ли проглотил? И, вроде бы не смывал!..

Да, подловил он меня. Но мне теперь особенно каяться было не в чем. Часы я под столом, нащупав рычажок, тихонько снял и сунул в карман. А перед Профессором положил смарт.

Димка взял его со стола и удивлённо посмотрел на меня. Мол, что это я ему подсовываю. Пришлось, вместо объяснения, запустить видеофайл и сесть рядом для устных объяснений. Я не знал, что увижу.

Сперва в полной темноте камера пыталась подстроиться, чтобы различить хоть что-нибудь и через весь экран мелькнула яркая зелёная молния… Моё операторское умение оставляло желать лучшего!

Но изображение светящихся строк с цифрами стало различимым, хотя и нечётким. Контрастные переходы размывались и прочесть, что они такое, было невозможно. Потом всё засияло и стали чётко видны детали интерьера, не загороженные размытыми часами. Изображение качнулось и стала видна поверхность пластиковой двери с ручкой и задвинутым шпингалетом. Изображение съехало дальше и появилось лицо с опущенными глазами и часть руки у плеча… Потом появилось другое лицо с хитринкой в глазах и тут же стало дёргаться и трепетать. И всё пропало, дисплей стал чёрным.

Через чёрное снова пронеслась зелёная точка и подёргавшись, замерла в углу и расплылась.

Чёрт возьми! Это всё словно дежавю. Дальше были размытые цифры, яркая вспышка, дверная ручка и шпингалет… И снова поочерёдно возникали два одинаковых лица… Изображение прошло второй круг и вернулось к изначальному моменту темноты.

Я, ткнув в значок возврата на сенсорном экране, остановил этот хоровод, чтобы не пришлось смотреть этот коротенький отрезок третий раз. Видимо прежде, считая, что продолжаю снимать, ходил по квартире на вытянутой руке с бесполезным уже смартфоном.

Лица, с различным выражением, всё-таки не могли появиться сами собой, это успела зафиксировать камера. Моя мнимая ненормальность была не причём! От осознания всего произошедшего, меня просто обдало жаром. Уф-ф!

Но Профессор ждал объяснений. Как бы напоминая, что я ошибался. Он был прав: я ошибочно считал, что ошибается он. И пришло время признания его правоты. А признаваться в собственных ошибках всегда нелегко: будто сам себя наказываешь!

Но делать нечего, я вздохнул и начал признавать:

– Понимаешь, Димыч, я решил, раз в плюс часы не хотят идти…

– Оба-на!.. – внезапно перебил Профессор. – Ты гений!

Я этого не ожидал, поэтому потрясённо уставился на Профессора. Что это он, издеваться решил?

– Действительно, почему бы не повторить пройденное! С минусом-то всё уже у тебя было… И работало… Так ты думаешь, получится?

Я перестал что-либо понимать. О чём он? Только что сам всё видел… Видно всё-таки Профессор, хоть и сообразительный, включается туго. И я опять запустил остановленный видеофайл. Снова была тьма, зелёный росчерк по темноте, едва различимые контуры светящегося циферблата, вспышка, дверной шпингалет и лица близняшек…

– Понял, понял! – отмахнулся быстро понявший свою ошибку Димка.

– И? – мне не терпелось знать его мнение о своей работе.

– Так у тебя всё получилось, и ты сам остановил запись? Или э-э…

– Или! – вздохнув, ответил я. – Само выключилась, сбой какой-то. Я до самого конца был уверен, что продолжаю снимать.

– А селфи…

– Второе лицо точно моё, а первое… э-э… ну, тоже моё, только несколькими секундами раньше. – для меня такая связь между мной и двойником, стала почти открытием. Потому что я стал оценивать собственные ипостаси в движении во времени. Я собой гордился!

– То есть ты хотел сказать «позже». – почему-то исправил меня Димка.

– Как так, позже? – удивился я, снова убеждённый, что друг ошибается.

– Потому что ты ведь сам отправился в прошлое, назад!.. Да?.. И оставил своего двойника в настоящем. Значит позже стал он, а ты был раньше! – Димка снова лучезарно светился. – Классные вышли кадры! Как бы при движении во времени назад. Ты представь!.. Необыкновенно! Просто исключительно! Это двойное селфи шедевр…

Странно, мне захотелось противиться именно в тот момент, когда он признал мою ошибку шедевром.

Потому, как у меня давно зрела мысль, что Димка снова начнёт устанавливать свои правила. Всё должно быть под его чутким руководством! А я снова буду младшим исполнителем, «мальчиком на побегушках», или чучелом в безразмерной куртке и шапке, сползающей на нос. Мне сейчас надо было хорошенько подумать и разобраться в своих делах, а Профессор со своими идеями только мешал… Ссора была излишней, но ради пользы дела приходилось идти на конфликт и врать, по ходу кардинально меняя акценты дознания:

– Может я и оговорился, но ничего уникального не было. Всё это можно сделать с любым видеофайлом. Компьютерная графика плюс обратная запись… И, естественно, убедительно подстроенная ситуация… Я бы на твоём месте в эту липу сразу не поверил!

Я замолчал, а Димка стал смотреть на меня как-то удивлённо-недоверчиво. Хороший он человек, но легковерный. Убедить своим враньём мне ничего не стоило! После моих слов Димка сощурившись спросил:

– Так ты что, морочил мне голову?..

– А ты как считаешь? – в ответ спросил я.

Продолжать врать было гадко. Но Профессору так не хотелось, он продолжал верить в первоначальное. Я в этой ситуации был подлецом, а он слишком доверчивым. Димка хотел найти аргументы, опровергающие моё утверждение. Я видел, как его глаза безуспешно рыскали по столу, будто где-то здесь этот аргумент и потерялся.

Мне, конечно же, не хотелось так разочаровывать друга. Но прежде чем выносить сор из избы, следовало разобраться во всём самостоятельно.

– Хорошо, Профессор!..

Я должен был спешить, не давая Димке возможности зацепиться за какой-то оставленный без внимания нюанс, потому как врать долго я бы не смог. – Спасибо за обед, конечно… Но у меня дела…

Я торопливо сунул смартфон в карман, уже оттопыренный часами, и устремился в прихожку. Димка там появился, когда я застёгивал куртку.

– Ты это, Валера… В общем-то не прав…

Что он ещё хотел сказать, мне было неважно. Я поймал его повисшую в воздухе руку, крепко стиснул, встряхнул пару раз и скороговоркой пробубнил:

– Отличный-был-борщ-пока-созвонимся… – забыв, что в этом доме прощаться не принято.

И, не давая возможности вставить слово, выскочил за дверь.

Как бы это дико ни звучало, произошло нечто со здравым смыслом не вяжущееся! Но, факт остаётся фактом: «котлы», которые считались хламом, были способны переносить в прошлое!

Мир безвозвратно изменился, таким, как раньше он быть не мог. Мне ни в одном прекрасном сновидении присниться не могло, что я буду путешествовать во времени!

Первый раз меня к этому подвела случайность, но второй раз я поступил сознательно! И у меня появилась куча вопросов, от безобидных тактических, которые могли решаться по ходу, до вполне стратегических, философских!

Знал ли Виктор Александрович, когда дарил, об этих возможностях? Ведь он хотел что-то сказать, но ничего не сказал. Как он мог промолчать о самом главном в подарке? И где же Виктор Александрович смог раздобыть такое чудо. Узнать у него невозможно, дядька умер. Оставалась возможность доискаться через третьих лиц: через его семью, моего отца и ещё, пожалуй, бабушку Лиду.

Мой дядя – старший брат отца. Они оба родились в один год – 1963. Дядя Витя в начале января, а батя в конце декабря. Оба – Козероги. Но учились, несмотря на разницу возраста, в одном классе. Отец не захотел ждать целый год и бабушка Лида с дедушкой Сашей что-то там намудрили и оба сына в 1970-м вместе пошли в первый класс. Со своими именами, но разными фамилиями. С тех пор мы, как бабушка Лида, Евграфовы. А дядя Витя, как дед Саша, Егоров. И батя у меня с тех пор на год старше. Он, по паспорту, родился в декабре 1962 года. Мне отец об этом сам рассказал.

Он про часы точно ничего не знает, иначе сказал бы давно. В семье дяди Вити, скорее всего, то же самое. Но надежда остаётся всегда. Буду стараться узнать все факты об этом событии вселенского масштаба – появлении реальной машины времени!

Впрочем, событие могло быть и не столь уж вселенским. Вероятней всего, в мире это не единственный экземпляр. Этих машин могли быть десятки, сотни и тысячи… В наше время никто бы не взялся изготавливать такой прибор в единственном экземпляре. Просто события такого рода тщательно скрываются! И до огласки ни один так и не дошёл.

Пока отец не пришёл с работы, звонить ему не было смысла. И я решил попытать счастья с опросом в семье Егоровых-младших. Благо, на смартфоне у меня был не только телефон Марии Семёновны, вдовы Виктора Александровича, но и моей двоюродной сестрёнки Лики.

На мой звонок Мария Семёновна откликнулась с непростительно большой задержкой.

– Да…

– Мария Семёновна, это…

– Да, поняла я уже… Вовка… нет, Валерий… Сын Евгения Александровича… – как обычно, она говорила холодно, но с искрой озлобления. Чужой человек.

– Я хотел спросить… – я волновался. Слишком многое зависело от её ответа. – Мне семь лет назад дядя Витя подарил часы…

– Помню… Я их тогда хотела выбросить… Мне эта дребедень, с которой он всё время возился, надоела! А тут как раз у тебя день рождения… И я решила, что у тебя эта штука пусть и лежит…

Мне, известие что дядя Витя возился с «этой дребеденью» показалось знаковым. Выходило, для него «эта дребедень» что-то значила, и он не мог не понимать чем владел. И вдвойне непонятно, почему подарил и не сказал ничего.

– Мария Семёновна, а какие-нибудь бумаги от часов сохранились?.. Может быть дядя Витя что-нибудь писал…

– Ой, отстань. – почти крикнула Мария Семёновна. – Ничего лично для тебя он не писал. Всё!..

И связь оборвалась.

Тётка хамила и не желала общаться. Но и то, что сказала, для меня было существенным.

Дядя Витя дорожил часами. По крайней мере, не смог их так просто выбросить. Значит, он знал что дарил. И должен был знать откуда у него эта вещь. Такое просто так на улице не валяется. И стала важной следующая часть этой истории: необходимо разыскать источник! Кто-нибудь должен знать, откуда у Виктора Александровича появилась эта вещь…

Чтобы выяснить до конца, пришлось лезть в Интернет: вдруг откроется, что какие-то следы всё-таки остаются.

На самом деле про машину времени оказалось много чего, только всё безадресное и не конкретное. Кроме, разумеется, группы Макаревича с таким названием.

А связанное с наручными часами я нашёл только в одном месте на странице Google play на белорусском сайте. Там было показано нечто совсем не похожее на «котлы». Часы были из белого металла с таким же браслетом и тремя цифровыми строчками циферблата. (У меня таких было пять!) Верхняя строка – «время назначения», средняя – день недели, число, месяц и год, нижняя – текущее время. Это напоминало декорацию из «Назад в будущее». А в пояснении саркастически было указано: «Если вы считаете, что можете на самом деле путешествовать во времени с этим приложением, пожалуйста, обратитесь к врачу.» Вероятно, имелся в виду психиатр!

Других намёков на ручную машину времени я не нашёл. Либо спецслужбы в этом направлении работали безупречно, либо всё-таки мои часы были действительно артефактом.

Виктор Александрович по-видимому владел этими часами не так уж долго. Так что и его следа в паутине не нашлось.

А вечером, около шести, когда я уже собирался позвонить отцу, случилось невероятное событие. Ко мне домой пришёл Димка Калашников, собственной Профессорской персоной!

За всё время, что мы знакомы, это второй случай. Первый раз мы вместе возвращались из института, и я пригласил его к себе. Так как это больше не повторялось, визит стал для меня гром среди ясного неба. Что заставило Профессора покинуть своё хорошо насиженное домашнее гнездо и добираться пешком за целый квартал ко мне?

– Извини, Валера. – как всегда, не здороваясь, простуженным шёпотом прохрипел Димка. – Но ты у меня заблокировал туалет…

Я, ожидавший каких-то иных объяснений, остолбенел. Он шутит? Как это я заблокировал туалет?.. Да, я там был, но сам вышел оттуда и больше не заходил. Может быть, что-то другое случилось? Блокировка – понятие растяжимое.

– Я полчаса старался открыть дверь! Как тебе удалось запереть её изнутри?

Я сам был в шоке! Шпингалет тугой, самостоятельно ни за что не закроется!

– Так ты навестить мой туалет пришёл? – я попытался шутить.

– Нет, я открыл, конечно, только дверь теперь не запирается, ремонтировать нужно. – отвечать на шутки Профессор не собирался.

– И как, ты думаешь, я это сделал? – хотя кое-какие ответы у меня стали наклёвываться.

Дима в моих глазах, видимо, заметил это. И сказал:

– Да! Опять твоя, блин… компьютерная графика… Видимо, случилось что-то непредвиденное, раз ты запер дверь изнутри, а потом, вероятно, как Кристобаль Хунта, просочился через канализацию. Или сиганул в прошлое, когда дверь была ещё открыта?

До меня моментально дошла собственная ошибка. Я звонко хлопнул себя по лбу.

– А назад я вернулся уже снаружи!..

– Вот видишь! – подытожил Димка. – Мне сразу твоё враньё неубедительным показалось.

Как я мог так ошибаться? У меня в голове была идея оставить какой-то след. Я напрасно искал, но оставил почти так, как хотел, только случайно. А неудача с видео спровоцировала ненаучный подход: я солгал, чтобы самому разбираться в этом тёмном деле.

– Ну-ка, покажи ещё раз видеозапись…

Я сунул ему Самсунг, Димка немного потыкал пальцем, и наконец показал мне:

– Вот! Это я снимал там на кухне!.. А это позже снимал ты. Так что это не заготовленный файл, а последняя съёмка. И два Валерки не какой-то там трюк…

– Хорошо! – махнул я рукой. – Я обманул, прости. Но ты, надеюсь, не за этим явился?

– Нет… Конечно, нет! Надо обсудить, что нам теперь делать… Машина, как всякий прибор должна работать. У неё всего одна, обнаруженная функция – скачки в прошлое с возвратом. Что ещё она может делать? Как далеко забрасывает?..

– …И к тому же, стоит ли так рисковать? – и мне стоило задаться этими вопросами. – И какая у них, ёлки зелёные, батарейка? Часам больше семи лет, а до сих пор идут и во времени гоняют!

Мы оба замолчали, каждый взвешивал сказанное.

Действительно, перемещения во времени даже в самом экономичном варианте, должны потреблять уйму энергии. А у нас всё на какой-то батарейке, или аккумуляторе. И я внезапно продолжил:

– Причём, заметь, гнезда для зарядки в корпусе нет. – мысли в голове стали проясняться. – Что же у нас так долго может хранить заряд? Может быть это…

– Какой-то ядерный реактор! – неожиданно закончил Профессор мою, невысказанную вслух, мысль.

Мы думали синхронно. Я тоже заподозрил в «котлах» какой-то необычайно мощный и долгоиграющий источник. Но тогда получалось, что на руке у меня был какой-то радиационно-опасный прибор… Отнюдь не самое безвредное соседство! Стал понятен и сильный нагрев корпуса.

Я взглянул на свою левую. Рука была обычного цвета, никаких пятен и язв. Но по внешнему виду определить получал ли я дозу было невозможно.

И дядя Витя умер от рака, и, вероятно, это же угрожало теперь мне. Если, конечно, буду заниматься скачками с этим прибором на руке. Впрочем, наличие реактора требовалось доказать. Не пугаться же одних догадок.

И мы с Димкой решили, составить список дел на предстоящую неделю. На чистом листке, извлечённом из принтера, мы записали:

Пункт 1. Найти дозиметр для подтверждения радиоактивности;

Пункт 2. Расшифровать надписи на приборе, чтобы определить когда и кто произвёл;

Пункт 3. Выяснить историю прибора, опросив вероятных свидетелей;

Пункт 4. Создать базу для безопасных экспериментов со временем.

Вот так! Но всё это было, как говорится, «фуфлом», никому не нужной отмазкой! По первому пункту, никаких дозиметров, даже у МЧС, никогда не было, просто в городе нет предприятий, где бы использовались радиоактивные вещества.

О внешней стороне истории прибора судить было трудно, в этом направлении похоже не работали даже теоретики. Исключая в недавнем прошлом, хитрого Хокинга.

«База, для безопасных экспериментов со временем» – выдумка Профессора, решившего таким способом поднять хотя бы для себя рейтинг наших изысканий.

А с расшифровкой надписей было дельно! Димка мечтал узнать, где и когда была произведена эта игрушка. Мне же было интересно, как производители называли известные мне функции машины времени.

Надписи дисплея невозможно было прочесть даже с лупой, но Димка снова героически отправился домой, чтобы принести микроскоп. У него, оказывается, такой был!

Я, не теряя времени, в комнате расчистил стол, закрепил на полке над столом светильник на прищепке. И, за неимением лучшего, сходил в магазин и принялся готовить какой-никакой ужин. Теперь, по острой необходимости, сам.

Димка-Профессор вернулся только в восемь вечера, когда за окном была ночь. Сказал, что никаких научных изысканий по машине времени сейчас не ведётся. Интернет молчал.

Когда я его микроскоп увидел, то сказал: «Вау!». В школе в своё время микроскоп на рисунке видел, поэтому имел представление о внешнем виде прибора, но такого радикального изменения даже не мог себе представить. Я в этом вопросе технически отстал навечно.

У Димкиного микроскопа не было окуляра, через который можно было бы разглядывать объект. И без компьютера оно, это чудо техники, вообще не работало. Благо, Димка знал, как пользоваться и у него было соответствующее программное обеспечение.

Правда, прочтение надписей на циферблате и в этом случае далось не легко. Нам необходим был станок для фиксации и перемещений. Мы мучились с каждым знаком и каждой буквой.

Микронные перемещения поля и многократная подстройка фокуса. Я, смещая, нежно постукивал в нужном направлении по лежащим на столе часам монеткой, а Димка ловил фокус.

Кириллицей здесь, в отличие от корпуса, и не пахло. Всё было на латинице. Язык латиницы был из европейских: итальянский, испанский или французский. Но не английский и не немецкий. Потому что мы знали оба эти языка: я когда-то учил английский, а Дима – немецкий. Он также гарантировал от северных и восточно-европейских языков. Я ему верил.

Нам удивительным было, что надписи на корпусе и циферблате разнились. Мы решили, что корпус был изготовлен позже с учётом русскоязычных потребителей. Но это не мешало.

Когда переписали текст, Димка на ноутбуке нашёл подходящего онлайн переводчика. И с помощью его быстро удалось определить, что надписи сделаны на чистейшем французском. Перевод оказался примерно таким, как я и надеялся: «Настоящее время», «Дистанция перехода», «Время присутствия», «Время назначения», «Пульс», «Защита снята», «Подтверждение» и «Авария».

А вот надпись по периметру, на которую уповал Димка, состояла в основном из аббревиатур: «CEA et IPT à Evry Prototype MàRlT 303». Онлайн переводчик сумел это конвертировать как: «CEA и IPT Эври прототип MàRlT 303». Не чересчур информативно, и Димка сел в очередную лужу. Правда, оптимизм у него бил через край, и он обнаружил в сравнении положительное зерно:

– Прототип МаРИТ – это, по моему мнению, должен быть «прототип машины времени»! – и тут же запросил французский перевод этих слов. И мы получили: «machine de temps». Что не желало согласовываться с тем, что было у нас. Пришлось перерыть горы различных вариантов переводов этих слов, пока я случайно не наткнулся на «machine à remonter le temps», что визуально дало похожий результат – màrlt. Но перевод теперь звучал более определённо: «машина возвращения во времени», что характеризовало этот экземпляр.

– Триста три – вероятно номер прототипа, а Эври это, возможно, какой-то населённый пункт во Франции. Вряд ли имя прибора или название фирмы изготовителя!

– Почему Франция? – риторически спросил я, не ожидая ответа.

– А ты хотел Китай? – съязвил Димка.

Франция или Китай было всё равно. Только надо было знать, почему эта машина была создана так далеко, а не где-нибудь в Подмосковье, на Урале, или на худой конец в Туле.

Назавтра было воскресенье, одиннадцатое и с самого утра – день рождения Профессора.

Я утром позвонил ему, поздравил, сказал, что в подарок обязательно привезу ему что-нибудь интересное из недавнего прошлого, но сегодня пусть меня не ждёт, работы много. А Димка пожалел, что ожидался визит родни, и он поэтому не сможет провести этот день рядом с часами.

С отцом я созвонился сразу после Димки:

– Ты про те наручные часы, которые тебе подарил Витя? – папа вздохнул. – В общем, это давняя история. Откуда они у него, он не говорил. О них даже родители ничего не знали.

Некоторое время в трубке была тишина.

– Знаешь, мы даже и не родственники… Теперь-то об этом говорить можно, хуже никому не будет. Твоя бабушка его встретила на улице и привела домой. Увидела худого, плачущего мальчугана и привела. Умыла, накормила, а он оказался таким домашним, совсем не беспризорником. Знал, как зовут, домашний адрес, свой телефон… Моя мама про адрес и телефон решила, что сочиняет. Город Санкт-Петербург уже давно был Ленинградом, а у нас в квартире телефон появился только лет через пять. Как у дошкольника мог быть собственный с длиннющим номером? Ясно, что сочинил! Правда, Ленинград переименовали и у детей появилась сотовая связь. Но это просто совпадение…

Батя снова замолчал и я посчитал некорректным говорить про машину времени!

– А возраст… – продолжил отец. – Витя сказал, что родился тринадцатого января, про год он не знал, но был примерно моего возраста, может чуть старше… Нам с твоим дедом он тоже понравился. И решили оставить пацана у нас… Вот так, когда мне было шесть лет, я и получил уже готовеньким своего старшего брата. Он первый год или больше грустный был, совсем не смеялся. Мама считала, по родным тоскует. Отец, дед Саша, искал его родных через разные источники. Но никаких зацепок не было. А Витька стал понемногу отходить, улыбаться начал, оттаивал. А часы он скорее всего с собой принёс, и никому не показывал. Только через полгода я случайно увидел… Мы тогда играли во дворе, и Витька ушёл и спрятался за гаражами. Я потихоньку туда пробрался… В общем, увидел эти часы у него на руке. Да я и не знал, что это часы. Ведь тогда часы были только со стрелками, а тут циферки…

Потом он спросил:

– Ты в них что-нибудь интересное нашёл? Я очень удивился тогда…

Мне пришлось врать, чтобы не поднимать шум раньше времени:

– Да, нет! Часы, как часы… – чтобы моё враньё выглядело поправдивее, добавил каплю истины. – Только идут, получается, без завода уже почти полстолетия…

– Да, это удивительно. – сказал, вздохнув, батя.

Вероятно, он ждал чего-то другого, и теперь наш разговор зашёл в тупик.

Я не знал, следует ли говорить правду. Ведь и дядя про это ему, своему названному брату, ничего не говорил. Чего-то опасался, или знал точно?.. На данный момент, к сожалению, это оставалось тайной.

Источники информации становились всё скуднее и недоступнее. Теперь я оперировал в сужающейся полосе и новых источников не ожидалось. Остались бабушка Лида, которая была скорее всего вообще не-в-курсе, и Лика, дочь дяди, которая ещё ребёнок. У меня опустились руки!

Вечером, когда я устал от Интернета, пришёл Профессор. Он, несмотря на оживлённое настроение, оказался трезв, но, как обычно, полон оптимизма, и с энтузиазмом выслушал и прокомментировал мой рассказ о неудачах, как всегда, сделав собственные выводы:

– Везение само в руки не идёт. Тем более, что пока не поговоришь со всеми, выводы делать рано. Кто там у тебя в списке следующий?.. Что-нибудь можно будет накопать. Курочка клюёт по зёрнышку!

И я решил, что Димка в общем был прав, рано опускать руки. И тут же позвонил бабушке Лиде. Она откликнулась, когда я почти забыл, что держу возле уха смартфон:

– Алё! Это кто?..

Слух у бабушки Лиды оставлял желать лучшего. Только через минуту, она поняла кто с ней говорит. В таких условиях выпытывать что-либо по телефону было глупо. Лишь визит мог дать более-менее серьёзный результат. Я справился о здоровье, мы поговорили совсем немного о погоде. Пришлось обещать, что завтра загляну к ней.

Третий блин, после беседы с отцом и тёткой, был почти комом. Оставалась одна Лика, последняя наша надежда!

Но и тут ждало разочарование. Абонент вне зоны доступа

Димка поморщился. Но упрямо заявил, что я должен звонить, пока не добьюсь положительного результата.

– Ну, и что толку? – возразил я. – Как только она снова будет в сети, придёт сообщение. Не вижу смысла всё это время долбить пальцами по смарту! Может она только завтра будет. Может, телефон разрядился или пошла туда, где связь плохая.

– Тогда давай разбираться, что тебе сказал отец. – не дал мне впасть в уныние Димка.

Я, сколько смог полно, изложил монолог отца. Вспомнив даже то, что казалось неважным. Но Димка подхватил:

– Ленинград переименовали в… не помню каком году. Это ещё до нас было. – пробормотал он. – А сотовая связь появилась в начале двухтысячных. Выходит тот мальчик, твой дядька вместе с часами мог в конце шестидесятых появиться из нашего времени! Только при таких условиях всё будет складываться в какую-то непротиворечивую конструкцию…

Непротиворечивой конструкцией он меня добил! И логика Димки казалась безупречной.

Часы, которые стали моими, могли быть сделаны в наше время, когда появились сотовые телефоны и город на Неве перестал быть Ленинградом. До меня только сейчас это дошло.

Профессор предположил, что Виктор Александрович давно пришёл в наш город из какого-то будущего. В принципе, часы действовали именно так: закидывали в прошлое. Правда, потом возвращали назад…

Непонятно, как такая тонкая вещь попала в руки ребёнка. И почему никто не помешал ему прыгать во времени.

Я улыбнулся. Вот бы в своё время мне такое! Ведь это приключение о котором мечтают все пацаны! Я бы отдал всё, чтобы иметь возможность испытать такое. Одиссея какая-то!

Впрочем, не всё было так гламурно. Мальчик, по-видимому, вернуться назад в своё время не смог и вынужден был бездомным слоняться по улицам города, размазывая слёзы по щекам. Ведь в будущее часы не отсылали. Даже по спине протянуло холодком. В реальности приключение стало сюжетом фильма ужасов. Когда впереди только тьма, и невозможно спастись… Стало жаль юного путешественника.

– Хотя эта машина времени, я думаю, ещё не скоро будет создана. – Дима продолжал гнуть своё. История потерянного мальчика его вряд ли волновала. – Так что, скорей всего, и твоего дядьки даже в проекте не существует. Всё это должно будет когда-то случиться…

– Всё это уже случилось. – тихо ответил я.

Димка будто споткнулся от моего замечания.

– Ну, да, конечно… И изменить ничего уже нельзя…

Профессор последнее у меня почти спросил. Можно ли изменить то, что уже произошло когда-то в будущем? Или оно дано судьбой именно в таком виде и никаких изменений уже не потерпит?.. Вот такой серьёзный вопрос!

Нежданно-нелогичная мысль, как всегда, сформировалась в момент. Я даже не успел понять, откуда что пришло:

– Слушай, Димыч! У нас наверняка есть ещё свидетель, самый, пожалуй, главный… Можно спросить у дяди Вити.

Профессор оторопел. Он смотрел на меня как на безнадёжно больного. О чём можно говорить с покойником на кладбище?

– Ведь у меня теперь есть рабочая машина времени!

В этот момент, когда в глазах Димки начало проясняться, раздался звонок в дверь. Всегда это происходит некстати! Мы смотрели друг на друга остолбенело. Я думал, стоит ли открывать. У нас тут такая захватывающая тема созрела!

– Это к тебе кто-то идёт. – видя, что я продолжаю сидеть, сказал Профессор.

Пришлось встать и двинуться в прихожку.

Когда дверь открылась, на меня смотрела обаятельная девушка. У неё всё было, как надо: глаза, губы, волосы! Серая весенняя курточка с капюшоном, светлая вязанная шапка, бело-красный шарф вокруг шеи и стройные ноги в не выходящих из моды, потёртых джинсах.

Я растерялся, пытаясь вспомнить, живёт ли такая у нас в подъезде. Нет, я её никогда не видел. Если бы видел, то запомнил бы наверняка!

И незнакомка молчала. Наше молчание затягивалось. Я не знал, что сказать, поэтому просто кашлянул. Девушка моргнула и неожиданно дрогнувшим голосом сказала:

– Здравствуй!

О! Мы что, знакомы? Я молчал и с глупым видом продолжал смотреть ей в лицо. В лице том теперь было что-то от обиды и досады. И, торопливо заправляя волосы под шапочку, она произнесла:

– Это я, Анжелика!