Читать книгу Три, четыре… - Артём Яковлев - Страница 2

Глава 1. Спуск на планету

Марс. События в атмосфере. Павел

«Зою», до входа в атмосферу казавшуюся уютной, рывками раскачивает и трясёт. Над нами ступеньками распахивается огромный тормозной парашют. После трёх с половиной месяцев жизни в невесомости наша шестёрка собирается хлебнуть всех благ гравитации на одной из самых лёгких среди твёрдых планет. А интеллект тяжёлого пилотируемого устройства ждёт момент начала запуска движков, готовится раскручивать турбины.

– Внимание, высота пять тысяч. Ждём отстрел. Ух, как будет весело! – штурман Вовчик не дремлет, острит, чтобы первопроходцы ненароком не заскучали.

Торможение атмосферой этой планеты настолько же сильное, как и при спуске на Землю. По крайней мере сила, с какой вдавливает тебя в ложемент, почти как там. Только скорость спуска больше и даже огромный парашют в этих условиях мягкой посадки не обеспечит!

Экипаж молчит и ожидание немного затягивается. Парашют полностью распахнулся давно и скорость с силой торможения падали.

Резко качает, слышится треск пиропатронов, подрывающих натянутые райзеры, парашют отстрелян, снова падаем. Невесомость.

Как должно происходить формирование всех операций по посадке известно точно, многократно проигрывалось на симуляторе, но сейчас шло не так. Выход к точке орбиты был безупречен, тормозной импульс прошёл в нужное время и длился требуемые секунды. Скорость снизилась до двух и «Зоя» сошла с орбиты как по нотам!

Парашют отстрелился позже, движки должны были заработать сразу, но не заработали, время ожидания перевалило допустимое отклонение. При этом «Зоя» в потоке стала закручиваться. Посадочная программа тут же обеспечила корректировку и это был самый неприятный момент. Несколько раз хорошо сработали активные фиксаторы в шлеме. Кто-то из экипажа вякнул, но этим звуковое оформление и ограничилось.

Всё восстановилось на последней секунде, когда с рёвом запустились тормозные бустеры. Теперь чётко зафиксирован низ, ускорение стабильно прижимает к креслу. С крайнего тыла серьёзным голосом Вовчик сообщил:

– Спускаемся. Небольшой перелёт, поэтому дросселирование минимальное, но до точки всё равно не дотягиваем.

Голос капитана:

– Сколько не дотягиваем?

– Ушли километров на двадцать, сможем компенсировать процентов семьдесят, не больше.

– Вашу ж мать! – выругался капитан.

– Надо говорить: «Пи-ип»! – ангельски рекомендует капитану Вовчик, он в своём амплуа.

Это он чтобы ослабить удар! Только зря старается. Все теперь понимают: ещё до посадки всё пошло по худшему сценарию. Такси здесь не бывает и такое расстояние придётся мерить шагами. И тащить туда же по неведомым путям шестнадцатитонный корабль. Других способов соединить взлётную ступень с пилотируемой кабиной ещё не придумали.

Даже через амортизирующие и гасящие звук структуры рёв турбин режет уши. Но это так, как и должно быть. Тяжесть растёт. Автопилот уже не сможет изменить случившегося.

– Высота две сто. Скорость снижения в средних значениях. Сядем через четыре минуты. Точка внизу ровная. Ветер ноль пять, на небе ни облачка.

Вовчик в своём амплуа, про облака – шутка. Они в этих краях настолько редкие, что увидеть их здесь – мечта любого. Климат на планете исследован лишь фрагментарно, до целого не хватает пары поколений наблюдателей. А в возможном ухудшении видимости виновны чаще не лёгкие облачка́, а тяжёлые пылевые бури, в конце зимы они на несколько месяцев скроют поверхность и в полумраке станут всё заваливать сухой пылью. Что конечно же лишит не только возможность посадки, но и надежду хоть какое-то время существовать на поверхности.

Впрочем, волноваться преждевременно, до ближайшего шторма более девяти месяцев по земному календарю. За это время экипаж уже отработает программу по полной и Громовержец-4.1 вернёт экспедицию в уже обжитую часть Вселенной.

Земля. Центр Управления Полётом

Из пресс-секретариата Роскосмоса передаёт Марина Корнилова:

– Всем доброго времени суток. Только что опубликована информация: минуту назад спускаемый аппарат «Зоя» должен был осуществить посадку в расчётном районе, но из-за десятиминутной задержки сигнала, для нас с вами корабль всё ещё спускается в атмосфере. Сеанс связи с экипажем был прерван из-за нахождения аппарата в облаке плазмы. И информации не будет ещё минуты две-три. После торможения в верхних слоях должен раскрыться парашют и будем ждать доклад о прохождении этой сложной и опасной фазы полёта. Картинка в высоком качестве будет готова только к концу дня, а видеосвязь начнёт работать в лучшем случае дня через три, когда будут выведены, отработаны и запущены все звенья системы связи. А пока наш корреспондент в студии Ижевска пригласила научного консультанта проекта, доктора технических наук Виктора Алексеевича Симака.

Корреспондент:

– Добрый день, Виктор Алексеевич. Поясните пожалуйста для наших зрителей, почему мы не можем прямо сейчас осуществить прямую видеосвязь с кораблём, как например с базой на Луне или между абонентами на разных континентах матери-планеты.

– М-м, да, вопрос понял! Про то, чего не знаю, говорить не буду, но и на Земле не всё так просто, как кажется. Самый простой случай когда связь идёт только через один-два транслятора, расположенных, как правило, на расстоянии горизонта. В случае с континентами трансляторов могут быть десятки и расстояния сотни, тысячи километров. А связь между двумя точками, находящимися в беспрерывном движении по многочисленным траекториям в глубоком космосе…

– Исчисляется сотнями?.. – спрогнозировала корреспондент.

– М-м, нет же! – яростно возразил Симак. – Связь между двумя точками в космосе вынуждена балансировать на грани неизбежного обрыва. В данном случае количество единиц роли не играет, важна единичная мощность дальнего передатчика, площадь зеркал приёмника и взаимная безупречность ориентации и позиционирования. Требуемыми параметрами на орбите Земли обладают не более семи станций, и только две станции сейчас находятся на орбитах Марса. Это нацеленная антенна самого «Зевса-4.1» и ещё до конца не выведенные на целевые орбиты трансляторы сигнала ФиТ, готовые объединится в единую интерференционную сеть с большой базой. Единственный прямой канал Земля-Марс-Земля в состоянии поддерживать общение двадцать часов в неделю из Евпатории, но только не сейчас…

– То есть сейчас в Евпатории станция не готова к связи?

– Евпатория готова и ждёт, Марс почти в зените, но он не готов. Пока не пройдёт посадка и экипаж «Зои» не развернёт антенный комплекс, связаться с ними даже через Зевса не сможем. Пока доступны лишь короткие сообщения…

– Тогда, внимание! – перебила подключившись к беседе из пресс-секретариата Марина Корнилова. – Я зачитаю последние короткие сообщения, полученные до входа в атмосферу Марса. Их ещё не успели получить все заинтересованные стороны. Они сейчас как горячие блинчики, самые свежие и самые вкусные!..

Марс. Посадка. Павел

– До касания двадцать секунд. Всем приготовиться, принять контраварийное положение. – голос капитана звучал ожидаемо спокойно. – Бортинженер. Поднять давление в кабине и контролировать герметичность.

Это уже ко мне.

Переместил движок на две позиции вперёд и проконтролировал реальное поднятие давления в кабине. Пяти секунд хватило. В случае небольшого удара высокое давление не позволит смяться обшивке, а такое смятие сделало бы возвращение к «Зевсу-4.1» уже трудно- или даже вовсе невыполнимым.

Для экипажа мои игры с давлением незаметны, все надёжно капсулированы в лёгких рабочих скафандрах.

По датчикам высоты, за секунду до момента касания, турбины взвыли, поднялась тяга и тяжесть ударно возросла в разы. Всё кончилось лёгким толчком просевших амортизаторов и шипящим стравливанием остатков жидкостей из систем двигателя.

– Есть посадка! – штурман проинформировал серьёзным голосом.

Обычно надолго такой серьёзности ему не хватает, и Вовчик остался при своём. Так же безучастно пробормотал:

– Этот повод, братцы, надо озвучить!

И мы все, включая Тефтельку и капитана, рявкнули:

– Ура-а!

Вышло достаточно дружно.

МЫ ЗДЕСЬ! МЫ ПЕРВЫЕ!

Но обязанности бортинженера с меня никто не снимал:

– Снижаю давление до нормы.

Посадка прошла успешно, герметичность подтверждена. Напрягать дальше воздушную систему не стоило, запасы воздуха и энергии теперь намного дороже всего остального.

При посадке мы сэкономили топлива более чем на тридцать секунд полёта, что на полтонны больше максимального резерва. Но это не ко мне. Посадка оставалась в руках второго пилота со штурманом и в шестерёнках зоиного автопилота.

– Бортинженер, подготовь связь с Зевсом-4.1. Нужно передать сообщение об успешной посадке. Текст готовлю сам. Для всех остальных отдых, привыкаем к гравитации.

– Ох ты!.. – вскрикнул Кузяев за моей спиной. – Только гляньте, камера шесть!

Вместо отдыха все тут же принялись искать источник беспокойства на мониторах. И пока я готовил наружную связь, в кабине стоял неумолкающий гам:

– Падает-падает!.. Видите? – это Кузяев.

– Парашют! – спокойно оценил пилот.

– Но он отстрелился на пяти километрах. Как же он здесь и сейчас?.. – возразил Кузяев.

– Ты думал будет как на Земле? – это уже Вовчик. – Парашют просто свернулся и падал, а мы спускались на тяге. Я удивлён, что он не упал до сих пор.

– Но с такой высоты ветром парашют унесёт. – снова Кузяев.

– Работа над климатом Марса ещё в теории, а ты про какой-то ветер… – подключилась и Тефтелька, сгоряча назвав планету по имени.

– Ветер действует на челнок так же как на парашют. – Вовчика с его идеей одинаковых условий, в последний момент поддержал я.

Когда антенны раскрылись и пошло сканирование радионебосвода, случилось падение бело-красного комка с паутиной строп в нескольких сотнях метров от нас. Над крутой извилиной ухаба, где завершилось падение, бесшумно поднялось облако пыли.

– Трах-бабах! – бесшумное падение озвучил Вовчик.

– Да чёрт же побери! – каркнул капитан. – Отдыхайте, ещё насмотритесь!

Все смолкли. А я, отмотав назад, падение скопировал и перекинул на интерфейс капитана. «Зачем?» – тут же напечатал он, пояснив вслух: – «Спасибо, Паша, я видел. Сохрани для Мясищева».

«Мясищевым» мы за время полёта привыкли звать наш ЦУП в Филях, на улице Мясищева.

Меня никто не просил, но в папку «для Мясищева» скинул кое-какие видеозаписи от вчерашней расстыковки с «Зевсом-4.1», до касания амортизирующих опор «Зои» этого участка планеты.

Всего вышло чуть более суток записи, откуда, будет время, отсею три четверти, а из оставшегося друзья в Центре нарежут эффектных кусков для фильма с безусловно оптимистичным и чуть детским названием: «Три-четыре…», что по их мнению должно символизировать перелёт с третьей планеты – Земли, на четвёртую – эту планету.